Из книги "Время и люди"
Работа в управлении была довольно интересной и спокойной. Что мы там делали? Писали какие-то справки, отчёты о проведении массовых мероприятий, использовании рекламы и т.д. Для таких отчётов часто использовали «среднепотолочные» данные. Посмотришь на потолок, и цифры напишешь, какие в голову придут. Проводили кинопанорамы, рекламировали кино по радио и на телеэкране, проверяли работу сельских и городских кинотеатров и киноустановок, ездили в кинопрокат смотреть все новые фильмы, писали сценарии всяких массовых мероприятий, разрабатывали рекомендации для районных кинотеатров, организовывали тематические и ретроспективные показы. В общем, много чего, и куда интереснее и разнообразнее, чем в комсомоле.
Когда меня послали туда работать, управлением руководила Рахметова Гарифа Мажитовна, а где-то через год обком прислал нам нового начальника – Карташова Александра Автомоновича, умного, интеллигентного, честного, очень порядочного и доброжелательного человека. К нам он относился по отечески, но работу требовал строго. Любил пошутить сам, и поддержать шутку. Заядлый рыбак.
Как то купила я спиннинг, а как его собрать не знаю. В конце рабочего дня пошла к Карташову, помогите, мол. Не обиделся, и спиннинг собрал, и много о рыбалке рассказывал.
Вообще, мы с ним часто беседовали. Принесёшь какую-нибудь бумагу на подпись, он что-то спросит, и разговор начинается, иногда часами разговаривали, о кино, о политике, о литературе. Здесь я всегда говорила откровенно, то, что думала, не то, что в комсомоле. Знала, что из этого кабинета мои высказывания не уйдут.
Иногда он мне рассказывал о том, как строится бюджет кинофикации, мне это было не слишком интересно, но у него, видимо, была какая-то цель. Может, хотел меня в директора кинотеатра перевести. Но я была закручена со ВГИКом, «Иллюзионом», и финансовые вопросы управления меня не интересовали, для этого бухгалтеры есть. А возможно, просто объяснял, почему он мне не может доплачивать за «Иллюзион». Я десять лет вела клуб не получая за это ни копейки, а в мои прямые служебные обязанности он не входил.
Идею «Иллюзиона» он поддержал сразу, заставил директора кинотеатра им. Чапаева выделить нам для показов вечер пятницы, обеспечить привоз фильмов и их демонстрацию. Громова ворчала, мол, кому нужно такое кино, лучшее время отдаём, кассу теряем, могли бы индийский фильм показать, план перевыполнить, да никто не пойдёт в этот клуб. Но Карташов настоял, и она смирилась.
В те годы Карташов дал мне очень точную характеристику: «Галина Герасимовна, если захочет – гору свернёт, а не захочет – эту же гору на место поставит». Сказано это было в шутку, а вот запомнилось.
Александр Автомонович всегда был с коллективом. На субботниках работал вместе с нами, а не просто руководил. На демонстрациях шёл во главе нашей маленькой колонны.
Демонстрации в те годы были действительно праздником для всего города. Устраивались они на Седьмое ноября, день Октябрьской революции, и на Первое мая. Особенно любили первомайскую демонстрацию. Тут и погода радовала. По домам сидели только старики, да малые дети. Весь город на улицах, кто в колоннах идёт, кто посмотреть вышел. Увидеть в эти дни можно было всех, кого хочешь, и кого не хочешь тоже. Колонны празднично украшались, заводы даже готовили весьма сложные конструкции. На всё это было интересно смотреть. Многие организации шли с духовыми оркестрами, а кто-то сам шёл с гармошкой или баяном. Со всех сторон музыка, песни, в некоторых колоннах танцуют, кто-то за углом «греется», прихватив с собой горячительное и закуску. И везде ощущение праздника, радости. Даже, если с плохим настроением вышел, заражаешься этой всеобщей радостной атмосферой.
Прежде, чем пройти перед трибуной, колонны долго стояли на своих местах, ожидая очереди. Вот тут-то и веселились, кто как мог. У нас оркестров и баянов не было, поэтому мы пели. Спрашиваем Карташова, что ему спеть. Смеётся, вы эту песню не знаете. Но всё-таки сказал какую, называлась она Рулатэ.
В жизни всему уделяется место,
Рядом с добром уживается зло.
Если к другому уходит невеста,
То неизвестно, кому повезло.
Эй, рулатэ, рулатэ…
И так дальше, это припев такой. Песню мы все знали, и так от души проорали её, что с соседних колонн к нам стали подходить. А Карташов доволен.
После демонстраций расходиться не хотелось, и частенько друзья заглядывали ко мне, продолжить праздник. А дома мама уже пироги испечь успела, нас ждёт. Знает, что обязательно кто-то придёт поздравлять, тоже празднику радовалась.
Вообще ко мне часто заглядывали. Жила я посередине между кинотеатрами Урал и Мир. Когда умер Брежнев, у меня собралось много людей, посмотреть, как его хоронить будут. В кинотеатрах тогда телевизоров не было. Видели, как уронили гроб с телом в могилу, почти бросили. Видели, как потом, когда камера уже показывала панораму Кремля, перед ней пролетела ворона, перечеркнув экран с панорамой по диагонали. Почему то сразу подумалось, что это далеко не последняя смерть в Кремле. Так оно и оказалось, пошла череда смертей Генсеков.
При Карташове наше управление перевели из здания облисполкома в здание напротив типографии, там, где наличники с ангелочками. Сразу стало просторно и уютно. Нам выделили отдельный кабинет. Обедать мы ходили в столовую облисполкома, там было вкусно и дёшево. Милиционер, сидевший у входа, всех нас прекрасно знал. Но без шуток и приколов мы и здесь обойтись не могли.
Заводилой всех хохм у нас была Надя Пунтусова. Раз она принесла кусочки меха и булавки. В раздевалке облисполкома она всем нашим, кто пришёл в столовую, на пальто прикрепила хвостики. Милиционер, было, забеспокоился, но узнав, что мы шутим только над своими, сам посмеялся. Потом мы стоим и наблюдаем, как одна наша сотрудница стоит в холле облисполкома, беседует с кем-то, а сзади хвостик болтается. Мне тоже пришлось прогуляться с таким хвостиком через площадь, от облисполкома до управления.
Раз на первое апреля выпустили мы приказ под номером 13, где наобещали всем премий, ещё какие-то хохмы придумали, но чтоб правдоподобно было. Перерисовали подпись Карташова и повесили на дверь приёмной. Идут директора кинотеатров читают, премиям радуются. Кто-то у Карташова спросил, когда, мол, будут, а он ни сном, ни духом. Пошёл приказ на двери смотреть. Мы сидим тише воды, боимся, что сейчас нагоняй будет. А он хмыкнул, взял наш приказ, а через некоторое время вывесил свой, под номером 13а. Там он аннулировал предыдущий приказ, выразил методкабинету благодарность за юмор и инициативу, а мне выговор за подделку подписи начальника. Естественно, никакого выговора не было, приказ был такой же шуточный, как и наш. Но нам очень понравилось, что он поддержал шутку.
На шутки не обижались. Хотя иногда бывали и исключения. Выпустили мы новогоднюю стенгазету. Сделали коллажи. Вырезали из журналов картинки позабавнее, а вместо лиц приклеили фото наших сотрудников, да ещё и подписями снабдили. Кто-то на горшке сидел, кто-то статую изображал, а главбух поднимала штангу с надписью: «Бюджет кинофикации». До сих пор не понимаю, почему она обиделась. Все с удовольствием себя рассматривали, никто не обижался.
Обижалась на нас ещё и Инночка. Выпускница института с красным дипломом, а кругозора кот наплакал, да и человеческие качества оставляли желать лучшего. Пришла она ко мне в отдел работать. Не сработались, не может ничего. Решил её Карташов перевести в кадры. Упиралась долго, там зарплата на два рубля меньше. Тогда на два рубля можно было купить восемь буханок белого хлеба, копейки. Тем не менее. Потом всё-таки согласилась. А стол её был в нашем же кабинете.
Как то приезжает к ней из отдалённого района человек. На пенсию оформляется, а записи в трудовой, что несколько лет в нашей системе работал, нет. Надо выписку из приказа. Инночка сидит, мордашку подкрашивает, и говорит, что б на следующей неделе приезжал. А каково это ехать из Каратюбы в город немолодому человеку, ей наплевать. А выписку эту подготовить полчаса с головой хватит. Ну, я говорю этому человеку, чтоб зашёл через час, и такую собаку на Инночку спустила, что у неё через пятнадцать минут выписка была готова. Ну и ещё были подобные же случаи. В первоапрельской газете протянули мы её, назвали бюрократкой. Обиделась, всё доказывала, что она не бюрократка.
Потом, несколько лет спустя, встречаю её в нашем институте. Спрашиваю, что здесь делает. Отвечает, что работает. Говорю – лаборантом? Нет. Преподом. Я сначала даже не поняла, а потом про себя студентов пожалела. Не дай Бог, таких «преподов». Хорошо она себя назвала. Да и долго у нас не проработала.
Новый год у нас всегда превращался в весёлый карнавал. Брали в театре напрокат списанные костюмы, и наряжались, кто как мог. Я себе выбрала короткие бархатные штаны, в стиле Возрождения, к ним жилет, покрасила старые туфли золотой краской, и прикрепила к ним банты. На голову надела берет, к которому вместо пера прикрепила лисий хвост. Приклеила усы, бородку, и стала изображать принца Гамлета. Чёрная полумаска дополняла образ. Удивительно ли, что меня никто не узнавал. Надя оделась Красной шапочкой.
Ёлка устанавливалась в верхнем фойе кинотеатра Мир, и на неё собирались все работники кино города. Ряженых было много, ещё больше было шуток и приколов. Мне этот Новый год запомнился как один из самых весёлых. А встречали мы Новый 1985, год начала перестройки. И больше уже таких беззаботных праздников не было. И никто не знал, что через каких-то четыре-пять лет не будет ни управления, ни кинотеатров, ни «Иллюзиона», да и той страны уже тоже не будет.
Мы не только шутили, прежде всего, мы работали. Наверное, здесь будет уместно рассказать, чем же занималась кинофикация. Мы организовывали показ фильмов по нашей области. Система была такая. Все, выпущенные в СССР и купленные за рубежом фильмы, тиражировались на копировальной фабрике, и сразу же рассылались в конторы кинопроката. Таким образом, фильм одновременно смотрели и во Владивостоке, и в Ташкенте, и в любом областном центре Союза. Отделы кинофикации брали в прокате фильмы, и организовывали их показ и продвижение по кольцу, то есть, показали в одном месте, на другой день ленту перевезли в другой посёлок, потом в третий, и так далее. Кольца охватывали все поселения области. В пионерские лагеря и на отгонные участки приезжала кинопередвижка. Главное, чтоб «важнейшее из искусств» было доступно каждому человеку.
Кинофикация была планово-убыточным предприятием. Что это значит? Все, вырученные от продажи кинобилетов деньги, перечислялись государству. Каждая киноустановка выполняла свой план. С другой стороны, содержание кинотеатров и киноустановок обходилось значительно дороже, самоокупаемости не было, то есть было убыточным, поэтому государство давало дотацию для поддержки киносети. Да оно и не могло быть прибыльным. Уж больно дешёвые были билеты. Детский билет в кино стоил десять копеек, цена взрослого, в зависимости то ряда, варьировалась от двадцати до сорока пяти копеек. Для сравнения, буханка белого хлеба стоила двадцать четыре копейки.
Если фильм был кассовым, то прокат получал две-три копии ленты. Директора городских кинотеатров сами выбирали, что будут показывать. Поскольку план был напряжённым, то стремились брать кассовые фильмы. Ну а самым кассовым в то время было индийское кино. Народ просто валом валил на «Короля джунглей», «Танцора диско», «Зиту и Гиту».
Я помню, как впервые в стране появилось индийское кино. Одним из первых был фильм «Господин 420», с неподражаемым Раджем Капуром. Вся страна тогда пела «Бродяга я …», быстро придумав русский текст индийской мелодии. Потом была аллегорическая «Мать Индия», комическая «Любовь в Симле».
Люди шли на экзотику, хотели посмотреть неподражаемые индийские танцы, послушать мелодичные песни, без которых не обходился ни один индийский фильм. Это воспоминания моего детства, когда я ещё в начальной школе училась. Став постарше, я перестала смотреть индийское кино. Раздражали наивность сюжета, беспомощность режиссуры, слабые актёрские и операторская работа. Но это я сейчас так формулирую, а тогда, ещё в школе, я просто перестала интересоваться этим кино.
Кроме индийского кино большую кассу давали боевики, типа «Пиратов ХХ века» или «Неуловимых мстителей», рекордную кассу собрала мелодрама «Москва слезам не верит». Зато увидеть на экранах города фильмы А.Тарковского, Ф.Феллини, М.Антониони было практически невозможно, директора кинотеатров их просто не брали. Кассу не дадут, а что искусство, так это никому не нужно.
Так вот и получалось, что если приходили три копии индийского фильма, то в центральных городских кинотеатрах на все сеансы шёл только этот фильм целую неделю, а то и больше. А потом он же шёл в остальных кинотеатрах. Очень мне не нравилось такое положение. Хотелось дать возможность посмотреть хорошее кино и умному зрителю, которому искусство нужно. Так стала вырисовываться идея «Иллюзиона». Тем более, что от ВГИКовских однокурсников я знала, что подобные элитарные киноклубы есть во многих городах, и они даже объединены во Всесоюзное общество друзей кино. Но об «Иллюзионе» попозже.
В те годы у нас в городе и области шли натурные съёмки фильма «Вкус хлеба» об освоении целины. Когда картина была закончена, было решено провести премьерный показ в Уральске. На премьеру фильма приехали режиссёр Алексей Сахаров, исполнители главных ролей – Сергей Шакуров, Валерий Рыжаков, Наталья Аринбасарова. Кинотеатр «Мир» был переполнен, не так часто к нам приезжали киноартисты, да ещё и в фильме то и дело мелькают знакомые улицы. Фильм был принят очень хорошо.
Через пару дней после премьеры у нас в методкабинете раздаётся звонок. Звонит Сергей Шакуров. Оказалось, что он заболел, простудился здесь, и не смог улететь вместе со всеми. Теперь лежит один, больной в гостинице, и ему нужна помощь. Я в это время была в командировке. К Шакурову поехали Надя с Розой Сдыковой. Отвезли ему лекарства, еду, а потом, когда температура спала, проводили на самолёт. По дороге Роза купила себе книги, Шакурова они очень заинтересовали, и Роза подарила их ему.
В то время в городе было шесть кинотеатров: им. Гагарина (бывший Кзыл-Тан), им. Чапаева (бывший КРАМ), Урал, Мир, Аврора и им. Ленинского комсомола. За годы моей работы в кино было построено ещё два: Казахстан, на улице Кутякова и двухзальный Достык в Зачаганске. В большинстве из них сейчас ночные клубы, а в бывшем КРАМе, где десять лет жил «Иллюзион» - спортивный.