Уже вечером я взошёл на борт «Эрмандад». Это был небольшой трёхмачтовый барк водоизмещением в двести тонн. В нём имелся объёмистый трюм, жилая палуба и две надстройки. Всю кормовую надстройку занимала капитанская каюта с большими окнами, что создавало удобные условия для работы с картами и документами. Носовая надстройка не имела жилых помещений. Большую её часть занимали барабаны якорных шпилей, обмотанные толстыми коконами канатов. На шкафуте было установлено шесть трёхдюймовых пушек.
Жилая палуба имела общепринятую планировку. В передней части его располагался кубрик для матросов, в задней – камбуз. Среднюю часть квартир-дека занимала кают-компания с длинным столом посередине и привинченными к полу длинными лавками. Вдоль бортов располагалось восемь двухместных кают (по четыре с каждого борта. Каждая каюта имела по семи футов в длину и по пяти футов в ширину.
Две таких каюты я использовал как тюрьму. В одной каюте я разместил графиню с её горничной, а в другой плотно утрамбовал всех задержанных. Получилось тесновато, семеро на четырёх койках, но ничего, пусть спят по очереди. Тот, кому не хватило спального места может посидеть на рундуке, охраняя сон товарищей, потом поменяются.
Не менее тесно разместились мои солдаты. Для них я отнял половину коек у матросов. Всё равно, они не спят одновременно. Половина из них всегда на вахте. Занял и свободные каюты. Одну из них занимал врач, другую помощник капитана.
Сам я поселился в каюте капитана. У него на полу был мягкий ковёр, кажется, персидский, если он не врёт. Вот на этом ковре я прекрасно спал, укрывшись плащом. Часто я спускался в кают-компанию. Слышимость сквозь тонкие переборки была отличная. Хотелось послушать, о чём говорят арестованные. И вот чудо! Можете ли себе вообразить? Графиня обучала свою горничную испанскому языку! Похоже, она не оставила надежды сделать из неё своего агента. Или это такой способ борьбы со скукой. Трудно сидеть взаперти, ничего не делая.
Конечно, графиня время от времени надоедала мне с просьбами, доставить с фелюки смену белья, или что-нибудь из одежды. В конце концов, я распорядился перевезти оба дорожных сундука, а так же мешки её экипажа на «Эрмандад», чтобы не ложиться в дрейф и не высылать шлюпку на «Святую Екатерину» из-за каждой мелочи.
Разумеется, зная ловкость этой особы, сундуки были поставлены в каюте капитана. Как знать, нет ли в сундуке тайников? Каждая требуемая вещь выдавалась графине только после моего личного тщательного осмотра.
Вскоре мы прибыли в заданный район, где, согласно записи в судовом журнале, были подобраны эти два англичанина, Мор и его товарищ. Но координаты дают лишь приблизительное местоположение. Теперь следовало заходить в каждую бухту. Неповоротливый барк мог выполнять столь сложные маневры только под блиндом и косой бизанью. Остальные паруса приходилось убирать. От этого скорость барка падала до черепашьей. С одной стороны, это было хорошо, меньше риска нарваться на риф. С другой стороны, столь медленное продвижение меня начинало бесить.
Вот тут и пригодилась фелюка графини, легкая, вёрткая, быстроходная, простая в управлении. Я пересел на фелюку, взял с собой Мора и четверых солдат.
Пока барк неторопливо тащился вдоль берега, наше маленькое маневренное судёнышко ныряло во все щели, заглядывало во все самые укромные бухты. Кроме того, я удобно расположился на койке графини, предоставив капитану призовой команды койку её горничной. Все остальные спали в кубрике в две смены.
Действуя таким образом, мы всего за одни сутки отыскали нужную бухту, украшенную причудливой дырявой скалой.
Оба судна встали на якорь. Я немедленно сел в шлюпку и взошёл на борт «Эрмандад».
На берегу шумели листьями кокосовые пальмы. Сонная речушка лениво тащила свои воды в бухту. Дальше сплошной стеной стояли джунгли. Они манили под свою таинственную сень.
На палубу поднялась графиня со своей горничной. Они обе щурили глаза, отвыкшие от яркого света.
Моё почтение, моя леди, - сказал я, отвесив даме небрежный поклон. – Надеюсь, дорога не сильно вас утомила?
-Утомительнее этого может быть только общение с вами, мой лорд, - ответила она, склонившись в вежливом книксене.
-Зря вы пытаетесь испортить мне настроение, графиня. Если вам это удастся, вам же будет хуже.
–Вы правы, дон Родриго. Мы женщины слишком порывисты и нелогичны. А это и есть та самая дырявая скала?
-Та самая, моя леди. Видите, ваши мечты начинают сбываться.
-Я мечтала не совсем об этом.
-К сожалению, реальность никогда в точности не совпадает с нашими пожеланиями, -сочувственно вздохнул я. – Итак, милые дамы, прошу вас занять места в шлюпке. Мы все вместе проследуем к подземному храму, где вы, графиня, раскроете нам секрет пресловутого тайника.
-Я бы рада вас удивить своими знаниями, мой лорд, но мы всё ещё не договорились о разделе найденных сокровищ.
-О, сударыня, я намерен подарить вам величайшее сокровище – жизнь.
-Жизнь мне подарила мать. Не подмазывайтесь, мой лорд, вас там даже рядом не было. Единственное, что вы в силах сделать, это убить меня. Но это было бы несправедливо убивать меня, после того, как я сделаю вас богачом. Всё же я рассчитываю на некоторый гонорар. Что вы скажете о тридцати процентах?
-Сударыня, вы невероятно дерзки. Я держу вашу жизнь в руках, а вы ставите мне условия?
-Ставлю, ибо имею на это право. Без меня вам золота не видать. Я когда-то сохранила вашу жизнь без всяких условий. Вы мой должник. Вот почему я настаиваю на дележе добычи.
-Сударыня, мы с вами делим шкуру неубитого медведя.
-Когда медведь будет убит, делить будет поздно, мой лорд. Двадцать пять процентов моя последняя цена.
-Забавно, сударыня. У мавров есть такой обычай. По их вере полагается отдавать нищим одну сороковую часть своего дохода. Она называется зекят. Вот эти два с половиной процента я и могу вам предложить. Стоит вам возразить, и сумма будет уменьшена. Молчите, сударыня? То-то! Теперь вы понимаете, что такое настоящая доброта?
-Какой вы меркантильный, сударь. Хорошо, что вы не мой муж!
-А уж я-то как рад этому факту!
-Мой лорд, у нас с вами полная гармония и взаимопонимание хотя бы по этому пункту. Какой-никакой, а шаг вперёд.
-Осталось сделать второй шаг, сударыня, шаг по направлению к шлюпке.
-Сударь, но это невозможно! В таком виде я не могу сойти на берег. Пышное платье – не самый лучший наряд для путешествия по джунглям. И обувь. Нужны прочные башмаки маленького размера. Ну не в туфлях же нам идти!
-Но, сударыня, где я возьму всё это? Одежду ещё можно одолжить у матросов, но башмаки вашего размера!
-Не беспокойтесь, сударь. В нашем багаже есть всё необходимое.
После недолгих сборов, графиня и её горничная в мужском облачении и с мешками за плечами уже сели в шлюпку.
-Боже, но вуали-то зачем? – воскликнул я.
-От москитов, - улыбнулась графиня. – Я и для вас прихватила одну легкомысленную вуальку . Если прибавите мне процентик-другой, так и быть, одолжу её вам.
-Благодарю, не надо, - поклонился я.
-Посмотрим, что по этому поводу думают москиты, - усмехнулась графиня. - Полагаю, к завтрашнему утру они вас переубедят.
Путь через джунгли был нелёгким. Не стану подробно описывать все его трудности. Непроходимые заросли, сырость, тучи гнуса, адская усталость. Вопреки моим ожиданиям, женщины не стали нам обузой. Они шли вперёд бесстрашно и уверенно. Им было легче идти, чем нам, ибо несли только лёгкие мешки с личными вещами. Моим же солдатам приходилось нести инструменты, верёвки, припасы и оружие.
В пути Мор указывал мне на все приметы правильности пути. Первой приметой был каменный идол на вершине холма, второй приметой – водопад.
Возле этого водопада индейцы осыпали нас из зарослей градом отравленных стрел. Мы ответили им залпом из всех стволов.
Особенно страшным оказался огонь из ручных мортир. Это крошечные орудия, длина ствола восемь дюймов, а диаметр – два дюйма. Это орудие установлено на обычном прикладе и имеет кремневый замок. Из-за короткого ствола и слабого порохового заряда, стреляет оно недалеко. Всего лишь двадцать шагов уверенного поражения, но зато разом выплёвывает двадцать одну картечную пулю! Стрелять, разумеется, приходится с сошек, трудно удержать на весу столь тяжёлое оружие.
Когда палишь по кустам, не зная в точности, где находится цель, особая точность и не нужна. Дальность в густых зарослях тоже ни к чему. Зато огромная огневая мощь сметает врага.
У нас было восемь таких ручных мортир, по моей команде они изрыгнули по зарослям сто шестьдесят восемь пуль. К ним прибавилось ещё двадцать две мушкетные пули. Стрельба из кустов сразу прекратилась.
Перезарядив оружие, мы прочесали заросли и обнаружили там три трупа краснокожих. Поскольку обычно на одного убитого приходится двое раненых, следовало полагать, что дикари лишились девяти бойцов!
Больше краснокожие не решались нас беспокоить.
Что же касается наших потерь, то у нас было всего двое легкораненых, которые после перевязки смогли продолжить путь.
Я был доволен. Если краснокожие пытаются преградить нам дорогу к храму, значит, им есть что защищать! Это давало надежду на хорошую поживу.
К вечеру третьего дня мы вышли на прогалину возле высокого холма. Здесь были остатки большого кострища и навес крытый пальмовым листом, под которым хранился приличный запас сухих дров.
Здесь мы разбили свои палатки. Вокруг лагеря мы устроили специальные ловушки – растянули в траве тонкие прочные бечёвки на колышках. Эти бечёвки были усажены крупными рыболовными крючками и колокольчиками. Так, что, если краснокожие попытаются подкрасться ночью, они непременно зацепятся за эти крючки и поднимут трезвон.
Так и вышло. Ночью мы услышали звон колокольчиков. Солдаты быстро изготовились к бою и дали залп по направлению звука.
Утром мы обнаружили ещё два индейских трупа. Они запутались в наших ловушках. Рыболовные крючки насквозь пронзили их босые ноги. А на каждом теле нашлось до пяти пулевых отверстий.
Из оружия при них оказались только каменные топорики. Видимо, они хотели прикончить нас спящими. Не вышло.
На следующее утро Мор осмотрел окрестности и указал нам на кучу камней. Полдня ушло на то, чтобы разобрать завал. Под каменной грудой оказался вход в тоннель, над которым в камне было высечено два глаза и две точки, изображавшие ноздри. Вход напоминал открытую пасть чудовища.
Войдя в тоннель, мы обнаружили новый завал.
Мор объяснил, что в правой стенке тоннеля должен быть обходной лаз, который капитан Джонсон со своими людьми копал, но не успел закончить. Много времени ушло на то, чтобы отыскать отверстие обходного лаза. Оно оказалось наглухо замуровано каменной плитой и швы были замазаны известковым раствором. Моим людям пришлось немало потрудиться, чтобы вскрыть эту кладку. Они, меняясь, работали в тоннеле всю ночь и почти весь следующий день, при свете фонарей, и только к вечеру следующего дня мне доложили, что путь свободен.
-Ну, что же, графиня, - обратился я к своей пленнице во время ужина. – Золото где-то близко. Я уже чую его запах!
В ответ графиня скроила кислую гримасу и пожала плечами:
-Увы, сударь, моего золота здесь так мало, что я практически ничего не чувствую.
-Как знать? – улыбнулся я. – Если вы сумеете поднять мне настроение, я могу прибавить сотню песо!
-Обратитесь к своим солдатам, - скривилась графиня. – Пусть они поднимают вам настроение за сотню песо, а меня увольте. Или потерпите до Маракайбо. Там есть специалистки.
После ужина я, в сопровождении десятка солдат, Мора и графини, отправился к тоннелю. Товарища Мора и горничную мы оставили в лагере, ибо в них не было никакой потребности.
Мы миновали тоннель, потом на четвереньках проползли через лаз и обогнули завал. Дальше тоннель продолжался ещё около сотни ярдов и оканчивался массивными каменными воротами, украшенными изображениями адских чудовищ.
С трудом отворив тяжёлые створки, мы оказались в огромном подземном зале. Слабый свет сочился откуда-то сверху. Стены зала были стенами природной пещеры, а пол был идеально ровным, выложенным каменными плитами. В центре зала располагался небольшой бассейн с водой, возможно, он служил раньше для ритуальных омовений. А у дальней стены на высоком постаменте восседал устрашающего вида идол с клыками и когтями.
-Прелестно! - сказал я. – Если статуя изображает не самого сатану, то, несомненно, кого-то из его ближайших родственников. Графиня, вы не находите?
-Кого-то он мне напоминает, - мрачно пошутила графиня.
Я оставил двух солдат охранять ворота, а сам с остальными людьми принялся осматривать зал. При свете фонарей мы долго изучали все его закоулки. Надо сказать, что зал имел довольно причудливую форму, имел множество гротов и тупиковых ответвлений. Однако ничего примечательного, кроме самого идола в зале не обнаружилось.
-Ну, что же? - сказал я графине. – Сдаюсь. Придётся мне всё же раскошелиться на два с половиной процента. Показывайте свой тайник, ваша светлость.
-Два с половиной? А не продешевила ли я?
-Может быть, и продешевили, но слово не воробей. Условия сделки нужно соблюдать, иначе, я, после находки клада, тоже сочту себя свободным от данного слова.
-Ладно, дон Родриго, я приступаю к поискам. Только не мешайте мне. Я тут впервые. Мне надо осмотреться, найти кое-какие знаки.
Некоторое время графиня, взявши фонарь, бродила по залу, внимательно разглядывая плиты, которыми был вымощен пол.
-Сударь! – обратилась она ко мне. – Что вы ходите за мной, словно приклеенный. Я не могу работать, когда на меня так беспардонно глазеют. Вы меня отвлекаете.
-Но я хотел бы помочь.
-Если хотите ускорить дело, тогда поищите плиту с изображением полумесяца. Когда найдёте, позовите меня.
Я велел всем своим людям искать плиту с полумесяцем, за исключением тех двух солдат, которые охраняли ворота. Я подошёл к ним и сказал строгим голосом:
-Глядите в оба, ребята! Чтобы даже мышь не проскочила! Особенно следите за этой скользкой графиней. Имейте в виду, она дьявольски хитра.
-Не извольте беспокоиться, ваша светлость, - ответили мне часовые, - мышь не проскочит.
Для верности они даже затворили каменные ворота и подпёрли створки своими спинами.
Осматривать плиты было нелегко. Слабый свет фонарей. Свет под каменным сводом совсем угас, видимо, наверху уже наступила ночь. Камень был грубый, весь в щербинах, да и сами плиты были порядком изгажены помётом летучих мышей, что неисчислимыми гроздьями висели под сводами пещеры. Приходилось каждую плиту аккуратно очищать ножом.
На эти поиски ушло ещё около часа. Вдруг один из моих солдат закричал:
-Нашёл!
Вокруг него сразу же сгрудилась толпа.
-Какой же это полумесяц? – воскликнул кто-то. – Это просто выбоина. Таких полумесяцев тут на каждой третьей плите!
Я посмотрел. Действительно, на плите имелась выбоина, отдалённо напоминающая полумесяц.
-Графиня, - крикнул я, - поглядите! Это – то, что вы искали?
Ответом было только эхо.
-Графиня! – крикнул я, оглядывая толпу, сгрудившуюся вокруг плиты.
Но тут были одни только солдаты и Мор.
-Где графиня? – крикнул я.
-Где графиня? – отозвалось эхо под сводами.
В ответ мои люди только пожали плечами, переглядываясь и озираясь по сторонам.
-Найти графиню! – закричал я.
Хотя я понимал, что деваться ей абсолютно некуда, но сердце защемило от нехорошего предчувствия. Солдаты с фонарями бросились осматривать гроты и боковые ходы. Графини не было нигде. Я бросился к воротам. Часовые с мушкетами наперевес стояли возле них.
-Графиня не уходила? – грозно спросил я.
-Никак нет, хором ответили оба.
-Ну, хоть кто-нибудь уходил?
-Никак нет, ваша светлость.
-Так! Вы, что? Отлучались с поста?
-Никак нет! – ответили часовые, преданно хлопая глазами.
-Чертовщина какая-то! - воскликнул я. – Стоять на посту! Никого не выпускать! И только посмейте мне отлучиться!
-Слушаемся, ваша светлость, - ответили часовые.
Я рвал и метал, в десятый раз осматривая все закоулки подземного храма!
-Успокойтесь, ваша светлость, - сказал подошедший капрал. – даже если она сбежала, куда ей деться? Кругом джунгли, а в джунглях дикари. Не может же она одна три дня брести сквозь джунгли. На Эрмандад двадцать пять наших моряков, на Святой Екатерине ещё четверо! А других судов нет.
-Я всё это прекрасно знаю! Но куда-то же она делась! Куда? Должен же быть в её действиях какой-то смысл!
-Не иначе черти унесли! – прошептал капрал, набожно перекрестившись. – Может, ну её к шутам, ваша светлость? Ночь уже, а мы в этом нечистом месте. И этот дьявольский идол на нас таращится! Богом клянусь, он смотрит на нас!
-Вот ведь вылупился поганый! – воскликнул подошедший солдат, - Не моргнёт даже!
-Типун тебе на язык, Педро! – воскликнул капрал. – Только нам ещё не хватало, чтобы он моргнул!
-Молчать! – заорал я. – Продолжайте поиски.
Тяжко вздохнув, капрал поплёлся искать графиню. Но что он мог сделать? Снова и снова заглядывать в те же гроты?
Я отхлебнул рома из фляги и немного успокоился. Значит, графиня сбежала. Но какой в этом смысл? Капрал прав. Кругом джунгли. Деваться ей совершенно некуда. Если только она не прошла сквозь толщу скал, значит, она где-то здесь. Возможно, она нашла вход в свой тайник, вошла туда и закрылась. Но как это может быть?
-Ваша светлость, - тихонечко позвал меня капрал.
-Чего тебе?
–Ясное дело, что тут не обошлось без колдовства!
-Место больно уж сатанинское! – вмешался ещё один солдат с вытаращенными от страха глазами.
Я огляделся. Солдаты кучей сгрудились вокруг меня.
-Кто приказал прекратить поиски? – возмутился я. – Быстро искать!
-Вы, как хотите, ваша светлость, а мы здесь оставаться не намерены! – громко прошептал капрал.
-Это бунт? – спросил я, кладя руку на эфес шпаги.
Солдаты попятились, тоже хватаясь за оружие.
-Ваша светлость, - дрожащим голосом взмолился капрал, опускаясь на колени. – Проявите благоразумие. Полночь близится. Сами, коли желаете, оставайтесь. А мы в ад не хотим. Графиню вашу, видно, черти унесли. Давайте в лагерь уйдём, а утром снова поищем!
Болваны! Трусы! – грозно воскликнул я. – Какие же вы христиане, если боитесь чертей? Стадо суеверных трусливых баб! Вот, смотрите!
Хотя мне и самому было немного не по себе от всей этой чертовщины, но я одолел свою слабость, твёрдой походкой подошёл к идолу и громко сказал:
-Эй ты, демон, кем бы ты ни был, хоть самим Вельзевулом, я дон Хуан Хосе Родриго Гонсалес вызываю тебя на бой! Выходи, если ты не трус!
Мои люди сжались от страха.
-Прошу вас, не злите его! – взмолился капрал.
-Что ты трясёшься? – презрительно крикнул я.- Видишь, это не дьявол. Это просто кусок камня.
-Не поминали бы вы таких богомерзких имён, ваша светлость, в такое время и в таком нечестивом месте!
- А у нас как на грех, священника на судне нет! – заскулил кто-то из толпы.
Поднялся ропот. Некоторые солдаты побежали к воротам.
-Назад! – крикнул я, вытаскивая из-за пояса пистолет. – Часовые, никого не выпускать!
Но часовых у ворот уже не было. Они первыми сбежали, канальи! Через мгновение в опустевшем зале остались только мы трое: я, идол и Френсис Мор.
-Я, пожалуй, тоже спать пойду, если ваша светлость не возражает, - зевнул Мор. – Я свою часть контракта выполнил - к храму привёл, а графиню эту странную искать я не подряжался.
Взревев от бессильной ярости, я взвёл курок, направил пистолет на Френсиса, но в последний миг, устыдившись своего порыва, перевёл дуло на идола и пальнул ему в голову.
Выстрел оглушительным грохотом загулял по залу, многократно усиленный эхом. Пуля ударилась идолу в его странный головной убор. Полетели осколки камня.
-Что это там блестит? – спросил англичанин, указывая на голову идола.
Я посмотрел. В свете нескольких фонарей, брошенных солдатами при бегстве, на шапке идола, и правда, горела яркая жёлтая искра. Я подобрал кирку, брошенную одним из моих людей, и взобрался на постамент. Идол даже сидя был выше меня ростом, хотя я стоял.
Я ударил киркой по шапке идола. От неё отлетел порядочный кусок чего-то похожего на штукатурку. В свете фонаря ярко засверкала узорчатая золотая поверхность.
-Святые угодники! - воскликнул англичанин. – Шапка-то золотая!