«Это самый жестокий розыгрыш за все минувшие века: смотри — но не смей трогать, трогай — но не пробуй на вкус, пробуй — но не смей глотать…»
Я тут поразмыслила на холиварном уровне, что смертными грехами, как вроде всем известно, наречены лишь признаки тяги к удовлетворению базовых потребностей, эти злокачественные свойства самого человеческого существа, которые, по признанию самих же культистов, нереально купировать сеансами коррекционных мистерий ровно до момента расставания души с её врождённым бременем.
Психоаналитики возымели гордость заняться своим делом и проанализировать многовековые попытки указать прихожанам их место (путЪ истинный, о котором, знамо, Сам говорить стеснялся, настолько тема интимная). А что самое возмутительное, психоаналитики авторизовали гарантированную безуспешность попыток («вы правы, это нереально»), отрицательно оценив табуирование этих неотъемлемых свойств, признанных правящим культом как злокачественные. Для аудитории более узкой не секрет, где тут схлестнулись двое первопроходцев: психоаналитик (критовик) и аналитический психолог (уворотчик), воспитанные каждый своей политур... простите, культурой.
На мой обывательский взгляд, концепция семи смертных грехов — это главное отличие помощи духу от помощи душе, и помощников духу оно ставит далеко не самой фотогеничной стороной (условное мнение лиц структурно не совместимых с хаоситской эстетикой безобразного абсурда).
Уныние/лень — депрессия в её химическом смысле. Долгое время даже психиатрия была не то что бессильна перед этой загадкой, но прямо таки губительна (см. биографии Гоголя или Дженет Фрейм).
Гнев — ну, кто читал пособия по экстренной психологической помощи, те знают, что сообщать несчастному о его неправоте в эпизод гнева — это всё равно что плавно тянуть на себя поводок с раззадоренной собакой, при условии, что собака чужая. Ещё гневца уместно припугнуть последствиями. При нехватке веры (от которой грешников как раз и сносит во всякие там круги) угроза фантастического наказания вряд ли сыграет, так что остаётся проявить признаки понимания, а это уже такооое сочувствие дьяволу, епитимий не оберёшься!
Чревоугодие — знание о фиксациях по Фрейду-Абрахаму позволяет переиначить этот грех в тягу к ритуализованному оральному удовлетворению, и добавить сюда алкоголизм с курением, зачем-то вычеркнув гурманство. Грамотный терапевт направит к эндокринологу, кардиологу, наркологу или диетологу, в зависимости от нюансов состояния пациента. Психолог, если вообще не зыгмантович, посоветует Карра, Бёрна или свой личный фанфик по мотивам их произведений. Что касается пастора, то направлять человека туда, где ему будет оказана фактическая помощь, вне интересов их компетенции. Такая вот компетенция.
Тщеславие — в той части современного мира, где котируются такие смертные грехи, оно скорее действенное средство справиться с чревоугодием.
Жадность — сторонники жадного алгоритма экологические враги для представителей любой власти, им для этого и тщеславие ни к чему.
Зависть — подталкивает человека задавать вопросы. Много вопросов. Слишком много вопросов. Чем больше людей, задающих вопросы, тем сложнее переключить их внимание друг на друга.
Похоть — опасней жадности. Избавление от сексуального напряжения даёт ощутить себя полноценным, способным к репродукции человеком, а также неплохо чистит время от прочих смертных грехов, в том числе порочный круг мук творчества.
Итак, чего же не хватает среди этих (за малым исключением) неприятных переживаний, подлежащих порицанию? Как насчёт смертного греха страха? А в том и дело, что данный перечень не иначе как свидетельство авторского вытеснительного акта, простите за подробности.