Из старого. Июль 2010 г.
Поселок Гурзуф знаменит тем, что из него открывается вид на Медведь-Гору. Гора велика, таких Гурзуфов на ней могло бы поместиться больше, чем на собаке блох. Однако в поселке небрежно говорят: «Поедем на дикий пляж под Мишкой?» Под Мишкой... Неуважительно, зато с любовью.
Жители Гурзуфа ведут простую честную жизнь квартиросдателей, продавцов, официантов, водителей и сотрудников «Артека». Все при деле. Медведь-гора работает достопримечательностью. Прибой работает перетирателем крупных валунов в мелкие, а мелких – в песок. Даже облака работают: с утра деловито прицепляются к вершинам гор и сидят там до вечера, болтая ножками и наблюдая за суетой внизу.
Если когда-нибудь я услышу от жителя Гурзуфа сетования, что вот, дескать, скучно жить в провинции – я ему скажу: поезжайте в Киев. Нет, вы поезжайте, поезжайте! И на любом рынке купите самый лучший персик. Откусите. Теперь вам понятно, почему жить и есть фрукты надо в Гурзуфе?
Купленный на рынке у первой попавшейся торговки местный персик невзрачен и недорог. Откусываешь – он брызжет, течет, косточка распадается на две половинки. Один глоток – и персика нет, рука тянется за вторым, почувствовать это счастье еще раз. Вкус его пронзителен, как скрипка Паганини. Крымский персик наполняет каждую клетку твоего существа. И существо хочет завтракать, обедать и ужинать такими персиками. А на то, что называют персиком на киевском рынке, презрительно наплевать.
Мы плыли морем из Гурзуфа в Ялту. Нам показывали горы с вкрапленными в них домами. Потом мы ехали по шоссе из Ялты в Гурзуф, и те же дома я наблюдал с обратной стороны. Ну что вам сказать. Есть, конечно, огромная разница: лицезреть эти дома на фоне величественных зеленомохнатых гор или на фоне величественного бирюзового, переходящего в небо моря. То есть фон разный и вызывает трепет, а панельные многоэтажные человеческие соты стандартны и вызывают презрение к архитекторам. Здесь должны вырастать строения из ноздреватого камня, крытые черепицей, и они должны не торчать из пейзажа, а сотрудничать с ним.
У Чехова был прекрасный дом в Ялте, жемчужине Крыма. Казалось бы, зачем ему при таких жилищных условиях дача в Гурзуфе? Тем более на каких-то голых скалах. А вот для чего: чтобы встречаться с Шаляпиным. Ведь Федор Иваныч не подсуетился вовремя, чтобы обзавестись недвижимостью в Крыму.
Свои лучшие арии знаменитый певец исполнил именно в Гурзуфе, на даче Чехова. Антон же Палыч, который как раз вовсю писал там свои лучшие пьесы, однажды сказал: «А иди-ка ты, брат Шаляпин, петь свои арии на скалу. А то у тебя такой голосина, что мои лучшие произведения рискуют не появиться на свет». И даже построил ему на скалу каменный мостик.
Отныне Шаляпин пел на скале. Но оттуда звуки его голоса разносились вообще по всем окрестностям. И Пушкин, который как раз остановился в Гурзуфе в доме герцога Ришелье, чтобы написать здесь свои лучшие стихи, вынужден был зажимать уши. Но это не помогало, и тогда Александр Сергеич садился в лодку и заплывал глубоко в скалу. Пещеру потом так и назвали: грот Пушкина.
Лишь художник Коровин, живший по соседству, усмехался в усы и продолжал наносить на холст мазок за мазком. В ушах у Константина Алексеича были беруши. Вот почему именно в Гурзуфе он создал свои наилучшие полотна.
Видя такие обстоятельства, герцог Ришелье воскликнул: «Да идите вы все!» – и хотел было вернуться губернаторствовать в Одессу, где он создал что-то настолько наилучшее, что ему даже поставили памятник. Но не смог: был травмирован летящим пляжным зонтом.
На пляжах Гурзуфа открылся ежегодный сезон полета зонтов. Под ними отдыхающие обычно прячутся от солнца, того самого, за которым ехали в Крым. Теперь, загорая, приезжие вынуждены зорко следить за несущимися на бреющем полете и скачущими по пляжу быстрыми беспощадными тварями. Зонты так и норовят огреть зазевавшихся своими полотнищами или, того хуже, острыми палками. Но наших бывалых отдыхающих не испугать: они умудряются загорать, есть горячую кукурузу и даже дремать на своих подстилках, при этом уклоняясь от бешеных зонтов вправо и влево. Поэтому случаи травматизма здесь не зарегистрированы (герцог Ришелье не в счет). Почему пляжники не вкапывают палки прокатных зонтов на достаточно надежную глубину, наука до сих пор не знает.