17.
...ОН спешил, торопился, мчался, нёсся, летел, чтобы поскорее рассказать Зинаиде о своем успехе. Он так верил, что сможет обрадовать её. И если раньше не представлял, что можно быть счастливым счастьем других, то сейчас испытывал именно такое чувство. У него оставалось в запасе немного времени на то, чтобы сдать дела в Наркомате, оформить перевод в Кронштадт и получить честно заслуженный двухнедельный отпуск. Ну а если и Зинаиде удастся вырвать свой, обещанный, то они проведут две медовые недели в самых райских уголках Кавказа или Крыма.
«Милая, родная, дорогая, любимая, единственная», - нашептывал он, находя всё новые и новые слова для своей ненаглядной.
И Зинаида Сергеевна тоже ждала его. И, вконец истомившись, решила выйти ему навстречу. Вечер был замечательный, теплый. Заходящее солнце золотом окрашивало небо, и на этом фоне так рельефно и четко вырисовывались башни и крестовые маковки колокольни, церквей и соборов Кремля. В легком ситцевом платье и туфельках на босу ногу Зинаида неторопливо прогуливалась вдоль набережной, то и дело оглядываясь по сторонам, чтоб случайно не разминуться с Валентином.
И вот он, наконец, появился. Он спешил со стороны Большого Каменного моста, и издали, заметив её, приветственно помахал рукой, в которой был стиснут букетик цветов.
Зинаида рванулась к нему, но в это время из дома вышла соседка, и она, не желая казаться смешной, замерла, сладко чувствуя, как по щекам покатились горячие лёгкие слезы.
Ну а дальше всё происходило словно бы не наяву и к тому же как в замедленной киносъемке. Валентин б е ж а л по самой середине улицы. И тут долго стоявшая у крайнего дома полуторка неожиданно тронулась с места, и, набирая ход, тоже выехала на мостовую.
Видя, как стремительно она настигает его, Зинаида закричала, показывая, чтобы он оглянулся. И он понял, успел и, в последний момент сделав ловкий прыжок, отскочил к тротуару. Но полуторка, словно привязанная, устремилась за ним и… И…
Сумасшедший удар пришелся ему в спину... Валентин взмахнул руками... взлетел на капот и, тяжело перевернувшись, полетел под заднее колесо...
Машина тут же резко вывернула влево, чуть не врезавшись в парапет, и подпрыгнула сильно, как на ухабе...
Со всех сторон бежали люди... Кто-то громко и страшно кричал...
А Зинаида стояла, не в силах пошевелиться, сумасшедшими глазами пытаясь найти и запомнить номер машины. Однако его не было ни на свежеокрашенном зелёном кузове, ни там, где ему обычно положено быть. На полной скорости полуторка промчалась мимо неё и, визжа тормозами, свернула в ближний переулок...
После этого каким-то образом Зинаида оказалась уже возле Валентина.
Он лежал, неестественно выгнувшись, с совершенно неповреждённым, даже не поцарапанным лицом, и как будто чему-то недоуменно улыбался...
Суетились примчавшиеся на мотоцикле милиционеры... С громким рёвом подъехала «скорая помощь»... Люди в белых халатах... носилки... кровь... е г о кровь... и раздавленные пыльные пылающие гвоздики, которые кто-то неизвестный положил рядом с ним...
Один ив милиционеров, вытащив из кителя документы капитана, пытался что-то выяснить у Зинаиды. Но она совершенно не могла говорить, лишь отрывистые, неясные, мычащие звуки вырывались из её бессильно трясущихся губ...
Почему-то было очень холодно. И она, зябко ежась, обхватывая себя руками за плечи, ехала в уносящейся «скорой» рядом с ним... и затем отрешенно, неверяще смотрела, как его, вернее, его т е л о, два служителя осторожно переносили в морг...
Тут же вскоре подъехали военные моряки, видно, кто-то сообщил в Наркомат по телефону, и совсем неожиданно появились Гладыш с Бергером. И Гладыш, совершенно расстроенный, тоже спрашивал её о чём-то, а она смотрела на него глазами, полными слёз, и никак не могла разрыдаться.
- Ты заметила номер? Ты не видела, кто там был? - терпеливо, словно заведённый, повторял он, вероятно, интересуясь проклятой полуторкой. - Зина, сколько их было? Один? Двое? Ты увидела лица? Ты запомнила их?
Он склонялся над ней, теребя за плечо, но она, не слушая, пыталась понять, почему именно он оказался здесь и что ему известно о них с Валентином. Однако, увидев, как он дружески беседует с низкорослым пузатеньким капитаном первого ранга, поняла, что с п е ц с в я з ь работает чётко, и ослабленная душа её, наконец, содрогнулась и облегчилась в долгих мучительных рыданиях.
Комиссар на своей машине повёз её домой. И, жалея, успокаивая, гладя по волосам, как-то очень подробно рассказывал о мерах по розыску убийцы.
- Мы уже перекрыли и прочёсываем город. Потому что это дело не только милиции и разведупра. У нас есть основания думать, что тут замешаны японские спецслужбы, с давних пор безуспешно охотящиеся за ним.
Сквозь туман, тяжело застилающий мозг, Зинаида услышала эти слова и в отчаянии, не позволяя Гладышу даже думать об этом, застучала кулаками по обшивке сидения.
- Нет, нет, не-ет! Он не мог!.. Он не связан...
И вдруг сразу вспомнила, что Валентин в самом деле служил на Дальнем Востоке и, быть может, оттуда действительно протянулись к нему кровавые щупальца? Ведь она же ничего толком не знала о нём, как и он ничего не успел узнать ни о ней , ни о её работе.
- А мы его ни в чем и не подозревали, - попытался упокоить её Гладыш. - Он был связан с разработкой новой техники, вот за ним и охотились. Ты когда-то слышала о расщеплении атома или о ядерной реакции. Может быть, Голицин тебе что-то рассказывал?
- Нет... никогда не говорил... я об этом ничего не знаю...
- Ну, теперь будешь знать, - доверительно, как равный равной , улыбнулся он. - Мы же, как говорится, за ним приглядывали , и он, естественно, был в курсе дела.
- Как и я, - заставив себя усмехнуться, захрустела пальцами Зинаида. - Меня тоже р е н т г е н и р о в а л и... я ведь знаю, н а к о л о л а с ь!
Комиссар очень пристально посмотрел на неё и не очень уверенно кивнул головой.
- Да, как это ни прискорбно, - подтвердил он, понимая, что отказываться или сваливать на кого-то свой провал будет глупо. - Но с тех пор, как ты стала встречаться с ним, мы обязаны были принять срочные меры. Это было необходимо для пользы дела. Потому что, во-первых, ты являешься нашей сотрудницей, а во-вторых... ну я тебе уже объяснял... Так что не стоит обижаться, криминала тут нет.
- Значит, вы лично знали обо всём и, наверное, сами дали эту команду?
- А иначе, зачем бы меня держали здесь? - мрачно проговорил он и, убрав свою руку с её плеча, полез в карман за папиросами. - Ваши первые встречи зафиксировало ГРУ. А поскольку ГОСУДАРСТВЕННАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ - это наша с тобой задача, мы включились в совместную акцию. Проверяли по всем каналам, охраняли, берегли, да, как видишь, не углядели... Но, я тебе клянусь, мы найдем убийцу! И ты сама... сама сможешь рассчитаться с ним за всё!
Вытащив из портсигара папиросу, он некоторое время задумчиво вертел её в руке, а затем, не закуривая, спрятал обратно.
Зинаида вздохнула, не зная, что думать. Так ли оно было на самом деле, или это л е г е н д а, придуманная на всякий случай Гладышем? Хотя высказанная им версия довольно правдоподобна. Валентин действительно мог стать жертвой теракта.
Только почему этот акт провели возле её дома, да к тому же так бессмысленно и театрально? Неужели в спецслужбах сидят дураки, не сумевшие придумать ничего поумнее? Тем более, японцы, хитроумнейшие мастера, одного из которых в своё время так блестяще описал Куприн. Нет, здесь что-то не то. И сам способ, и место, нашпигованное как особо режимная территория особистами и оперативниками всех мастей.
Ну а может быть, это оправданный риск и специально на русских р а с с ч и т а н а я дурость? Чтобы сходу сбить следствие и направить его по ложному пути? Дескать, был несчастный случай, спьяну сбрендивший шофер, или, на худой конец, сведение личных счетов...
«Ой, не знаю, не знаю, - закрыв руками мокрое от слёз лицо, закачалась из стороны в сторону Зинаида. - Ну почему же мне в жизни никак не везет?..»
Как бы там ни было, но на её пути снова оказались враги. В разные годы они погубили её родителей, а теперь отняли отца и у её ребенка... её б у д у щ е г о ребенка, она точно уже знает об этом.
Так почему же она пытается их щадить? Отчего, пожалев врага, чуть не застрелила товарища, посчитав его садистом и мерзавцем? А быть может, он так же истерзан несчастьями, и его судьба в чём - то схожа с её судьбой? Почему ей не пришло в голову, что он не палач, а скорбящий и жаждущий справедливости м с т и т е л ь? Как такою же мстительницей станет и она, окончательно прозревшая и ожесточившаяся.
Эту грозную её решимость почувствовал комиссар и поспешно отвернулся к окну, чтобы скрыть искривившую губы ухмылку. Он рассчитывал на это.
Дело прежде всего, и никакие трагедии и личные переживания не должны отвлекать людей от его выполнения.
Главное сейчас - «Уралец» и его показания. Потому что «Пермяк» уже вновь на «коне», и Хозяин им, кажется, премного доволен. Ни одна важная встреча, ни одно решение не проходят и не принимаются без него. По любому, раскладу он сегодня - ВТОРОЙ. И если, не дай бог, что- то случится с ПЕРВЫМ, этот самый ВТОРОЙ всё возьмет в свои руки. Он единственный из старой ленинской своры, обладающий реальной государственной властью. И ему пока верят и партия, и народ. Ну а все эти ворошиловы, калинины, андреевы его тут же поддержат и будут верны. Так что нужно спешить, опережая события и надёжно упреждая возможный удар...
- Всё... Мы, кажется, приехали, - сказал Гладыш, когда "ЗИС", съехав с Каменного моста, остановился у правительственного дома на набережной.
Этот дом ему был хорошо знакам. Именно отсюда он брал жену Тухачевского, и именно здесь сейчас жил человек, ради которого им, Гладышем, затеяна крутая игра.- Ну, давай я тебя провожу.
- Но я живу не здесь,- приподняв занавеску и увидев перед собой тёмную высотную громадину, запротестовала Зинаида. - Моя квартира там, - махнула она рукой куда- то в сторону Третьяковки. - И я пойду к себе...
- А вот этого делать не надо, - мягко остановил её Гладыш. - Ты сейчас ни в коем случае не должна оставаться одна. Поживи у дяди, отдохни, приди в себя... Всё, что надо, тебе привезут. Можешь дать ключи шоферу... - Он протянул ей руку, помогая выйти из машины. - Это делается для твоей же пользы. Нечего тебе одной замыкаться и переживать всё заново...
- А вы думаете, я смогу...
- Должна смочь,- уверенно оказал он.- Ты же сильная. А о похоронах мы тебя известим, если только родители не увезут его в Хабаровск. Я велел Бергеру, чтобы им сообщили.
- Господи, вы и про Хабаровск знаете, - низко опустив голову, прошептала Зинаида. - Прямо не человек, а Мефистофель какой-то...
- Ну, какой же я Мефистофель, - принуждённо засмеялся он. - Так, обычный «сыскарь», вынужденный знать гораздо больше, чем другие. Но ведь это не от желания, а от должности зависит. Слишком много информации приходит каждый день... Ну, в какой же тебе подъезд? В этот? В тот?
- А вы вроде не знаете, - подняла на него опухшие глаза Зинаида. - Ну, конечно же, в этот... на четвертый этаж... Вон, окно в кабинете у дяди горит. Значит, он сейчас почему-то дома...