Я, Мухрыстиков Павел Иванович, клянусь, что никогда в жизни, находясь в трезвом уме и полном здравии, не сяду добровольно в кресло к мастеру Раисе Горшковой в Салоне красоты «Одуванчик-Бьюти», если даже сгорят все парикмахерские города, и мне придётся заплетать свои волосы в косы.
Если же я нарушу эту свою страшную клятву, то пусть от меня отвернутся все пассажиры в автобусе, пусть все прохожие на улице станут шарахаться от меня, а молодые родители – пугать мною своих детей. Пусть на почте по паспорту мне не выдадут денежный перевод. Пусть в пивном баре меня не признает Мишка Ермолаев. Пусть во дворе мимо меня пройдут, не узнав, сын Егор и любимая овчарка Найда. Пусть соседка Травиатта Митрофановна побоится подниматься со мной в лифте. Пусть жена Таня не пустит меня на порог собственной квартиры!...
Мухрыстиков слизнул со щеки горькую слезу и в отчаянии нажал кнопку звонка.
Жена Таня кинулась ему на шею.
- Где ты так долго был, Паша?! – и вдруг отшатнулась. – От тебя пахнет духами!!
- Я, Таня, это… Я в парикмахерской был… Стригся…
Таня внимательно посмотрела на него.
- И правда! Какой ты у меня теперь красивый и молодой! – и снова прильнула к мужу.