Всюду жизнь

               
               
        Главными  распространителями   новостей, сплетен  и  слухов  у  нас  в  округе  являются  мой  муж  и  моя  соседка. Спрашивать  же  о  чем- либо  меня   всегда бесполезно.  Все  новости  я  узнаЮ  в  последнюю  очередь.
   Помимо  сплетен,  к  основным  занятиям  моего  мужа   относятся:  лежание  на  диване
и злоупотребление  спиртными  напитками.  Кроме  того  он  любит  жаловаться  на  жизнь.  Если, например, ломается  дверной  замок,  он  говорит: «Мне  так  не  везет!»
Перегоревшая  лампочка  вызывает легкую  панику:  «Как  я  несчастен!»
Выход из  строя  телевизора  сопровождается  философским: «И за что  мне  все это!
Вечно  у  вас  все  ломается!»
    Общаясь  с  ними  обоими  ( о  соседке  речь  впереди)  я  часто  чувствовала  себя  таксистом,  от  которого  удрали  пьяные  пассажиры  и  не  заплатили  за  проезд.
Впрочем, сама  я  тоже  далеко  не  подарок. Чего стоит  одна  моя  неприятная  манера  выражаться  стихами  по  любому  поводу. Вот  лежит  на  столе  письмо, судя  по  терминологии  откуда-то из  ЖКХ.  Читаю:  «Выбор схемы  присоединения  систем
теплопотребления  и  их  гидравлической  сопротивляемости  в связи  с  заданными  напорами  в  сети»  И  подпись, П. Егоров.  В  голове  у  меня  немедленно  что-то  щелкнуло:            
                Обеспечим  без  проблем
                По  системе  выбор  схем,
                Усмирять  гидравлику
                Мы   поручим   Павлику.
В  смысле,  П.  Егорову.   Если, конечно, он   Павлик.    Отклонение?  Возможно.
Это  происходит  почти  бессознательно,  как  бы  против  воли… А вот, в прозе  я
не могу написать ни  одного  слова, чтобы потом   перечитывать  без  отвращения.
«  Я   ушла» -  сказала  я  мужу, заглянув  к  нему  в  комнату.  В ответ  он  потянулся
и   зверски   зевнул.  Сохраняя  отсутствующий  вид,  я  вышла  на  улицу.
Ночью  над  городом  пронесся  свирепый  ураган.  Он  рвал  рекламные  щиты, как  старые  газеты,  швырялся  черепицей,  обгладывал  ветки  деревьев  и  завывал,  точь-в-точь  как  в  старых  черно-белых  фильмах, где  чахоточному  герою  не  на  что  купить  дров.  Сейчас  он  затих,  время  от  времени  лицемерно  вздыхая.  Я  шла,  опустив  голову.  Под  ногами  не  было  ничего  интересного.  Земля  клочковато  седела  сквозь
каштановую  краску,  напоминая  неухоженную  женщину  в  раннем  климаксе. Улица
была  пустынна.  Я  свернула  за  угол. В  магазине  напротив  было  выбито  стекло
и  покосилась  уцелевшая  вывеска.  Везде  валялись  клочья  мусора. Еще  не  окончательно   рассвело, и в странном  фантастическом  полусвете  бледного  утра
два  старых  тополя  головокружительной  высоты  были  похожи  на  огромных  застывших   доисторических  динозавров.
   Откуда-то  сбоку  выскочили  и   рысью  побежали  вперед   сестры-двойняшки  Мазуркевич,  неразлучные,  как  графини  Вишни. Они  уже  много  лет  вели  здоровый  образ  жизни,  бегали  по  утрам,  раздельно  питались  и  регулярно  проводили  очищение  всего  организма.  Поздоровавшись, они  умчались  дальше.  А  у  меня  включилась  лампочка:
                Любые  катаклизмы,
                Надеялись  они,
                Исправить  можно  клизмой
                В  разгрузочные  дни…
По  левую  руку  теснились  подновленные  особнячки,  выстроенные  еще  в  середине  прошлого  века.  Справа   толпились  тоже  немолодые,  мрачного  вида  многоэтажки.
Показались  редкие  прохожие.  Из  ворот  детского  сада, чудом  уцелевшего  в  эпоху  приватизаций ,  вышла  моя  соседка,  воспитательница. За  руку  она  крепко  держала  своего  внука, пятиклассника  Петьку  с  толстыми  щечками  кирпичного  цвета. Ввиду  сложной  криминогенной  обстановки   она  ежедневно  провожала  и  встречала  его  из  школы.  В  другой  руке  она  несла   ведро, полное  помоев,  на  котором  коричневой  краской  было  написано  «Общепит».  Общепит  был  вторым  ее  увлечением  после  передачи  слухов  и  новостей.  Вся  посуда  у  нее  дома   имела  это  фирменное  название.  «Общепит!» -  кричали  разного  вида и размера  тазы, миски  и  кастрюли.
«Общепит»-  кокетливо  опускали  глазки,  представляясь ,  чашки, тарелки  и  блюдца.
А  на  веревках  стыдливо-жеманно  болталось  постельное  белье с казенными серыми
штампами.
  Увидев  меня,  соседка  аккуратно  поставила  ведро   на  землю,  деловито  посмотрела  на  часы,  которые  казались  игрушечными  на  ее  запястье  и  сдержанно  поздоровалась.
Пришлось  остановиться.   Петька быстро  высвободил  руку  из  бабушкиных  цепких  объятий  и  застыл,  отрешенно  разглядывая  детскую  площадку,  центральное  место  на  которой    занимали  качели,  похожие  на  виселицу.
    Несколько  лет  назад  у  меня  появились   приступы  внезапной  и  непреодолимой  сонливости.Они  настигали  меня  в  любое  время,  в  самом  неподходящем  месте и
причиняли  мне   массу  неудобств.  Происходит  это  примерно  так.  Воздух  перед
глазами  становится  маслянистым  и  тягучим,  как  будто  густеет  и  вибрирует.   Затем,
где  бы  я  не  находилась,  сознание  неумолимо  отключается  и  наступает  короткий  сон,  точнее  сонная  одурь.  Иногда   даже  снятся  сны.  Чтобы  избавиться  от  наваждения,  я  встаю  и  хожу  по  комнате.  Нечего  и  говорить, сколько  раз  я  попадала  впросак  из-за  этого  на  совещаниях,  везде,  где  принято  сидеть,  а  не  стоять.
Сейчас,  предчувствуя     развернутый  монологический  диалог,  я  бы  предпочла  сидеть
или  бежать. Но   было  уже  поздно.  Железным  указательным  пальцем   соседка  нацелилась  мне  прямо  в  солнечное  сплетение.  И  разговор  состоялся.
      Мимо  торопливо  прошли   местные  алкоголики,  Иван  Сергеевич  и  Марксист.
Иван  Сергеевич  считался  аристократом  и  пользовался  некоторым  уважением  за  образованность    и  барские  замашки,  которые  появлялись  у  него  прямо  пропорционально  выпитому.  Он  любил  ездить  за  водкой  на  такси  в  ближайший  супермаркет,  не  считаясь   с  расходами.  Марксист  же  получил  свое  прозвище  за 
постоянные,  к  месту  и  не к  месту,  выкрикивания   неприличных  лозунгов  эпохи
развитого  социализма.  Некоторые  из  них  были  весьма  забавны,  как  например,  «Экономика  должна  быть  экономной!»  и  т.д.  Он  тоже  был  неглуп.
     Вообще,   как  и  многие  среднестатистические   российские  алкоголики,   они
были    довольно  образованны,  умны  и  начитанны  с  наклонностью  к  бесплодному
умствованию.  В  бездонном   кармане  у  марксиста    угадывалась  бутылка  вина,  любовно   называемая  в  народе   огнетушитель.
    «Хорошо  пить  утром!   Выпил  и  целый  день  свободен,» -  подмигнул  мне  Марксист,   цитируя  писателя,  знавшего  в  этом  толк.  Иван  Сергеевич  молчал,  недоуменно и растерянно  оглядываясь  по  сторонам. Глядя  на  них,  я  отчетливо  ощутила  привкус  бензина  во  рту.  Соседка  презрительно  фыркнула:  «Допился  аристократ-то  наш!   Небось  снова  вставную  челюсть  потерял!»  Вторая  новость 
была  более  нейтральной.  В  школе  отменили  занятия.
Соседка  все  говорила  и  говорила  безостановочно.  Становилось  скучно.  От  нечего  делать  я,  пытаясь  изобразить  внимание,  стала  разглядывать  ее  лицо,  носогубные  складки,  похожие  на  круглые  скобки,  знаки  препинания,  как  таковые.  Большую  часть  того, что  она  говорила,  я  выносила  за  скобки.  Вклинившись в небольшую  паузу, я    робко  заметила, что мне  пора.   Но  не  тут-то  было.   Куда,  когда  и  зачем
мне  нужно  сегодня   моя  визави  знала  гораздо  лучше  меня.  Знать  все  и  обо  всех,  как  я  уже  говорила,  было  главным  делом  в  ее  жизни  С  тоской  я  смотрела  на  свой  рукав,  зажатый  ее   цепкими  пальцами,  на  остренькие  лисьи  глазки  на  круглом и широком  лице,  на  нежно-поросячьего  цвета  ушки, которые  всегда  находились  «на  макушке».  И чего  я  к  ней  придираюсь   -  уговаривала  я  себя.   В  принципе  она  добра,  слезлива, хотя  и  питает  пристрастие  к  мелодраматическим  эффектам.  Несмотря  на  солидный  возраст,  в  ней  сохранилась    детская  вера  в  колдунов,  кикимор,  приведений  и  инопланетян,  живущих  среди  нас.  Трясясь  от  страха,  она  спала  ночью,  не  выключая  свет.
А  глобальное  потепление или  конец  света  считала  своей  личной  неудачей.     Сейчас  она  спросит,  как  жить  дальше.  «Ну  и  как  жить  дальше?  Я  тебя  спрашиваю!  От  нас  просто  все  скрывают!»
Я  задумалась. То, что  от  нас  все  скрывают,  меня  вполне  устраивало.
Русскому  человеку, как  мне  кажется , вообще  свойственны  два  основополагающих  качества:  кликушество  и  беспечность.  Я  всегда  предпочитала  беспечность.  Это  мне   как-то помогало. 
«Это  у  тебя  от  телевизора  -  сказала  я-   нельзя   смотреть  телевизор  с  утра  до  вечера.»
    Но  тут  послышалось  сопение, пыхтение  и  треск  рвущейся  ткани.   Мы  одновременно  оглянулись.  На  забор  ближайшего  к нам   особняка    бессильно 
облокотился  сосед  Николай.  Скорее  он   повис  на  заборе,   потому  что  локти  его
отнюдь  не  желали  принимать  нужное  положение.   Он  был  не  стар,  но  его  старческое  бледное  личико  напоминало  использованную  жевательную  резинку.
Даже  на  расстоянии  чувствовалось,  что  мысли  в  его  голове  разъезжались  с  мотоциклетным  ревом  и  никак  не  могли  собраться  в  кучу.Застыв в одной позе, он напряженно прислушивался.
На  всякий  случай  он  приятно  улыбался.
      Среди  моих  недостатков   на  первом  месте  числится  неумение  отказывать  людям.
Практически,  я  вообще  не  умею  говорить  слово  НЕТ.  Я  не  понимала,  что  я  тут  делаю,  но  тем  не  менее,  стояла  и  не  уходила,  теряя  остатки  самоуважения.
Великий  мастер  делать  из  мухи  слона,  злостный  распространитель  самых  нелепых,
неправдоподобных  и  диких  слухов,  моя  соседка  сама  жадно  им  верила  и  почти
в  принудительном  порядке  требовала,  чтобы  им  верили  другие.
Если  на  улице  был  мороз,  значит  наступал  ледниковый  период  или  ядерная  зима. Нужное  подчеркнуть.  Если  кто-то  заболевал  -  лежит  на  смертном  одре.  Если  у  нее
заканчивались  деньги  -  наступали  голод  и  нищета.  Но  если  у  кого-то  они были,
хотя   бы и просто в ее воображении,  он  становился  богатым  человеком  и  не  просто  богатым,  а  с  упором  на  фрикативное  Г.  Слезы  то  и  дело  блестели  в  ее  глазах,
смотрела ли она  фильм  таджикской  киностудии   1973  года, или   перечисляла  бесчисленные  удары  своей  судьбы. "Вот скажи,  как    жить дальше?" -Она  повысила голос. От неожиданности я поскользнулась.
Как  жить,  я  и  сама  толком  не  знала, только  старалась, чтобы  со  стороны  было  не  очень  заметно,  какой  у  меня  глупый  вид.   История  ее  бедствий  никогда  не  заканчивалась.   Обстоятельства  ее детства,
юности и зрелых  лет  я  давно знала  наизусть  и  предполагала, что дальше речь  пойдет
о  несчастных  соседкиных  детях,  брошенных  в  этот безжалостный  мир   лишь   для 
борьбы  с  различными  невзгодами.  Между  тем,  соседкины  дети,  суммарный  вес  которых  давно  перевалил  за  несколько  центнеров,  давно  имели  собственных  детей,
одежду  носили  соответственно  62,  66  и  72  размеров,  неплохо  ориентировались  в  окружающем  пространстве,  отличаясь  незаурядным  оптимизмом  и  жизнелюбием.
      В  середине  ее  рассказа  про  аномальный  ноябрь  с  жарой  в  37   градусов,  из  магазина  вышел  Валя  Куперман.  В  синем  комбинезоне,  с    большим  карманом  почему-то  на  животе, он  донельзя  напоминал  Карлсона, который  собирался взлететь
на  крышу.   Его  рыжая  голова  была    похожа  на  спелую  тыкву.  Я  поспешно  посвятила   ему  несколько  строк:
                Рыжий  Валя  Куперман!
                Для  чего  ему  карман?
                А  в  кармане  кириешки,
                Банка  пива  и  орешки.
Видимо, на моем лице  что-то  отразилось,  потому  что  соседка  недовольно  взглянув  на  меня,  продолжала  развивать  тему  про  аномальный  ноябрь.  Слова  «аномальный»  и 
«экстремальный»    чаще  всего  встречались  в  ее  лексиконе.
   Внезапно,  как  выстрел  хлопнула  дверь  подъезда.  Оттуда,  как  заяц  выпрыгнул  и  резво  поскакал  к  магазину,  перебирая    тонкими  сизыми  ножками,  местный  житель,  общий  любимец,   несмотря  на  мелкоуголовное  прошлое,  Витька  Скипидар.
Несмотря  на  позднюю  осень,  пренебрегая  условностями,  одет  он  был  довольно  легко  и ,  я  бы  сказала,  франтовато,  в  майку  и  шорты.   У  него  был  чрезвычайно  озабоченный  вид  и  большие  фиолетовые  уши.  В  руках у него сиротливо  болтался  пакетик  с  сахаром. Под глазом  красовался  аккуратный  фингал.  «Обратно  понес
сдавать – заметила,  знающая  обо всем на свете,  соседка, -  а  фингал  ему  Светка  поставила!»  - «  Жена?» -   я не знала,  что  он  женат .    –«  Сожительница -  парировала
моя  компетентная  собеседница  -   Ей  Клавка  из  шестой  квартиры  чего-то  там  нагадала  про  измену,  а  Витька  потом  со злости, в приступе  белой  горячки  провод  перегрыз!»
-  Какой  провод? –
- Телефонный – с  раздражением  подкатила  глаза  соседка.
- Чем  перегрыз?
-Зубами!   Ножи, вилки, ножницы, пилки для  ногтей  Светка  всегда  прячет. На  всякий  случай.
  Подивившись в очередной  раз  ее осведомленности, я  больше  ничего  уточнять  не  стала, а всего  лишь  попыталась в уме  сложить стишок про экстрасенса  Жаклин  Ландо
из  шестой  квартиры,  в  миру  Клавдию  Ландорчук, которая  за  умеренную плату
снимала  порчу  лично  и  по  фото, гадала, чем-то  лечила  страждущих,  предсказывала  судьбу и практиковала  сеансы  материального  благополучия.    На этот  раз  ничего  не  выходило.
      На  заборе  снова  повис  Николай,  словно  муха  на  липкой  ленте. Виляющей  походкой,  помогая  себе  руками, он  шел  вдоль забора,  выполняя  странные  телодвижения, как будто собирался  делать  гимнастику  для  профилактики  геморроя.
Лицо  его  выражало  заинтересованность  и  осторожный  оптимизм.
      В это  время  у  дверей  магазина  возникло  новое  лицо . Появился  Ленчик,  здоровенный,  хорошо  откормленный   лысовато-кудрявый бугай. Его  статус  мне  был  не  совсем  понятен,  то  ли льготный  безработный,  то  ли  инвалид  умственного  труда.
Говорили, что он  живет на какую-то пенсию,  но об этом  лучше  спросить у моей  соседки.   Красномордый  Ленчик   вытер  кулаком  усы  и  вежливо  поздоровался.  Глаза  его  слезились.  Один  карман  оттопыривался.
«Снова  на  разлив  дают» -  толкнула  меня  в  бок  соседка.
«Ленчик!  Эй,  Ленчик  -  не  выдержал  висевший  на  заборе  Николай -  Как  жизнь?!»
Неповоротливая  бычья  шея  Ленчика  видно  плохо  ему  повиновалась. Поэтому  он
откликнулся  на  зов   всем  корпусом:  «Вот…   накапал  немного  -  он похлопал  себя  по  оттопыренному  карману – говорят  от  сердца  помогает.»  Ленчик  любил  называть спиртное  сердечными  каплями.  Николай  несколько  раз  тяжело  вздохнул,  что  означало  любопытство,  уважение,  досаду,  зависть  и  даже  мученичество.
Его  положение  было  критическим. Он  панически,  до  обморока  боялся  свою  жену
Ольгу.  Несмотря  на  маленький  рост  и  хрупкое  сложение,  она  держала  его  в  строгости. Известны  были случаи  физической  расправы.  В таких случаях дополнительные  силы стягивались  со  стороны.
  Потоптавшись  немного  у  ступенек,  Ленчик  соскучился  и  начал  яростно  жестикулировать,  адресуясь  к  Николаю. Он, вероятно,  думал, что  использует  азбуку
глухонемых,  но  при этом  почему-то  активно  задействовал другие  части  тела.
Например,  энергично  дергал  бедром.
    На  лбу  у  Николая  выступил  пот.  В  ногах,  обутых  в  женские  шлепанцы  поверх  шерстяных  носков  крупной  вязки,  появилась  мерзкая  дрожь.  Пошлая  мысль  о  том, что  даром  пропадают  лучшие  утренние  часы, сверлила  мозг  электродрелью.  Измученной  спиной  он  очень  хорошо  чувствовал, что  сзади от него, шагах  в  десяти,
приветливо улыбается  и  одновременно  зорко  оглядывает  пространство  его  вторая  половина.  Белоснежной  тряпочкой  она  мыла  и  без  того  чистые  окна, доводя  их  до  веселого  радужного  блеска.  В  хозяйстве  у  супругов  был  образцовый  немецкий  порядок и стерильная   чистота.  Все  утро  нечеловеческим  усилием  воли  Николай  напрягал   остатки  своих  умственных  способностей,  пытаясь   высчитать, когда  жена  закончит  мытье  или  хотя  бы  перейдет  за  дом  на  южную  сторону.  Упущенные
возможности,  преобразованные  в  цифры,  нагло  выстроились  в  ряд,  отплясывая
канкан.  Бросив  подсчеты,  он    хотел  было  ответить Ленчику  в  той  же  манере,  на  языке  жестов,  но  пошевелив  бровями,  понял,  что  не  сумеет.  Окоченев  от  несправедливости,  он  несколько  секунд  стоял,  беззвучно  разевая  рот.  Затем  всхлипнул:
 «Ленчик!  Не  могу!  Клянусь  честью,  Ленчик!  Под  колпаком  у  Мюллера!»  В  его  голосе  слышалось  рыдание.  Ленчик   воздел  руки  к  небу,  мефистофелевски
  расхохотался  и  ушел.
        Мутное  солнце   муторно  и  нехотя  карабкалось    наверх,  распространяя  вокруг  мутный  свет,  А  муторный    сивушный  запах    вчерашнего  алкоголя   медленно  таял  в  воздухе.
   У  меня  заложило  уши.    Возле  нас  стали  собираться  люди.  Подошла  Лариска  из  двадцатого  дома,  каждую  неделю  меняющая  цвет  волос.  Она  стояла,  раскрыв  рот  и  не  мигая.  Рядом  ревниво  прислушивалась  колдунья  Клава,  держа  в  руках  сумку  с  продуктами.  Все  это  время  соседка  самозабвенно  пророчествовала.  Мне   уже казалось,
она  перешла  на  гекзаметр.  Шагах  в  трех  от  компании   с  подчеркнуто  равнодушным  видом  прогуливал  двух  собачек  сосед  Алик.  Он  старательно  делал  вид,  что  не  слушает.  На  самом  деле  он  не  пропускал  ни  единого   слова.  Втайне  он  прислушивался  так  жадно, что  хохолок  его  модельной,  как  у  удода,  прически,
вздрагивал  от  напряжения.  В  голове  у  меня  окончательно  помутилось.  Я  незаметно  ускользнула   и  направилась  обратно     к  дому,  забыв,  зачем,  собственно  я  выходила.
По  дороге  мой  усталый  мозг  рефлекторно  выдал:
                Экстрасенс  Жаклин  Ландо
                Носит  шляпку,  цвет  бордо,
                Это  ведьма,  тетя  Клава,
                У  нее  дурная  слава…
Я  дома.   Передо  мной  гигантская  чашка  крепкого  чая   и  крылышко  цыпленка.  За стеной  муж  у  себя  в  комнате,   не  отрываясь  смотрит  какую-то  передачу.  Кажется,  кулинарную.  Что-то  вроде  «Как  приготовить  котлеты  из  пареной  репы»
Я  тоже  включила  телевизор.   По  комнате  запрыгали  черно-белые  кадры.
Ну  и  кто  из  нас  неудачник!?  Что  еще  человеку  надо  для  счастья?
Показывали  Парад  Победы.  На  экране  Жуков,  обхватив  коротенькими  женственными  ляжками   корпус  лошади   тяжело  скакал  навстречу  подтянутому,  щеголявшему  красивой  посадкой,  стройному  и  молодцеватому   Рокоссовскому.
Увидев  стопку  белой  бумаги  у  себя  на  столе, я  привычно  подумала, что  когда-нибудь  научусь  писать  прозу.  (Стихи у меня обычно умещались  на  разных  клочках  бумаги)  Да  и  стихи  ли  это? -  успела  подумать я  и  провалилась в сон.
Во  сне  соседка  вошла  в  комнату   и    бесцеремонно  оглядываясь, сказала каким-то  нечеловеческим  голосом:  «Опять  ты   пишешь  записки  сумасшедшего!  Хватит  делать  умный  вид.  Собирайся!  Черное  море  замерзло и покрылось  толстым  слоем  льда!
Мы едем  туда  немедленно,  кататься  на  коньках!»  И  страшно  захохотала.
Я  вздрогнула  и  проснулась. В  комнате  никого  не  было,  а  листы  бумаги, лежащие  на  столе,  были  исписаны  вдоль  и  поперек  моим  почерком.
Я  не  сразу  решилась  прочесть написанное.  А  вдруг  там  и  правда  записки  сумасшедшего.  Ведь  вполне  нормальных  людей  на  свете  не  так  уж  много.  Может 
быть  даже  их  совсем  нет.  Вы  со  мной  согласны?


.