За обедом не разговаривали,... так молча только посматривая друг на друга, и думали каждый свою думу. По возвращении из столовой все кроме нескольких воспитателей не сговариваясь, собрались в учительской, директор же ушёл в кабинет. Настя не успела пройти в свой укромный уголок, как зазвенел телефон, и она инстинктивно по привычке подняла трубку, но говорить не стала, а передала её дежурному учителю Вере Адамовне:
- Дежурный учитель интерната Надеждина слушает.
- Здравствуйте! Вас беспокоит инспектор методкабинета Облоно. Пригласите, пожалуйста, Чаплыгина Валентина Васильевича услышала голос из трубки.
Постучавшись в кабинет:
- Валентин Васильевич, Вас к телефону из Облоно.
- Хорошо я подниму её у себя.
Через минуту:
- Лия Денисовна, Алевтина Кирилловна и Александра Михайловна зайдите ко мне.
- Валентин Васильевич, Алевтина Кирилловна сразу после педсовета ушла, даже обедать не стала, - войдя в кабинет, сказала Лия Денисовна.
- Да, тогда позовите Анастасию Ивановну.
- Товарищи - обратился директор, положив при этом трубку на стол, так чтоб голос на другом конце провода мог слышать диалог, - я достал вот эти два конверта с экзаменационными заданиями, то есть с темами по литературе и билетами по физике. На ваших глазах по требованию инспектора Облоно и их вскрываю. В первом конверте находятся темы для экзаменационных сочинений. Лия Денисовна, посмотрите, пожалуйста, темы сочинений, соответствуют ли они, пройденной программе учащихся восьмого класса - передавая свёрнутый вдвое листок - и обоснуйте, почему соответствуют или не соответствуют.
Прочитав названия тем:
- Темы не соответствуют, так как произведения «Мёртвые души», «Война и Мир» и поэт Владимир Маяковский не изучались в восьмом классе.
Потом передав второй конверт Насти:
- Анастасия Ивановна, посмотрите вопросы билетов, по физике - передавая второй конверт.
Настя уже по первым билетам поняла, что темы эти она не проходила, но надо было просмотреть все тридцать и к ним задачи:
- Валентин Васильевич мне просматривать все билеты и задачи к ним? - обратилась Настя, но голос в трубке её освободил от этого, предложив посмотреть только первый, затем один из середины и последний и без задач.
- Хорошо - взяв билеты и положив их перед собой – вопросы экзаменационных билетов изучаются в девятом и десятом классах, поэтому они не соответствуют учебной программе восьмилетнего образования - чётко и без подсказок сказала Настя, чем удивила своих слушателей.
Директор составил акт о несоответствии экзаменационных тем и билетов для учащихся восьмого класса, дал подписать его всем присутствующим, положил акт и два конверта с темами и билетами в большой бежевого цвета заклеил его и на шве поставил три своих печати.
Подписав лицевую сторону конверта, передал Александре Михайловне. Затем в трубку:
- Акт с экзаменационными темами и билетами завтра Вам передаст парторг интерната Аненкова Александра Михайловна, а пока я его в присутствие учителей запираю в сейф. Как я понял из всего того что сейчас произошло для восьмиклассников учебный год закончен не так ли? Могу ли я об этом объявить детям?
- Да конечно. Валентин Васильевич у меня личная к Вам просьба, не тяните с отчётами, комиссию всё же собираются на днях к Вам направить, так как несколько минут назад был очередной анонимный звонок. Я не хочу, чтобы из Вашего коллектива кто-то пострадал. Всего доброго товарищи.
И вновь анонимный звонок... По поводу чего? Кто звонил? Задавали вопросы, находившиеся в кабинете учителя.
- Хмурова ушла раньше всех, - высказался Валентин Васильевич - Швыдкова здесь и остальные тоже... вздохнув тяжело продолжил - уволить, что ли её к чёртовой матери, только вот с какой формулировкой а? - подняв голову.
- По инстанциям загоняет - подала голос Настя - скользкая до жути...
- Надо подумать - продолжила диалог Лия Денисовна, - что то надо такое придумать, чтоб она сама подала заявление, - так задумчиво смотря на присутствующих.
- Ладно, подумаю... А пока пойду, обрадую ребят - потом как бы спохватившись надо бы так сделать, чтоб Швыдкова и Хмурова не знали об отмене экзаменов или хотя бы экзамена... по физике... - Помолчав - да не будем шум пока поднимать. А там с ребятами договоримся, я думаю...
- Валентин Васильевич вряд ли получится с ребятами, проболтаются от радости, - высказалась Настя. Надо бы Швыдкову, куда-либо сплавить… ну как бы в командировку...
- Точно - поддержала предложение Лия Денисовна - и притом их нужно вместе... - помолчав загадочно глядя на присутствующих, - а им в придачу еще, например кого-то из мужчин… можно Савушкина... О, придумала можно их откомандировать в Балхаш. Там что-то с Осиповым Игорем из шестого класса случилась, уже из шестого, бабушка звонила ко мне и толком ничего не сказала... Плакала.
- Хорошо. Так сейчас и сделаем, - открыв дверь в учительскую, позвал Савушкина.
- Сергей Сергеевич, закройте, пожалуйста, дверь. Швыдкова ещё там или ушла?
- Ушла, не дождавшись, а что случилось?
- Тут вот что надо будет сделать, Вам вместе со Швыдковой и Хмуровой придётся съездить в Балхаш - начал Валентин Васильевич. - Я понимаю у Вас семья, но как бы Вам объяснить - задумчиво.
- Валентин Васильевич Вы же меня знает, надо так надо, поеду, какие могут быть разговоры - глядя поверх очков на директора. Только скажите, на сколько дней и куда именно.
- К Осипову Игорю в Балхаш. Ну, там по обстоятельству... Бабушка Лии Денисовне звонила, но так ничего не объяснила заплакав. Но только пожалуйста возвращайтесь не раньше понедельника,... договорились?
- Когда? Завтра? - последовали вопросы.
- Да, не заходя в интернат, заберёте Швыдкову и Хмурову на нашем автобусе, затем Ермек Саидович Вас прямо к вокзалу и отвезёт. Ну а барышням нашим я... нет, Настенька мой приказ по телефону и передаст, я же закажу три билета в одном купе,... чтоб не сбежали...
- От меня не сбегут - улыбаясь. - Я бегаю хорошо.
- Настюша, позвонишь нашим сбежавшим барышням? Я текст сейчас придумаю... обратился директор.
- Конечно, позвоню даже с пренаибольшим удовольствием - с улыбкой. О как бы мне хотелось их физиономии увидеть...
- Ну увидеть не увидишь, а услышать... услышать сможешь вставая и направляясь к себе в кабинет- пойду сочинять так, сказать... - жестикулируя как бы записываемый пальцами в воздухе придуманный текст.
Преподаватели и воспитатели потихонечку стали расходиться по домам.
Перед уходом Феодосий подошёл к Насти:
- Настенька, прости меня придурка за вчерашнее - глядя виновато. - Ну, дурак я самый настоящий дурак. Обидел, довёл тебя до слёз.. Прости, пожалуйста...
- Ну, то, что дурак я не говорила, а вот то, что дури в голове много подумала. Ладно, на этот раз прощаю, но если повторится. Впрочем, мы скоро с Вами расстанемся, и думаю навсегда - глядя, куда - то в сторону потом, резко так повернувшись - нет, не думаю, точно знаю на все сто процентов. Я люблю другого. Пусть он младше Вас, но... Ладно идите домой.
- Другого? Кто он? Он твой одноклассник? - вытаращив глаза.
- Что? Одноклассник? Ну, точно ваша светлость с дубу свалилась... Одноклассник... И надо же такое придумать... Одноклассник... - за возмущалась Настя. - Идите домой Феодосий и не майтесь дурью.
А на улице дождь продолжал лить свои косы да столько налил, что если бы не водосливы, разлилось и море.
Настя, сидя за столом начала, писала отчёт, как неожиданно ей под руку попала исписанная неровным подчерком голубая тетрадь. Она открыла инстинктивно и, не вчитываясь сначала в текст, увидя ошибки и взяв по инерции красный карандаш начала, их исправлять.
- Что за чёрт, ошибка на ошибке и чьи это каракули? - закрыв тетрадь, глянув на обложку ужаснулась. - Отчёт?... Швыдковой?... Мм-да, а грамотой тут и не пахнет, даже здесь, на обложке...
«Очот о праделаной за май работы васпитателя швыдковой ане петровны».
Раскрыв тетрадь, Настя смотрела на первую страницу с уже исправленными только - что ею ошибками...
- Да только на первой странице восемнадцать ошибок, а сколько же их там дальше - пролистывая но, не читая написанное - ужас один! Она, что в школе не училась? Это же уже первом классе дети учат - глядя, в тетрадь возмущалась Настя. - Нет, больше не могу читать эту безграмотную белиберду - откладывая тетрадь в сторону.
- Настюша, вот текст... составил,... посмотри,... - подавая листочек и так, от нечего делать, взял лежащую на столе тетрадь, - а это что? - читая - не понял... от, куда это у тебя? – уже с удивлением.
- А-а - это отчёт Швыдковой... Даже не знаю как он у меня оказался... Может его мне кто-то по ошибке к тетрадям ребячьим положили когда прибирали на столе?... А я вот и наткнулась... - смотря уже на директора. - А Вас тоже наверно в первом классе не учили нормально писать... точно курица лапой накалякала...
- Ну, насчёт подчерка ты права пишу коряво, но зато без единой ошибки,... а у Швыдковой ты...
- Восемнадцать насчитала только на первой странице, на обложке не исправила,... нет желания... даже читать не хочется...
- Я попробую? - беря тетрадь - для развлечения и отдыха, устал, понимаешь ли, пока опус вот этот писал. - И уже у двери в свой кабинет - пошёл развлекаться... - и, помахав рукой, ушёл в кабинет.
Набрав номер телефона Швыдковой, по тексту с листочка прочла приказ директора.
- Малютина, ты сама это выдумала? Я сейчас приду,... сама выясню,... растрепалась,... Кто ты такая? - и бросила трубку.
Через открытую дверь Настя услышала хохот директора:
- Валентин Васильевич, приготовьтесь, сейчас Швыдкова придёт разбираться по поводу командировки. На меня уже наорала. Я иду закрывать дверь.
- Не надо, я сам закрою - войдя в учительскую, - а к Хмуровой звонила Настюша? - закрывая дверь.
- Нет ещё, к Швыдковой первой.
- Не звони, к Хмуровой сам позвоню,... не подумал головой дырявой, что они на тебя орать начнут...
- О, уже пришла - шёпотом - за ручку дёргает...
- Точно, пойду встречу.
Через минуту из кабинета раздался злющий голос Швыдковой:
- Вы не имеете право в командировку меня посылать да притом ещё такую даль, в Балхаш... Я жаловаться буду - орала воспитательница.
А директор, молча только слушал потом:
- Анна Петровна, сядьте и замолчите - приказал, указывая на стул подле стола. - Пока директор я здесь, а не вы и не вам указывать посылать или не посылать вас в командировку - сдержанно строго чётко проговаривая каждое слово. - Не желаете ехать, пишите заявление на увольнении я его тут же и подпишу, - доставая из стола чистый лист бумаги, и подавая шариковую ручку. - Пишите, пишите чего смотрите на
меня? - встав из-за стола и пристально глядя на Швыдкову.
Та остолбенела. Она не ожидала такого оборота... Вытаращив глаза сидела столбняком...
- Из-з-ви-ви-ни-т-те ме-ме-ня – начала, было, - я-я-я не подумала. Я п-поеду… В-в-во ск-к-олько в-вы-выезжать?
- Утром в шесть за Вами приедет Ермек Саидович. Остальное Вы узнаете уже в купе от Сергея Сергеевича.Теперь можете идти и готовиться к отъезду - чётко проговаривая каждый звук, не говорил, а словно рапортовал директор.
Выпроводив Швыдкову, вошёл в учительскую:
- Так теперь буду звонить к Хмуровой и без листочка, - садясь за стол, отодвигая на середину стола в учительской.
- Алевтина Кирилловна, - заговорил директор, - почему Вы ушли, не получив на то разрешения? Мне что больше делать нечего, как только Вас разыскивать, - возмущаясь на повышенных тонах. - Завтра, в шесть утра, с небольшим, за вами приедет наш водитель. Швыдкову, Савушкина и вас он отвезёт на вокзал. Возражений я не принимаю. Поедите в командировку в Балхаш. Подробности узнаете уже в купе от Сергея Сергеевича. До свиданья.
- Мм-да, получили обухом по голове... обе... - глядя через окно на улицу - зарядил дождь лить с утра.
- Весна, что вы хотите - спокойным голосом как бы отзываясь - после зимы надо всю природу умыть, обновить, привести в порядочек.
- Да, весна... впрочем, уже завтра лето... Глянув на часы, - а ты не проголодалась Настюша, я уже проголодался.
- Я ещё не поняла... Нет, не прислушивалась, - смотря на свой живот, поглаживая его.
Только хотел директор позвонить на кухню, как в дверь постучали.
- А ужин и сам пришёл - улыбаясь, открыл дверь.
И всё же они вновь поехали в степь, там ведь и дождь не такой как в городе, и молния и гром по – другому гремит. Настя стихии и в этот раз слагала, она завороженно глядела и на небо, и на траву, и на необъятную степь, а он, стоя рядом полу боком к ней и записывал строчку за строчкой в чуть намокший уже блокнот.
Степь, степь, степь бескрайняя величавая
Над тобой простирается небо без края.
Что с тобою сегодня случилось родная?
От чего льёшь слезинки, на землю роняя.
От того дорогая, что небо пронзая
Бьются змеи шипящие, огнём не жалея.
Слышишь гром, как гремит, меня сотрясая?
Это гонит Перун, табуны туч сгоняя.
Да красиво там, в бездне змея расползая
Словно дерево корни, в тучи пуская
А к земле всею кроной в траву попадая
Опаляет всё небо, с дождями играя.
Настя вдруг замолчала, поёжившись, потом:
- Валентин Васильевич, поедем домой, я что-то устала очень... Холодно, - вздохнув глубоко - костер, нынче не будет гореть, дождь проказник его зальёт.
- И, окинув взглядом ночную промокшую степь, так холодно, ветер поднимается. Сев в машину:
- Чаю бы сейчас да горяченького с лимончиком, а Валентин Васильевич?
- Чай говоришь? Я бы не отказался от чая с лимончиком - выезжая на дорогу - ещё немного и не выехали бы, завязли по самую крышу, вон как ливанула туча, - показывая кивком головы. - Минут через сорок будем на месте, быстрее нельзя, скользкое шоссе.
- Да ладно, я уже согреваюсь - потягиваясь, - а всё же гроза в степи красива, Вы согласны Валентин Васильевич?
- Согласен Настюша, согласен. Гроза в любое время суток красива, но и очень опасна, понимаешь ли, чуть задумчиво и нет-нет, да и поглядывая на свою спутницу.
Нет, в этот раз Настя не уснула, она всю дорогу смотрела то на дорогу, то туда в степь и, подъезжая уже к интернату - жаль, то, что я больше такой красоты не увижу - с горечью в голосе:
- Почему солнышко?
- Потому - что у нас нет машины, и я не смогу больше выезжать за город, вот почему.
- Да, я не подумал - с жалостью в голосе.
Войдя в помещение интерната:
- Настёнушка, осторожнее ступай, резинки на костылях намокли, могут заскользить - предупредил, снимая с себя плащ и сворачивая зонт. Давай потихонечку на дорожку она сухая не скользкая.
- А это вы полуночники здесь расшумелись, - спускаясь со второго этажа, встречала Александра Егорьевна. Намокли?
- Доброй ночи Александра Егорьевна! Намокли, но не совсем, так малость подмокли и всё - ответил директор, приглядывая за Настёной.
- У меня вообще - то только ноги намокли, я здесь в лужу во дворе попала.
- Ну да конечно не намокла, а зубками кто клацает? - улыбаясь, спросила Александра Егорьевна. - Чайник был горячий, может уже и поостыл, но не беда, сейчас разогреем.
- Да, чайку нам ой как надобно, а то и я клацать буду зубами заразившись от Настёны.
Уже в учительской Александра Егорьевна достала из шкафа вязанные шерстяные гольфы для Насти, а для директора носки… Кто-то из учителей ещё осенью их связал и принёс:
- Вот для директора и для Насти, когда-либо и пригодятся. - Пригодились и уже ни раз.
Уже когда Настя спала, директор показал чуть уже подсохший блокнот,
- Вот читайте, только осторожнее намок маленько.
Степь, степь, степь бескрайняя величавая
Над тобой простирается небо без края.
Что с тобою сегодня случилось родная?
От чего льёшь слезинки, на землю роняя.
От того дорогая, что небо пронзая
Бьются змеи шипящие, огнём не жалея.
Слышишь гром, как гремит, меня сотрясая?
Это гонит Перун, табуны туч сгоняя.
Да красиво там, в бездне змея расползая
Словно дерево корни, в тучи пуская
А к земле всею кроной в траву попадая
Опаляет всё небо, с дождями играя.
- Бесподобно красиво - сказала Александра Егорьевна, - пусть высохнет, потом кто-нибудь из филологов перепишет.
Утром за завтраком директор объявил об отмене экзаменов... Был подан вкусный завтрак, а к обеду большая половина ребят уже разъехалась по домам. Остались только те, кому надо было ехать поездом, но и они уже на следующий день уехали. Насте же необходимо было заняться непосредственно отчётами.