Цветущая ветка багульника. Как это красиво. На нежных розовых с лиловым оттенком цветах поблескивают капельки росы. Рододендрон даурский-таково научное название кустарника – ничем не примечательный в другие времена года, весной превращается в розовое облако сказочной красоты. Я смотрю на картинку в журнале, и чувствую, как душа наполняется теплотой. Багульник навеял мне воспоминание о Забайкалье и мужчине всей моей жизни. Наша нечаянная встреча, расцветшая в любовь, кажется мне такой же прекрасной, как эта цветущая ветка багульника. Но все по порядку.
Глава 1 Знакомство под облаками
Аэропорт Спилве в Риге. На дворе июль 1982 года. Я стояла в зале ожидания в числе других пассажиров, прошедших регистрацию и ожидающих рейса: Рига-Минск-Киев-Курск. Дома в Курске меня ждали мама, маленький племянник и долгожданный отдых. Уже три дня я была в отпуске. В небольшом зале было душновато. Среди толпы я отметила высокого молодого парня с усами и бородкой, в затемненных очках, в джинсах и майке красного цвета с надписью «Кока-кола». Рукава накинутого на спину светлого джемпера были переброшены друг через друга впереди на груди. На плече висела компактная дорожная сумка спортивного типа.
- На геолога похож или молодого ученого - подумала я.
По тем временам парень был одет модно. Нужно было еще постараться, чтобы достать и джинсы, и футболку. Вот вещи, которые были на мне, привез мне мой старший брат Валера из ГДР: черные вельветовые джинсы, белая качественная хлопчатобумажная маечка с рисунком в виде пояса с пряжкой на талии и легкая без подкладки приятного оливкового цвета курточка – анорак. Только черные босоножки на каблуках были куплены мною в Риге по блату. Разве же я смогла бы достать такие немецкие шмотки в наших магазинах в эпоху тотального дефицита? Все это мне купила жена брата Света. Валера служил офицером в составе советских войск в Германии. Когда они отправлялись в отпуск в СССР, Света покупала для всей родни подарки. Валера был уверен, что Света никого не забыла, но интересовался он только одним: «А Леночке что купила?». И успокаивался, когда Света перечисляла ему подарки для меня.
Наконец, мы в самолете. Я сидела у иллюминатора, рядом со мной расположилась молодая девушка, впереди нее сидел юноша с бородкой. Он весело что-то говорил своему соседу – мужчине чуть-чуть постарше. Самолет набрал высоту. Стюардесса пошла по салону предлагать пассажирам мятные леденцы и минеральную воду с лимонадом. Молодой человек с бородкой откинул спинку своего кресла, которая впритык уперлась в колени моей соседки.
- Простите, Вам удобно? Не мешает спинка моего кресла? - с обаятельной улыбкой парень обратился к девушке, одновременно улыбнувшись и мне.
- Нет-нет. Все нормально – ответила она, пытаясь поджать коленки. Видно, что на мою соседку подействовала обходительность молодого человека, и она была готова терпеть неудобства.
- Какой благовоспитанный нахал – хмыкнула мысленно я, рассматривая картинки с моделями в журнале «Ригас модес» и не упуская из виду парня с бородкой. Он вел оживленную беседу со своим соседом, при этом поворачивал свою голову таким образом к нему, чтобы моя особа находилась в поле его бокового зрения. Мне даже стало казаться, что некоторые его фразы были предназначены больше для меня. Парень явно красовался передо мной. Я опять мысленно самодовольно хмыкнула: «Ну-ну!», продолжая листать журнал.
Мы с подругами не один раз бывали на показах рижского Дома моделей и знали всех манекенщиц в лицо. Имена у них были соответствующие, красивые для русского уха необычные: Аснате, Регина, Моника и т.д. Одна из этих моделей на журнальных фото смотрелась "страшноватой". Кажется, это ее звали Регина. Она была самая высокая из всех девушек. Но как она выглядела потрясающе на подиуме вживую. Ноги от ушей, походка царская, стать, шея, гордая спина – всех красивых на лицо манекенщиц по эффектности превосходила. Я навсегда запомнила фразу, которую произнесла ведущая показа, роскошная дама постбальзаковского возраста, а вернее даже так – женщина вне возраста. У нее была великолепная речь и аристократические манеры. Когда вышла на подиум Регина и повернулась к залу своей безупречной открытой спиной, ведущая произнесла: «Девочки, запомните: главное – это спина! А лицо? Лицо нарисуем!». Да, спину, стать не нарисуешь.
Когда я оставила в покое журнал мод, молодой человек повернулся ко мне:
- Вы позволите посмотреть Ваш журнал?
- Пожалуйста, если Вас интересует латвийская мода.
Возвращая журнал обратно, он снова одарил меня улыбающимся ласковым взглядом:
- Спасибо. Вы правы, этот журнал больше интересен дамам.
Тут и я улыбнулась ему в ответ. Да, он довольно милый. И глаза у него интересные: карего цвета, слегка азиатского разреза с чуть нависающими веками. И в них мелькали выдающие ироничную натуру веселые чертики.
Первая посадка в аэропорту Минска. Я вышла погулять на улицу. Обаятельный парень со своим соседом стоял у стойки буфета. Они пили пиво.
В очереди на посадку мужчины опять оказались впереди меня. Парень артистично и с юмором рассказывал своему попутчику о поездке в Монголию. Он стоял лицом к соседу и ко мне. Теперь я не сомневалась, что его рассказ был предназначен и для меня. А может даже больше для меня, потому что я все время ловила на себе веселый и приятный взгляд молодого человека. Я же спокойно смотрела мимо мужчин, намеренно равнодушно, никак не реагируя. Однако, спрятать улыбку в своих глазах мне не удавалось.
- Ладно, ладно, старайся. Я уже все поняла. Хочешь произвести на меня впечатление? Что же? Приятно.
Мне нравилась эта игра, которую больше никто, кроме нас не видел. И что греха таить, молодой человек мне тоже нравился все больше и больше.
В Киеве наш самолет значительно опустел, многие сошли, в том числе и наши с симпатичным парнем соседи. Остальных пассажиров, следующих дальше до Курска, не повезли в здание аэропорта «Борисполь», а оставили ожидать среди каких-то павильонов на взлетном поле, пока заправят топливом наш самолет. Проголодавшись, я вспомнила о лежащих в моей сумочке двух вкусных бутербродах с соленым лососем и сырокопченой колбасой. Они были предусмотрительно куплены мною накануне отлета в кафе старой Риги. Такие продукты в эти годы даже в рижских магазинах уже были дефицитом. А вот в кафе - пожалуйста, и еще в театральных буфетах всегда можно было полакомиться чем-то вкусненьким. Про это даже была песня у эстонского ансамбля «Апельсин»: «Мы оперу, мы оперу, мы очень любим оперу!». Шуточная песня начиналась так: «Я был недавно в опере, друзья достали мне билет. Забыть нельзя об опере, меня потряс её буфет! Буфет был восхитительным! Траля-ля-ля-ля-ля-ля-ля! Буфет был упоительным! Траля-ля-ля-ля-ля-ля-ля!» и далее припев: «Мы оперу, мы оперу, мы очень любим оперу!» - легко и радостно выводил симпатичный солист внушительных размеров. Конечно, мы любили оперу и балет не за буфет, но буфет нам тоже нравился.
Я улыбнулась, вспомнив шуточную песню. Для поглощения бутербродов я уединилась за павильоном. Подкрепившись, вышла на простор, наблюдая, как кружатся вокруг нашего самолета авиатехники. Дул сильный ветер, и мне то и дело приходилось поправлять растрепавшиеся волосы.
- Циничный ветер, просто ураган какой-то, не находите? – раздался сзади уже знакомый приятный голос – Но девушкам идет, когда волосы развеваются на ветру.
Я обернулась и увидела молодого человека с бородкой.
- Вы правы, легкий беспорядок на голове – это не страшно. Живенько так! – ответила я.
- Где-то я уже это слышал.
- Так говорила героиня Алисы Фрейндлих в «Служебном романе»: «Живенько так».
- А, да, да. А куда Вы исчезли на некоторое время? Я даже стал волноваться.
Минут через пять легкой болтовни у нас даже нашлась общая знакомая в Курске. Вот уж воистину мир тесен. Мы представились друг другу, но в силу своей особенности, а проще говоря, банальной рассеянности, я тут же забыла, как его зовут. После мне было неудобно снова спросить.
Так как наши попутчики вышли в Киеве, парень пересел на место моей бывшей соседки. Предварительно он все в той же своей обходительной манере спросил у меня дозволения занять место рядом. Лететь до Курска оставалось один час, который пролетел, как 5 минут. Общаться с новым знакомым было легко и приятно. Мне стало казаться, что я давно его знаю. Он рассказал, что возвращается домой из Екабпилса. Там он гостил у друга. Родители моего попутчика живут в поселки Поныри под Курском. Я рассказала про себя, что два года уже работаю в Риге на крупном хлопчатобумажном предприятии «Рига мануфактура». Мы с подругой Олей попали в Ригу по распределению после окончания Курского политехнического института. Отец, в прошлом военный, умер 5 лет назад, а два моих любимых старших брата давно живут в других городах. Старший брат Валера, как отец, стал офицером. Служит в ГДР. Живет с семьей в Магдебурге. А средний брат Саша окончил экономический факультет ЛГУ. Они с женой распределились в г. Иваново, преподают в институте и собираются защищать кандидатские диссертации. У братьев только что родились дочери. У старшего брата уже был 6-летний сынок Дима. И в данный момент он находился в Курске с моей мамой.
Я поинтересовалась, кем работает мой нечаянный попутчик.
- А ты как считаешь? Вот интересно твое мнение! – мы уже перешли на «ты».
- Может ты какой-нибудь физик-лирик или геолог?! – начала гадать я.
Мой новый знакомый отрицательно качал головой, сохраняя интригу:
- Холодно!
- Может ты – бард? Прямо представляю: с гитарой у костра.
- Совсем холодно!
- Писатель! Нет? Ну, все, ладно, сдаюсь!
- Это из-за бороды такие варианты? – мой обаятельный попутчик выдержал эффектную паузу и с улыбкой произнес - Я - офицер советской армии.
- Ого! Никак не думала, что так могут выглядеть советские офицеры. Да, меня сбили с толку борода, «кока-кола» – на груди. Очки в красивой оправе с затемненными стеклами. Уж больно какой-то у тебя западный неформальный вид.
- Так у меня отпуск полтора месяца. Уже заканчивается. А борода у меня растет быстро. Уже через неделю была окладистая. Это я еще ее подрезал и равнял края, чтоб аккуратно было. А теперь надо будет сбривать. По уставу не положено. А красивые качественные оправы – это вообще моя слабость. У мужчин небольшой выбор аксессуаров: часы да очки. И они должны быть на уровне. Разве что еще ремень и галстук. Еще кроме аксессуаров, люблю хорошую обувь.
- А как же золотые увесистые кольца-печатки, которые очень уж любят некоторые курские модники?
- О, нет, это не мой фасончик. А ты еще забыла про такой распространенный в СССР аксессуар, как золотые коронки во рту?
- Как символ состоятельности обладателя. И чем больше, тем лучше. "БыХатый" значит – я намеренно произнесла слово «богатый» по-курски.
Мы рассмеялись.
- Да, ты меня удивил. Ни за что бы ни подумала, что ты - военный. А что заканчивал?
- Юрфак Воронежского университета. Я - вообще-то хоть военный, но следователь. Служу в военной прокуратуре. Только перед отпуском получил старлея. Я - двухгодичник. Знаешь, кто это?
- Конечно, у нас тоже некоторые ребята заключили контракт на 2 года службы офицерами в армии. У нас была в институте военная кафедра. Но получается, что уже два года прошло, значит, ты решил служить и дальше?
-Уже написал рапорт. Так что теперь буду служить 25 лет. Но я даже не думал служить. Так получилось. Я вообще занимался в университете наукой. И диплом делал научный. А знаешь, как он называется? «Диагностика личности по внешним признакам в условиях уголовного производства».
- Интересно. А поподробней?
- По внешности, по разным нюансам можно составить характеристику человека, его психологический портрет. Сделать вывод о чертах характера, о предрасположенностях к болезням и даже к каким-то действиям. Это важно для следователей и оперов. Нужно уметь читать по внешним признакам, кто есть кто. Мне пришлось изучить много литературы по психологии. Я даже изучал хиромантию. И могу по ладони прочитать судьбу человека. Но это я обычно начинаю по пьяни ладошки у других людей изучать. Вот о тебе я тоже сделал выводы.
- И какие? Можно узнать?
- У тебя хорошие данные, говорящие о гармоничной личности. Рослая, хорошие пропорции. Шея длинная, высокий лоб, уши классической формы.
- Как это классической формы? Мне всегда казались уши одинаковыми. Разве что у кого-то оттопырены, а у кого-то прижаты.
- Да и это тоже. Но есть уши, как у тебя, с хорошо выраженной мочкой. Она нависает перед соединением со скулой. А бывают уши как бы без мочки, то есть ухо в районе мочки сразу крепится к скуле. Это дегенеративный тип.
- Да ладно. Половина человечества с такими мочками. Я многих знаю. И они совсем не дегенераты, а очень даже умные.
- Да это так тип ушей называется, а люди тут ни при чем. Так вот. По твоим внешним признакам я вижу, что со здоровьем у тебя все хорошо, что характер добрый. Скорей все, что ты больше сангвиник. Интеллект на уровне. Оптимист. И жизненные силы тоже хорошие заложены.
- Описание лестное. А ты где вообще-то служишь? Не в Курской же области?
- В Чите.
- В Чите? Как тебя далеко занесло.
- Я после окончания универа служил год в Подмосковье в Солнечногорске командиром взвода, и вот только на второй год удалось перевестись в военную юстицию по специальности.
- Из Подмосковья аж в Сибирь – удивлялась я.
-Аббревиатура ЗабВО (Забайкальский военный округ) у нас иначе расшифровывается: забудь вернуться обратно. Считается дыра, край света. А я балдею. Округ огромный. Командировки в самые разные точки за тысячи километров. Такие расстояния, аж дух захватывает. На Байкал в Улан-Удэ мотался или, например, на китайскую границу. В Благовещенск свыше 1500 км. Даже в Монголию ездил.
- Да, я слышала.
- Прокуратура у нас славная. Следователи в основном молодежь. Весело живем. Да у меня уже отпуск то давно закончился. Просто несчастный случай продлил мой отпуск.
- Что-то случилось?
- Я палец себе отрубил на ноге топором, когда колол дрова во дворе у родителей. Промахнулся и хрясть – по ноге. Даже через ботинок. Сам топор качественно наточил на свою голову. Палец не совсем, чтобы отлетел. Но так на коже еще висел. А мать моя учителем в школе работает. И в этот момент к ней пришли в гости ее выпускники. Мне было неудобно при них пугать маму. Я так спокойно домой зашел и позвал ее в свою комнату. А она не реагировала. Думала, что по пустяку зову. Потом мама все удивлялась, как это я так хладнокровно и спокойно с отрубленным пальцем прошел мимо нее с выпускниками и вида не показал. По ее мнению я должен был орать и рыдать.
- О Боже, как представила! И что? Теперь без пальца?
- Да я хотел оторвать его ко всем чертям. Это ж не нога, всего лишь палец. Но отец настоял срочно ехать в больницу. И пьяный поныровский хирург запросто пришил мой оторванный палец. И срослось все нормально.
- Здорово. Молодец твой папа.
- Вот я думаю: это у хирурга получилось, потому что он был изрядно выпившим. Потому как в районной больнице никогда не делали таких операций – смеялся мой симпатичный попутчик. – На мне, как на собаке, быстро все зажило, и я еще умудрился слетать к другу в Екабпилс. Серега Гуров служит тоже в Чите, но не в прокуратуре. Просто в части ракетных войск стратегического назначения. Мы с ним столкнулись, когда я расследовал одно дело в их части, и подружились. Гуров родом из Латвии. Родители его живут в Екабпилсе. Ты была там? – я отрицательно покачала головой, а Володя продолжил - Симпатичный городок. У Сереги отпуск еще только начался. А мне уже через неделю лететь в Читу.
- Ааа – протянула я и разочарованно подумала – Вот как попадется приятный парень, с которым легко и просто, будто знаешь его сотню лет, и тот уже через несколько дней будет на другом конце света.
Парень мне так сильно понравился, что я начала переживать: почему он не просит у меня телефон?
- Но слушай, Алена, так долго добираться на самолете от Риги до Курска - 6 часов!
- Да, из-за посадок в Киеве и Минске. А так-то три часа чистого лета. И все равно это удобно. На поезде пиликать больше суток. А тут днем вылетела, и вечером уже дома. Мы с подружкой Олей часто накапливаем отгулы и в Курск к родителям летаем. Я уже знаешь, сколько часов налетала! Как заправская летчица или стюардесса. Много раз за год. А что не слетать домой? Билет недорогой - 29 рублей. А сколько же лететь до Читы и сколько билет стоит?
- С учетом всех посадок от Москвы лететь примерно 8 часов. Может быть одна, а может и две посадки в Иркутске или в Новосибирске, бывает в Томске. Стоит билет порядка 90 руб.
- Ух ты! Целая зарплата. Не у меня. Но у многих. У нас зарплата неплохая для молодых специалистов. У меня 132 рубля плюс разные премии: ежеквартальная, за экономию электроэнергии, за «Н» - это за новинки значит. Когда новую ткань запускают, с новым рисунком, расцветкой.
- Да, неплохо вам – инженерам платят. Но нам все же побольше, за 200 выходит.
- Правильно. Если не хочешь кормить свою армию, будешь кормить чужую – козырнула известным изречением я.
- Алена, ничего, что я так тебя называю? Ален, я торчу. Так приятно иметь дело с не только красивой, но и умной девушкой.
Из аэропорта мы ехали вместе на такси. Нам было по пути: мне - на центральную улицу города, а мой попутчик ехал в район Волокно к родному дяде. Было поздно, и электрички в Поныри уже не ходили. Когда мы сели в машину, к нам присоединились еще два человека. Мы ехали молча, стесняясь чужих людей. Всю дорогу я переживала, что вот сейчас мы расстанемся и больше уже никогда не увидимся. Обычно молодые люди, которые со мной знакомились и проявляли интерес, непременно тут же спрашивали номер моего телефона. Наверно, я ему не так сильно понравилась, как он мне, раз молчит.
Такси остановилось у моего дома. Я приехала. Новый знакомый вышел помочь вытащить из багажника мою увесистую дорожную сумку. Поставив ее на землю, он достал из кармана ручку:
- Можно я тебе завтра позвоню?
- Да, записывай! – облегченно вздохнув, я продиктовала номер домашнего телефона в Курске.
Он написал жирные цифры шариковой ручкой прямо на своей ладони и поспешил к ожидавшему его такси.
Дома, уже приняв душ, разобрав чемодан, я все вспоминала своего приятного попутчика.
Не удержавшись, я рассказала маме о своем знакомстве в самолете.
- Мам, я с таким милым парнем познакомилась. Старший лейтенант военной юстиции. Следователь. Но внешне сроду не догадаешься.
- А какой он? Симпатичный, высокий? – стала расспрашивать мамочка. Мамам всегда интересно, во-первых, потому что они мамы, им не все равно, с кем собираются встречаться их дочки, а во-вторых, они как будто сами заново переживают давно забытые чувства, которые в начале романа бывают особенно волнующими.
- Да, мамулечка, и симпатичный, и высокий, и умница. Хорошо правильно говорит. Голос приятный и говора курского нет, хоть он и родом из области. Интересный собеседник. Давно я таких не встречала. Такое было ощущение, что я знаю его всю жизнь. Мы с ним проболтали весь час полета, что не заметили, как уже оказались в Курске. Так было жалко расставаться. Вот боюсь только, что вдруг второпях, по забывчивости руки вымоет и не позвонит. Номер мой на ладошке записал.
- Как романтично! – мама мечтательно улыбнулась.
- Мама, а Димочка уже спит?
- Да, набегался. Такой непослушный стал. Как будто шило у него в одном месте.
- Ладно. Завтра с ним увижусь. А как там наши новорожденные и их мамочки?
- Саша звонил, а Валера написал, что все хорошо. Ой, Света с Валерой назвали доченьку Анечкой.
- Здорово! Дмитрий и Анна, как вы с папой. Но я огорчена. Это ж я хотела своих будущих детей так назвать. Мне очень нравятся эти имена.
- Опоздала. Надо еще для начала замуж выйти. А Саша с Таней доченьку назвали Наташей. Она еще совсем кроха, только родилась. Я так счастлива. Жду, когда фотографии пришлют. Так вот, сказали, что все вроде нормально.
- Наташенька – тоже хорошо! Да, в нашем полку прибыло! Вот бы их увидеть и понянчиться.
- Увидишь еще. Когда Наташеньку не знаю, но Валера со Светой в сентябре обещали приехать вместе с внучкой. И Диму заберут. Тогда все расскажут.
Через минуту позвонила моя подружка Оля. Мы с ней дружили с институтских времен. Вместе распределились в Латвию на производственное объединение «Ригас мануфактура». Она завтра утром вылетала на том же самолете из Курска в Ригу. Ее отпуск закончился. Мы с Олей работали в одном цехе в одну смену мастерами, поэтому вынуждены были уходить в отпуск или в отгулы по очереди.
- Лабвакар, подруга! С прилетом в родные пенаты – весело приветствовала меня Оля, вставив «добрый вечер» по-латышски.
- Лабвакар, Лелик! Ну что, сумку собрала? Готова снова в бой? Чем занималась в отпуске?
- А занималась … Встречалась с родственниками, друзьями. Дома хорошо. Я бы еще отдохнула. Хорошо хоть сейчас в цехе останов. Хоть не так напряженно будет. Ну, ты как долетела? С кем-нибудь познакомилась в самолете? – поинтересовалась Оля.
Меня так и подмывало рассказать подруге о встрече с симпатичным парнем. Но вдруг внутренний голос подсказал: если пока ничего не скажу, то эта встреча перейдет в роман, а если расскажу, то продолжения не будет. Ох, и крепко меня зацепило, что я прикусила язык. Обычно я все рассказывала подруге.
- Нет. Прилетишь, девчонкам привет передавай! Меня две Тани провожали Гаврикова и Шевченко. Почти все разлетелись по отпускам. А Валя Камаева тоже улетела в Гагры к своему жениху. И Таня Телешева на родину в Ачинск.
- А Нина Миронова?
- Она пока нет. На месте. Но расскажи: ты кого-нибудь встречала из наших?
- Нет, из сокурсников никого. Но зато с Сашей-евреем встретилась.
- И как он? Он что – после института в Курске умудрился остаться?
Ольгиного кавалера в пору студенчества мы называли без каких-либо изысков Сашей-евреем за его характерную внешность. Он был крупным жгучим брюнетом высокого роста с выпуклыми яркими глазами. Пару раз мы проводили время вчетвером. Саша брал с собой друга, чтобы у меня тоже была пара. Друг обладал безупречной внешностью: высокий, симпатичный, с более спортивной ладной фигурой, чем у Саши. Тот смотрелся крупным, несколько разлапистым и грузным, а у друга была фигура пловца. В противоположность яркой брюнетистой еврейской внешности Саши друг был прибалтийского типа: голубые глаза, светло-русые волосы. И был он неглуп, но не было в нем обаяния, каким с лихвой обладал Саша-еврей. Мы с подругой считали наличие чувства юмора обязательной составляющей привлекательности вообще и мужской в частности. Вот у Саши оно было, а у друга, если и было, то он, похоже, его тщательно скрывал. Так что между мной и парнем не возникло никакой искры. Я не заинтересовалась им, а он – мной. Вот как бывает! На первый взгляд кажется, люди так подходят друг другу по внешности: высокие, стройные, светленькие, а они остаются равнодушными. Внешность - не главное.
- Ну да, работает на КЗТЗ. Еще бы Саша-еврей не нашел связей, чтобы не ехать по распределению. Он, кстати, собирается эмигрировать.
- В Израиль?
- Сначала туда, а потом… сама понимаешь. На запад. Меня с собой звал. Но ты же знаешь – я – патриот, без России-матушки никуда. Да и не влюблена я в него.
- Жалко, если он уедет. Он юморной, с ним весело.
Мы еще немного посплетничали и стали прощаться:
- До встречи в Риге, Лелик! Тебе хорошего полета и мягкого приземления!
- До встречи, Ленок! Отдыхай! Чао!
Оля спросила меня не зря: познакомилась я в дороге с кем-нибудь или нет? Просто все подруги привыкли к тому, что в каждый мой полет домой или назад в Ригу ко мне кто-нибудь непременно «клеился» и просил телефончик. Но все это было не то. Оля с яркой внешностью и огромными голубыми глазами пользовалась повышенным мужским вниманием к себе не меньше моего, а может и больше, но именно в авиаперелетах чаще случались какие-то истории со мной.
И вот, наконец, мне встретился человек, у которого я сама бы хотела попросить телефончик. Я всегда мечтала, чтобы мой избранник был именно таким: умным, начитанным, веселым, с хорошим чувством юмора. Мне хотелось, чтобы он был настоящим другом. Даже не другом - товарищем! Да, именно так смешно я говорила подруге, когда мы - студентки представляли: каким должен быть любимый человек: «Я хочу, чтобы мой муж был мне товарищем! Чтобы я могла с ним говорить на любые темы и всегда чувствовать его плечо и быть ему самым близким человеком!
Товарищ - это единомышленник. Я вкладывала в это слово «товарищ» что-то большее, чем друг. Наивно, но что-то в этом есть.
- Да не важно: друг или товарищ. Главное, чтоб была родная душа, чтобы легко было с ним и говорить, и молчать. Самый близкий человек - вторая половинка - рассуждала я, уже лежа в постели.
- Да, точно, у него как будто родная мне душа – эта мысль меня чрезвычайно взволновала - Вот размечталась. Может, я этому незнакомцу совсем и не понравилась, как он мне. Да и не позвонит еще. Бог мой, и как же его зовут?! Вот беспамятная Матрена! Почему я никогда с первого раза не запоминаю имен? С ним так легко, интересно. Улыбаюсь, как дурочка. Влюбилась что-ли?
Глава 2 Предложение
Утром раздался звонок.
- Лена тебя к телефону! – позвала меня мама, и когда я подошла, заговорщически прошептала – Очень приятный баритон.
- Я слушаю!
- Алена, это я – Ваш вчерашний попутчик! Как самочувствие?
- Прекрасно, а как Вы? С родными увиделись?
- Да. Все отлично. Мой любимый дядюшка Иван Михайлович и его жена Тамара Ивановна накормили меня, напоили и спать уложили. Вот рядом стоят братишка Олежка и сестра - тезка твоя, тоже Алена, кстати. Она улыбается. Так что мне последнее время везет на Лен.
- Да Вы что? Такое редкое имя – сказала я игриво и подумала – А как же тебя зовут, мой незнакомец?!
- Алена, мы же вроде еще в самолете перешли на «Ты», а теперь говорим друг другу «Вы».
- Отвыкли видно.
- Ты сегодня свободна? Может, мы встретимся, погуляем по славному городу Курску?
- Я не против.
- Ура! Я буду ждать тебя в два часа у твоего дома.
__________________
- Мам, ты только не вывались из лоджии, когда будешь шпионить за мной. Прошу тебя. Ты же сумбурная! Я же знаю тебя. Сейчас как побежишь нас рассматривать сверху, так еще по дороге, не дай Бог, упадешь.
- Да уж не преувеличивай. Но не буду скрывать, мне любопытно посмотреть, кто же это пленил твое привередливое сердце? Что за фрукт?
- Вот-вот! Не переусердствуй. А то я буду за тебя переживать. Ну? Как я выглядываю? – я покрутилась перед мамой. На мне были надеты все те же обтягивающие фигуру черные вельветовые джинсы и симпатичный батник с короткими рукавами бирюзового цвета. Светлые волосы до плеч, челка. Ресницы подкрасила, нос припудрила и чуть-чуть покрыла помадой губы.
- Что значит выглядываю? Выгляжу! – поправила мама.
- Нюра, картина моя! Я с тебя просто балдею. Выглядываю – я сказала спецом. Так сейчас говорят.
- Ладно, ладно! – смеялась мама - Выглядишь на все сто! И глаза светятся. Тебе так идет бирюзовый цвет! Удачного свидания, доченька! – напутствовала меня моя мама Анна Александровна, периодически называемая мною Аннушкой, Нюрочкой, Анюткой и разными там мамуленциями. Самое же любимое мое обращение к ней было: Нюра – картина моя! При этом моя веселая мамочка не могла сдержать смех и несколько театрально замечала, намеренно переходя на «Вы»: «Вы не лишены чувства юмора».
- Димочка, а как ты считаешь, я хорошо выгляжу? – спросила я своего белокурого племянника. Он, как проснулся, сразу стал заглядывать с любопытством и опаской в мою комнату. Потом я вручила ему гостинцы, что-то ему рассказала, расспросила о его жизни. И барьер отчуждения был успешно преодолен.
- Отлично. Понравишься жениху – сказал Дима и хитро хихикнул.
- Ну, положим совсем не жених. Я только вчера с ним познакомилась. Но мне нравится направление твоей мысли, Димыч! – я чмокнула племянника в щечку – Так, я пошла. Слушайся бабушку. Не доводи ее до исступления.
Дело в том, что мама оказалась никудышным воспитателем внука. Он ее не слушался, она пыталась ему угодить. Он еще больше начинал сопротивляться. В результате мама не выдерживала и начинала с ним ругаться, причем совершенно не характерными для нее словами. Он дерзил ей в ответ теми же самыми словами, тоже совершенно не характерными для 6-летнего мальчика. В общем, они находились в непрерывном противостоянии.
Не смотря на открывшуюся в ней воинственность в процессе укрощения баловного внука, мама всегда была доброй, милой, простодушной и смешливой. И как уже говорилось выше – сумбурной. Однажды, например, ее укусила лошадь. Чтобы городского жителя тяпнула лошадь, надо же еще умудриться найти эту лошадь. А мама пошла на рынок, и откуда-то там оказалась эта кусачая кобыла. Пока мама что-то рассматривала у торгового лотка, лошадь взяла и укусила ее за руку. Хорошо хоть это была зима, и на маме было зимнее пальто. Так что укус был вполне невинный, но все же синяк на руке остался. Я тогда возмущалась:
- Мамулечка, где, где ты нашла лошадь? Я вот и не помню, когда я последний раз видела живую лошадь. Мы же не на ипподроме и не в деревне живем!
А маме было обидно, что она ничего плохого не сделала лошади, а та укусила из всех людей на рынке только одну ее – мою сумбурную мамуленцию.
Как-то мы с нею шли по оживленной улице. Я была рядом, а потом что-то меня привлекло, и я немного отстала. Когда кинулась догонять маму, увидела впереди: моя рассеянная родительница, глядя на витрину магазина, схватила проходящего мимо дяденьку под ручку. Она подумала, что взяла за руку меня. Она же глядела на витрину и лихо продолжала свой путь. Дяденька с недоумением смотрел на маму, но почему-то руку не выдергивал. Возможно, размышлял: кто такая, может знакомая?
Я догнала эту парочку со смехом: «Мама, мама, я тут. Отпусти мужчину!».
Ее реакция, разумеется, была такой: она шарахнулась в сторону, засмущалась, покраснела, стала извиняться.
И таких примеров было множество. Она была и сумбурная, и какая-то не защищенная в своем простодушии. Не защищенная от хамов, мошенников. Ее пытались обмануть в какой-то конторе, где изготавливали памятники. Мама заплатила деньги за обелиск для папы. Видно, квитанцию дали липовую. Ни памятника, ни денег. Всегда встречаются среди людей такие уроды, для которых нет ничего святого и главное – это нажива. Обобрать человека в горе могут только нелюди. А у нас после смерти папы с деньгами было весьма туго. И тут такое. Помогли папины приятели, такие же, как он, бывшие офицеры-пограничники. Погранвойска относились к КГБ, поэтому папины друзья подняли свои связи в органах, и мошенников прижали. Деньги вернули.
Мама была романтичной мечтательницей. Конечно же, она любила кино, театр, актеров, певцов, поэтов. Ее любимцами была весьма неожиданная троица: Александр Пушкин, Владимир Высоцкий и английский актер Кристофер Пламмер, сыгравший роль капитана в оскароносном фильме «Звуки музыки». Позже в 1983 году, когда мама увидит фильм «Джен Эйр», Пламмер будет смещен с первого места пьедестала маминых кумиров Тимоти Далтоном. Этот английский актер, позже сыграющий еще и Джеймса Бонда, пленит мою впечатлительную Аннушку своей ролью мистера Рочестера. Но главной ее любовью был «наше «всё» - Пушкин. Александра Сергеевича мама просто боготворила. Она собирала о нем статьи, хранила вырезки с портретами поэта и его красавицы жены Натальи Гончаровой. Однажды она дала мне посмотреть свою тетрадь. Туда она выписала из какой-то статьи сведения о судьбах людей, кто, так или иначе, присутствовал в жизни Пушкина. Были там и строчки, рассказывающие о судьбе Жоржа Дантеса. Маму возмутило до глубины души, что убийца ее кумира прожил в богатстве и почестях до 83 лет и умер в своем французском имении в окружении жены, детей и внуков. Над строчкой, где рассказывалось о том, что Наполеон III назначил Дантеса несменяемым сенатором, мамина гневная рука размашисто написала крупными буквами коротко и ясно: ЗМЕЙ!!! Именно так – с тремя, а может, и четырьмя восклицательными знаками. Видно, что, когда мама дописала кусок текста про Дантеса, возмущение ее достигло апогея, и она тут же вывела сверху: ЗМЕЙ!!!! Убийца любимого Пушкина, это ничтожество, заезжий французишка, не только лишил Россию гениального поэта, а еще счастливо прожил до самой старости в богатстве и почестях. Единственным утешением для моей Аннушки была одна из дочерей Дантеса, боготворившая Пушкина и открыто выражавшая презрение к отцу.
Теперь же вся мечтательная душа мамы была наполнена предвкушением чего-то необыкновенного в жизни дочери. Поцеловав ее тоже в щечку, как и племянника, я сказала им грозно:
- Смотрите мне, ведите прилично в мое отсутствие! Оба!
____________________
- Привет!
- Привет – мой герой-попутчик обаятельно улыбался своей такой мне приятной улыбкой и с удовольствием меня рассматривал.
Пауза затянулась.
- Что? Что-то не так? – недоумевала я не без кокетства, конечно.
- Выглядишь обалденно!
- Палдыэс! Лиэлс палдыэс – сказанула я по-латышски: «Спасибо! Большое спасибо!»
- О, мы по-латышски шпрехаем! Похвально.
- Да это так, бытовой минимум: здрасьте, спасибо, пожалуйста и что-то в этом роде. Мы с подружкой Олей явились в Ригу, решительно настроенные изучить латышский. Мы же не могли позволить себе жить в республике и не знать их язык. Купили словари. Конечно, далеко мы не продвинулись. Но все же за два года побольше знаем слов и выражений, чем некоторые наши русские, прожившие по 20 лет в Латвии. Одна моя рабочая Зоя Пискунова как-то сообщила мне чуть ли не с гордостью, что 20 лет живет в Риге и не фига не говорит по-латышски. И это при том, что замужем за латышом.
- Да, нужен большой талант, чтобы прожить 20 лет с латышом в Латвии и не выучить язык. Видно, умная она, твоя Пискунова.
- Вообще-то она хорошая женщина! А знаешь, в Риге принято на прощанье вовсе не по-латышски говорить, а по-итальянски просто: «Чао!», но и при встрече тоже: «Чао!». Раньше, до приезда в Ригу, меня коробило, когда я слышала «Чао», как какое-то дурновкусие, типа кто-то косит под итальянца. А теперь привыкла и сама так говорю. Кстати, удобно, потому что коротко. Куда пойдем?
- Давай погуляем сначала по улице.
- Подожди! – я подняла голову на нашу лоджию. За парапетом кто-то метнулся да не один. Видно мама пригласила для пущей объективности свою подружку – нашу соседку тетю Гету. Они пригнулись, увидев, что я подняла голову. Вот смешные.
- Что такое?
- А это лоджия нашей квартиры. И там, кажется, две шпионки за нами подглядывают.
Мой герой поднял голову и улыбнулся:
- Надеюсь, я их не разочаровал!
Мы долго гуляли по центральной улице города, потом забрели на стадион «Трудовые резервы». Присели на скамейку трибуны.
- Здесь у нас проходили уроки физкультуры. А вот справа через дорогу от стадиона моя школа, где я училась. № 6. Между прочим, одна из самых лучших. С физико-математическим уклоном
- О – уважительно протянул мой безымянный кавалер.
- Нет- нет. Я как раз училась в простом классе, без уклона. Я в общем-то больше гуманитар. Сама не знаю, отчего подалась в инженеры. Наверно, пошла по легкому пути. У нас учитель химии была очень сильная. Эльза Алексеевна. Она и классная у нас была. Так вот она нас так вымуштровала по химии, что я пошла на тот факультет, где основным предметом была химия. И какие химии мы только в институте потом не изучали: кроме известных тебе органики и неорганики, и физическую химию, и аналитическую, и коллоидную химию, и химию красителей.
- Обалдеть! Не, я в химии профан. Я вполне сносно говорю по-немецки, люблю историю, разные виды права. Вот римское право – такая тема. Собственно, все основы были заложены в древнем Риме. Еще психологией интересуюсь. Ты знаешь, какой у тебя IQ (Айкью)?
- Нет. Это что такое?
- Это коэффициент интеллекта. У меня 150.
- И что 150? Как в анекдоте один пилот другому: «Приборы!». Тот отвечает: «90!» Первый: «Что 90?». Второй: «А что приборы?».
- 150 – это извини, очень высокий интеллект. Ну, ты поняла. Я – жутко скромный товарищ!
- Интересно, сколько у меня? Вот бы пройти такой тест.
- К сожалению, у меня нет теста. Я проходил в университете по методичке. Занимался усиленно психологией. Я тебе рассказывал про диплом. Просиживал в библиотеке часами. Но я уверен, что у тебя IQ выше 100. Это же видно невооруженным глазом.
- Мерси. А что ты больше любишь читать?
- Фантастику. Стругацких, Азимова, Шекли и т.д.
- А я не очень люблю фантастику. Хотя, давно мне нравился Ефремов. У него тоже есть элементы фантастики. Обожала его «Лезвие бритвы». Я люблю наших классиков. Больше других Куприна. А Ремарка читал?
- Да, «Три товарища», «На Западном фронте без перемен», «Триумфальную арку» и … ну почти все.
- Я его обожаю. Люблю, чтобы обязательно был юмор. Вот у нас дома была книга Ирвина Шоу «Молодые львы». Еще папа покупал. Я зачитывалась. Потом кто-то ее из моих знакомых замотал. Но вот чего-то мне не хватало в его прозе, никак не могла понять. А когда снова перечитала Ремарка, поняла: юмора! У Шоу вообще нет ничего смешного. А я люблю, чтобы, как в жизни: все было рядом: и радостное, и смешное, и грустное. Вот у Ремарка есть и юмор, кроме прочего.
- Я тоже обожаю юмор в литературе. Мой любимый тандем: Ильф и Петров. Прочитал у них все. Могу цитировать.
- О, да! А вот все говорят, что лучший Бендер в кино – это Юрский в «Золотом теленке». А мне больше всех нравится Арчил Гомиашвили. Он и внешне совпадает с моим представлением об Остапе. Арчил в образе Бендера, как рыба в воде. Юрский – гениальный актер. У него такой умный Бендер, почти философ. Другой гениальный артист Андрей Миронов слишком много вложил своих артистических фишек в образ, как бы слишком играя. А у Гомиашвили Бендер, как в книжке, естественный и комичный. Минимум средств, просто живет, а не играет.
- Согласен с тобой. Один в один турецкоподданный. Красавчик. Он как будто и есть в жизни Остап Бендер.
- А Дубровина читал?
- «Грибы на асфальте».
- Точно. Смешно пишет. Помню: надо готовиться к экзамену, а я не могу оторваться. И знаешь еще, что меня однажды увлекло? Энгельс «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Я не прочитала, когда надо было, а перед экзаменом решила немного пробежать глазами, чтоб иметь представление. Да так увлеклась, что не могла остановиться. А надо было учить билеты. Не ожидала я от классика марксизма такого увлекательного чтива. А кто тебе нравится из поэтов?
- Пушкин, Есенин. Поэзией я не очень увлекаюсь. В универе правда выписывал понравившиеся стихи.
- Ну, Пушкин да. Я любила читать его маленькие поэмы. Кстати, у него было прекрасное чувство юмора. Вот «Граф Нулин», например. Знаешь содержание?
- Не припомню.
- О, это очаровательная шуточная поэма. Я помню конец поэмы наизусть:
Жена всё мужу рассказала
И подвиг графа моего
Всему соседству описала.
Но кто же более всего
С Натальей Павловной смеялся?
Не угадать вам. Почему ж?
Муж? — Как не так! совсем не муж.
Он очень этим оскорблялся,
Он говорил, что граф дурак,
Молокосос; что если так,
То графа он визжать заставит,
Что псами он его затравит.
Смеялся Лидин, их сосед,
Помещик двадцати трех лет.
Теперь мы можем справедливо
Сказать, что в наши времена
Супругу верная жена,
Друзья мои, совсем не диво.
Скажи здорово?
- Да. Шурик был, чувак, что надо. Любил пошутить и покутить, и мог очень даже цинично пошутить. Я вот помню такую эпиграмму:
Иной имел мою Аглаю
За свой мундир и черный ус,
Другой за деньги — понимаю,
Другой за то, что был француз,
Клеон — умом ее стращая,
Дамис — за то, что нежно пел.
Скажи теперь, мой друг Аглая,
За что твой муж тебя имел?
- Да уж, припечатал какую-то Аглаю. Это солнце нашей поэзии умел. Вот меня возмущает его эпиграмма на Новороссийского губернатора князя Михаила Воронцова. Представь, Пушкин волочился за его женой, стихи ей посвящал, и так отомстил человеку, который его принимал у себя в доме. Мало того, что за женой начал ухлестывать да еще на все века ярлык ему повесил. Обиделся, видишь-ли, что князь ходатайствовал о переводе его-Пушкина подальше от его дома. Типа настучал царю. А чего Пушкин хотел? Чтобы князь терпел домогательства молодого поэта к его жене? Взял Пушкин и отомстил князю, теперь уж на века. Помнишь:
Полу-милорд, полу-купец,
Полу-мудрец, полу-невежда,
Полу-подлец, но есть надежда,
Что будет полным, наконец.
А ведь Воронцов - герой войн с Наполеоном, с Турцией. Знал несколько языков, собрал огромную библиотеку – вот уж все бы были такими «полу-невеждами». Столько много сделал для России. Выходит, что достойного человека Шурик оболгал. Такое бывает и с гениями.
- А из современных поэтов кого любишь?
- Вознесенского, Ахмадуллину, Евтушенко, ну всю четверку друзей, Рождественского. Кстати, была в Риге на концертах Бэллы и Вознесенского. Много впечатлений. А поэму про графа Резанова прочитала еще до спектакля «Юнона и Авось». И это стихотворение Вознесенского давно люблю: «Я тебя никогда не забуду». Оно было написано задолго до «Юноны…». Целый год «Юнона и Авось» гремит на всю страну. Говорят: на спектакль не достать билет. А ты не видел его?
- Нет, к сожалению. Когда под Москвой служил, о нем все вокруг говорили.
- А еще я люблю Маяковского и его друга поэта Семена Кирсанова. Больше, чем Есенина, которого не любить невозможно, он - чудный, но меня больше цепляет Маяковский.
- Ты Маяковского?
- А что тут такого?
- С тобой не вяжется. Ты такая нежная, милая и этот: я достаю из широких штанин! Вот что он может доставать из своих широких штанин?
- Да что ты! Я обожаю это стихотворение. Он писал по-разному, и с юмором все было нормально, и про любовь, и нежно и мило для детишек, например. Вот невозможно поверить, что это строчки Маяковского «Тучкины штучки».
Плыли по небу тучки.
Тучек четыре штучки.
От первой до третьей – люди.
Четвертая была верблюдик.
К ним, любопытством объятая,
По дороге пристала пятая.
От нее в небосинем лоне
Разбежались за слоником слоник.
И не знаю, спугнула шестая ли.
Тучки взяли все: и растаяли.
А следом за ними, гонясь и сжирав,
Солнце погналось – желтый жираф.
- Никогда бы не подумал, что Владим Владимыч был способен на такие нежности.
- Мог! А вообще, кто знает, может в старости мои вкусы поменяются. Молодости свойственно восхищение чем-то таким непривычным, воинствующим, революционным. Я видела интервью с одним известным актером, который сказал фразу: «В молодости я любил Баха, а сейчас мне больше нравится Моцарт». Хотя и у Моцарта есть тяжелые вещи, к примеру, «Реквием». Знаешь, мы специально собирались дома у моей подруги Наташи в студенческие годы и слушали «Реквием» Моцарта. Ее брат Сережа где-то достал виниловый альбом. Мы пили вино и слушали. А Наташка так красиво произносила название 2-й части реквиема «Лакримоза!» и переводила с латыни: лакрима – слезы!
- А мы в универе тоже немного латынь учили. К примеру: «Дура лекс сэд лекс» - Закон суров, но это закон! А ты много знаешь!
-Да нет. Я считаю, что я ничего еще не знаю.
- Ну, все знать невозможно. Я в детстве читал запоем. И зрение тем самым испортил. Читал с фонариком под одеялом, чтоб родители не ругали. Кстати, я хотел поступать в пограничное училище после школы. Сдал все экзамены на пятерки, а из-за зрения не прошел.
- Ты хотел быть пограничником? – воскликнула я – Удивительно. Я же тебе говорила, что дочь офицера-пограничника. И родилась я в маленьком городке на границе с Финляндией, и детство мое там прошло. Зеленые фуражки для меня самые родные.
- Значит, ты с границы в Курск приехала?
- Да. Мне было 10 лет. И здесь живет из родных только одна мама, теперь здесь еще и могила отца. Братья давно уехали в другие города, а вся остальная родня в Ленинграде и Ленинградской области. Да и могилы дедушек-бабушек и всех предков там. Так что я по сути не курянка. Но Курск люблю. Здесь школу окончила, институт. Да, теперь уже и курянка.
- Алена, может, зайдем куда-нибудь в кафе?
- Можно. Только у нас их немного, не то, что в Риге. Да и у нас не принято зайти просто попить кофе, надо заказывать и горячее, и выпивку. Иначе обслуга будет смотреть волком. Я обожаю в Риге зайти в какое-нибудь маленькое кафе выпить чашечку хорошего кофе, послушать джазовую музыку.
- А вот что. Подожди меня минуту. У тебя есть двушка? Я видел у входа автомат. Пойду, позвоню.
Через пять минут мы уже ехали в автобусе к дому, где со своей семьей жил сокурсник моего нового приятеля. Перед тем, как зайти в квартиру, он вдруг сказал мне:
- Ты не будешь возражать, если я скажу, что мы с тобой давно встречаемся? Назову своей девушкой. Там кроме Вани еще его жена, теща, брат жены. Не хочу, чтоб подумали, что я такой легкомысленный. Просто в прошлый отпуск я к ним заходил тоже с девушкой.
- Ладно, говори, что хочешь. Да ты и правда легкомысленный – кокетливо заулыбалась я, повернув голову к своему кавалеру. Мы стояли очень близко перед дверью. Он так смотрел мне в глаза, что мне показалось, что сейчас поцелует.
- Звонить будешь? – спросила я обескураженно.
Семья сокурсника Вани встретила нас радушно. Было видно, что моего знакомого здесь любили.
- Здравствуй, Володя! Как там в Забайкалье? Ты давно в Курске? – сыпали вопросами приятель Ваня с женой Наташей.
А я мысленно вздохнула облегченно:
- Фу, ну, слава Богу. Наконец-то я знаю его имя. Владимир – как хорошо. Мне нравится - и тут же я оторопела, услышав, как Володя меня представляет:
- Знакомьтесь, это Алена – моя невеста!
Не фига себе! Я уже невеста. Но не возмущаться же. Надо подыгрывать. Володя смотрел на меня с нахальной улыбкой, которая как будто говорила: «Сейчас посмотрим, как ты справишься!».
- Очень приятно – скромно улыбнулась я.
Мгновенно на нас посыпалось: и поздравляем, и наконец-то, хватит холостячить, и как хорошо, что рядом в холодной Сибири будет родная душа и т.д.
- А когда свадьба будет и где?
- Мы еще точно дату не установили. А свадьба будет в Чите – не моргнув глазом, врал обретший, наконец, в моих глазах имя Владимир.
- Да, в Чите – подтверждала я. Когда же посыпались вопросы, непосредственно обращенные ко мне, и мне пришлось напрячь свое воображение, в голове промелькнуло – Убить его что-ли?! Что за испытание!
На кухне, куда я пошла помочь Наташе порезать колбасу и прочее, она меня спросила:
- Ты уже познакомилась с его родителями?
- Нет, мы только собираемся поехать.
- А мы были в Понырях у них в гостях. Ты не беспокойся, у них там, хоть и поселок, а как в городе. Дом хороший. Книг полно, и стенка, и книжный шкаф ими заставлены. И туалет, и ванная в доме есть. Родители гостеприимные.
Потом за столом хозяева не раз касались темы предстоящей свадьбы. Особенно меня смущали разговоры о том, что я должна скорей ехать в Читу согревать Володю своим теплом, разделить его одинокую холостяцкую жизнь. Они так переживали за него, что можно было подумать, что он в Чите влачил жалкое существование, мерз, недоедал и только, что и делал, что страдал от одиночества. И я – его спасение. Я же из рассказов Володи уже знала, что жил он, там припеваючи, в свободное от службы время гуляя и кутя в читинских ресторанах со своим другом Серегой Гуровым. Благо, что зарплата у молодых повес позволяла ни в чем себе не отказывать. Расточительность доходила до такой степени, что Володя не утруждал себя стиркой носков. Он их просто выкидывал. Покупал большую пачку носков сразу на месяц. День относил и выкинул. Так что жалость друзей к несчастному холостяку я не разделяла.
После застолья мы с Володей и его друзьями купили пива и пошли общаться на пляж возле Кировского моста. Наша компания расположилась за столиком под навесом. Сидевший напротив Володя смотрел на меня влюбленными глазами:
- Алена, тебе так идет этот бирюзовый цвет кофточки. Глаза точно такого же цвета.
- Да? Вообще глаза у меня в целом серо-голубые, но вокруг зрачка есть ореол желтого и чуть-чуть зеленоватого.
- Сейчас смотрятся под цвет блузки. И у меня вокруг зрачка есть желтый цвет.
Вечерело. Наговорившись вдоволь, мы распрощались с Володиными друзьями, и пошли в разные стороны: они - домой, а мы - к центру, обнявшись, как и положено, жениху и невесте. Так мы шли, пока не исчезли из вида Ваня с женой. Тут же, как ошпаренные, мы отшатнулись друг от друга и рассмеялись.
- А ты мне понравилась в образе невесты, моей невесты. Молодец, не растерялась.
- Да я хотела тебя убить. Особенно, когда все начали ко мне приставать: когда я поеду в Читу обогреть бедненького несчастного лейтенантика? – смеялась я и ехидно добавила - Такого несчастного, что аж погрязшего в бесконечных кутежах с другом Гуровым!
- Пардон, сударыня, старшего лейтенантика!- Володя поднял указательный палец вверх, тем самым подчеркнув важность поправки.
Мы начали вспоминать все детали посещения друзей, то и дело, смеясь и передразнивая друг друга.
Незаметно мы дошли до парка Пионеров и присели на скамейку.
- Да, мне понравилось, как мы с тобой были женихом и невестой.
- Точно, ты ничего так себе был жених. Очень даже клёвый.
- А слабо вот так взять и выйти сходу за меня замуж?
- Ноу проблем. Авантюризма мне не занимать. Вот у меня и паспорт в сумочке есть. Я его так еще и не выложила после самолета, все таскаю с собой. Но вот проблема. ЗАГС уже закрыт. Так что пока регистрация откладывается.
- Знаешь, я в отпуск отпросился у прокурора, чтобы жениться. Так, слегка обманул начальника. Вообще он у нас чудный мужик. И перед тем, как меня отпустить, сказал, чтобы я без жены не возвращался. Я даже было подумал предложить одной своей подруге из Воронежа, с которой у нас был короткий роман во время учебы в универе. Она приехала ко мне в гости в Поныри, с родителями познакомил, но потом понял, что нет. Я же ее не люблю. Она завидная во всех отношениях невеста. Папа – профессор. Но душа не лежит. Решил, пусть лучше не выполню обещание. И вот встретил тебя. Хоть сейчас бы женился на тебе. Ты такая, именно такая, о какой я мечтал, какую хотел встретить.
- Ну, папы профессора у меня нет. Заметь, я это сказала без сожаления. Потому как мой папа был в тысячу раз лучше всех профессоров. Он был и умный, и начитанный, и добрый, и мужественный – он же офицер. И с чувством юмора у него было все окей!
- Тебя задели слова на счет профессора? Это же к слову. Так сказать, с точки зрения обывателя дочь профессора – завидная невеста. А с моей точки зрения главное, чтобы ты почувствовал, что это твой человек на все сто. Мне кажется, что ты именно такая.
- Мне с тобой тоже так легко, комфортно, интересно, будто я тебя знаю много лет. Хотя чужая душа – потемки. Не боишься ошибиться?
- Нет. Я хорошо разбираюсь в людях. Потом не забывай, какая тема была у моего научного диплома.
- Ааа, так ты по моим ушам определил… - я кокетливо приподняла часть волос и продемонстрировала правое ухо.
- Ты по всем параметрам в моем вкусе. И внешне тоже: блондинка, высокая, улыбчивая, но и не без понтов, конечно. Как положено девушке, знающей себе цену. И имя твое мне нравится. Кстати, в диагностике личности по внешним признакам в следственной практике и оперативно-розыскной деятельности важную роль играет знание блатных татуировок. Можно получить информацию, сколько было ходок, в каком статусе преступник. И т.д. Есть такие неожиданные расшифровки татуировок – аббревиатур. СЛОН – Смерть Легавым От Ножа. Иные надписи поражают даже сентиментальностью. Так вот, знаешь, как расшифровывается аббревиатура твоего имени в наколках у блатных? Я просто обалдел. АЛЕНКА: А Любить Ее Надо Как Ангела.
- Правда красиво. Просто песня! Вот уж не ожидала от зеков. Кстати, а какую музыку ты любишь?
- Самая моя любимая вещь «К Элизе» Бетховена. Просто торчу, когда слушаю. А в универе у нас была любимая песня, ни за что не угадаешь – «Пропала собака!». Как группой собирались, так вместе пели. Еще нравятся «АББА», «Бони М», битлов люблю, конечно, «Иглс».
- О, отель «Калифорния». Сколько медляков было станцовано под «Отель…». А я слушала у одного друга потрясную вещь «ПинкФлойд» - «Стена». Такой рок! Мы с Олей в институте фанатели от английской группы «Смоуки». Еще в Риге сейчас модно слушать итальянскую эстраду.
- Я больше люблю наших бардов: Высоцкого, Окуджаву, Визбора.
- О, да! Знаешь, что мне запомнилось. На 4-м курсе я ездила в Ленинград к брату Саше. Он заканчивал ЛГУ вместе с женой Таней. Они снимали комнату в типичной питерской коммунальной квартире. И мы каждый раз засыпали под песни Окуджавы. Это такая была чудесная атмосфера. Его голос, его манера, за окном - Ленинград. Очень меня тогда впечатлило.
А до этой квартиры еще до женитьбы Саша снимал комнату в другой коммуналке, где проживали 6 старух. Комнаты старушек и кухня располагались в квартире, а Сашина - в мансарде. Старушки брата обожали. Он с ними общался вежливо и всегда готов был помочь. Каждой бабульке Саша придумал прозвище. Вот я запомнила только две: Птица и Деревня. Первая была быстра и стремительна и по квартире носилась, как птица. Вторая говорила и выглядела по-деревенски, и вообще поведение ее было с налетом легкой дебильности. Я увидела всех этих старушек, когда мы с родителями приехали на свадьбу брата. В ту пору в 18 лет я была особой "кровь с молоком". Это я похудела за годы самостоятельной жизни в Риге, а тогда была девица в теле. Когда я спустилась из Сашиной комнаты на кухню, старушки уже были в курсе, что я - сестра их любимца. Они меня окружили, и кто-то из них одобрительно произнес: «Хорошенькая!». Видно перенесли свою любовь к Саше на меня. А вот к Тане старушки отнеслись с ревностью. Таня рассказывала, что они ее сразу невзлюбили. Соперница!
- Ты так красочно описала этих старушек, что я сразу представил и Птицу, и Деревню – смеялся Володя.
Мы еще долго, гуляли по вечернему Курску, болтая на разные темы и все больше узнавая друг о друге. Володя мне рассказывал про свою службу в Чите, про коллег и тамошнюю природу и погоду.
- Ты не представляешь, как это красиво, когда весной цветет багульник. Сопки становятся розовыми с таким малиновым или нет, лиловым оттенком. Это надо видеть. Завораживающее зрелище – цветение багульника.
Я заслушалась. Мое воображение рисовало какой-то сказочный неведомый мне город Чита, окруженный со всех сторон розовыми горами. Сопки я представляла в виде пологих гор, как оказалось позже, это и есть горы или холмы с округлой вершиной.
Я продекламировала строчки из известной песни, так как считаю, что не умею петь:
- Где-то багульник на сопках цветёт. Кедры вонзаются в небо. Кажется, будто давно меня ждёт край, где ни разу я не был.
- И правда, почему бы тебе не выйти за меня замуж? Если ты прилетишь ко мне в Читу, я покажу тебе, как цветет багульник! Это такая красота, не описать словами, Ален!
- Выйти замуж, чтобы увидеть багульник! Увидеть цветение багульника и умереть – шутила я.
Нам не хотелось расставаться, но уже было поздно, и мы подошли к подъезду моего дома.
Я чувствовала себя счастливой. Когда же пришла пора прощаться, воцарилась неловкая пауза. Я вдруг испугалась, что он сейчас меня поцелует, и нарушится магия этого удивительного дня. Между нами установилась какая-то особая душевная близость, легкость и теплота. Я просто знала по опыту, что почти всегда молодые люди при первой возможности лезли с поцелуями и всегда готовы тут же затащить тебя в постель. Мне и хотелось его обнять, но было еще рано. Я так чувствовала.
- А он что исключение? Вон сколько у него было подружек. То про одну вспомнит, то другую упомянет. И как быть мне? Оттолкнуть или ответить? Нарушится волшебство этого вечера. Но мы же еще совсем не знаем друг друга – размышляла я, пока Володя стоял напротив и смотрел на меня блестящими карими глазами.
Он наклонился и нежно поцеловал мою руку:
- Я завтра поеду в Поныри. Потом приеду и позвоню. Хорошо? До свиданья. Это был волшебный день.
- До свиданья, Володя. Да, но как же ты сейчас доберешься до Волокно? Такси поймать трудно. Я могу поговорить с мамой, она поймет. У нас три комнаты, найдется место, где ты сможешь заночевать.
- Нет, нет. Не волнуйся. Я решу эту проблему.
Позже лежа в кровати, я все вспоминала и вспоминала детали этого чудесного дня.
- Какой он хороший! Совсем не похож на других молодых людей. Какой он тонкий человек. Он почувствовал, как и я, что нарушит волшебство, если полезет целоваться. Мы с ним – не святые, у каждого за спиной были разные романы, но в данном случае любые телодвижения были неуместны. Мы оба это поняли. И как он красиво вышел из положения. Поцеловал руку. А кто-то еще часто целовал мне руки. Папа. Да, мой папа умел ухаживать, любил поцеловать ручку и маме, и мне.
То, что Володя поступил, как горячо любимый мной покойный отец, меня еще больше очаровало.
- И только один папа меня называл, кроме как Леной, еще Аленой, Аленушкой – умилялась я все больше.
Всю жизнь я храню папины открытки-поздравления, которые неизменно начинались с обращения: «Моя единственная и неповторимая Аленушка!». Папа был военным человеком, но в то же время мягким, артистичным, обаятельным. Никогда я не слышала от него даже грубого слова, не говоря уже о матерных. Жизнелюб и оптимист, он подарил мне столько любви и нежности, что я думала, что никогда не встречу такого мужчину, как он. И вот как будто судьба послала мне еще одного замечательного человека.
Следующий день прошел в боях местного значения. Воевали бабушка с внуком, а у меня от этой парочки голова шла кругом. Аннушка во что бы то ни стало хотела накормить Димку, даже если он не хотел есть. Она носилась за ним по квартире с тарелкой борща. Внук был шустрее бабушки, поэтому ловко убегал от нее, отказываясь от пищи. По дороге он что-то с шумом уронил, а она расплескала борщ.
- Гадость такая! Ты меня до инфаркта доведешь! – кричала обычно спокойная Аннушка.
- Сама гадость – вторил ей распоясавшийся вконец внук. О, Боже, да у них тут все серьезно и без комплексов.
- Нет, ты слышала, что он говорит, как он бабушку называет?! – взывала ко мне, как третейскому судье, доведенная до отчаяния Аннушка.
- Всё, всё. Перерыв! – я как судья на ринге решительно развела противников в разные стороны – Димыч, успокойся, иди поиграй в маленькую комнату. А ты, Нюрок, оставь этот чертов борщ. Да не ходи ты за ним! Ты что его так опекаешь? Не хочет есть, не надо его насильно кормить!
- Да? А что я скажу его родителям, когда они приедут и увидят, что ребенок похудел.
- Нормальный подвижный парень. Не худой и не толстый. Набегается, сам захочет есть. И потом, что ты хотела от него услышать в ответ? Ту же гадость и получила.
- Да! Не сдержалась. Но он все нервы у меня вытрепал.
- Воспитатель из тебя неважнецкий. Но надо сдерживаться. Пойду теперь проведу воспитательную беседу с младшим поколением.
Я зашла в комнату:
- Димашка, а ты знаешь, что взрослых людей нельзя обзывать гадостью? – сказала я назидательно и подумала – Что я говорю? Типа невзрослых можно – поэтому добавила – Вообще нежелательно называть любых людей гадостью!
- А она первая начала – резонно заметил племянник.
- Да, она тоже неправильно поступила, просто в сердцах у нее вырвалось. Но ты должен уважать старших. Короче, Димончик, больше такие слова не произноси! Знаешь, твой дедушка, в честь которого ты назван Дмитрием, никогда плохих слов не говорил и меня всегда ругал за плохие слова: «Ты же девушка, от тебя должны исходить только красивые слова!»
- Да, дед правильно сказал. Бабушка ведь тоже девушка, ей - нельзя – племянник смотрел на меня с самым невинным видом своими большими голубыми глазками. С белокурыми, слегка вьющимися волосами он был похож на братца Иванушку из сказки. Я умиленно улыбнулась:
- Ладно! Ты уж постарайся нашу девушку слушаться. Она ведь отвечает за тебя перед твоими родителями. А мы с тобой знаем, какая она ответственная, аж до безобразия. Вот и перегибает палку.
- Какую палку? – Дима недоуменно заморгал ресницами.
- Это так говорится, фигурально.
Из Понырей позвонил Он. Володя! Сердце забилось.
- Чем ты сегодня занимаешься?
- Примиряю две противоборствующие стороны. Бабушку и внука. Он не слушается, она в гневе за ним гоняется. В общем весело. Дурдом «Солнышко». А как ты? Кстати, ты, где хоть ночевал?
- Провел ночь с ребятами-милиционерами из линейного отдела на вокзале. Один из них мой земляк. Так что я им помогал хулиганов задерживать. Немного поспал на диване. А утром первой электричкой к предкам рванул.
- А я от мамы выговор получила. Она рассердилась, что я не уговорила тебя у нас заночевать. Так меня накрутила, что я сама начала волноваться, как ты там ночью. Вдруг не устроился никуда. Мое воображение рисовало пугающие картины, одну страшней другой.
- О, мне приятно, что такие достойные дамы обо мне волнуются. Алена, я приглашаю тебя завтра на пикник на дачу моего дядюшки на Волокно. Там будет компания друзей. Предупреди свою маму, что скорей всего с ночевкой. Просто можем не успеть на автобус обратно в Курск. Не возражаешь?
- Нет.
- Тогда завтра в 16-00 у кинотеатра «Родина» Знаешь, где это?
-Знаю. Я, между прочим, тоже делала научный диплом как раз на комбинате «Химволокно». Два месяца ездила в этот район. И назывался мой диплом позаковыристей твоего: «Исследование повышения свойств полиэтилентерефталата методом добавки катализаторов».
- Какого-какого фталата? – с иронией переспросил Володя.
- Полиэтилентерефталата. Это научное название лавсана.
- Понятно. Ну что, до завтра?
Когда я говорила о том, что моя мама рассердилась, что я не уговорила заночевать у нас, то вспомнила еще один случай в 1980-м году, продемонстрировавший ее открытый гостеприимный характер. Моя подруга Оля по окончании института познакомилась с парнем по имени Сергей и сразу пригласила его в ресторан на празднование нашего выпускного вечера. Она руководствовалась тем немаловажным обстоятельством, что у нас на курсе были в основном девушки, а парней человек 10. Вот Оля и решила, что пусть хоть на одного еще будет больше. Сергей оказался компанейским юношей, зажигал с нами от души. После того, как ресторан закрылся, мы быстро переоделись у меня дома из нарядных платьев в брюки и кофточки, и пошли догуливать в парк Пионеров. Пили шампанское «из горла». Орали песни. То, что Оля будет ночевать у меня дома, было само собой разумеющимся и заранее запланированным. Она жила далеко от ресторана, где мы отмечали выпускной, в районе КЗТЗ. Так величали район в народе по названию самого крупного предприятия на его территории – Курского завода тракторно-запасных частей. Я жила рядом с рестораном. Оказалось, что Сергей тоже жил на КЗТЗ. Такси ночью не поймать. И что же? Парня кидать на улице? Вот мы и привели его к нам домой. Аннушка уложила парня на диване в зале, мы с Олей заснули на родительской кровати в спальне, а сама мама устроилась в моей комнате. Утром мы проснулись с Олей от доносившегося с кухни шума голосов и шварканья сковородки. Оттуда шел и аппетитный аромат чего-то вкусного. На кухне мы увидели умилительную картину. Аннушка жарила беляши, а Сергей с довольным видом их поглощал, запивая крепким чаем. При этом они весело и непринужденно болтали.
__________________
На следующий день я попала на дачу Володиных родственников. Его дядя Иван Михайлович – симпатичный высокий мужчина - сопроводил нас на дачу, вручил ключи и потом дипломатично удалился домой. Я ожидала увидеть компанию хотя бы из 4-5 друзей. Нас же было всего трое: я, Володя и его знакомый земляк, тоже родом из Понырей, по имени Александр. Володя мне объяснил, что ожидалась еще одна пара его друзей: юноша и девушка. Но у них что-то сорвалось.
Александр закончил тот же вуз, что и я, только другой факультет, название которого приводило Володю в восторг - сантехнический.
- Санек, покажешь Алене фирменное приветствие вашего факультета? – со смехом просил его Володя. И Санек показывал жест, имитирующий дерганье за веревочку сливного подвесного бачка унитаза.
Название моего факультета - «механико-технологический» Володя как будто не мог запомнить. Определенно он делал это намеренно. В глазах вспыхивали смешливые огоньки:
- А вот Алена окончила лакокрасочный факультет.
- Какой? – искренне удивился простодушный Санек.
- Это механико-технологический в переводе некоторых университетских снобов, Саша - объяснила я.
- Не обижайся, Аленчик, просто мне непривычны такие названия! – Володя изобразил на лице искреннее раскаяние, но все с теми же смешливыми чертиками в глазах. Он взял мою руку и поцеловал.
- Все, прощен! – заулыбалась я.
У нас получились неплохие посиделки. Ребята приготовили отличный шашлык, вернее основным шашлычником был Володя, Санек был на подхвате. Я тоже пыталась им помочь, но Володя сразу пресек мое рвение:
- Шашлык – это сугубо мужское дело. Ты, Алена, можешь порезать пока овощи, колбасу, хлеб. В общем, накрыть стол.
Потом Санек уехал в Курск, а мы остались с Володей вдвоем.
- А что Санек так быстро засобирался в Курск? – спросила я.
- Это я его попросил оставить нас наедине. Кажется, он обиделся.
- Конечно, выпил человек, расслабился, а тут надо назад ехать. А ты коварный.
- Фиг с ним. Переживет. Все это устроено только ради тебя. Я очень – очень хочу тебя обнять.
- Я тоже…
_____________________
Утром Володя уже на полном серьезе предложил мне выйти за него замуж.
- Что? Боишься прокурора? Обещал же ему, что женишься – съязвила я.
- Боюсь я сейчас одного – упустить тебя – сказал он серьезно и тихо, а потом в глазах его вспыхнула смешинка – Да и как честный человек я уже просто обязан жениться после того, что между нами вон, чего было!
В своей речи Володя часто использовал эту присказку: вон чего! И я кокетливо переспросила:
- А вон чего – чего было то?
- А я сейчас покажу тебе вон, чего было! – Володя схватил меня в свои объятья!
- Ай, яй! Щекотно. Всё, всё! Я согласна! Принимаю Ваше предложение! Но! Есть одно «но»!
- Какое же?
- А я не услышала главные слова! О любви. Ты меня любишь?
- Да, а ты?
- Я тоже. Но знаешь, за такое короткое время разве можно сказать: люблю? Скорей я влюблена. А время покажет.
- Ты права. Я не знаю, как охарактеризовать мои чувства: влюблен или сильно-сильно нравишься, но знаю точно, что очень хочу, чтобы ты была в моей жизни рядом со мной. Я думал, что никогда не влюблюсь, ведь у меня низкая тревожность по всем тестам – 6 баллов.
- Слушай, не забивай себе голову своими познаниями в психологии. Я вот абсолютно не знаю, какая у меня тревожность. В любви нет места научным терминам. В любви все спонтанно и наперекор всяким правилам.
- Теперь я должен официально попросить твоей руки у твоей мамы!
- Так поехали!
Автобуса мы не дождались и пошли до города пешком. По дороге Володя наметил план действий. Сначала он знакомится с моей мамой, потом он один едет к своим родителям, готовит их к этой новости. Затем я приезжаю знакомиться с родными Володи в Поныри. Оттуда я провожаю жениха в Читу, вернее сначала – в Москву, а потом - в Читу. Я должна вернуться в Ригу, решить все свои вопросы, уволиться и прилететь в Читу. А Володя за это время сделает все приготовления к свадьбе. Все последние события пронеслись стремительно, и мне казалось все не реальным, каким-то сном.
Ночью прошел дождь, поэтому нам пришлось идти до автобусной остановки по грязной дороге. Володя запачкал свои белые джинсы. Он не хотел предстать перед будущей тещей в неопрятном виде. К тому же ему надо было забрать свою сумку и отдать дядюшке ключи от дачи. Мы договорились, что он приедет просить моей руки позже.
Знакомство жениха с моей Аннушкой и племянником Димой прошло успешно. Когда я приехала с дачи и объявила маме о том, что выхожу замуж, вступили в противоречие две ее сущности: заботливая, ответственная мать и романтичная мечтательница.
Первая заставляла сомневаться: а не будет ли сей скоропалительный шаг дочери опрометчивым? Может не стоит так спешить? Романтичная мечтательница ей оппонировала: это так необычно! Как в кино – любовь с первого взгляда!
Когда же Володя употребил при знакомстве весь свой арсенал галантности и обаяния, Аннушка окончательно была покорена. На кухне я шепотом спросила ее: «Ну как он тебе?», она ответила по-пацански коротко и ясно, подняв большой палец руки вверх: «Во!».
Получив согласие моей мамы, Володя отправился в Поныри огорошить этой новостью своих, как он говорил, предков. Я же с ужасом думала, что мне предстоит тоже туда приехать на смотрины.
Володя, конечно, заочно рассказал мне о своих родных. Мама работала учителем немецкого языка. Энергичная, работящая, Татьяна Михайловна успевала трудиться в школе и на огороде, и воспитывать троих мальчиков. Они доверяли ей свои секреты, советовались. Татьяна Михайловна была разговорчивой, коммуникабельной, и отец Володи иногда говорил: «О, пропагандист заговорил! Теперь не остановить». Отец Михаил Федорович весь отдавался работе. Он руководил каким-то транспортным предприятием, что-то вроде сельхозтехники. Если у Татьяны Михайловны было два родных брата и 4 сестры, то отец Володи был у матери единственным сыном. Наверно, он мечтал иметь большую семью, поэтому родных жены всегда встречал с искренним радушием. Он, как и супруга, тоже обладал целеустремленным, волевым характером. Был энергичен и всегда добивался своего. Так, влюбившись в юную красавицу студентку – выпускницу факультета иностранных языков пединститута Татьяну, он ухаживал за ней до тех пор, пока своенравная обладательница красивых карих глаз и длинной завидной косы не сдалась, согласившись выйти за него замуж. Не имея никакой поддержки, Михаил Федорович сумел самостоятельно купить свой первый автомобиль «Победа». Позже у него появилась машина «Жигули». Детство Михаила и Татьяны пришлось на войну. Рядом с Понырями шли тяжелые бои. Здесь проходил северный фас Курской дуги. После войны Михаил, будучи еще мальчишкой, пошел в отряд минеров, и, рискуя жизнью, зарабатывал для себя и матери еду. До этого они с матерью голодали, а юным минерам давали хорошие пайки. Из Михаила Федоровича, привыкшего с детства брать на себя ответственность, получился хороший глава семьи. Он старался все делать так, чтобы дети и жена жили в достатке.
У Володи было два младших брата. Средний Игорь учился в Харькове в летном училище, готовился стать офицером - вертолетчиком. Игорь больше других сыновей был похож на отца не только внешне, но и внутренне. Он был таким же энергичным, эмоциональным, шедрым и открытым. Младшего брата Сашу родители произвели на свет, будучи уже в годах. Отец говорил: «Соорудили себе игрушку на старости лет». Когда родители объявили старшим детям, что у них скоро будет еще один братик, восьмилетний Игорь отнесся в силу юного возраста довольно равнодушно к этой новости, а тринадцатилетний Володя совсем не пришел в восторг от намерения родителей и деловито заявил: «Зачем нам лишний рот?». Впоследствии вся семья души не чаяла в появившемся малыше. Володя рассказывал о Саше:
- Младший братишка – наш общий любимец. Такой забавный. Однажды, когда Шурику было лет пять, он залез на табурет рядом с открытым люком в подпол. Не удержавшись на пошатнувшейся табуретке, Шурик свалился в подвал с криком: «Не ссы, Машка, я – Дубровский!». Слава Богу, не разбился.
Еще с ними жила бабушка Анна Семеновна – мама Татьяны Михайловны. Настоящая русская женщина, воспитавшая семерых детей и потом помогавшая растить многочисленных внуков. Она, как и многие другие женщины в войну, тащила одна детей, работала и ждала с фронта мужа. И он вернулся.
К моменту нашей встречи дедушка Володи уже умер, как и бабушка по линии отца – мама Михаила Федоровича. Все сестры и братья Татьяны Михайловны были дружны. Она же на сто процентов оправдывала свое имя Татьяна, которое переводится с греческого: устроительница. Ее дом был центром для всей родни и не только потому, что они ехали навестить мать Анну Семеновну. Прежде всего, родня стекалась в Поныри благодаря радушию, гостеприимству хозяев и готовности поддержать, оказать помощь. Мама Володи обладала организаторскими способностями, боевым характером и щедростью души. Никто из родных не уезжал из ее дома с пустыми руками.
Глава 3 Смотрины
Знакомиться с родными Володи я отправилась во всеоружии. Правда я не учла то обстоятельство, что мое представление о всеоружии и представление старшего поколения маленького поселка могут в корне отличаться. Я надела свое выпускное платье из так называемого «мокрого» трикотажа нежного голубого цвета и светлые босоножки на высоком каблуке. Ткань для этого платья и обувь в свое время мне привезли из ГДР брат с женой специально для моего выпускного вечера в институте. С собой я взяла еще черные вельветовые джинсы и к ним блузку для следующего дня. Я знала, что такой мой «прикид» был весьма выигрышным. На свадьбе моей подруги Наташи один из друзей говорил мне за столом: «Если бы я был голливудским режиссером, я бы снял Вас в своем фильме, где было бы немного секса, немного крови, немного погони и хэппи-энд!». Другой друг жениха отправился меня провожать после свадьбы. Так что я считала, что в этом наряде смогу понравиться предкам жениха.
В Понырях меня ожидало знакомство со всеми, кроме Игоря. Он в это время находился на учебе в Харькове. Встретили меня вполне радушно. В зале накрыли стол, и мы пили шампанское из высоких хрустальных бокалов. Мама Татьяна Михайловна оказалась симпатичной брюнеткой, приветливой и самой общительной из всех домочадцев. Папа больше молчал и был несколько напряжен. Бабушка была еще более сдержанной, задала несколько вопросов, никак не выразив на своем лице своего отношения ко мне. Я решила, что она просто такая суровая по жизни.
С братиком Сашей мы сразу нашли общий язык. Он повел меня в свою комнату и стал показывать книги и всякие разные секретики, и даже игральные карты с изображением голых женщин во фривольных позах. Я была чуть-чуть шокирована, нет, не самими картинками, а тем, что Саша показал их мне, которую видел в первый раз. Но потом решила, что сей жест можно расценить, как проявление доверия со стороны младшего брата жениха, поэтому отреагировала сдержанно: «Гм, понятно. В электричке или на вокзале у так называемых глухонемых купил, наверно? Ты только спрячь подальше эти карты, а то мама их найдет и будет сердиться». Младший братишка шкодливо хмыкал, видно он таким образом меня еще и испытывал. И я испытание выдержала, не ужаснулась и не удивилась (в моем возрасте такие вещи уже не интересовали) и даже потом не сказала об этом старшему брату. Позже я узнала, что если бы не понравилась младшенькому, то могла бы и по голове от него получить. Во всяком случае, теоретически такие угрозы были не конкретно по отношению ко мне, а вообще - любой потенциальной невесте: «Если мне невеста Вовки не понравится, я ей прямо возьму и стукну шваброй по башке!», - предупреждал Шурик домашних ещё задолго до моего знакомства с Володей. А вообще он был забавным симпатичным мальчиком, которого в семье любили.
Я пробыла в гостях вполне благополучно, и мне казалось, что более-менее всем понравилась. Мне было невдомек, что параллельно происходили поистине драматические события. Об этом мне позже поведала разговорчивая Татьяна Михайловна.
Бабушка Анна Семеновна не оценила мой, по мнению парня со свадьбы Наташки, «голливудский» облик и вынесла свой вердикт: «Уж больно длиннющая и больно худющая девка то!». Надо сказать, что при росте 1м 73,5 см я весила 58 кг. В общем-то, нормальный вес. Но платье миди и босоножки на высоком каблуке сделали меня выше и тоньше. Дело в том, что за время самостоятельной жизни в Риге я сильно похудела. А случившиеся накануне моего ухода в отпуск неприятности на производстве доконали меня совсем. Против фигуры я ничего не имела. У меня была и отличная грудь, и красивая округлая попа, а плоский живот только радовал. Девочки меня поймут, как это приятно, когда ты садишься, и в живот не впивается пояс обтягивающих джинсов. Но вот тонкие заостренные черты лица еще более заострились, а под глазами появились темные круги, делая мой облик несколько изможденным. В отпуске я собиралась восстановиться, отдохнуть и отъесться. Но с таким развитием событий разве тут поправишься?! Володе нравилась моя стройность, такие высокие худышки давно были в моде. Тем более он уже знал, что под моими одеждами скрывалось отнюдь не костлявое, а приятное с гладкой кожей и со всеми необходимыми округлостями тело.
Если мою будущую свекровь не сильно задели критические слова матери Анны Семеновны, так как она всегда считала, что были б кости, а мясо нарастет, то отец Володи принял все близко к сердцу. Позже от свекрови я слышала такую характеристику подобного состояния мужа: «Ну, все! Пошли танцы!». В тот мой приезд от греха подальше будущий свекор пошел «танцевать» в сад. Надо отдать ему должное, во время застолья он никоим образом не выдал своих переживаний. По-видимому, в результате проведенной воспитательной работы со стороны мудрой Татьяны Михайловны.
К тому же, сказать Володе что-то неприятное было не так просто. Всегда прекрасно учившийся в школе и в университете, отличавшийся начитанностью, старший сын был в авторитете не только у младших братьев, но и у родителей. Своенравный Володя так поставил себя среди домочадцев, что даже родители старались критиковать его осторожно. Когда он в первый раз сообщил им о нашей женитьбе, то не пожелал слушать их ахи и охи. Ушел все в тот же спасительный сад. Свекрови пришлось устремиться вслед, чтобы хоть что-то выяснить: на ком женится, когда и так далее. Причем Володя был крайне сдержан в удовлетворении вполне законного любопытства матери. Но ничего поделать было нельзя. Таков он был всегда. По натуре он был лидером, и мог быть разным: то открытым и общительным, а то закрытым и холодным, не всегда окружающим понятным. По этой причине многие считали его несколько заносчивым и высокомерным. Возможно, такое его положение в семье обуславливалось не только особенностями его характера, успехами в учебе, но и тем обстоятельством, что Володя в 17 лет выпорхнул из родного гнезда и был уже самостоятельным. Татьяне Михайловне удалось вытащить из немногословного сына совсем немного сведений обо мне и почти ничего о нашем романе. Володя только сказал родителям, дабы избежать излишних причитаний, что мы знаем друг друга три года. Так что будущая свекровь попыталась выяснить подробности нашего знакомства у меня.
Когда мы присели с Татьяной Михайловной на скамейку во дворе, она посмотрела мне прямо в глаза и спросила: «Скажи, Лена, честно: сколько вы с Вовой знакомы? Я не верю, что три года!». Да уж, материнское сердце не обманешь! Я понимала, что подвожу Володю, но не могла я врать в глаза женщине, которая родила и вырастила моего любимого человека. Сыну эту ложь она простит, а я не хотела начинать наши отношения с будущей свекровью с вранья. Тем более я давно, еще с юности решила, что всегда буду любить и уважать родителей своего избранника, а мать в особенности. Она родила самого важного человека в моей жизни, и как же можно это не ценить и не идти на компромиссы? Вот и собралась я замуж с таким же настроем: иметь со свекровью доверительные отношения.
Так рассуждая, я призналась Татьяне Михайловне, что мы с ее сыном знакомы меньше недели. Она как будто ожидала это услышать, не удивилась и попыталась уговорить меня не спешить. Я собственно и не возражала. Вот только сможет ли она переубедить сына? Вряд-ли. Володя всегда был своенравным и не был таким сомневающимся, как я. Тем не менее, мое откровение его мама оценила, поняв, что я совсем не из тех, кто любыми средствами хочет женить на себе парня. Ведь я открыла ей невыгодную для себя информацию, если бы хотела во что бы то ни стало выйти замуж. Это было правдой. Я никогда не бегала за ребятами, предпочитала, чтобы они меня добивались.
А еще я не понимала, как и моя подруга Оля, когда некоторые девчонки стеснялись того факта, что приехали в Ригу из провинции. Часто девушки из нашего общежития в Риге при знакомстве с парнями привирали, что они – рижанки, опасаясь, что их провинциальность отпугнет кавалеров. Две наши подруги однажды зашли в какой-то незнакомый дом, наврав провожавшим их с дискотеки парням, что они – коренные рижанки здесь живут. Потом долго сидели в подъезде, чтобы убедиться, что ребята ушли.
Я никогда не понимала: что тут такого стыдного, что я – приезжая? Что плохого в том, что я - молодой специалист с высшим образованием приехала в Латвию работать по распределению? Однажды в какой-то компании один рижский сноб, сидевший в обнимку со своей женой, после того, как узнал, что я из Курска, удивлялся: «Я вообще не представляю, как можно жить в маленьком провинциальном городе?». Я ему ответила так, что он посмотрел на меня с интересом и уважением.
- Во-первых, согласись, что все относительно. И Рига в сравнении с некоторыми мегаполисами может показаться и маленькой, и провинциальной. К примеру, с Москвой или Ленинградом, я уж не говорю о Нью-Йорке, Париже, Риме или Лондоне. А во-вторых, если проанализировать классику, то можно увидеть, что самые блистательные женщины вышли в основном из провинции! Самые прелестные литературные образы именно оттуда - из провинции. Пушкинская Татьяна Ларина или тургеневская Лиза из «Дворянского гнезда» или вот еще - очаровательные героини трилогии Алексея Толстого «Хождение по мукам»- сестры Булавины Даша и Катя. Они же не сразу оказались в Петербурге, а выросли в Самаре.
Я считала, что если парень разочаровался бы во мне из-за того, что я не рижанка, то мне и самой такой подавно не нужен. И если бы юноша колебался, кого выбрать: меня или другую, то я точно бы за него не боролась. Зачем мне такой? Мой не должен сомневаться в выборе! Может, потому что я – стрелец, и эта черта характерна для стрельцов, рассуждающих примерно так: «Ты предпочел другую? Так я не буду сожалеть. Ты просто не мой человек! Пропустим этот трамвайчик, подождем следующий».
Так что я не вцеплялась мертвой хваткой в своего завидного жениха. Да что там! По какой-то наглой самонадеянности я ни на секунду не сомневалась в Володе. Он тоже был стрельцом по знаку зодиака. Я когда-то прочитала про ярко выраженного стрельца: «Стрельцы хотят, чтобы в их жизни был человек, которому можно сказать: «А поехали за тульскими пряниками?». И вот, спустя несколько часов, ты стоишь в Туле, жуя пряник, и понимаешь, что жизнь прекрасна!». Точно про нас с Володей.
Вечером мы проводили его в Москву. Я переночевала в Понырях, и ранней электричкой вернулась домой.
В Москве Володе удалось взять билет на самолет только на послезавтра, поэтому на следующий день он уже был у меня дома. Родителям он не стал сообщать о своем возвращении, дабы не тревожить их лишний раз. Когда он вошел в нашу квартиру, мы бросились в объятья друг к другу, будто не виделись вечность.
Мы целовались, и чтобы дотянуться до лица любимого, я чуть-чуть вставала на носочек правой ноги, а моя левая нога автоматически откидывалась назад. На мне был симпатичный сарафанчик из купонной хлопковой ткани на широких бретельках. Это платье в комплекте с купальником подарила мне невестка Таня – жена брата Саши. Сбоку на юбке этого сарафана был высокий разрез, позволявший легко вскинуть ножку назад.
- Алена, я торчу от тебя. Ты так хороша в этом милом платье. И как ты красиво откидываешь ножку. Я счастлив!
Мы провели целый день вместе, наслаждаясь обществом друг друга, однако сумев выбрать часок для встречи с моей подругой Наташей и ее мужем Толиком. Они год назад поженились и теперь ждали первенца. Мои друзья и Володя сразу понравились друг другу. Жаль только, что из-за беременности Наташи они не могли приехать к нам на свадьбу. С Наташей мы дружили со школы. Она стала врачом-дерматологом, вышла замуж за Толика, работавшего в ОВИРе после окончания факультета иностранных языков пединститута.
- Да, Ленк, отличный парень. Такой коммуникабельный. Мы будто давно с ним были знакомы. А на счет свадьбы. Наверно, даже если бы я не была беременна, скорей всего вряд ли бы мы полетели так далеко. Сама знаешь, финансы поют романсы. Только на дорогу до Читы на двоих туда-обратно нужно 360 рублей, а еще до Москвы надо доехать, а там, в Чите за гостиницу, еду. Это с нашими зарплатами нереально. А чего он решил свадьбу делать так далеко? – спрашивала меня Наташа.
- Понимаешь, надо ждать следующий отпуск, он свой уже отгулял. Три дня дается по закону на свадьбу, а разве можно успеть и в Европу слетать и свадьбу сыграть. Я бы вообще никаких свадеб не затевала. Но Володя так любит свой коллектив. Хочет, чтоб вся читинская военная прокуратура гуляла.
Наташа с Толиком пожелали нам счастья и удачи. Вечером Володе надо было уезжать в Москву. Весь день мы дурачились, Володя меня постоянно смешил. Ближе к отъезду, он загрустил. Я спросила: «Ты что такой грустный?». Он ответил:
- Да, взгрустнулось что-то – вдруг в его глазах загорелись уже знакомые мне озорные огоньки, и он продолжил - А что такой бледный? Да взбледнулось что-то.
- Я тебе покажу: взбледнулось!– смеялась я – Ты все время меня смешишь. Боюсь, тушь потечет.
- А если серьезно, то я еще не уехал, а уже скучаю по тебе, Аленка!
Я же после отъезда Володи занялась неотложными делами. В первую очередь отправила телеграмму Оле в Ригу следующего содержания: «Выхожу замуж тчк Улетаю Читу тчк Забронируйте зпт пожалуйста зпт билет Читы через Москву тчк Прилетаю Ригу такого-то числа тчк». Составляя текст телеграммы, я с улыбкой представляла удивление на лицах своих подруг: «Какая Чита? За кого замуж?». Действительно, когда я уезжала в отпуск, у меня не было кавалера. Все прежние романы были в прошлом, и знавшие это девчонки будут ломать головы до самого моего приезда в Ригу.
Теперь нужно было решить вопрос о свадебном наряде. Затеять что-то грандиозное мешал наш скудный бюджет. Ведь еще нужно было потратиться на билеты в Ригу, потом до Читы, не говоря уже о других расходах. Сначала мы думали сшить платье в ателье. Я купила шелковый материал почти белого цвета с кремовым оттенком. Швея – знакомая нашей соседки и почти что члена семьи Генриетты Гермогеновны или просто тети Геты предлагала какие-то дурацкие фасоны. Мы попробовали раскроить сами и только все испортили. В конце концов, я решила:
- Наряд лучше попытаюсь отыскать в Риге. Здесь ничего не найдешь. А ведь еще надо купить туфли и придумать что-то на голову.
Вечером, накануне моего отлета в Ригу мы сидели с мамой на кухне и пили чай.
- Вот, доченька, завтра утром ты улетишь сначала в Ригу, а потом и далеко в Сибирь.
- Я буду писать тебе, звонить, мамулечка! Но я должна ехать за женихом, а потом и за мужем, куда бы его ни послали.
- Декабристка ты моя, мне ли это, жене военного, не знать! – мама погладила мою руку. – Но послушай мои наставления. Не прерывай только. Я знаю, что такое, жизнь в гарнизоне. Во-первых, уважай мужа и никогда, слышишь, никогда не унижай его в присутствии других. Ох, сколько я таких дур видела. У нас была жена командира части противная, невоспитанная. Сидит за столом, где все офицеры – подчиненные ее мужа, а она его козлом обзывает и все время одергивает. Всем неловко. Как офицерам своего командира потом уважать? Так что старайся на людях больше хвалить мужа. Как бы ни повел твой муж в компании, излишне запьянел, например, не ругайся на глазах других. Вот домой придете и тогда все выскажи. Да и то не сразу. Что пьяному говорить?! Только можно разозлить, все равно не услышит. Надо же, чтобы устыдился. Так что, мораль читай на его трезвую голову. Но тоже не переходи некоторые границы. Никогда не отзывайся плохо о его родителях, даже сгоряча не умаляй его мужских достоинств. Не дай Бог, тебе когда-нибудь обозвать мужа неудачником. Это сильно ранит и трудно забывается. Сейчас у вас все хорошо, а жизнь длинная и могут быть неудачи. Ты должна его поддерживать, а не пилить.
И вообще помни: теперь твоя главная подруга – это муж. Ты общительная, сразу с кем-то подружишься. Это хорошо, но никогда не открывайся полностью, не рассказывай о личных вещах, и уж тем более не допускай, чтобы подруга стала членом твоей семьи. Ни в коем случае не делись с подругами деталями интимной жизни. У нас на границе очень дружили две офицерские жены, прямо чуть-ли не целовались. А когда поссорились, растрезвонили на всю округу подробности личной жизни семей друг друга. Вышла замуж – все! Твой главный друг – муж.
- Мудрая ты, мамочка. Но я так еще далека от всего этого.
- Да, я тут заранее подготовила тебе общую тетрадь с моими рецептами. Пригодится. Опыта у тебя нет в готовке. Позже напишешь адрес, куда высылать подушки, постельное белье, полотенца, покрывало. Помнишь, Валера со Светой привезли из ГДР очень красивое. А то, где ты там будешь что - то искать на краю земли. Потом теплые вещи вышлю.
- Мамуля, никак ты мне приданое собрала? – рассмеялась я. – Ладно, разберемся. Мамочка, я буду скучать. Как жалко, что ни тебя, ни братьев не будет на моей свадьбе.
- Что поделать! Лучше я тебе в дорогу все деньги отдам, чем потрачу на свою поездку. А ребята, может, и хотели бы приехать к тебе на свадьбу, но у них - работа, да и дочки у них только родились. Это нереально. Ой, Валера с Сашей так всполошились: за кого замуж? Кто он такой? Вот деньги тебе на свадьбу прислали.
- Я их так люблю своих братиков. Жаль, что никто не сможет приехать в Читу на мою свадьбу.
Глава 4 Рижские расставания
Я не рассчитывала, что подруги приедут встречать меня в аэропорт Спилве. Когда я шла от самолета к выходу, то сразу увидела милые лица моих друзей: улыбающаяся красотка Оля, задорная энергичная Таня Гаврикова, обычно спокойная, а теперь взволнованная Таня Шевченко и артистичная голубоглазая Нина Миронова. «Как же я их люблю!» - подумала я, тронутая их неожиданным появлением.
Во время приветственных объятий на меня посыпались вопросы:
- За кого ты выходишь замуж?
- Кто он?
- При чем тут Чита? Он что – из Читы?
- Девчонки, сейчас приедем в общагу, и все расскажу в подробностях. А пока кратко: я познакомилась с ним в самолете - слегка удовлетворила я любопытство подруг.
- Вот! Я же сразу сказала: наверно, опять кого-то закадрила в самолете. А от меня скрыла, когда я тебя спросила в Курске – пожурила меня Ольга.
- Оль, не обижайся. Ты тут не при чем. Я просто побоялась сглазить – оправдывалась я.
Уже в моей комнате в общежитии за бутылкой вина я рассказала им о своих приключениях в небе и на земле.
Мне нужно было решить много вопросов: уволиться с работы, купить свадебный наряд, собрать вещи, отправить что-то из них посылками, купить билеты до Москвы и из Москвы в Читу. А еще со всеми попрощаться. Некоторые отсутствовали в этот период в Риге. Ведь было время отпусков. В том числе и большинство моих рабочих.
С увольнением возникло много препятствий. Я была молодым специалистом, и по закону могла быть свободна в выборе, отработав обязательные три года. Я же отдала «Ригас мануфактуре» только два года. С верными подругами мы отправились к начальнику отделочного производства Юлии Пилиповне Ринге. Ее тронула моя романтическая история. И сердечная Юлия Пилиповна дала «добро». Договорились, что как только я получу свидетельство о браке, сразу вышлю его копию. Меня смогут уволить на основании этого документа. Тогда все будет по закону. А подруги в свою очередь вышлют мне в Читу трудовую книжку.
Я показала Ринге фотографию своего избранника.
- Да, я тебя понимаю. Очень симпатичный парень. Еще и следователь, офицер. Послушай, Лена, а ты рисковая девушка. Парень интересный, у него теперь много было подружек. А ты не боишься, что прилетишь в такую даль, все бросив, а у него там другая. Ой, какая ты рисковая.
Я что-то такое ответила, сделав беспечный вид. Однако в моей душе в первый раз после нашего знакомства с Володей появилось тревожное чувство.
- И что это я такая самоуверенная? Может, Ринге права. Он рассказывал мне о девушке в Чите, с которой раньше встречался. А вдруг в мое отсутствие он вернется к ней? – Тут я вспомнила его лицо, голос, руки – Нет, он не такой. Он – мой человек. Только мой.
Мои дорогие подруги постарались найти у нас в общежитии обладательниц неотоваренных талонов свадебного салона. В магазинах ничего хорошего не было в свободной продаже. А в салоне можно было купить не только свадебные наряды, но и модную импортную обувь, одежду, аксессуары, но только по талонам. Вот поэтому многие девушки подавали заявление в ЗАГС с каким-нибудь приятелем. Им выдавали желанные талоны на покупки в специализированный магазин для новобрачных. Там они беспрепятственно приобретали разные дефицитные вещи. Когда же наступал день бракосочетания, пара попросту не являлась в ЗАГС. Вроде бы не сложилось, расстроилась свадебка. Мои близкие подруги такое не практиковали, но обманщиков не осуждали. Всем хотелось иметь хорошие товары, а для этого нужен был блат, ибо в свободной продаже выбор был невелик. На мою удачу, одна девушка отнеслась с пониманием к моей ситуации, и разрешила купить платье и туфли в салоне по ее талону. Спасибо ей за это большое!
Я приобрела белое гипюровое платье на чехле в пол на тонких бретельках с гипюровым жакетиком – болеро и белые босоножки на высоком каблуке. На спинке ткань болеро красиво ниспадала фалдами. Мне так и не удалось что-то купить на голову. Впрочем, фату я совсем не хотела. Хотя бы просто какие-то цветы, но, увы!
Я попрощалась с рабочими своего цеха, которые работали во время останова. Большинство были в отпусках. Останов – это когда производство останавливается на ремонт и чистку оборудования и всех отправляют отдыхать. Остаются только те, кто по тем или иным причинам не захотели отпуск в это время. На улице я встретила нашего с Олей любимчика – помощника мастера Валдиса Ермакса. Он напутствовал меня трогательными словами: «До свиданья, добрая душа. Будь счастлива!».
Когда я купила билеты в авиакассе, то увидела расхождения в один час между датой отправления рейса Москва-Чита в билете и датой, указанной в расписании, висевшем на стене.
- Смотрите на дату в билете. Она правильная – пояснила мне кассир.
Я тут же отправила Володе телеграмму, когда, каким рейсом и во сколько меня встречать.
Накануне отъезда мы с подругами устроили прощальный вечер в ресторане «Юрас Перле» (в переводе с латышского «Морская жемчужина») в Юрмале. Оторвались на всю катушку. Девчонки радовались за меня, желали мне счастья. Все были полны решимости лететь на свадьбу в Читу.
- Там же будут молодые офицеры. Может, и мы встретим свою судьбу! – возбужденные спиртным восклицали подруги.
- Без проблем, девчонки! Там их полно – холостяков. А какая там красота! Володя рассказывал, как цветет багульник на сопках. Это фантастика! – все больше входила в раж я.
Когда мы шли на электричку до Риги, возбуждение достигло апогея. Под действием алкогольных напитков и впечатлений я была чуть ли не в состоянии аффекта, потому что только этим можно было оправдать ту чушь, которую я несла. Я обещала прислать девчонкам в Ригу и цветы багульника, и соленого угря из вод Байкала, и много чего еще, что уже и не вспомнишь в виду явной глупости и абсурдности обещаний.
Конечно, на трезвую голову прикинув, во сколько может обойтись вояж в Забайкалье, охотниц приехать на свадьбу не осталось.
- Нет, Лен. Далековато будет. И денег не хватит, и с работы не отпустят. К сожалению - вздохнула больше других загоревшаяся идеей поехать на мою свадьбу в Читу Таня Шевченко – Мы будем радоваться за тебя здесь. А помнишь, в каком настроении ты уезжала в отпуск в Курск? Я тебе еще сказала: ты обязательно встретишь какого-нибудь хорошего парня дома. Должно же что-то доброе произойти после всех неприятностей. А ты не верила.
- Не верила, потому что в Курске на улице всегда приставали какие-нибудь придурки, которые и двух слов связать не могли. Но вот встретила же. Ты была права!
Таня напомнила мне события последнего месяца работы перед отпуском. Всегда не хватало рабочих, кто-то вдруг заболел или кто-то уволился. Нам присылали какого-нибудь временного работника. Так было и в ту мою смену. Я давала указания рабочим. Оля руководила на первом этаже отбельного цеха, а я - на втором, где было пять отделочных линий. На каждой из них работало по три человека: один главный – машинист и два сподручных. В тот раз не хватало одного человека на линии, на которой поступающая ткань обрабатывалась аппретом - специальным раствором для придания определенных качеств, например, несминаемости. Мне прислали вместо отсутствовавшего человека девушку – практикантку. Я представила ее машинисту Раймонду Краузе. Это был пожилой опытной работник, и я стеснялась называть его просто Райнисом, хотя так было принято в Риге. Я ломала язык, обращаясь к нему по отчеству. И тогда я сказала: «Раймонд Августович, объясните, пожалуйста, девушке, что она должна делать, а я пойду в кабинет возьму журнал по ТБ!». Мне надо было провести инструктаж по технике безопасности, после чего девушка должна была расписаться в журнале. Пока я шла в кабинет, кто-то из других рабочих обратился ко мне с вопросом. Так меня не один раз отвлекли. Когда же я добралась в кабинет, ко мне уже прибежали с плохой новостью: у нас на аппретной линии несчастный случай. Краузе, естественно, не стал ждать, пока я приду с журналом и проинструктирую новую девушку. Надо же было выполнять норму. Он поставил ее в начале линии. Задача новенькой была проста – поправлять указкой идущую по валам ткань, если она загибалась по краям. А девушка стала поправлять рукой, зацепилась перстнем, и кисть ее руки затянуло между валами. Девушка получила травму, ее отвезли в больницу.
Я кляла себя за то, что не проинструктировала ее, с ужасом ожидая вердикта врачей. Начальство меня ругало. Заместитель Ринге строгая Тамара Ивановна Михайлевич, узнав, что в журнале нет подписи пострадавшей, кричала на меня: «Если у нее будет инвалидность, будете платить ей всю жизнь!». В отделе охраны труда я писала объяснительную записку и заполняла разные там формы, которые положено было оформлять в случае несчастного случая на производстве.
Тяжелее всего было в первые часы после происшествия, пока я ожидала вестей из больницы. Слава Богу, травма оказалась не страшной, связки и кости не пострадали. Позже девушку выписали из больницы, и ее рука быстро зажила. Но пока я ждала в кабинете диагноза, думала, что поседею. Рабочие переживали даже больше за меня. Они соглашались выполнять все мои просьбы по работе без пререканий. Больше всех проявлял участие машинист другой отделочной линии бунтарь Ивар Петерсон. Он вел себя обычно дерзко и любил похвастать, что однажды послал на три буквы саму Ринге. Ивар всегда демонстрировал свой независимый характер. Он работал в паре с женой Зоей Петерсоне. В начале нашей трудовой деятельности Ивар приглядывался к нам, мог грубо ответить. Но со временем стал уважать, и даже иногда они с Зоей звали меня в гости. У Ивара с какого-то момента появилась идея-фикс – выдать меня замуж за латыша, чтобы я закрепилась в Риге. Это было высшим проявлением уважения с его стороны. Вроде как достойна такой «чести» – быть частью их латышского сообщества. Видимо, у них с Зоей был какой-то план познакомить меня с рижанином. Я же вежливо отказывалась от приглашения, всегда находя какие-то уважительные предлоги. Во-первых, я считала, что нужно сохранять дистанцию с подчиненными, не нужно слишком сближаться. Если, к примеру, Ивар напьется (такой грех за ним водился), то мне уже неудобно будет строго его наказывать. Во-вторых, у меня не было такой мечты выйти замуж за латыша.
Ивар был острым на язык. Как-то он сообщил мне, какие клички нам с Ольгой дали рабочие, хотя было подозрение, что это он один дал нам прозвища. Тогда было модно носить яркие в поперечную полоску вязаные гольфы. Позже такие гольфы стали надевать на занятия аэробикой. Так как мы бегали из цеха в цех, где были разные тепловые зоны и чаще холодные, я носила такие яркие гольфы не только потому, что это было модно, а для утепления. Ивару гольфы напоминали футбольные гетры, за что я получила кличку от него - «Футболист». Ольга удостоилась от него прозвища «Штирлиц» за то, что она все время вела себя, как разведчик, наблюдала с подозрительным видом: не спрятан ли где рулон ткани, приготовленный для выноса из цеха. А рабочие воровали регулярно. Их ловили, увольняли, но воровство не кончалось. А мы с Ольгой следили, чтобы не было воровства, но за всеми не уследишь.
В те часы ожидания вердикта о характере травмы девушки, Ивар со скорбным лицом зашел в кабинет. Вся его фигура выражала сочувствие. Он сел на стул передо мной и выложил пачку «Беломора», сказав коротко и строго: «Кури!». Будто мы на фронте, такие суровые бойцы, курящие самокрутки и выпивающие свои боевые 100 грамм. Даже находясь в расстроенных чувствах, я отметила комизм этой ситуации.
- Что Вы, Ивар! Спасибо! Но «Беломор», Вы что! – ответила я. Он меня и рассмешил, и тронул своим участием.
- Значит, тебе надо выпить. Снять стресс! Хочешь в магазин сгоняю? – продолжал проявлять заботу неугомонный Ивар.
- Вот только мне осталось еще и напиться, тогда завтра начальство меня вообще сотрет в порошок. Сейчас самое важное, чтоб все хорошо оказалось с рукой у девушки. А если вы все хотите мне чем-то помочь, то просто работайте спокойно, без происшествий, выполняйте норму. И это будет главной вашей помощью.
В конечном итоге, когда оказалось, что все обошлось, мне грозило лишь наказание в виде лишения квартальной премии. Так что накануне отъезда в отпуск черная полоса в моей жизни закончилась, и с аэропорта Спилве началась светлая. Судьба подготовила мне встречу с любимым. Ведь Володя собирался сначала ехать в Курск на поезде, но не оказалось свободных билетов в кассах вокзала. Тогда он рванул в главный аэропорт «Рига», хотел лететь до Москвы, а потом добираться поездом до Понырей. Но и там не было билетов. Ему посоветовали поехать в небольшой аэропорт Спилве, откуда летали маленькие АНы, в том числе и в Курск. Судьба вела его по направлению ко мне. И у него до нашей встречи тоже была темная полоса, связанная с травмой. Если б он случайно не отрубил палец на ноге, то уже давно бы был в Чите, и мы не встретились бы. Да и зачем теперь рассуждать: "Если бы да кабы»! Как известно: история не знает сослагательного наклонения. И все решается там – на небесах.
Я улетала в Москву из аэропорта «Рига». Накануне мы прощались в общежитии. Вечером ко мне заходили девчонки одна за другой пожелать удачи. Зашли две веселые симпатичные подруги Галя Лемешкина и Ира Николаева, с которой я подружилась вовремя нашей поездки в Эстонию в составе группы молодых специалистов нашего предприятия. Гале я подарила на память свою фотографию, кому-то, может Ире, уже не помню кому, фетровую модную кепку терракотового цвета. Девчонки собрали деньги мне в подарок на свадьбу. Мудрая Таня Гаврикова сразу пресекла мои мечты взять подарок деньгами:
- Знаешь, мать, ты их сейчас быстро профукаешь, и никакой памяти не останется. А мы купим тебе подарки и вышлем посылкой. И это будет и нужное что-то, и память о нас. Так что, очаровашка, закатай губу обратно – Таня любила это обращение к подругам: очаровашка.
- Да, ты права. Но денег не хватает. Хорошо, что братья прислали деньги в помощь, а то вообще не знала бы, что делать. И еще у меня 200 рублей от родителей Володи ему на костюм.
Таня тронула меня личным подарком на память. Она отдала мне свою любимую пластинку Александра Дольского, зная, что я мечтала о ней. Оторвала от всего своего большого доброго сердца. На пластинке Таня оставила напутственную дарственную надпись.
В аэропорту многие девчонки плакали. Я же, возбужденная чередой событий за последние две недели и в предвкушении путешествия на край света к любимому, не понимала, почему они плачут. А они осознавали, что прощаются со мной если не навсегда, то надолго.
Глава 5 Встреча с приключениями
В Домодедово я прилетела вечером, а рейс был только в 6 утра. Поспать негде, сидеть надоело, и я, прогуливалась по аэропорту. Часа в 4 утра я снова увидела в расписании на стене другое время отправления моего рейса и заволновалась. Получается, что надо уже давно идти на регистрацию. Объявления не было. Я уточнила в кассе. Оказалось, что в моем билете неправильно указано время отправления. Я должна вылетать на час раньше. Я спешно пошла на регистрацию.
Хотя вылетела из Домодедово в 6 утра, летела 8 часов с посадкой в Новосибирске, из-за шестичасовой разницы во времени с Москвой прилетела в Читу на закате солнца. Меня никто не встречал. Я походила по читинскому аэропорту, посидела некоторое время. Потом еще погуляла, и ни разу не вспомнила о том, что в телеграмме я указала неверное время вылета. А значит, и встречать Володя собирался на час позже. Но у меня, по-видимому, от переживаний последних дней или от бессонной ночи напрочь отбило память. И я не выждав час, отправилась искать гостиницу.
Вдали высвечивались в лучах заката пологие силуэты сопок. Мне казалось, что я действительно прилетела на край света. Никто не встречает, никого в этом городе не знаю. Не знала и адреса общежития Володи. Просто он сам его толком не знал, потому что недавно туда переехал. Я знала только адрес места его службы - военной прокуратуры. Но в этот час идти туда глупо. Пойду утром. Забавно. Хорошо хоть у меня была довольно крупная сумма в 200 рублей для Володи, которую мне дали его родители на покупку костюма. И немного своих, оставшихся после рижских расходов. Наличие денег как-то немного успокаивало. Во всяком случае, есть, на что купить билет обратно.
Я разговорилась с сидевшим рядом в автобусе капитаном. Он прилетел в командировку и собирался жить в гостинице. Он знал, где она находится, так как бывал здесь раньше. Я отправилась вместе с ним. Его стали оформлять, так как у него был командировочный документ, а мне сказали, что мест нет. Я вышла на улицу. Куда же мне идти?
- Пойду-ка я на железнодорожный вокзал. Там ночь перекантуюсь, а уже утром отправлюсь искать прокуратуру – и тут я вспомнила, что в телеграмме указала неправильное время вылета и прилета в Читу – А он, наверно, не уточнил. И сейчас тоже в недоумении. Надо было мне оставаться в аэропорту. Вот я - балда!
Что интересно – я ни на минуту не сомневалась на счет Володи. Мне даже в голову не пришло, что может, меня вовсе и не ждут.
Мне встретилась молодая пара. Я спросила у них, где находится вокзал? Мы разговорились. Впечатленные моей историей, они стали мне объяснять, как дойти до вокзала. Парень кавказской внешности вызвался показать дорогу. Девушка одобрила и сказала, что будет его ждать у себя по известному ему адресу.
Парень взял мой чемодан, и мы пошли к вокзалу. По дороге выяснилось, что его зовут Гиви. Он приехал со студенческим стройотрядом из Тбилиси что-то строить в Чите.
Когда, наконец, я села на скамью в зале ожидания вокзала, Гиви не спешил уходить.
- Слушай, а пойдем к нам в стройотряд. У нас там есть свободные койки. Как ты будешь ночевать тут на вокзале? – вопрошал парень.
- Этого мне еще недоставало. Ну, ты, Гиви, даешь! Ты не забыл, что я прилетела к жениху? Представляешь, как ему понравится найти невесту в грузинском стройотряде? Нет, я уж лучше посижу на вокзале. И потом, Гиви, твоя девушка тебя ждет!
- Да ну ее! Я с ней только что познакомился. Мы шли к ней домой. Может, ты передумаешь замуж выходить. Пойдем со мной.
- Не фига себе поворот. Нет, Гиви, я выхожу замуж по любви.
- Но он же тебя не встретил!
- Это недоразумение. Он найдет меня.
Гиви еще попытался уговорить меня пойти с ним в то место, где жили грузинские стройотрядовцы. Наконец, поняв, что бесполезно, он направился в стройотряд, по-доброму напутствовав меня, чтобы была осторожна ночью, и пожелав мне семейного счастья. Гиви меня развеселил. Я даже немного приободрилась. Надо же, предложеньице! В стройотряд к грузинам! Может, конечно, там и не одни парни, может, есть и девушки, и Гиви ничего плохого не имел ввиду. Но лучше уж провести ночь на вокзале. Это было самое безопасное для меня место. Я сдала свой багаж в автоматическую камеру хранения. Сначала пыталась почитать книжку, которую взяла в дорогу. В конце концов, решила выйти на улицу размяться.
Прохаживаясь рядом с вокзалом, я увидела табличку на первом встретившемся доме: «Улица Бутина». О, да прокуратура находится именно на улице Бутина. Так, надо посмотреть, где находится место службы Володи, чтобы завтра утром сразу пойти туда.
Я увидела вход в какое-то военное здание. Таблички с названием не было. На входе горел свет, и была видна фигура дежурного офицера. Я сбивчиво объяснила свою ситуацию офицеру, назвав имя, отчество и фамилию жениха и для наглядности показав фотографию Володи. Военный взял фото и пошел в другую комнату. Меня туда не пустили. Я осталась ждать. Слышно было, как дежурный офицер звонил по телефону. До меня донеслись его последние слова:
- Что? Такого вообще нет?
- Ну вот. Такого вообще нет. Приплыли – оторопела я.
Появившийся офицер, увидев мою несчастную физиономию, поспешил меня успокоить, возвращая фотографию:
- Это в смысле, что он не живет в офицерской гостинице. А так я помню этого старлея из прокуратуры. Он ходит обедать в наше кафе. Здесь обычная воинская часть. Прокуратура находится в здании напротив. Там нет никакой вывески. Засекречена. Но там сейчас никого нет. Вот что. Я дам Вам бойца. Он проводит Вас в нашу гостиницу. Это рядом. Вас устроят переночевать. А завтра уже разберетесь.
- Ой, спасибо большое! Мне еще надо с вокзала забрать чемодан.
В гостинице приветливая женщина оформила мое заселение. Правда, в номер, в котором жил какой-то капитан, временно уехавший на один день из Читы.
- Хорошие люди. Поселили в комнату, где находятся чужие вещи. Видно у меня физиономия, вызывающая доверие – я улыбнулась, глядя на висевший на стуле капитанский китель – Боже, как я устала. Еще бы - уже вторую ночь не сплю. Но с другой стороны в Европе сейчас еще только начался вечер.
Я переоделась в халатик и пошла в ванную. Приняв душ, посмотрела в зеркало:
- Ужас! Все эти перелеты, недосыпы налицо. Темные круги под глазами. Надо выспаться. Но все же накручу волосы. Надо хоть завтра хорошо выглядеть при встрече с Володей.
Только я накрутила две бигуди, как раздался стук. Я открыла дверь и увидела своего жениха в военной форме. Я бросилась к нему в объятья.
- Наконец я тебя нашел! Я объездил все гостиницы Читы. Ты представляешь? Приезжаю в аэропорт и узнаю, что твой рейс прилетел час назад. Три раза тебя объявляли по громкой связи. Тщетно. Мне в прокуратуре дали черную «Волгу» встречать невесту. Я договорился, чтобы мне разрешили подкатить прямо к трапу самолета, чтобы встретить тебя, как королеву. И облом!
- А я тут чуть не свихнулась, как офицер сказал, что такого вообще нет.
Мы перебивали друг друга, одновременно обнимаясь и целуясь.
- Все. Собирайся, малыш! Едем в общагу. Но сначала покатаемся по ночной Чите. Еще надо шампанского выпить. Ну, приключения!
У «Волги» стоял улыбающийся симпатичный солдатик.
- Знакомься - это наш любимый водитель Андрюха.
Поездив по улицам ночной Читы, мы остановились на горе, посередине которой высился постамент, а на нем фигура оленя. Внизу виднелись многочисленные огоньки.
- Здесь можно сказать смотровая площадка. Отсюда видна почти вся Чита.
Володя открыл бутылку шампанского и разлил его в граненые стаканы. Андрюха улыбался, глядя на наши счастливые лица. Мы же пили шампанское и возбужденно рассказывали о своих приключениях.
Утром я проснулась от стука в дверь. Открыв глаза, я в ужасе отшатнулась от стенки. В непосредственной близости на меня смотрел лохматый Миклухо-Маклай. Вся комната была оклеена не обоями, а портретами знаменитых путешественников. Я улыбнулась, вспомнив, что Володя еще в Курске рассказывал об этом «дизайнерском изыске». Он чмокнул меня в щечку, и пошел смотреть, кто это решился потревожить наш счастливый сон.
Послышались голоса, смех. Через пять минут вернулся улыбающийся Володя.
- Это был Гуров. Он недавно вернулся в Читу из Екабпилса, и как узнал о нас, тут же явился, несмотря на ранний час. Представляешь, я открываю дверь и вижу: напротив, на корточках, схватившись за голову, сидит мой друг: «Это правда? Ты женишься? На ком? Когда ты успел влипнуть? Ты ж недавно от меня улетал, и никаких даже наметок не было на женитьбу?!»
- Я хорошо представляю выражение его лица. Так смотрели на меня мои подружки, встречая в Спилве.
- Гуров предлагает вечером сходить втроем в «Аргунь».
- В ресторан?
- Да.
Сколько ресторанов Читы помнят их кутежи, сколько разбитых сердец девушек помнят эту компанию двух молодых симпатичных офицеров, история умалчивает. Любимым местом, где друзья любили провести вечер и где их знали все официанты, был ресторан «Аргунь» по имени реки, которая течет в соседнем Китае и впадает на границе с СССР в Амур.
- Да, Гуров меня возненавидит. Ведь я лишаю его такой компании! – думала я.
Но до вечера у нас была целая круговерть событий. Володя поехал на службу и обещал перед обедом заехать за мной. Я занялась хозяйством. Выложила из чемодана свои вещи. Что-то погладила и повесила на плечики, а что-то сложила на полки. В комнате из мебели стояли кровать, шкаф, стол, три стула. Еще имелись полки для книг и для посуды. Телевизора не было. Все удобства были общими. Ванной не было, но хоть горячая вода была в кранах, и я с горем пополам смогла произвести некоторые гигиенические процедуры. Улучив момент, когда в умывальне никого не было, я вымыла под краном верхнюю часть тела. Делала я это поспешно, все время, прислушиваясь к шагам, чтобы меня не застали с обнаженной грудью. Володя обещал меня отвести помыться вечером в ванной комнате своего приятеля лейтенанта. Его комната тоже была в нашем общежитии и даже на нашем первом этаже, но вот отчего-то при ней была ванная с душем, а у нас не было.
Кухня тоже была общая, но в комнате Володи были электроплитка и кипятильник.
Я помнила, что в первую очередь моя мама, когда отец привез ее на заставу в свой дом, вымыла пол, навела порядок в холостяцкой берлоге. Папин сослуживец зашел в гости, и, увидев сверкающую чистоту, воскликнул: «Вот теперь я вижу, что Димка действительно женился!».
И я, чувствуя себя хоть еще не женой, но настоящей невестой военного человека, рьяно взялась за наведение порядка в Володиной комнате. Когда пол был начисто вымыт, пыль вытерта, вещи лежали аккуратно, я с удовлетворением оглядела комнату, стоя посередине. Только я отошла в сторону, как с потолка свалился внушительных размеров кусок окаменевшей штукатурки, который можно было бы назвать даже глыбой. Разбившиеся по краям этой глыбы мелкие куски штукатурки и цемента разлетелись в разные стороны и покрыли весь пол, сведя все мои старания к нулю.
- Картина Репина – «Приплыли!». Помыла пол – иронично подумала я – А если б не отошла в сторону, то могло ведь и убить меня.
И мое воображение нарисовало жуткую картину: радостный Володя забегает в комнату, а невеста лежит мертвая и белая от осыпавшейся штукатурки. Да уж, пронесло меня!
Ничего не оставалось делать, как снова начать уборку. Кусок глыбы я бережно положила на газетку в угол комнаты в качестве «вещдока». Пусть жених видит, какой опасности я подверглась. Кроме того, в мусорном ведре я нашла несколько пар абсолютно новых носков. Тут во мне взыграла рачительная хозяйка. Все, с этой холостяцкой бесхозяйственностью покончено. Теперь Вам, дорогой мой будущий супруг, есть, кому постирать носки! И я отправилась в умывальню стирать носки жениха.
Володя заехал за мной, увидел мою несостоявшуюся убийцу-глыбу, ужаснулся, но надо было спешить в прокуратуру. Рассматривая из окна машины улицы Читы при дневном свете, я совсем забыла о неприятном происшествии. Мы приехали в прокуратуру, где Володя меня со всеми познакомил. Потом мы поехали все на той же черной Волге в аэропорт встречать прибывших на службу двух новых следователей: молодого неженатого, только что окончившего военный институт в Москве Сашу Родионова и уже опытного офицера с женой и дочкой – Колю Лексина. Лексин был переведен на службу в читинскую прокуратуру из ГДР. Родионова мы тут же стали называть Шурой. Он был коренным москвичом. Молодой человек поражал своей жизнерадостностью, непосредственностью и открытостью. Коля Лексин тоже оказался веселым компанейским человеком. Всей этой шумной компанией мы поехали обедать в любимый Володей ресторан «Аргунь». Во время обеда мы познакомились еще ближе, и в результате Коля с семьей и Шура были приглашены на нашу свадьбу, которая была назначена на 15 августа.
- Ух ты! Вот мы попали прямо с корабля на бал! – радовался Шура Родионов.
Затем Володя помог «новобранцам» заселиться в гостиницу, пока не будет определена их дальнейшая служба: будут они служить в Чите или на какой-нибудь точке РВСН, входящей в зону ответственности военной прокуратуры. У военных все было хорошо организовано. Обязательно кто-то из офицеров встречал новых сотрудников, устраивал с жильем, все, что надо объяснял.
Володя везде возил меня с собой, куда ему надо было и по службе, и по закупке напитков и продуктов к свадьбе. К вечеру я думала, что упаду в обморок. Казалось, что я еще потеряла в весе и была похожа на тень. Две предыдущие бессонные ночи сказывались на моем самочувствии. Я же толком не выспалась и не отдохнула, как следует. Володя увидел, что я еле стою на ногах, и отменил поход в ресторан. Зато мы с Володей полноценно помылись, приняв душ в нашем общежитии в комнате его приятеля.
В последующие дни мы не только посетили любимый их с Гуровым ресторан, но и сходили в гости к дядюшке майору Вячеславу Горяинову.
- Вот такой мужик! Когда мы узнали, что однофамильцы, нас стали называть племянником и дядюшкой. Он еще молодой мужчина, просто постарше меня по возрасту и по званию. А еще он у нас в прокуратуре парторг. У него такое обалденное чувство юмора. А какие у него дети. Все в дядюшку. Однажды он рассказал, что дочка как-то выдала: «Жопа». Ей стали выговаривать: «Нельзя так говорить. Нет такого слова». А она в недоумении произнесла: «Странно: жопа есть, а слова нет!».
- А вот дядюшка тебя наколол. Я такой анекдот уже слышала. Впрочем, анекдоты тоже из жизни берутся.
Дядюшка действительно оказался артистичным, обаятельным и остроумным. Со светло-русыми волосами и голубыми глазами по типажу он напоминал мне молодого Игоря Владимирова – знаменитого актера и режиссера Ленинградского театра им. Ленинского комсомола. Его жена – милая, миниатюрная женщина с короткой светлой стрижкой, показавшаяся мне немного уставшей, встретила нас гостеприимно и накормила вкусным ужином. Видно было, что Володю здесь любили и что он часто бывал у них в гостях. Мне тоже хотелось понравиться хозяевам. Особенно меня тронуло, как весело и непринужденно Володя играл с маленьким симпатичным сыном дядюшки Димкой.
- Интересно, а я им понравилась? Тебя тут так любят. Наверно, к твоей невесте строгие требования.
- Конечно, понравилась. Дядюшка сказал: отличная девка! Его жена еще сказала: только наивная.
- Это когда же они успели тебе сказать? И что это такое, почему я - наивная? – я даже немного обиделась.
- Да успели, пока ты отлучалась. А наивная, знаешь почему? Я ж тут до тебя вел весьма разнузданный образ жизни. Пьянки, девчонки … Ну я тебе рассказывал про наши с Гуровым похождения. Мы тут, конечно, отрывались с ним о-го-го! А дядюшка всегда был в курсе, у меня от него секретов нет. Он мужик мировой, понимает, что дело молодое. Вот его жена, наверно, думает, что ты в неведении. Возвышенная и наивная! Она же не знает, что ты – еще та штучка!
- Что? Я не возвышенная? Ах так! Все, возвращаюсь в Европу! – с деланным негодованием воскликнула я.
- Малыш, ты же знаешь, что мне никто теперь не нужен. Все это было до тебя. Ты и возвышенная, и сексапильная, и поржать с тобой можно! А вот дядюшка скоро уедет на Байконур с повышением. Так жалко. Я с ним очень подружился. В нашей системе долго не держат на одном месте, чтобы следователи не обрастали связями. Такой заслон коррупции. Через три года службы переводят в другой округ.
- Понятно. Года через два и нас переведут.
- Да, Ален. Вот уже наш следак на Галуне Жора Иванов уже через месяц уедет в Капустин Яр. А на его место приехал небезызвестный тебе Коля Лексин. А мы с тобой завтра едем как раз к Жоре на Галун.
- А что это за город Галун? Далеко?
- 70 км от Читы. Это позывной РВСН. А называется пункт Чита-46 или еще Дровяная – поселок рядом. Мы у Жоры будем жить в 3-х комнатной квартире. Там и ванная есть. Так что можешь купаться, сколько захочешь. Я же вижу, как ты страдаешь.
- Ура! Туда, где есть ванная с горячей водой, я готова ехать всегда! Больше ничего и не надо. Надолго командировка?
- Дня на три-четыре. В зависимости от того, как закончу дело с наездом со смертельным исходом. Прокурор торопит. Хочу завершить до нашей свадьбы, чтобы уйти на свободу с чистой совестью, то бишь на три дня в положенный свадебный отпуск.
- А что за дело? – поинтересовалась я.
- Один водила скрепера солдат газовал назад и задавил другого. Тот скончался на месте.
- А в чем сложность?
- Сложность в том, что характер повреждений такой, будто он был задавлен обычным автомобилем, а не этой махиной. Такой скрепер весит, как танк. Представляешь, если б наехал танк? Раздавил бы в лепешку. Вот я сейчас изучаю криминалистическую литературу и специальную техническую. Надо будет еще следственный эксперимент проводить.
- Так, может, его убили и подложили под колеса, типа тот его задавил?
- Нет. Это точно, что смерть наступила от наезда именно этого скрепера. Уже доказано всеми экспертизами, обстоятельствами, допросами свидетелей и прочим. Надо только обосновать, как такое могло быть, что погибшего скрепер не раскатал в лепешку. Там целая наука. Можно сказать, теоретическая механика с геометрией. Я изучил все тонкости.
- А, понятно, всякие там моменты качения, кручения и т.д. У нас на 1-м курсе была теоретическая механика. Знаменитый профессор Гулиа преподавал.
- Вот-вот. Надо будет и в дело все схемы вставлять. Под каким углом, с учетом радиуса колеса, наклона и прочее. Буду специалиста привлекать.
- Интересная у тебя работа, но неприятная, так как связана со смертью.
- Не всегда, но бывают очень противные случаи. Недавно осудили на разные сроки, довольно внушительные группу солдат-дедов, которые издевались над новобранцем, как фашисты. Кормили его кашей и другой едой насильно до той поры, пока он не умер.
- Ужас какой. Садюги. Наверно, нужны крепкие нервы для такой работы.
- Да уж, у меня очень низкая тревожность – 6 баллов по шкале Айзенка. Однажды мне пришлось даже труп вскрывать.
- Как это? – испуганно спросила я.
- А вот так. Я тогда был студентом и практику проходил у себя на родине в Понырях в местной отделе милиции. Меня прикрепили к судмедэксперту. Как раз он вскрытие трупа толстой тетки проводил. Я стою рядом, а он мне говорит: «Ну что смотришь? Бери скальпель и повторяй за мной, режь!» Ну, я и сделал надрез. Фу, ты не представляешь, какая это гадость – человеческий жир! Отвратного желтого цвета. А уж у той толстухи этого жира были целые запасы! Потом, когда вскрытие закончилось, мы с этим мужиком – экспертом курили. Он обалдел, когда он узнал, что я - студент - юрист: «Так ты не медик? А я то думал, что в медицинском учишься. Вот у тебя крепкие нервы. Не всякий начинающий медик готов сразу покойников резать». Поздравил с боевым крещением меня!
- Ой, нет, ужасная работа. Преступники, трупы. Я бы не смогла.
- Но кто-то должен делать и эту работу. К трупам я привык. А вот был случай в Амурской области год назад в 1981 году (я тогда только начинал служить в прокуратуре): столкнулись в воздухе гражданский самолет АН-24 и военный – бомбардировщик. Оба самолета в воздухе разрушились и упали на землю. Погибло 37 человек, а одна девушка чудом выжила. Летела с высоты 5000 м, поломалась, конечно, но выжила. А мы были как раз в Благовещенске и выезжали на место. Вот это, я тебе скажу, зрелище не для слабонервных. Отдельные части тел разбросаны на большой площади. Солдаты собирали.
- Я даже и не слышала – ужаснулась новости я.
- Как ты могла, Алена, слышать? О таких вещах у нас всегда умалчивали. А между тем, они постоянно случаются. Ну, ты ж, понимаешь, в нашей стране этого происходить не может. Это у них там, на загнивающем западе, постоянно самолеты разбиваются и негров угнетают. А у нас нет…
- Да, что-то загнивают, загнивают, но никак загнутся.
- Вот-вот. Кстати, об умалчивании. Вот мы с тобой встретились 8 июля. А 6 июля разбился под Москвой ИЛ-62, летевший в Африку. Упал после взлета. 90 человек погибло. Секретная информация. Мы по своей линии узнали.
- Господи. 90 человек! 90 судеб прервалось. Это страшно – я была просто поражена этой новостью - Выходит постоянно случаются какие-то авиакатастрофы.
- К сожалению да. Ты извини, я тебя запугал. Будешь летать бояться.
- Не волнуйся. Думаю, что авиакатастрофа - это мне не по судьбе. У меня почему-то никогда не было страха полета. Но вот я удивляюсь, почему секретят эту информацию? Живем в каких-то розовых очках. Столько жертв, а нам кажется, что все расчудесно. По телику нам тоже врут: благосостояние советского народа растет. А купить ничего нельзя в магазинах. Как будто у людей глаз нет, не видят, что ничего не растет. И все у нас гладко и распрекрасно в газетах и на ТВ. А с другой стороны, действительно: меньше знаешь - крепче спишь. Да, кстати, вот ты слышал о событиях в Новочеркасске?
- Нет, а когда они были и что за события?
- Вот видишь! Даже ты - офицер и то не слышал. Хотя события произошли в 60-е годы. Мы с тобой еще дети были. Расстрел восстания рабочих.
- Расстрел? А ты, откуда узнала?
- Мы с Наташкой после 1-го курса отправились по турпутевке на Кавказ. И вот там познакомились с ребятами из Новгорода. Среди них был один очень симпатичный белокурый паренек, такой интеллигентный. Он всем нравился. И грузины все его обожали. И правда, юноша был с ангельским лицом и приятный в общении человек. Он – сын военного. Рассказал нам, что как раз его отец служил в Новочеркасске, когда случилось восстание рабочих. Оно продолжалось несколько дней. На главном заводе городка сильно урезали расценки и в то же время в стране повысили цены на основные продукты. Рабочие и так еле-еле сводили концы с концами. К тому же начальство завода повело себя по-хамски с людьми, когда они возмутились снижением зарплат. Короче, терпение людей лопнуло, и они забастовали. Потом толпа пошла к горкому. И вот было отдано указание стрелять в толпу. А отец этого парня отказался его выполнять, справедливо рассуждая: «Как стрелять в безоружных людей? Ведь это наши советские рабочие». И женщины там были, и дети бегали. Его сразу отстранили от службы. Кто-то другой отдал приказ стрелять. И много людей погибло, ранено было. А отца парня разжаловали, из партии и из армии выгнали. Парень с гордостью рассказывал, что отец не побоялся не выполнить приказ стрелять в свой народ. Вообще бывают же такие мужественные люди, способные пойти против системы, пожертвовав карьерой и прочим. Мало, кто так может. А об этом восстании до сих пор никто не знает из знакомых. Если б не этот парень, мы бы тоже не знали.
Глава 6 Свадьба
Володя не преувеличивал на счет хороших условий для жизни на Галуне. Мы действительно поселились у Жоры в нормальной цивилизованной 3-х комнатной квартире со всеми удобствами и с телевизором. Семья Жоры уехала в отпуск в Европу и больше не собиралась возвращаться на Галун. Предполагалось, что жена с детьми пребудут уже на новое место назначения Жоры – в Капустин Яр. Наверно, жене надоели эти вечные переезды и сборы, поэтому упаковывать вещи и мебель в контейнеры предстояло Жоре. По этой причине в квартире уже стояло много запасенных пустых коробок.
Вообще военный городок выглядел очень симпатичным. Будто я оказалась в районе новостройки большого города. Только новостройка был окружена лесами. Здесь были и магазины, и парикмахерская, и клуб, он же кинотеатр, школа. В общем, все, что надо для нормальной жизни. Был на Галуне и ЗАГС, куда мы должны были подать документы на регистрацию брака 15 августа. Володя знал заведующую, поэтому нам пошли навстречу без этих трех месяцев на обдумывание.
Здесь на Галуне я прошла испытание по готовке. В первый день мы ели в офицерском кафе. На второй день, на обед я приготовила уху и сырники. Я жутко волновалась. Кроме тетрадки маминых рецептов у меня советчиков не было. Каких-то хвалебных речей по поводу моих кулинарных способностей я не услышала, но по крайне мере Володя с Жорой все съели. Наверно, голодные очень были. Потом я стала потчевать тем, что умела хорошо делать. Например, жареной картошкой с яичницей и салатом. И вкусно, и не опозоришься.
А уху я варила из рыбы, которую мы привезли с рыбалки накануне. В хорошей компании офицеров и их жен мы попали на пикник в лесу на берегу реки. Это был и сбор грибов, и рыбалка, и посиделки за импровизированным столом на траве. После пикника нас с Жорой пригласила одна приятная пара домой на жареные грибы. Ребята жили на 5-м этаже без лифта. Володя поспорил с мужчинами, что донесет меня на 5 этаж на руках. И донес. Благо я была худенькая и легкая.
Когда я пришла в прокуратуру в назначенное время для подачи заявления в ЗАГС, Володя допрашивал того бойца, который на скрепере задавил своего сослуживца. Ранее мой жених рассказывал про необыкновенные глаза солдатика: «Знаешь, они у него какого-то невероятного цвета, какие-то инопланетные. Ярко-бирюзовые. Правда!».
- А Вы невеста товарища старшего лейтенанта? – с каким-то наивным восхищением спросил парень с действительно фантастического цвета глазами, когда Володя вышел с бумагами в соседнее помещение.
- Да, невеста!
Молоденький солдатик смущенно улыбнулся, и мне стало его жалко, как и того, который погиб в результате несчастного случая. Я понимала, что мы представлялись ему людьми из какой-то другой жизни. Еще я подумала о матерях этих солдат. Один уже никогда не вернется, а второму, скорей всего, придется отсидеть какой-то срок.
- Так, Петров, прекратить разговорчики! Пока уводите его. Я скоро вернусь, и продолжим - строго сказал вошедший с конвоиром Володя.
Мы пошли в ЗАГС писать заявления. Видно было, что Володя устал. Это я не работала, лодырничала, а ему приходилось все успевать. Меня удивляло, как быстро Володя печатал на машинке тексты допросов, и вообще, какими огромными по объему были тома дела, которое он вел. Меня восхищало и то, как быстро и энергично мой жених решал все вопросы, не забывая при этом и мне уделить внимание. А еще мы помогли Жоре собрать вещи в коробки для отправки на его новое место службы. Главное, что Жора успевал еще до отъезда погулять на нашей свадьбе.
Вернувшись в Читу, Володя продолжил приготовления к торжеству. Я, к сожалению, ничем не могла ему помочь, так как никого и ничего здесь не знала. Он доставал спиртные напитки, разные деликатесы к столу, договаривался об ансамбле.
Приехали Володины родители с Игорем. Наконец я познакомилась со средним братом Володи. Игорь производил приятное впечатление: доброжелательный, симпатичный, с яркими карими глазами, густыми черными волосами. Весь его облик просто источал молодость и здоровье. И понятно - ему же было всего 20 лет. Родители и брат поселились в той же гостинице рядом с прокуратурой, куда я попала в свой первый день в Чите. Здесь же в кафе на первом этаже гостиницы намечалось проведение свадьбы.
Мы купили золотые кольца, костюм Володе. Но вот найти хоть какое-нибудь украшение из искусственных цветов на голову не удалось. В сравнении даже с курскими магазинами, не говоря уже о рижских, читинские совсем были скромными. А блата у меня не было.
На свадьбу родители Володи привезли часть его алкогольной коллекции. Володя много лет собирал разные спиртные напитки. Разумеется, ни в Курске, ни в Чите такого не купишь. В основном он доставал в Москве разные там «Чинзано», «Мартини», коньяк «Мартель», виски и прочее. Помню из коллекции венгерское вино «Токай», которое Володя купил в 1975 году. Еще родители вручили нам большой кусок буженины, что в советское время было невероятным дефицитом. Поздно вечером, когда мы вернулись в общежитие, устроив родителей в гостиницу, мы не стали есть.
Утром я проснулась в предвкушении завтрака с кофе и бутербродом с бужениной. Однако, вожделенное мясо было отправлено в мусорное ведро. Володя счел, что оно протухло, и выкинул его.
- Буженина теперь точно испорчена. Ведь предки везли его из Москвы без холодильника. А я в студенческие годы однажды отравился негодными консервами. Это такой был ужас. Чуть не умер. Лежал в инфекционном отделении. С тех пор я ем все только наисвежайшее! – пояснил Володя.
- Вот так облом! – разочарованно сказала я.
Подошел день свадьбы. Завтра мы станем мужем и женой, а у невесты одна проблема: где бы помыться в общежитии?
- Так, этого лейтенанта Юры нет сейчас, на ученьях, поэтому пойдем в гости к знакомому капитану в соседнем доме принимать душ. Он, правда, тоже на ученьях, но его жена нас ждет – распорядился Володя.
Мы взяли бутылку водки и коробку конфет в качестве презента за возможность помыться. Хозяйка квартиры – молодая симпатичная приветливая женщина радушно приняла нас. Володя пригласил ее с мужем на свадьбу. Она отказалась, мотивируя тем, что муж на ученьях, а ей не с кем оставить 2-х годовалого сыночка.
- А мы сейчас с вами выпьем за вашу свадьбу, как помоетесь. Я ужин приготовила. Вы мойтесь. А я сына уложу спать и отметим.
Когда мы сели за стол, я решила не пить. Ведь завтра надо хорошо выглядеть. Но меня уговорили выпить чисто символически за нашу свадьбу. Потом мы выпили за знакомство, затем за гостеприимство хозяйки, а дальше вообще за дружбу и конечно, за любовь. Так мы приговорили принесенную нами бутылку водки.
Когда мы шли домой в общежитие, нас покачивало, и мы все время ржали. Отчего-то нам было все время смешно. Хотя понятно отчего. Веселящий исконно русский напиток сделал свое дело. Накануне прошел дождь, и Володя пронес меня на руках через огромную лужу. Мой затуманенный водкой мозг опасался, что вдруг Вова меня сейчас уронит. Но жених, хоть немного и покачивался, был надежен, как броня танка. Я рассказала ему о своих опасениях, и мы с ним стали хохотать, представляя, как бы это выглядело, если бы он свалился в лужу вместе со мной на руках. Вся наша помывка оказалась бы напрасной.
Однако мы благополучно вернулись в общагу и рано легли спать. В моей голове кружились мысли с легким оттенком ужаса: у меня завтра свадьба, а я пьяная и не фига не готовая. Платье, правда, выглаженное висело на вешалке, но ведь утром надо было встать пораньше, чтобы накрутить волосы на бигуди, накраситься хорошо.
Утром мы все успели, хоть и не обошлось без суеты. С нами все в той же черной «Волге» с улыбчивым Андреем за рулем ехали еще наши свидетели. Со стороны жениха свидетелем был молодой следователь Андрей - один из двух братьев-близнецов Пушкаревых. Второй Володя недавно тоже женился на девушке из секретариата Тамаре. Молодые уехали в свадебное путешествие, поэтому на нашем торжестве распущенных братьев Пушкаревых, как шутя, говорил о них мой жених, представлял только холостяк Андрей. Свидетельницу для меня Володя подбирал с особой тщательностью. Он предложил эту роль самой симпатичной девушке из секретариата прокуратуры Марине из соображения эстетики, чтобы и за столом, и на фотографиях все было достойно. Девушка действительна на лицо была прехорошенькая: яркие карие глаза, свежая с румянцем чистая кожа, ямочки на щеках, белозубая улыбка. Ее крепкая невысокая фигура несколько контрастировала с нашими и Пушкарева удлиненными телами, однако, общую картину не портила. Весь облик нашей свидетельницы представлялся мне олицетворением молодости и здоровья.
В ЗАГСЕ на Галуне мы все время смеялись. Выпили шампанского, настроение было восхитительным. Торжественность, с которой работники ЗАГСов держат свои речи, меня всегда смешила. К тому же интерьер комнаты, где нас регистрировали, напоминал по убранству сельский клуб. На стене висел плакат со сделанной красной тушью надписью: «Брак – дело важное, когда даешь ты слово, лишь сердца слушайся и - никого другого». Ниже подпись автора строк – Адам Мицкевич. Володя многозначительно заметил:
- Хорошее дело браком не назовут.
Из ЗАГСа Володя вынес меня на руках.
- Ты меня так всю жизнь носить будешь? – спросила я.
- Всю жизнь, дорогая жена! – улыбался мой новоиспеченный муж.
- Жена – как это по-новому прозвучало. А если я растолстею, представляешь, ты, как Жаботинский, будешь меня поднимать, как штангу, в толчке.
Представив, как Володя толкает меня растолстевшую вверх, мы снова рассмеялись. И вся наша компания веселилась от души, распив еще одну бутылку шампанского. А сопровождали нас, кроме свидетелей, друг Гуров, Жора и семейство Коли Лексина. Его маленькая дочка смотрела на нас с восхищением, с каким обычно глядят девочки на невест и женихов.
Свадьба прошла весело и непринужденно со всеми положенными тостами, с поцелуями под крики «Горько!», дурацкими конкурсами, с незамысловатым танцем новобрачных под песню вокально-инструментального ансамбля и даже с кражей невесты. Украли меня свидетель и один из приятелей Володи. Жених с друзьями ринулся в погоню. Мы приехали на то же место со скульптурой оленя, где мы с Володей пили шампанское в день моего приезда в Читу. Изображая погоню, мы пробежали пару кругов вокруг памятника. Наконец, невеста была настигнута. Освобождена - в данной ситуации не скажешь. Наверно, по правилам я должна была изображать сопротивление, но я почему-то чрезвычайно прытко удирала от жениха вместе с похитителями, не смотря на каблуки. Видно, сработало стадное чувство: все бегут и я тоже. Затем мы с Володей забрались на постамент к оленю, а вместе с нами свидетель Андрей с бутылкой шампанского и бокалами. Для сьемок сцены распития новобрачными шампанского на брудершафт Андрюха был изгнан с постамента фотографом, снимавшим все это безобразие. Он запечатлел наш поцелуй на фоне оленя и раскинувшейся внизу панорамы Читы. Ветер развевал мои волосы, подол длинного платья, а ниспадающие на спине фалды гипюрового болеро крыльями отлетали назад.
Возвратившись в кафе, мы застали веселье в самом разгаре. Жена прокурора скинула с уставших ног, по-видимому, неудобные туфли на высоких каблуках и продолжала лихо отплясывать босиком. Крупная высокая молодая брюнетка Валентина из секретариата соревновалась с нашей свидетельницей в танцах за внимание холостяка Сереги Гурова. Председатель трибунала Сушинский весело кружил свою жену, а адвокатесса Татьяна Кимовна, которую дядюшка Вячеслав Горяинов называл исключительно мадам Коскина, пригласила на танец Шуру Родионова. Когда музыканты сделали перерыв, чтобы покушать, как тут же некоторые гости устремились к оставленным инструментам. Наша тамада - приятная женщина лет 40 из секретариата Лариса Васильевна уселась за ударную установку и лихо начала бить по барабанам. Шура Родионов предпринял попытки сыграть что-то на гитаре.
Володя, потеряв бдительность, произнес тост о том, как он рад, что нашел свою судьбу, в конце призвав всех присутствующих летать самолетами аэрофлота. Отец Володи, до этого момента наивно веривший в наш трехлетний роман, чуть не упал в обморок от неожиданности, поняв, что мы познакомились совсем недавно в самолете. Этого никто не заметил, и я узнала о предобморочном состоянии Михаила Федоровича позже от свекрови. Снимал нашу свадьбу прокурорский фотограф-криминалист, привыкший больше фотографировать места происшествия да трупы. Завершающим аккордом всей этой свадебной вакханалии стал пьяный акт свидетеля Андрюхи, цинично пописавшего с крыльца на часового. Впрочем, я этого не видела и другие тоже, а только слышала от своего новоявленного супруга. Володя потом всегда любил рассказывать, как пьяный Андрюха пописал на часового прямо с крыльца. Цинично. Володя любил употреблять это слово «цинично», как бы для усиления эффекта. Так он и говорил: «Пьяный Андрюха цинично помочился на часового прямо с крыльца». Но у меня периодически возникало сомнение: был ли данный факт или нет? Володя иногда мог преувеличить какое-либо событие для пущего смеха. Как же? Драки на свадьбе не было, нужно же, чтобы хоть какой-то казус случился. В общем, я так точно и не знаю: мочился пьяный Пушкарев на часового или это только шутливая выдумка?
Володя мне также рассказал, что когда стал вопрос, к кому ехать ночевать Гурову, противоборство нашей юной смазливой свидетельницы и более взрослой, и надо полагать, более искушенной девушки Валентины возобновилось. Кажется, победила зрелость. Опыт не пропьешь. Я потом удивлялась:
- Что он – теленок, твой Гуров? Он что не имеет мнения? Ему все равно, кто его уведет? Ужас какой-то. Мужик должен быть охотником, он должен добиваться женщины, а не наоборот. Как хорошо, что ты у меня не такой. А то бы не было нашей пары. Я бы точно ни с кем ни за кого не стала бороться.
На следующий день мы уже более узким кругом встретились у родителей в гостинице.
- Ничего себе! Мартелем похмеляемся! – заметил Андрей Пушкарев. Меня так и распирало его спросить: мочился он на часового или нет?
- Володя эту коллекцию много лет собирал. Мы только часть взяли, иначе не дотащили бы все – вставила свое слово свекровь.
- Да уж, ради такого события мне своей коллекции не жалко! – ответил Володя – Слушайте, а ряпушку мало, кто ел. Видно путали с селедкой. А я ее еле достал - по такому блату!
- Это в духе Володи. Ничего не жалеть, все только самое лучшее. Володя Ваш сильно у нас выделяется из всех следователей своей интеллигентностью - вставила свое слово Валентина, обращаясь к его матери. У Валентины мне тоже хотелось поинтересоваться: оправдал ли ее ожидания Гуров?
Потом мы провожали родителей и брата Игоря. В аэропорту Татьяна Михайловна с грустью смотрела на нас. Позднее она рассказывала, что ей стало жалко меня, стоящую в сторонке, бледную и худенькую, имевшую несчастный вид. Ей казалось, что мне тоже хотелось улететь с ними, а не оставаться здесь, на краю земли. На самом деле я просто устала от свадебной суеты, а находиться хотела там, где был мой любимый человек.
У Володи еще оставалось два выходных дня, и на следующий день мы с ним отсыпались, сколько хотели. Все хлопоты, переживания позади. Теперь мы законные супруги. Мы предавались любви, разговаривали. Около четырёх дня поняли, что жутко хотим есть, а у нас хоть шаром покати. Пришлось, наконец, выйти на улицу. Прилавки магазинов Читы, как и других советских городов, исключая столичные, не отличались большим разнообразием. Мы накупили много пакетов с концентрированными супами, хлеба, консервов, сметану, яйца. На импровизированном рынке, где бабушки продавали овощи и зелень, приобрели картошку, морковь, лук, укроп и редиску. Когда сварили суп из пакетика, казалось, что нет ничего вкуснее этой еды. К тому же хлеб оказался ароматным и свежим с хрустящей корочкой. Мы выпили и вина. Этого добра у нас было еще много со свадьбы. Насытившись, мы продолжили наслаждаться друг другом.
Мама, братья, друзья прислали поздравительные телеграммы. Вообще я постоянно звонила маме. Когда первый раз нас соединили на переговорном пункте главпочтамта Читы, мы были крайне удивлены. Звук был прекрасный, как будто мама стояла рядом. В те годы такое общение по межгороду было редкостью. Все время какие-то помехи, прерывания. Приходилось говорить громче, чтобы услышали. Даже ходил анекдот: в московском учреждении японец слышит, как кричит человек в соседней комнате, разговаривающий с Камчаткой, и удивляется: «А что нельзя все это сказать по телефону?».
Я все время получала письма из Риги от подруг и отвечала им длинными посланиями. Еще бы! Нужно столько описать событий, впечатлений. Оля в своих письмах рассказывала о нашем цехе, о рабочих. Передавал мне от них приветы. Ей пришлось не сладко. Ведь не сразу взяли второго мастера, и Оле приходилось крутиться на двух этажах, за себя и за «того парня», то есть за меня. Вскоре ее назначили начальником цеха. В одном из писем Оля рассказала о рассмешившей меня реакции на мой отъезд бунтаря Ивара Петерсона. Он в сердцах воскликнул: «Ну и дура!». Еще бы! Он так хотел, чтобы я вышла замуж за рижанина.
Глава 7 Медовый месяц
Через день Володе предстояло ехать в командировку в Улан-Уде в составе большой группы следователей. Накануне, обговорив всевозможные темы и продолжая валяться в кровати, мы неизвестно зачем рассказали друг другу о своих прежних романах. Вот не понимаю, для чего мы это сделали? Наверно, нам показалось, что должны быть во всем откровенны друг с другом. Может и покрасоваться захотелось: какие мы были востребованные. Но не учли одну простую деталь – ревность, которая тут же накрыла нас с головой. В результате мы, в конце концов, поссорились. Володя уехал в командировку, не попрощавшись. Минут через двадцать после слез и соплей я начала себя винить: «Вот что я за жена? Как я могла допустить, чтобы муж уехал в командировку расстроенный? Надо было сдержаться. Зачем мы рассказали друг другу о своих бывших?». Я бросилась на автобусную остановку и помчалась на вокзал, но, увы, опоздала. Поезд на Улан-Уде уже уехал. Огорченная, я вернулась в общежитие.
На следующий день, когда я мыла тарелки на общей кухне, одна из соседок с подозрением сощурившись, подошла поближе, и, взяв тарелку, возмущенно воскликнула: «Да это же моя тарелка. И вот эта тоже, и вот эта! А я думаю, куда они пропали?». Женщина смотрела на меня сердито. Мне стало дурно, и я залепетала:
- Так забирайте. Я же понятия не имею, как они оказались в нашей комнате. Может кто-то брал у Вас из прежних жильцов на время и не вернул. Я же не знала, извините!
- Кто-то! Ясно кто! – зло бросила мне дама, забрав свои тарелки. А я быстро ретировалась в нашу комнату.
- Боже мой! Этого мне еще не хватало, чтобы меня обвиняли в воровстве! Что это за неприятная полоса пошла – переживала я.
К вечеру я обнаружила, что потеряла обручальное кольцо. Тогда я совсем впала в отчаяние.
- Все. Все кончено. Это знак. Поссорились, кольцо потеряла. Везде все обыскала, нигде его нет. Неужели наша семья не состоится? Неужели крах? Как же все плохо!
Какой-то кошмар! И даже поговорить не с кем. Подруги далеко. Новых пока не появилось. Я тут, как перст, одна. На краю земли. Брошенная и никому не нужная.
Вскоре ко мне зашла комендант общежития -симпатичная молодая женщина Вера. Я с ней общалась чаще, чем с другими. Она с мужем гуляла на нашей свадьбе. Вера относилась к породе тех людей, рядом с которыми становилось тепло и надежно. Она иногда опекала меня, подсказывала, давала советы. Сейчас Вера поинтересовалась: не я ли оставила на умывальнике обручальное кольцо? Пара из соседней комнаты нашла его. Как же я обрадовалась! Я готова была расцеловать Верочку. Оказывается, я сняла кольцо, когда стирала, и забыла потом надеть.
Душа моя окончательно успокоилась. И я уже с пользой провела время до приезда Володи. Посетила местный краеведческий музей, сходила в театр и закупила продукты, чтобы встретить мужа, как положено.
Еще я совершила неспешную ознакомительную прогулку по Чите. Ведь до сих пор мы все время куда-то спешили, чем-то были заняты. В целом это был обычный областной город. Да, впрочем, городом он стал не так уж и давно. Во времена декабристов это был поселок – Читинский острог. Сюда декабристов привезли после восстания: Ивана Пущина - друга Пушкина, братьев Бестужевых, Лунина, Волконского, Анненкова, Трубецкого и многих других. Всего 82 человека. Кто-то остался в Чите на каторжных работах, кто-то был отправлен на рудники, на заводы. Позже в Читу к декабристам прибыли их жены: княгини Трубецкая и Волконская, Муравьева, Нарышкина. А француженка Полина Гебль венчалась с декабристом Анненковым в Читинской церкви. Я погуляла рядом с этой церковью. Там велись строительные работы. Мне сказали, что здесь будет музей декабристов. Многие считают, что благодаря культурному и научному вкладу знаменитых узников – людей ученых, просвещенных, Чите был дан мощный толчок в развитии.
Конечно, сопки, окружавшие Читу со всех сторон, тоже являются достопримечательностями города. Правда, в это время года сопки выглядели обыкновенно. Вот весной они преображались, становясь прекрасно розовыми. Ведь начиналось цветение багульника, описанием которого еще в Курске пытался покорить мое воображение Володя. Еще Чита отличалась, к примеру, от Курска, изобилием на улицах людей в погонах. В этом у читинских дам было весомое преимущество перед незамужними курянками.
Скучая по мужу, я решила развлечься чтением студенческих сценариев и приказов, которые Володя сочинял к праздникам в общежитии. Перед отъездом в Улан-Уде еще до ссоры Володя показал мне свою папку с фотографиями, открытками и разными записями, в том числе и отпечатанными на машинке шуточными сценариями: «Будешь скучать, почитай, как мы веселились в университетские годы». У каждого парня из их компании было свое шуточное звание в духе старой дореволюционной армии. Например, у моего мужа – штабс-капитан. Я читала и смеялась, удивляясь чувству юмора Володи. В основном это были сценарии празднования дней рождений друга и одногруппника мужа - Сережи Калашникова Они к тому же жили в одной комнате в общежитии. По окончании университета вместе пошли в армию офицерами-двухгодичниками. Володя рассказал, что Сережа тоже сейчас служит военным следователем, но где-то в Европе, кажется в Ленинградской области. Он женился на бывшей девушке Володи – Ларисе.
- Калашневский всегда влюблялся в моих девушек. Лариса - студентка курского меда явилась на празднование Нового года ко мне в Воронеж. А у меня уже с другой роман. Так неудобно получилось. А тут и Серега подсуетился. Он был в Ларису тайно влюблен. Они поженились, и вот-вот родится ребенок – рассказал мне коварный Володя.
Сценарий
празднования дня рождения поручика Калашневского (в миру Сергея Калашникова)
1.Возглавить за столом весь офицерский корпус повелеваю штабс-капитану Горяинову В.М.
2.Начальником всей артиллерии (от лимонада до водки включительно) назначаю штурмана 3-й эскадрильи императорского авиаполка Стрелкова.
3.Всем господам офицерам быть:
а. в парадной форме одежды;
б. трезвыми;
в. на лице иметь улыбку 9 х 12.
4. Есаулу Донского казачьего полка господину Смагину пьяным в доску не напиваться и к дамам не приставать.
5. Все дамы за столом подчиняются непосредственно имениннику.
6. Торжества начать в 19-30 по Санкт-Петербургскому времени.
7. В комнате не курить и не бить посуду и прислугу.
8. В виду того, что ротмистр граф Быкренников имеет не быть на дне рождения при наличии его отсутствия, его стакан поделить поровну между господами офицерами в соответствии со званиями.
9. В честь праздника корнету аэропланно-десантных войск Васютину присвоить досрочно очередное звание «поручик».
Сей документ составлен по поручению именинника поручика Калашневского штабс-капитаном Горяиновым и им же напечатан на машинке «Москва» в 1 экз. 16 февраля 1979г.
А вот сценарий встречи Нового 1980 года.
Ввиду того, что вся Вселенная в очередной раз совершила оборот вокруг Земли, и наступает 1980 год, засим «проздравляются»:
№1 - раб Божий святой отрок Сергий.
№2 - раб Божий непорочный юнош Ник.
№3 - раб Божий во священном браке Вадимий.
№4 – раб Божий Володимир….- мученик.
№5 – раба Божия пресвятая дева Лариса- Чудотворница.
№6 – раба Божия Инна.
№7 – раба Божия Субмарина - затворница.
…. И прочая, и прочая – без номеров.
Основываясь на нижеизложенном, и руководствуясь п. «Д» ст. 211 УПК РСФСР, прокурор Воронежской епархии
ПОСТАНОВИЛ:
1. Штабс-капитана - инженера аэропланно-десантных войск Стрелкова произвести в святой САН капеллана клуба господ офицеров с вручением креста и последующей стерилизацией.
2. Именовать его – св. отец АлкоНикий.
3. Вменить ему в статус обязанность отпевать господ офицеров, спившихся с пути истинного.
Примечание: ЕЕЖЕЛИ таковое несчастие будет иметь место быть на отмечании Нового года, то ему ассистируют обе непорочные и пока незамужние девы (см. выше).
Дополнение к пункту 1 – для непонятливых: стерилизации подвергнуть не крест, а Ника, ибо оное (как и протчее) будет мешать ему быть святым.
Всё. «АКИ ПАКИ – АЗ ЕЗМЬ ЗЕЛО БОРЗО!!!»
Канцелярия Святейшего Синода. В 1 экз. стольный град Воронеж.
И вот еще один Приказ от 16 февраля 1980 г. С надписью «хранить вечно». Еще один день рождения друга Володи – Сережи Калашникова, который, судя по тексту, уже вырос из поручиков в штабс-капитаны.
Приказ
по офицерскому корпусу быстрого реагирования.
В ознаменование 22-й годовщины со дня образования штабс-капитана Калашникова (князя Лихого Орла) приказываю:
1. Собраться всему офицерскому корпусу в нумерах офицерского клуба 16.02.80 в 19-00 по Санкт-Петербургскому времени.
2. Имениннику быть:
а/ при парадных усах;
б/сытым и довольным;
в/расовые беспорядки не устраивать.
3. Господам офицерам после четвертого тоста больше не пить, но и меньше тоже.
4. Г-дам офицерам Горяинову, Горскому и Васютину в 24-00 начать вынос гостей и размещение их по комнатам. Первыми выносить именинника и дам.
Примечание: куда кого класть – не перепутать!
5. Перед застольем святому отцу АлкоНикию осенить всех святым знамением и окропить перцовкой.
6. Дамам именинника не соблазнять и с разбегу взасос не целовать.
7. При отбытии гостей домой их одежду возвернуть полностью – как верхнюю, так и среднюю (в отношении нижней – на усмотрение господ офицеров).
8. Ежели каковая из дам откажется пить за здоровье именинника, приговорить таковую к залитию за корсет данную дозу вина. Приговор привести в исполнение У. Морозову.
Вот это «У» меня совсем рассмешило. Я вспомнила, что Володя рассказывал, что Морозова зовут то ли Виктор, то ли Юрий, а написанный инициал «У» означает не что иное, как прозвище Морозова – Убийца или чаще Убивчик. Получил он это «милую» кличку за свой несносный и прямолинейный характер, за его убийственную способность говорить правду-матку в глаза. Так, например, если Убивчик видел, что у девушки кривые ноги, то он так ей и говорил напрямую, что у нее кривые ноги. Что тут скажешь? Одним словом - Убийца.
Я только могла представить, как проходили шумно эти студенческие сборища. Я наслышалась от Володи много рассказов о разгульной студенческой жизни. Знала также, что учебе это не мешало. Он учился в основном на «отлично». Среди бумаг я нашла два письма, написанные 21-летним Володей самому себе в будущее. Он открылся мне совсем другим: печальным, тоскующим и как ни странно - одиноким.
«Письмо к самому себе.
3 января 1979 года. Большая полупустая комната на 5-м этаже старого дома. В комнате холодно, но я сижу у батареи. За окном висит термометр, на нем минус 17 градусов по Цельсию. За окном – темнота и снежный ветер. В комнате подобие уюта (возле батареи), звучит прекрасная музыка из к/ф «Служебный роман». Ее издает сломанный телевизор, который теперь работает как приемник и ловит «Маяк».
Я сижу и учу билеты к экзамену по тактике артиллерии, который будет 6 января. Два экзамена: «Научный атеизм» и «Проблемы квалификации преступлений» я уже сдал на «отлично». Только что был большой праздник, Новый год. В этом году он прошел неуютно, мутно и невесело. В незнакомой компании, преимущественно женского пола. Самые острые оставшиеся впечатления (и не так чтобы впечатления) – 1. Порезал руку стеклом, открывая бутылку (профессионал опозорился 1-й раз, и прямо на Новый год); 2. Выгнали из соседней комнаты негров.
29 января была очень сильная метель. Улицы замело. Трамваи не ходят. Остальной транспорт очень плохо. Прошел пешком от центра города до «своего» дома. Погода циничная и свирепая, но нравится…
И вот уже 21- 52. Владимир Михайлович сидит в пустой комнате. На него нашло что-то вроде вдохновения и он решил что-то написать. За 21 год и 1 месяц — это с ним (со мной, прим. автора) – 2-й раз.
Первый раз дела шли плохо и настроение было такое же. Теперь дела обстоят хорошо, но уже давно – сплин. Не хватает интересных и не только интересных дел, не хватает настоящего друга, не хватает красивой и умной девушки и это, когда всего одновременно много: и дел, и друзей, и девушек. Но всё не то.
Уже 21-58. Грусть. Скука. Пустота. Музыка из к/ф «Нежность». Темнота за окном. Билеты по тактике артиллерии. Пыль на полу. Молчащий телефон, который не работает…»
В другом письме позже 17 августа 1979 года, во время каникул, сидя в саду в Понырях, он снова грустит: «…..скучно и грустно, как всегда, когда пьешь шампанское, а затем одиночество. С тихой грустью вспоминаю Ялту, хотя там было и не фонтан. Но там веселее. Там был не один.
Хочется увидеть …? Её? Или её? Хочется сломать себя и быть только человеком дела.
Теперь я знаю, чего мне не хватает. Не хватает Её. Её абстрактно? Конкретно? Ну, куда тебе с 6-ю баллами и с твоим дон-жуанством? Сигарета закончилась, а с ней и вдохновение».
Я читала письма скучающего 21-летнего Володи и ловила себя на мысли, что мне знакомо это состояние, когда душа томилась в отсутствии близкой родной души.
- Как мы похожи – думала я. И сердце наполнялось нежностью – Он специально дал мне почитать свои бумаги, чтобы я лучше узнала его настоящего.
На двух листках я нашла перепечатанные стихи разных поэтов, по-видимому, особо понравившихся Володе. Вот так и не подумаешь на первый взгляд, что у этого чаще ироничного парня поэтическая душа, тоскующая по настоящему чувству.
Одно короткое стихотворение И. Анненского я слышала много раз раньше, в основном в качестве романса, но сейчас я прочитала его через призму Володиного восприятия. Мне оно показалось еще прекрасней, чем прежде: «Как же ты долго шел навстречу ко мне, а я к тебе», - думала я:
Среди миров, в мерцании светил
Одной звезды я повторяю имя…
Не потому, что я ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело,
Я у нее одной молю ответа,
Не потому, что от нее светло,
А потому, что с ней не надо света.
_____________________
Володя вернулся из Улан-Уде в хорошем настроении с цветами и разными вкусностями: коробкой конфет, с палкой аппетитной колбасы и банкой кофе. Расцеловал меня, как ни в чем ни бывало. За время командировки он полностью забыл о нашей ссоре. А я тут глупая страдала!
- Ой, где нашел эти дефициты? Неужели в Улан-Уде такое снабжение, как в Звездном городке?! – ахала я.
- Там еще хуже, чем в Чите! Просто воспользовался служебным положением и купил в местном военторге. На жалость бил: «Выручайте, у меня в Читаго молодая жена сидит некормленая!». Сейчас я буду тебя холить и лелеять! Ложись в кровать, а я приготовлю кофе и подам тебе его в постель с разными вкусностями.
- Я всю жизнь мечтала, чтобы меня холили и лелеяли. И кофе в постель! Ты просто идеальный муж!
- Да, я - такой! Я соскучился, малыш!
- И я. А можно тебя попросить об одной вещи?
- Все, что угодно!
- Не называй меня: малыш, ладно? Мне не нравится. И потом так избито. К тому же, какой же я малыш? Я скорей дылда. Хорошо?
- Ладно, малыш – ааа! Прости, прости, Аленчик! Так лучше?
- Лучше. А знаешь. Я тут прочитала твои тексты. Что ты умеешь шутить, красиво говорить – я знала, но я не знала, что тебе было одиноко, что ты часто хандрил. Я думала, что среди такого изобилия девушек и кутежей тебе некогда было грустить.
- А я еще и учился на пятерки. И научный диплом писал, как тебе говорил. И еще подрабатывал сторожем. Так что слухи о моей распущенности и порочности слишком преувеличены, малыш! Ааа не малыш, Аленка!
- Да ладно, зови, как хочешь. Я люблю тебя, мой рыцарь печально образа!
- Аленушка… я тоже.
______________
Мы сидели в постели и пили кофе с бутербродами с колбасой:
- Так вкусно!
- А Вы заходите к нам почаще, у нас всегда найдется что-нибудь вкусненькое для Вас – шутил Володя, сидя рядом – Обязуюсь часто баловать тебя - подавать кофе в постель и прочее.
- А прочее это что?
- Могу массаж сделать.
- «Шоб я так жил!» – я порывисто обняла мужа и расцеловала.
Мы были совершенно счастливы. Потом я вспомнила:
- А ты знаешь, меня чуть-ли не в воровстве обвинили, когда я мыла посуду. Одна такая злобная тетка узнала свои тарелки и смотрела на меня зверем, будто я тайно проникла в ее комнату и похитила ее посуду. Тут не надо быть гигантом мысли, чтобы понять: как могла я, только что приехавшая, украсть давно пропавшие тарелки? Ты что - спер их?
- Да эта вся посуда осталась от братьев Пушкаревых. Они же до меня здесь жили. Наверно, брали у девок напрокат, а возвратить забывали. Вот и все воровство. Эти старые девы на тебя злые. Приехала такая фифа из Европы, окрутила свободного парня. Может, у них виды были на меня, у этих старых дев. А тут ты в розовых штанишках.
Да уж, мои брючки «бананы» приглушенно розового цвета, которые я носила, чередуя с черными джинсами, произвели впечатление на местное общество, о чем узнала позже.
- Знаешь, до меня сейчас дошло, что мои модные штаны, наверно, здесь воспринимаются, как что-то инопланетное. Я на улицах Читы ни разу не встретила ни одной девушки в таких штанишках. Тут и в джинсах то редко кого встретишь из дам. Понятное дело, в Риге все новомодные штуки с запада появляются быстрее, чем в российской глубинке. Порт опять же. Но и там мода на «бананы» только началась. Мы покупали за копейки так называемый мерный лоскут у себя на предприятии в дни распродажи. Вот и эту ткань там купила и сама сшила по журнальной выкройке «Ригас модес». У меня даже сейчас появилась мысль: может я вообще первая женщина, появившаяся в Чите в «бананах»! – я шутливо приподняла голову вверх с гордым видом.
- Не может быть, а точно. Я лично сам первый раз о таком фасоне слышу.
- А в Улан-Уде не встречал девушек в бананах? И вообще, как тебе понравились местные девушки и как город то?– поинтересовалась я.
- Не волнуйся, на счет бананов ты пока в ЗАБво уникальна. А Улан-Уде, как Улан-Уде. И девушки в основном бурятки, лица большие и круглые. Редко встречаются красивые, но встречаются. В общем, в целом и город, и девушки - не фонтан. Улан-Уде поменьше Курска будет. Тысяч 300 с гаком население. Я там уже был не один раз. А главная достопримечательность - памятник Ленину! – в глазах мужа заиграли знакомые мне смешливые чертики.
- Вот уж диковина – памятник Ленину! Он в каждом городе имеется и чаще не один. И обычно такой в кепке с вытянутой вперед рукой, как бы показывающей в какую сторону идти к коммунизму. Но видно мы все в СССР заблудились, никак не дойдем до коммунизма. Уже 1982 год, а коммунизмом и не пахнет. А согласно заверениям Хрущева уже два года должны были бы жить при коммунизме. Он же обещал в 1980 году его построить.
- Да с коммунизмом как-то не задалось. Хрущев – похоже, был последним утопистом. Но про памятник. В Улан-Уде отличились. Там не такой, как везде. Там – одна голова! Но какая голова – целая головища высотой 7,7 метра, шириной до 4,5 метров доходит и весом 42 тонны!
- Не фига, себе башкенция! Как же ее делали! И что в кепке?
- Нет, без головного убора. Нам рассказали, что отлили ее в Мытищах - две отдельные половины и везли потом по железной дороге. Представляешь: едет в одном выгоне пол-башки Ильича, а во втором – вторая гигантская половина. Водружена она на главной площади перед Домом Советов Бурятской АССР. Сейчас фотографию покажу. Я снялся на фоне гигантской головы.
- И к чему эта гигантомания. Кто-то явно вдохновлялся головой из пушкинской поэмы «Руслан и Людмила!
Вечером Володя мне сообщил:
- Через пару дней едем на Алфавит. Это тоже позывной, а населенный пункт называется Оловянная. Поедем вместе. А завтра мы приглашены на вечеринку на дачу жены Володи Пушкарева. Заодно с ними познакомишься. Они очень хотят на тебя посмотреть. Там все наши прокурорские соберутся.
Жена одного из близнецов Пушкаревых Володи оказалась такой смешливой миниатюрной рыжеволосой девушкой. Она надела светлый парик, который периодически забавно съезжал на сторону. Я не стала больше шокировать публику своими розовыми бананами. На мне были любимые черные вельветовые брюки и красная водолазка, выгодно обтягивающие мою стройную фигуру. Вечеринка прошла на славу. Все с удовольствием танцевали, пели, рассказывали анекдоты. Особенно отличался дядюшка майор Горяинов. Он просто фонтанировал искрометным юмором. Апофеозом вечера стало исполнение всем коллективом известной оперной арии: «Сатана там правил бал!». Солировал, разумеется, дядюшка: «Люди гибнут за металл! Зааа металл!». Так это было все комично, что мы просто валялись от смеха. Потом муж рассказал мне о сомнительном комплименте, который высказал Володя Пушкарев на счет моей персоны:
- Ну, ты даешь, Вовик! Где ты нашел такую клевую телку?
На что мой муж ответил:
- Так, старик, телки остались в прошлом. Это уже моя жена. А нашел я свою Алену в самолете во время перелета из Риги в Курск!
Когда муж рассказал об этом разговоре с Вовой Пушкаревым, я заметила:
- Надо было еще добавить, что выбирал ты меня по ушам в самолете!
- А вот и нет! Уши твои я рассмотрел позже, когда ты в самолете волосы поправляла. А так они у тебя обычно прической закрыты. А выбрал я тебя еще в отстойнике в «Спилве». Как зашел после регистрации в зал, так и увидел тебя среди пассажиров. Подумал: какой клевый кадр!
- Я тебя тоже тогда выделила из толпы.
________________________
На «Алфавит» мы прибыли вечером на автобусе. В переднюю дверь зашел солдат для проверки пропусков. Задняя дверь тоже открылась, и мы с Володей вышли через нее. Нас не остановили и не спросили документы. Муж был в военной форме, а я при нем. Вот, наверно, и не поинтересовались.
Мы беспрепятственно прошли через КПП. Причем я вообще шла так, как и надо, абсолютно не переживая. Я же была уверена, что мой муж, захватив с собой меня в командировку, все заранее уладил. А оказалось, что я самовольно проникла на секретную ракетную точку. Вот не зря говорят, что главное это самоуверенность: морду топором сделал и иди, никто тебя не остановит.
- Ален, ты хоть понимаешь, что произошло? Ты прошла без пропуска на территорию секретной части. Будем потом детям рассказывать, как их мать проникла по-шпионски в военный городок ракетных войск стратегического назначения! И никто у нее даже не спросил пропуск!
- Издеваешься? А вот если бы спросили. А я ни сном, ни духом! И что? Где бы я ночевала? Ты о чем думал, когда меня без пропуска вез сюда? – я была возмущена.
- Да я бы договорился. Не волнуйся. Просто не успел порешать. И специально тебе не сказал, чтоб ты не переживала, а шла уверенно. И получилось. Завтра выпишут тебе пропуск. Не волнуйся, женушка!
Мы поселились в гостинице в хорошем номере. Утром мне хотелось еще поспать, поваляться в постели. Мне же не нужно было на работу. Но надо было идти на завтрак в кафе, расположенном рядом с гостиницей. Время завтрака было ограничено от 7 до 9 утра. Мы шли к восьми. Потом Володя отправился в местное отделение прокуратуры на службу, а я была предоставлена сама себе. Встретиться договорились в 12 в обеденный перерыв. А я пошла изучать военный городок. Он был похож на Галун. Тоже, как будто часть нового микрорайона большого города. Алфавит был окружен высокой сетчатой оградой, за пределами которой проглядывались в основном лесистые заросли. Неподалеку от кафе располагалась школа. Во дворе проходила торжественная линейка. Нарядные учителя, девочки в белоснежных фартуках на коричневых платьицах и с такими же белыми бантами на косичках и хвостиках, мальчики в белых рубашках и синих костюмах. Все с цветами.
- 1 сентября сегодня! Ух ты! А я и забыла. Что, значит, не работаю, даже, какое число толком не знаю – я остановилась в толпе родителей и с удовольствием наблюдала за торжеством. Красивый высокий мальчик-десятиклассник пронес по кругу на плече смешную первоклашку с непропорционально огромным бантом на ее маленькой белокурой головке. Малышка старательно звонила в колокольчик, оглашая начало учебного года.
Вся эта умилительная сцена навеяла мне ностальгические воспоминания обо всех моих 1 сентября. Я всегда любила этот день, так как за лето успевала соскучиться по одноклассникам, по школе, по форме. А 1 сентября все новое: и платье, и белоснежный фартук, и портфель, ручки, тетрадки. Помню, как мне приятно было прийти в новеньком форменном платье нравящегося мне фасона. Кажется, это было в 9-м классе. В курских магазинах обычно продавались однотипные школьные платья прямого покроя с воротником «стойка». А мне купили такое с заниженной отрезной талией и юбкой в складку в Ленинграде, когда мы с мамой и подругой Таней ездили в гости к родным. И воротник был не стойкой, а отложной, на который я сама пришивала белый кружевной воротничок. Такая была радость – это платье. Мне нравилось 1 сентября садиться за парту, доставать пахнущие типографской краской новенькие учебники с красивыми закладками, подписывать новые тетрадки. Что-то в этом было привычное, милое. И конечно, нравилось рассматривать загорелые и тоже какие-то новые лица одноклассников. Кто-то вырос, кто-то похудел, кто-то поправился, кто-то изменил прическу. Все рассматривали друг друга, наперебой расспрашивали и делились летними впечатлениями. А на первом же уроке русского языка непременно писали сочинение на тему: «Как я провел лето».
Школьная линейка добавила приятности моему настроению, которое и без того было хорошим. И я пошла дальше гулять по городку. Обнаружила парикмахерскую. Даже хотела зайти, но решила не рисковать. Кто знает, какие там мастера! Наконец дело подошло к обеду. Я зашла в прокуратуру. В кабинете восседал мой благоверный. Какой-то майор сидел перед ним и что-то докладывал. Володя молчаливым жестом указал мне присесть на стул у стены. Поздоровавшись с майором, я расположилась в сторонке.
- Хорошо. Я все понял, Петр Иванович. Узнайте про то, о чем я Вас просил и потом доложите – Володя протянул руку майору. Тот пожал, попрощался и удалился.
- Ну, сударыня, а теперь Вы докладывайте: где были, что видели? – с улыбкой повернулся в мою сторону молодой супруг. Он любил обращаться ко мне на «Вы» и даже иногда по имени-отчеству. Я спокойно относилась к этой манере, как к игре.
- Много чего видела, например, школьную линейку. Учителей, родителей. Дети такие красивые, нарядные. Слушай, а я что-то не пойму – спросила я удивленно, пересаживаясь поближе к мужу за стол - Почему старший лейтенант отдает указания старшему по званию - майору, а тот слушает и чуть-ли не козыряет, а?
- Так он дознаватель из части. Поэтому подчиняется ведущему расследование следователю. Я и сам поначалу обалдевал, когда только стал служить в прокуратуре. Вообще был лейтенантом, а мне тогда дали дознавателя - капитана. Но потом привык и даже как-то нравится командовать старшим по званию – самодовольно улыбался Володя.
- Еще бы! Вот все же ты - такой супер обаятельный нахал. Устоять от твоей улыбки невозможно. И я тоже подчиняюсь, как этот майор.
В это время муж подошел сзади и, наклонившись ко мне, поцеловал меня в шею. Потом просунул свои руки под мою кофточку со стороны спины и взял в ладони мою грудь.
- Ну откуда у тебя такая американская грудь?
- Что значит американская?
- Такая круглая, крепкая, стоячая!
- Ты с ума сошел! А вдруг кто-нибудь зайдет? – отпрянула я.
- Не зайдет просто так никто. Постучат прежде. У нас так заведено. Да я уже соскучился. Вспомнил сегодняшнюю ночь и не мог удержаться. Сегодня я буду любить Вас, сударыня, со всей своей нерастраченной молодой удалью. Не забывай, у нас медовый месяц!
Я рассмеялась, встала и порывисто обняла своего веселого супруга.
- Как можно тебя не любить? Такого обаятельного! – я снова рассмеялась - Знаешь, я сейчас вдруг осознала, что я - жена. Что вот стоит мужчина, который может запросто подойти и взять меня за грудь. Ну, кто еще может это сделать? Только муж. Имеешь законное право. В том числе и назвать каким-нибудь там зайчонком или пупсиком, да?
- Да… тебя назовешь. Тебе даже малыш не нравится, какие уж тут котята-зайчата! Ты у меня девчонка особенная, помнишь, как про тебя сказала Лариса Васильевна? Бравенькая такая!
Сотрудница прокуратуры Лариса Васильевна – тамада на нашей свадьбе, действительно, так меня охарактеризовала. Это чисто читинские словечки: бравая или бравый, которое употреблялось читинцами не в общепринятом значении, а как синонимы: хороший, хорошая или как мы выражались: клёвая или клёвый. Еще мне запомнилось такое обращение: «Моя», то есть прилагательное без существительного. Например, вопрос к девушке, женщине: «Ты что?» по-читински звучал бы так: «Ты чо, моя?»
- Лариса Васильевна сама еще какая бравенькая! А у нас и правда оригинальный медовый месяц - в лесах Забайкалья и почти что у границы с Китаем.
- Это совсем рядом. Да тут недалеко Борзя - час сорок пять езды на машине, а от Борзи - час езды до китайской границы! Мы может в Борзю еще за пивом съездим. А сегодня у нас ужин в гостинице с земляком.
- С земляком? Откуда тут куряне? – удивилась я.
- Так называемые доработчики от завода «Аккумулятор» в командировке. Санек такой есть. Я с ним еще раньше познакомился. Так что сегодня мы с ним пьем и ужинаем.
- А где алфавитовский следователь?
- Леха Однокоз? Я рассказывал тебе про него. Мы его в шутку называем Однокозел. Он не обижается. Он сейчас в отпуске. А мне вместо него расследовать дело о дезертирстве, а главное об оставлении ракетной установки без охраны бойцом Олежкой Поздеевым – уроженцем Удмуртии и удмуртом по национальности. И так знаешь, умудрился все зоны защиты пройти, что не сработало оповещение. А Однокозел сейчас у себя на родине под Львовом. Он в прошлый раз такой западенский анекдот привез на их мове. Я специально выучил. Вот слушай:
Капрал в дивизии «Галичина» проводит обучение новобранцев стрельбе из автомата:
- Це е люфа, це е цингель. Тиснешь цингель – люфа стреляе аутоматычно. Зрозумив?
- Як точно, пане капрал, зрозумив. Не зрозумив, що це такэ: аутоматычно?
- Повторяю остатний раз: це е люфа, це е цингель. Тиснешь цингель – люфа стреляе аутоматычно. Зрозумив?
- Не зрозумив, що то за слово хитре: аутоматычно?
-Ну, припустимо, що твоя мама - курва, значить ти курвий сын- аутоматычно! Зрозумив?
Мы оба рассмеялись. Я – большей частью от удивления, как мой муж ловко произносил украинские слова.
- Ты хоть что-то, Ален, поняла?
- Поняла. Цингель – это курок, наверно? А ты что их мову знаешь? – спросила я.
- Нет, но в целом понимаю. А так Однокоз мне этот анекдот написал на листке и я запомнил.
Вечер действительно прошел в компании Саши из Курска. Высокий светловолосый парень был счастлив увидеть земляков за тысячу километров от дома. От всеобщей радости мы умудрились напиться. Но что значит молодость! Наутро мы прекрасно себя чувствовали и даже не проспали завтрак в кафе. А вечером намечалась встреча с вертолетчиком Наилем. Володя тоже с ним подружился в прошлую командировку.
- А нельзя было как-то объединить посиделки с земляком и вертолетчиком? А то я с тобой тут сопьюсь!
- Нельзя! Они друг друга не знают. И потом вчера я еще не знал, что Наиль объявится.
С Наилем пили спирт. Я тоже решила попробовать. И хоть выпила всего пару глотков разведенного спирта, Володя потом в шутку рассказывал друзьям, как я в Забайкалье стаканами пила неразбавленный спирт с вертолетчиками. Для красного словца и большего эффекта он любил несколько приукрасить факты.
Наконец в один из дней мы отправились в ту самую загадочную Борзю за пивом. С нами поехал знакомый мужа капитан - связист Сергей. По дороге мы проезжали реку Онон. Володя сказал, что есть село Онон-Борзя и что в начале 20-го века Оловянная носила название Онон-Китайский. Муж с хитрой улыбкой пытался поразмышлять на тему: как же могут называться люди, живущие в населенном пункте Онон и на берегу Онона? «Ононистами» что-ли?
Не знаю, как на счет «ононистов» в селе Онон-Борзя, но что военные в городе Борзя совсем «оборзели», мы убедились сами. Конечно, этот термин «оборзели» тоже употребил мой изобретательный муж. Стояла жара. Борзя оказался пыльным, захолустным городком. Офицеры и солдаты ходили по улицам какие-то расхристанные и полупьяные. У некоторых от жары рубашки были распахнуты чуть–ли не до пупа. В общем, налицо были все признаки морального разложения. Мужа моего это только забавляло и вдобавок он сам до такой степени «оборзел», что в моем присутствии начал обсуждать местных встречных девах, разглядывая их через окно автомобиля. Он обращался к молодому солдатику-водителю:
- Леха, может, мы тебя тут женим? Ты посмотри, какие борзенки или борзянки тут ходят по улицам! Вон с каким кругозором и с каким интеллектом! – при этом Володя показывал руками, где он видит у них кругозор (в районе бедер) и интеллект (в районе груди).
Видно, что этот городок действовал на всех «оборзевающе». Я, слушая эти циничные рассуждения мужа по поводу встречных местных обладательниц внушительных кругозоров и интеллектов, мысленно разозлилась на него: «Оборзел!» и надолго замолчала с легкой тенью оскорбленности на лице.
– Это в моем-то присутствии обсуждать каких-то девок?! Нет, это уже слишком. Мое чувство юмора не доходит до такой степени раскрепощенности.
Муж мгновенно почувствовал перемену в моем настроении. Поняв свою оплошность, он уже не знал, как меня задобрить, чтобы я оттаяла.
На обратном пути Володя показывал заброшенные старые ракетные шахты и рассказывал, как все выглядело прежде, когда там располагались боевые ракеты. Я же слушала его несколько высокомерно со сдержанной холодной рассеянностью. Но постепенно я начала оттаивать, и когда мы вернулись в Оловянную, от моих обид не осталось и следа. Купив в местном магазине какие-то немыслимые бараньи кости с легким налетом мяса, которые мне хотелось назвать «мослами», а также 3-х литровую банку консервированных зеленых помидоров и хлеб, мы организовали пикник на поляне. С нами был тот самый офицер-связист Сергей. Они с Володей развели костер и жарили на нем эти жалостные мослы, как будто это шашлык. Еще у нас была 3-х литровая банка пива, добытая в Богом забытом городишке Борзя. И в общем-то пикник получился вполне симпатичным. Ко всему прочему, мы еще сделали несколько снимков с этими мослами в руках.
На следующий день мы возвращались в Читу и не просто так, а на вертолете и с арестованным дезертиром Олежкой Поздеевым, самовольно оставившем боевое дежурство на ракетной установке стратегического назначения. Володя его вез на психиатрическую экспертизу. Кроме нас и летчиков, в салоне находился еще какой-то полковник. Я впервые летела на вертолете. И мне очень понравилось. В отличие от самолета он двигается спокойно, медленно и на такой высоте, что ты все время можешь любоваться меняющимися внизу на земле картинками пейзажей. Мы сидели в креслах за столиком. Олежка Поздеев с характерными для малых волжских народностей узковатыми карими глазами строил гримасы, изображающие боль. Оказалось, что ему сильно давили наручники в области запястий. Я попросила мужа их ослабить. Володя выполнил мою просьбу, и дезертир Поздеев повеселел.
Потом мое хорошее настроение испортилось. Я вспомнила, что забыла свои любимые кружевные импортные трусики лилового цвета в гостинице на форточке, куда я их повесила сушиться после стирки. В эпоху дефицита можно было по этому поводу огорчиться. Сказала об этом Володе на ухо. Он рассмеялся:
- Вот горничная обрадуется, когда их найдет!
- Не знаю, не знаю, все же это чужое белье, хотя трусы совершенно новые и очень красивые. Но я бы побрезговала.
- Но вообще это так символично –думала я - У нас был медовый месяц, и воздух в номере порой раскалялся от наших страстей, что и трусы могли оказаться на форточке. Если б я сама не повесила их сушиться после стирки, то можно было бы представить сцену, как в кино, когда героиня срывает с себя белье, и бюстгальтер повисает на люстре, а трусы – на форточке… Может именно это и вообразит горничная. Она же знала, что в номере жили молодожены - мне стало смешно, когда я представила лицо служащей гостиницы, увидевшей симпатичные трусики, одиноко висящие на форточке: «Вот это страсть!».
- Что тебя рассмешило? – спросил Володя.
- Потом расскажу. Здесь неудобно.
Когда мы спускались по трапу с вертолета на военном аэродроме в Чите, несколько молодых летчиков смотрели на нашу странную компанию с любопытством. Сначала вышел полковник, потом высокий старший лейтенант в затемненных очках, за ним маленький солдатик в наручниках, и наконец - высокая блондинка в черных вельветовых брючках и в босоножках на каблуках. В будущем наряду с рассказами: «Как Елена Дмитриевна без пропуска проникла на секретный объект ракетных войск стратегического назначения», «Как Елена Дмитриевна стаканами пила неразбавленный спирт с вертолетчиками на Алфавите», «Как Елена Дмитриевна осчастливила кого-то из гостиничного персонала, оставив заграничные кружевные трусы невероятной красоты на форточке», эпизод с полетом на вертолете будет проходить в рассказах Володи о нашей жизни в Забайкалье под названием: «Как Елена Дмитриевна конвоировала из Алфавита в Читу подозреваемого бойца на экспертизу». Да уж, нам было, что рассказать своим друзьям по возвращении в Европу.
Глава 8 Возвращение
Возможность скорейшего возвращения представилась совершенно неожиданно. Володю вызвал прокурор и сообщил, что его рапорт на 25-летнюю службу затерялся, поэтому нужно написать новый. И тут прокурор опрометчиво пошутил: «Еще можешь все переиграть и вернуться на гражданку». Эта мысль засела в голову моего супруга, и он стал мечтать о нашей совместной жизни в Курске. Тем более нам было, куда возвратиться. Моя мама одна оставалась в трехкомнатной квартире. Казалось, я должна была настаивать на возвращении, но я дипломатично помалкивала. Я ехала в Читу, будучи искренне настроенной следовать за мужем в любое место службы, куда бы его ни направила Родина. Мама уже прислала в Читу подушки, одеяло, красивое покрывало, постельное белье и прочие бытовые принадлежности. Я собиралась стать настоящей женой офицера. А тут такое! Еще я от Володи знала, что именно в военной юстиции способный молодой офицер может сделать блестящую карьеру без всякого блата. Конечно, я уже соскучилась по маме, родственникам, дому, друзьям и глубоко внутри обрадовалась этой мысли. Но внешне я мудро сохраняла нейтралитет. Я хотела, чтобы Володя сам принял решение, чтобы потом не упрекал меня, что сломала ему карьеру, соблазнив уговором покинуть военную службу. И я готова была к любому его решению. Служить дальше – так служить. Собственно, для этого я и прилетела в Читу.
- Так, мы знаешь, как поступим? Нарисуем таблицу. Перечислим основные позиции, к примеру: наличие жилплощади, карьера, климат и т.д. И будем ставить плюсы или минусы в графах «Чита» и «Курск». И посмотрим, где будет больше плюсов – предложил Володя.
Так и сделали. Победил Курск с большим перевесом плюсов за счет такого блага, с точки зрения исключительно Володи, меня этот пункт не трогал, как «пиво». Да, в Чите с этим напитком было похуже. Да и по вкусу здешнее пиво в сравнении с курским, как мы тогда выражались, было не «фонтан»! Мой супруг - большой поклонник этого напитка поставил Курску за пиво несколько плюсов.
Володя снова отправился в командировку на Галун в Дровяную, а я осталась переваривать эту новую информацию. Вскоре после его отъезда меня вызвал на беседу прокурор. Он был очень приятным человеком. Невысокого роста, привлекательный внешне и с обходительными манерами. Мне припомнилось, как накануне нашей свадьбы прокурор давал Володе наставления. Главный его совет был весьма симпатичен для меня: «Ты же женишься раз и навсегда? Тогда никогда не изменяй жене. Не поддавайся внезапной слабости, а то потом будешь жалеть. Я вот один раз сходил налево и до сих пор жалею: зачем? Потому что семья – это главное в жизни. И надо относиться к этому главному бережно».
Кроме прокурора в комнате сидели обаятельный дядюшка Вячеслав Горяинов - он был парторгом прокуратуры и начальник трибунала Сушинский. В общем – такой правоохранительный актив. Вся троица смотрела на меня приветливо, с улыбкой. Я, конечно, сразу поняла, какая будет тема нашего разговора. Они уже знали о том, что Володя решил оставить военную службу.
Все трое по очереди принялись уговаривать меня остаться в Чите, рисуя весь спектр будущих широких возможностей. Я доброжелательно кивала: да, я понимаю, я и не против. Дядюшка приводил казавшийся ему важным довод, что Володе, скорей всего, придется работать в милиции. И как он – интеллигентный, такой брезгливый чистоплюй после прокуратуры будет сталкиваться с самой грязной стороной жизни: с ворами, проститутками, убийцами, грязными бомжами? И неизвестно еще: сможет ли он построить в МВД карьеру? Уж в таких областных центрах нужен блат. А здесь с его умом и способностями обеспечен быстрый рост. Прокурор стал заверять меня, что не пройдет и трех лет, а может и года, как он сделает все, чтобы нас перевести в Прибалтику и даже на мою родину – в Латвию. Тут я четко пояснила, что мой дом в Курске, а в Риге я работала два года по распределению после института, и возвращаться туда совсем не собиралась. Но чувствовалось, что мне не поверили. Вот удивительно устроены люди: если они хотят верить во что-то, то им, как говорила моя мама: «хоть кол на голове теши», все бесполезно. Я видела, что все трое были уверены, что именно я уговорила мужа возвращаться в Курск. И как я ни пыталась их разубедить, они так и остались при этом мнении: изнеженная домашняя фифочка приехала из цивилизованной Прибалтики в читинскую глушь и, не выдержав тягот гарнизонной жизни, склонила мужа бросить блестящую карьеру преуспевающего следователя военной юстиции. Я совершенно искренне пообещала им, что попытаюсь уговорить Володю изменить решение.
- Как раз Володя звонил и просил тебе, Алена, передать, чтобы ты завтра приехала к нему на Галун на автобусе. Вот ты постарайся его разубедить. Мы не хотим терять такого хорошего перспективного сотрудника. Ко всему прочему мы его все любим и желаем ему только добра – майор Горяинов взял меня за руку, как бы давая понять, насколько важна моя миссия.
- Я постараюсь. Я тоже считаю, что не надо ломать такую успешно складывающуюся карьеру. Вы вот все думаете, что как раз я больше всех хочу домой. А все не так. Это он принял такое решение. Для меня вообще такой поворот был полной неожиданностью. Я ехала в Читу выходить замуж за офицера и служить с ним столько, сколько надо, и там, куда пошлют.
Возможно, после этих слов руководящая тройка на какое-то время мне поверила.
Я же приехала на Галун с твердым убеждением уговорить Володю. Он сразу пресек мои попытки заговорить на эту тему одной фразой: «Все. Я уже принял решение и не изменю его!». Но я продолжала приводить довод за доводом тройки переговорщиков. Но тщетно. Володя принял решение окончательно и бесповоротно.
Что же? Будем возвращаться. Теперь прокурор с дядюшкой и Сушинским точно будут думать, что виной всему я. Ладно, что мне до них? Главное, что мой муж никогда не сможет сказать, что это было мое решение. Он точно знает, что так захотел он сам, а я честно пыталась его уговорить. Забегая вперед, скажу, что действительно, впоследствии вся прокуратура была уверена, что именно я заставила Володю вернуться. Об этом рассказал один молодой следователь спустя несколько лет после нашего возвращения. Как-то в Курск приехал в командировку Шура Родионов. Он уже был не тем желторотым, только что прибывшим на службу следователем после военного института. Он уже был опытным сотрудником прокуратуры. Его сопровождал как раз совсем молодой специалист. Как и Шура, москвич. Он служил только первый год после окончания вуза. Во время застолья у нас дома мы, разумеется, стали вспоминать наши встречи в Чите. Молодой следователь тоже подключился: «А я в курсе всех событий. До сих пор в прокуратуре каждому новому специалисту рассказывают историю, как однажды молодой следователь встретил свою любовь в самолете и на следующий день сделал ей предложение. И как вся прокуратура гуляла на свадьбе. Невеста была рижанкой. Прилетела в Читу вся такая в розовых штанах, не захотела жить в этой провинции и уговорила своего мужа вернуться с ней назад в Европу!». Я только и могла рассмеяться. Вот так. Все равно я осталась в памяти читинских сослуживцев мужа эдакой рижской фифой в розовых штанишках, не выдержавшей тягот военной службы. Да ладно. А как мои новомодные брюки «бананы» запомнились местной публике – я и не ожидала такого!И кстати, брючки эти были не совсем розового цвета. Это скорей всего, был такой приглушенный терракотовый оттенок.
Итак, мы стали готовиться к моему отъезду. Володя мог вернуться не позднее декабря. Ему необходимо было завершить все его следственные дела и самое главное – дело Олежки Поздеева. Я же устала сидеть без работы, поэтому мы решили, что я полечу домой одна, и уже буду устраиваться на работу в Курске. Я хотела подушки, одеяло, покрывало, комплекты постельного белья отправить посылками домой, но Володя уверил меня, что сам потом все отправит. Разумеется, он обо всем этом забудет и оставит мое нехитрое «приданое» следующим жильцам нашей комнаты. Мне было жаль только нового немецкого красивого покрывала, которое в наших магазинах не купишь.
Хорошо, что мои подруги посылку со своим рижским подарком: замечательным двуспальным атласным одеялом и янтарным колье отправили в Курск, а не в Читу. Я вовремя сообщила им, что возвращаюсь домой. А подаренное ими одеяло много лет служило нам на супружеском ложе.
Родители Володи несказанно обрадовались этому известию. Моя мама отреагировала гораздо спокойней. Мне кажется, что она уже настроилась жить одна, привыкнув к своему укладу, а тут предстояло делить крышу еще и с зятем. Она ни разу не дала понять, что не в большом восторге от перспективы нарушения ее уединения. Тем не менее, я почувствовала это. Старший брат Валера – кадровый офицер был возмущен поступком Володи оставить службу. Он успокоился только тогда, когда узнал, что Володя по сути изначально был гражданским человеком. Это в глазах брата оправдывало моего мужа: «Ааа, двухгодичник. Тогда ясно, а то я подумал, что какой-то прохиндей. Из армии просто так не уходят!».
Я застала в Курске Валеру со всей своей семьей. Наконец увидела трехмесячную малютку Анечку. Мое знакомство с племянницей ознаменовалось поистине гомерическим ее хохотом. Раньше я не представляла, что так могут смеяться младенцы, даже больше подходит термин «ржать». Каким-то образом моя сюсюкающая физиономия, склоненная над лежащей на диване малышкой, сильно ее рассмешила, и она хохотала можно сказать «навзрыд». На ее молодецкий хохот сбежались все, кто был в это время дома: и мама Света, и бабушка, и братик Дима. Так реагировала она только на меня. Отсмеявшись, ребенок успокаивался, но как только я склонялась над ней снова, Анечка начинала в прямом смысле заходиться от смеха.
Вскоре семья Валеры в полном составе уехала назад по месту службы в ГДР.
В Курске завертелся новый виток моей жизни. Я устроилась по протекции свекра в экономический отдел Технико-экономическое бюро управления бытового обслуживания. Основной обязанностью нашей группы отдела было проведение проверок соответствия качества услуг, предоставляемых предприятиями бытового обслуживания населения области, требованиям ГОСТов. Работа была не тяжелая, но требовала постоянного изучения государственных и республиканских стандартов качества и разных направлений деятельности в бытовом обслуживании. Коллектив отдела мне понравился, и я быстро со всеми подружилась.
Я скучала по своему молодому мужу, не смотря на то, что работа и общение с новыми людьми и со старыми друзьями отвлекали. Месяц назад в сентябре моя подруга Наташа родила здоровенькую девочку Сашу. Я часто виделась с Наташей или общалась с ней по телефону.
Володя не давал мне скучать своими письмами. Почти сразу же после моего прибытия в Курск я получила от него первое письмо:
«2 октября 1982 г.
Здравствуй, Аленка!
Решил поупражняться в машинописи и стучу тебе это послание на машинке. Так что извини за «нерукотворный текст».
Получил твою телеграмму. Очень хорошо, что ты так быстро добралась. У меня дела, как уголовные, так и прочие, идут нормально. Скоро опять в Улан-Уде.
Погода здесь сейчас довольно хорошая для этого времени года – температура днем 11-13 градусов тепла, как всегда солнце. Ночью мороз. Листья с деревьев почти опали, на вершинах сопок лежит снег. Воздух очень прозрачен, а по утрам циничный ветер.
Наш общий родственник (дядюшка Горяинов) 10 октября заканчивает Даркина (дело, которое он вел) и убывает в отпуск, из которого вернется уже на новое место службы – на Байконур. Так что и мне пора убывать. Толпа распущенных братьев Пушкаревых разъехалась по своим участкам. Грэпс-Однокозел улетел на Дальний Восток (ты знаешь куда). Твой «любимчик» Родионов – в Дровяной. Одни мы с дядюшкой торчим в нашей главной конторе в тоскливом запустении и тихой грусти… Последние дни мы с ним больше проводим время в местном остроге в обществе приятных сердцу и горячо любимых Даркина и Олежки Поздеева. Я так мыслю, что это будет моя последняя забайкальская жертва.
Последние новости из круга наших общих знакомых:
- позавчера сын дядюшки 4-летний Дима Горяинов, стоя со мной и со своими предками в магазинной очереди, провозгласил, копируя интонацию своего папы, известную фразу из фильма «Адъютант его превосходительства»: «Исаак, не валяй дурака, они же пришли за Федотовым!». Вся очередь была в трансе.
- Я в шутку сказал Шуре Родионову, что Татьяна Кимовна в детстве занималась штангой. Он, по святой своей простоте поверил и когда она зашла в кабинет, стал выяснять, в какой весовой категории она выступала и может ли подтягиваться на одной руке? Бедный Саша, теперь адвокатесса его сожрет.
- Сегодня в третий раз за службу в Читаго «вырываюсь» в кино. Буду смотреть в «Удокане» «Ярослава Мудрого».
Больше особых новостей нет. Как-нибудь выберу время и позвоню. Пиши. Аленушка, как ты? Привет маме. Уже скучаю.
Следователь ВП в/ч 56704
Ст. лейтенант юстиции Горяинов».
Наступил ноябрь, а вместе с ним и большие перемены в стране. 10- го числа мы все ждали концерт ко Дню милиции. Обычно на этот праздник выступали самые лучшие артисты. И вдруг вместо развлекательного зрелища по телевизору прозвучало сообщение: умер генеральный секретарь Коммунистической партии СССР Леонид Ильич Брежнев. Так закончилась целая эпоха, которую позже назовут эпохой застоя. На душе у всех нас было тревожно. Похороны генсека мы смотрели всем коллективом по телевизору на работе. Кое-кто плакал. Гроб с телом партийного вождя опустили с грохотом. Такое было впечатление, что его уронили. Все гадали, кто же будет преемником.
Обстановка в мире тоже была сложной. В Афганистане третий год воевали наши солдаты и офицеры. Постоянно ходили рассказы, что кто-то снова получил свинцовый гроб. В Польше происходили массовые протесты, демонстрации в поддержку запрещенной организации «Солидарность». В связи с введением военного положения в Польше США ввели экономические санкции в отношении СССР и Польши. Сами США охватила волна безработицы. На Ближнем Востоке усилилась эскалация арабо-израильского конфликта.
Брежнева сменил Юрий Андропов, ранее возглавлявший КГБ. Чувствовалось, что грядут большие перемены. Во внутренней политике Андропова делался акцент на усилении трудовой дисциплины. Огромный десант правоохранителей был брошен на борьбу с тунеядцами и прогульщиками. Дело доходило до облав на посетителей дневных сеансов в кинотеатрах или очередей в магазинах. Не знаю, какое наказание следовало, если «застукивали» кого-то в кино или в гастрономе в рабочее время, так как сама с этим не сталкивалась. Но слухи об этих рейдах ходили среди людей постоянно Возможно, это, действительно, были только слухи.
Прилавки в курских магазинах, не отличавшиеся и ранее ни разнообразием, ни изобилием, становились все скромнее. Мясо можно было купить только на рынке, но не каждому это было по карману. Вовсе отсутствовали такие мясные продукты, как колбаса и сосиски. За ними и за другими товарами люди ездили в Москву или в Харьков. В народе бытовал такой анекдот: «Угадай, что это: зеленое, длинное и пахнет колбасой? Отгадка: поезд Москва - Рязань». Вместо Рязани можно было назвать любой областной город, смысл бы не изменился, так как картина везде была одна и та же.
И, тем не менее, жизнь продолжалась. Мы умудрялись собираться с друзьями, накрыв неплохой стол. Мы читали, доставая книги, которые тоже были дефицитом. В нашем коллективе мы постоянно шутили, обсуждали фильмы, статьи, делились своими радостями и проблемами. И всегда были готовы помочь друг другу. В своем отделе мы жили интересами друг друга, как одна большая семья. Не смотря на вечную погоню за дефицитными товарами, у нас была уверенность в завтрашнем дне. Отчего это? Может от того, что каждый знал, что всегда сможет устроиться хоть на какую-то работу. Те, у кого не было квартиры в городе, тоже не боялись остаться на улице. Они всегда могли получить место в общежитии. Отсутствие денег не пугало. Можно было взять их в долг у знакомых или в кассе взаимопомощи. И всегда мы могли рассчитывать на поддержку друзей,коллег, соседей, родственников. Люди в основной массе были насколько бессребрениками, настолько и бескорыстными. А еще мы были молоды, и хоть нам хотелось модно и красиво одеваться, все же мы считали, что главное – это не тряпки и еда, а любовь и дружба.
Вот в такой обстановке я ожидала своего любимого Володю. После наполненного разными событиями читинского периода жизнь в Курске без мужа мне казалась ужасно скучной.
Однажды он прислал мне большое письмо. Это было такое коллективное послание военной прокуратуры. Володя всегда был большим выдумщиком. В этот раз он попросил каждого из коллег написать, какой он верный муж и как хорошо себя ведет в отсутствии жены.
Интересно, что я даже не допускала мысли о том: верен мне муж или нет? Есть у меня такая особенность: не мучить себя пустыми сомнениями. Так устроен мой мозг: если нет оснований, так и не за чем свою психику волновать. То есть в подтверждениях верности мужа я не нуждалась, но собственно это и не было самым важным.
Главное было то, что каждый мне передал собственной рукой привет! Секретарь Валентина писала: «Как и почти весь наш коллектив, хочу передать привет. Скоро к этому привету мы тебе вручим Вовика, который нам каждый день рассказывает о своей верности. Будем считать, что это так не только на словах, но и на деле. Всего-всего хорошего. Валя».
Жена Володи Пушкарева еще более уверяла меня в надежности мужа: «Лена, передаю тебе большой привет от семьи Пушкаревых. Вовик стоит передо мной и выпрашивает, чтобы я написала тебе о его верности за время вашей разлуки. Пишу, не кривя душой, что он действительно вел себя весьма и весьма достойно, сохраняя супружескую верность. Верь ему, он - неплохой муж, но требует, чтобы его держали в узде. Скоро твоего супруга отправим к тебе. Всего тебе самого доброго!».
Над дядюшкиным письмом я хохотала. Он написал целую страницу с разоблачительным посланием в свойственной ему юморной манере. Я даже представляла, какое он сам получал удовольствие, сочиняя эти строки. Майор Горяинов явно с большим вдохновением писал этот незабываемый текст, стремясь насмешить меня. И ему удалось, меня его опус привел в восторг.
«Как родственник, не могу не сказать о том, что моральные устои (проще облико морале) моего племянника после твоего отъезда в Европу вызывают беспокойство не только моего, но и всей нашей парторганизации, я уж не говорю о профсоюзе.
Именно с этого момента последние проблески интеллекта на его давно небритом лице угасли. Усы, обильно пропитые алкогольными напитками, обвисли и активно начали редеть. Больших трудов мне стоит удержать его разнузданность в обращении с каждой встречной женщиной. Особенно он невыносим в троллейбусе в часы «пик». Что касается заверений его собутыльников, они написали это, находясь в состоянии, впрочем, как и он, тяжелого алкогольного похмелья, и то только потому, что он дразнил их 5-ти литровой банкой пива. Мне жаль загубленную этим паразитом твою прекрасную юность. С уважением, дядюшка». И подпись.
А далее постскриптум:
«P.S. Может все утрясется, и он возьмется за ум. Хотя вряд ли. Двое внебрачных детей его (один в Пензе, а другой в Саратове, и, по-моему, еще дочь в Нальчике) худшее подтверждение этому». И ниже: «Лена, я шучу!». Хотя приписка о том, что он шутит, была излишней. У меня с чувством юмора все было нормально.
В одном своем письме Володя приложил целый лист, состоящий из одного повторяющегося слова «Аленка», которое покрывало все строчки листа от начала до конца. Как пояснил Володя, он смотрел на мою фотографию, грустил и испечатал всю страницу «аленками». Это было так трогательно и лучше всех других слов говорило о том, как он скучает.
Хотя, как оказалось, к этому листку было написано короткое письмо. Его Володя не решился отправить, а отдал мне его, когда приехал в Курск. Оно было написано на обратной чистой стороне бланка Протокола объявления обвиняемому об окончании следствия и ознакомления с материалами дела:
«Дорогая Аленка! Как я хочу к тебе, если бы ты знала! Когда смотрю на твое фото, которое у меня на рабочем столе, то как-то даже до боли, до щенячьей тоски хочется тебя видеть, слышать. Как надоело. Всё. Когда же я поеду к тебе, малыш? Написал глупый сантимент, неподлежащий почтовой пересылке. Но я люблю тебя! 11 ноября 1982 г.».
Володя приехал через два дня после моего дня рождения – 8 декабря. Он подарил мне красивые наручные часы и симпатичный серебряный перстень с малахитом. После двухмесячной разлуки мы так соскучились, что по моим подсчетам именно в эти первые недели после возвращения мужа и был зачат наш сын, который родился через 9 месяцев.
Но это уже другая история, в которой было все, как во всех других семьях, проживших вместе долгую жизнь: и счастье, и горе, и обиды, ссоры, и потери, и разочарования, и обретения, бесконечная нежность, и осознание нас двоих, как единого целого, половинки которого судьба соединила вместе в далеком 1982 году. А сама жизнь, какой бы она ни была сложной и конечной, и есть счастье!