Весенняя погода изменчива. Ветер несёт рваные тучи, стоит солнцу выглянуть — становится тепло, туча прикроет — холодно. Контрастная солнечная ванна, не иначе.
В дверь постучали. Иона Исаевич Староверов приоткрыл дверь на цепочке.
— Иона, я это! -
— Харлам Иванович, проходи, проходи! -
И товарищи крепко пожали руки в прихожей.
— Харлам, насовсем пришёл? -
— Да, насовсем. Хватит с меня странствий! -
Иона осторожно смотрел на чемодан Харлама Ивановича. Одно время из него извлекались ледорубы, альпенштоки, снегоступы, ласты, очки-консервы, мотошлемы, компасы и много чего ещё. Впрочем, теперь чемодан заносился в эту квартиру почти пустой — хозяин избавлялся от снаряжения где-то в городе.
Блудного путешественника ждал душ, горячий чай с холодной свининой на кухне, а Иона Исаевич хлопотал у плиты, приготовляя свой фирменный борщ. Борщ, впрочем, будет на ужин.
— Что пишут? — Харлам Иванович вооружился газетой. Всего, что тут произошло, он не перечитает — одна полка в шкафу отдана под газеты. А произошло много чего — автобусный парк закрылся, зато завезли новые троллейбусы и открыли два маршрута. Улицу Веры Засулич закрыли на ремонт, а вот улицу Бенкендорфа расширили до шести полос. Цены на крупу… это уже неинтересно.
Вечер. Можно усесться в кресло, послушать радио.
— Женился бы, Харлам! -
— А ты сам что ж? -
— Я ж вдовый… -
— И что? -
— Было уж, было… а ты и не пробовал семейной жизни. -
— И что, жену потом схоронить? -
— Не все ж хоронят. -
— Полно! Пустое… -
Теперь можно и спать.
* * *
Утром Иона Исаевич Харлама не нашёл. Только записку.
— И вот так — каждый раз… Насовсем, насовсем… -
Иона задумался, что теперь делать. Много чего — посмотреть на ремонт на Веры Засулич, на расширенную Бенкендорфа, изучить цены на крупы… впрочем, это уже неинтересно.