– Привет. – Сказал ей мужчина.
– Добрый вечер. Я по поводу работы. – Виновато сказала ему Надя, не решаясь ступить за порог.
– Что? Я не расслышал...
Надю это немного обидело, и она уже была готова пойти обратно, когда неожиданно для самой себя, набралась смелости и громко сказала:
– Хочу у вас работать!
– А, работать? Ну, заходи, разберёмся...
Надя зашла в просторный кабинет, оформленный в классическом деловом стиле. Сразу обратила внимание на массивный стол, затем шкаф с книгами и разноцветными папками, а потом, на этого большого мужчину, лицо которого сложно было рассмотреть из-за роскошной коричневой бороды и длинных чёрных волос. Он был в джинсах и чёрной футболке с какой-то надписью, которую никак нельзя было разобрать.
– Садись, не стесняйся. Меня зовут Сергей, я администратор. По совместительству, ещё помощник директора, кадровик, управляющий и по мелочам, там, всякой фигнёй страдаю. Ты, наверное, знаешь, мы открылись совсем недавно, и персонал ещё полностью не сформировали, в общем, к твоему счастью, вакантные места есть. Расскажи мне о себе: кто ты? Какой опыт работы?
– Меня зовут Надя. У меня незаконченное среднее образование. Я училась в загородной гимназии для девочек, три недели проработала официанткой в кафе "Тройка".
– Так, Надя... Сколько и почему не доучилась?
– До аттестата осталось пол года, но я из школы ушла, а дальше учиться не пошла по семейным обстоятельствам.
– Жаль. Я слышал, это хорошая школа. А столько тебе лет?
Надя боялась этого вопроса больше всего, именно после него ей чаще всего отказывали, по этому, не стала ничего говорить, а медленно из сумочки достала свой новенький паспорт и протянула Сергею, вальяжно сидевшему в шикарном кресле напротив неё.
– Это тебе выходит 17? Ну, что ж, я могу тебя взять, но мне нужно будет письменное соглашение от твоих родителей. Окей?
– А, можно, как-то без этого?
– Ну, разве что через пол года, когда тебе будет 18.
Надя смутилась. Ей совершенно не нравилось то, что здесь происходило. Ей не нравился этот кабинет, ей не нравился этот мужчина, его борода и непонятная надпись на футболке. Ей не нравился гул в стенах, ей не нравились демоны за дверью. Не нравилось это чувство голода, и чувство беспомощности, которое теперь для неё стало обычным делом.
Вмиг перед глазами у неё пронеслись события последних месяцев, чёрными тучами они повисли у неё над головой. Запах свежего ремонта и кожи в этом кабинете, длинная борода этого администратора, а главное, его простота и уверенность в себе, вызывала в ней ещё большее смущение и дискомфорт. Чувство голода усугубляло все чувства, сгущало мрачные краски и доводило Надю до уныния. Она ещё никогда себя не чувствовала такой несчастной. Отчаяние вдавливало её в землю и не позволяло приподняться и посмотреть на то, что происходит вокруг. На то, что ей крайне необходимо собраться с силами. На то, что теперь она должна вложить все свои способности и убедить этого бородатого типа, в том, что она нужна здесь. Вспомнить самой, что от этого разговора зависит то, будет она голодать дольше, или наконец, найдёт своё место и прекратит скитаться по городу. Голова у неё шла кругом, на лбу выступил холодный пот, и стаи мурашек непрерывно бегали по спине. Ей казалось, что она находится где-то высоко в небе, и наблюдает за всем этим со стороны. Ей казалось, что всё это её не касается, для неё важно только укрощение чувства голода и успокоение прямо здесь и сейчас.
Ей снова нужен был спасательный круг, в виде чего-то из прошлого: знакомый голос, запах, жест, лицо. Какая-то незаметная в повседневной жизни деталь, мелочь которая могла бы придать ей силу, успокоить, направить на верный путь. Но всё здесь было не так, всё здесь её только угнетало.
Усложняло её и так плачевное состояние то, что ей ещё никогда по-настоящему не приходилось сталкиваться с трудностями. Так уж повелось, что для достижения какой-либо цели, ей не приходилось прилагать особых усилий. До этого момента всё ей доставалось и удавалось довольно легко. Проблемы с бытом всегда были на родителях, и она даже не догадывалась, как иногда, тяжело им удавалось содержать её в гимназии. Там, где не помогали её умственные способности, спасала прирождённая харизма и изворотливость.
У было всё и даже больше. Окружающие любили её и сами давали ей то, что было нужно так, что Наде никогда не приходилось ни о чём просить самой. Она жила в обилии любви и заботы, она делала людей счастливыми и они хотели делать ей приятное, лишь бы оставаться в её обществе подольше. Даже те не издержки, иногда, истеричного характера, ей всегда прощались и пропускались как-то "мимо ушей".
Но теперь всё было иначе. Теперь люди не были так ею восхищенны, а тех, кто ещё оставался к ней благосклонен, она сама вычеркивала из своей жизни. Единственным, с кем она хотела бы поддерживать отношение, был Стрём и его друг. Но теперь и они стали для неё запрещённой темой, из-за недавнего происшествия, из-за того стыда, который она испытывала, при одной только мысли об их возможной встрече. И даже, если бы сам Стрём её попросил о встрече, она тут же убежала из глаз долой, даже не объяснив причину своего отказа. То унижение, которое она испытала, было сильнее симпатии и душевной привязанности к этим людям. И даже её невероятное обаяние не могло уже сгладить ту нелепость, истеричную выходку.
Она была совершенно одна и имела только двух человек, к которым могла обратиться c просьбой о помощи. Это был Эдуард и её мама. Эдуард ей бы с удовольствием помог и с деньгами и с работой и даже, нашёл бы квартиру получше, но Надя не хотела за это всё терпеть его надменное общество, неприличное поведение по отношению к ней и постоянные заигрывания не смотря на её категоричный протест против этого всего. Надя даже хотела обратиться к родителям, но какое-то сильное чувство сдерживало её. Основной причиной были слова матери о том, что "Ты ещё придёшь ко мне за помощью – тогда и посмотрим, какая ты самостоятельная!" Именно эти слова не давали ей прийти и попросить прощение. Ей казалось, она не имела морального права перед самой собой показать несостоятельность и готова была терпеть и голод и оскорбление до последнего, только бы не сдаться перед мамой. Только бы не показать свою слабость.
Надя уже признала своё поражение. Она хотела встать и уйти, но боялась, не устоять на ногах. Потому продолжала сидеть, затуманенным взглядом смотреть куда-то в пространство и, собираясь силами для финального рывка – ухода прочь. Теперь даже для этого у неё не хватало сил. Слёзы наворачивали на глаза, но теперь это её не волновало, теперь её сознание было занято делами посерьёзнее, и она просто не обращала внимание на такую мелочь. Ей было плевать на то, что с ней происходило. Ей просто хотелось есть.
Бородатый мужчина видел, что с ней что-то происходит, но старался не подавать виду, ждал, пока она сама решит, что дальше делать. Он видел, что слёзы уже капали из её глаз, но она их даже не вытирала. Они катились одна за другой, капали на руки, на стол, но выражение лица оставалось неизменным. Он понял, что надо что-то решать, но по доброте душевной, просто не мог сухо сказать ей что-то типа "Всего доброго", или "Мы вам позвоним"... А утешать просто не умел и не мог, так, как сам уже смутился от такой эмоциональной ситуации.
– Слушай, кажется, я знаю, чем тебе помочь! – Ободряюще сказал он. – Ты танцевать умеешь?
Надя во все глаза смотрела на него и осипшим тихим голосом промычала, что умеет.
– Пошли, я тебе что-то покажу!
Они вышли из кабинета, Надя старалась больше не смотреть по сторонам на этих страшных обитателей коридора. Быстрым шагом прошли в другой конец, потом повернули на право и попали в большой концертный зал. Он был полностью готов, даже за барной стойкой стоял бармен, заполняя какие-то бумаги.
– Привет, Димон! Что ты здесь торчишь один? Бросай ты это дело! Успеешь наработаться! Скоро сам будешь у меня просить, что бы отпустил пораньше!
– Ну, если ты часто будешь приглашать уёбков, типа "Dead Spring" – то буду сам бежать!
– Да ладно, у нас тут разная публика. Надо будет, и Отто Дикса позову, тебе на радость!
– Да пошёл ты! – Смеясь ответил ему бармен, продолжая копаться в бумажках на стойке. – Лучше позвал бы кого-то из старого доброго трэша, или дэза! А то приходят всякие полоумные страдальцы с размалёванными рожами!
Надя не до конца понимала, о чём они говорят, но прогулка немного её развеяла, она даже забыла о том, что собиралась в обморок, когда сидела в том кабинете и всё её внимание теперь целиком было поглощено этим местом.
– Видишь эти стойки по краям сцены?
По обе стороны сцены, действительно, были небольшие круглые площадки, примерно, в метр диаметром, их было по пять штук, по обе стороны большой сцены.
– Завтра здесь первый концерт. Открытие. И на этих площадках будут девушки из танцевального клуба. Если хочешь, я могу отказаться от одной из них и поставить тебя.
Надя не заметила, как расплылась в улыбке.
– Завтра придёшь, посмотрим, как ты справишься. Если всё будет хорошо, то будешь продолжать танцевать. Только предупреждаю сразу – это не работа, и ты не сотрудник нашего клуба – это подработка. Платить тебе будут каждый вечер, ни каких договоров мы не заключаем. Всё на добровольных началах. Ты нам, типа, помогаешь, и практикуешь свои танцы. Но учти, если ты пришла, то должна дотанцевать до конца вечера, пока все не разойдутся, а то денег за танец не получишь. Думай быстрее, что бы я успел позвонить к танцовщицам.
– Ну, если только раздеваться не надо... то я бы очень хотела.
– Круто. Да! Хорошо, что напомнила. Концерт специфический, не думаю, что на уроках танцев вас учили двигаться под металл, так что я бы тебе посоветовал завтра прийти просто посмотреть, что и как, подобрать себе костюм – а потом уже, может, послезавтра, пробовать самой.
– Нет, я смогу. Я хочу сразу!
– Ну, смотри, только если налажай, а то придётся на твоё место взять другую. Я-то добрый, но только пока это мне выгодно! – Он рассмеялся.
– Я смогу. Я буду танцевать завтра.
– Ну, как знаешь... А, насчёт костюма, у тебя есть что-то в коже или латексе, и приталённое?
– Навряд ли... Но я поищу, может, что-то найдётся...
– Я выясню. Спрошу у танцовщиц, может, они помогут. Ладно, значит, слушай дальше: начало концерта в 19, ты должна будешь быть здесь за полтора – два часа. Придёшь – первым делом ко мне, я проведу тебе небольшую консультацию, познакомлю с девочками, всё расскажу. А пока отдыхай – завтра трудный день. Выход найдешь?
– Найду. Спасибо. Завтра на пять вечера у вас...
– Всё верно. Пока. – Сказал бородатый и ушёл в сторону барной стойки.
– Ну, ты, хоть бы, девушке чайку предложил, олух! – Сказал бармен.
– Надя, будешь? Димон, сделай ей чай! – Тут же, исправился администратор Сргей.
– Ой, нет, я спешу, мне готовиться. Лучше воды, если можно.
– Димон, она не хочет! Возьми хоть печеньку...