- Утро доброе - сказал молодой человек по имени Игорь престарелой женщине, стоящей в ванной комнате напротив зеркала и затем, проходя на кухню и зажигая свет на вытяжке, он достаёт из холодильника сыр и начинает делать себе бутерброды.
Престарелая женщина, его мать, войдя следом за ним на кухню, начинает с неприсущей ей быстротой и резкостью в движениях перебирать и переставлять кастрюли и прочую кухонную утварь. Неожиданно, остановившись и строго взглянув на своего сына, она произнесла:
- Я вижу, что ты не передумал. Что ты собираешься кому доказать, вот скажи мне? Уже по возрасту под тридцатник, а ведёшь себя как подросток. Ты скажи мне, что не так? Почему нельзя как нормальные люди отправиться в свой отпуск в тёплые страны, пусть даже и в сентябре, но успеть насладиться тёплым морем и погреться на солнышке? Куда тебя несёт, вот ответь мне?
Игорь, допивая остатки чая, медленно встаёт из-за стола и молчаливо направляется к двери.
Его мать, не выдержав, хватает за рукав его шерстяного свитера и грозно спрашивает:
- Да что же ты молчишь?! Куда ты пойдёшь, а главное зачем? Тебя ведь никто не гонит…
Ничего не ответив, Игорь уходит в свою комнату и через несколько минут выходит из неё полностью одетый и с рюкзаком.
Мать, холодно взглянув на него, резко отвечает:
- Ключи оставь здесь.
Только сейчас Игорь поднял свои серые глаза на мать, отрешенный это был взгляд. В этих глазах читалась смелость и безрассудство, доброта души и искры желания идти навстречу своей судьбе.
Он разжал кулак и положил со звоном на табурет ключи.
Как только он прошёл к выходу, мать начала его крестить, он повернулся и вдруг спросил:
- Зачем?
Она изумилась и ответила:
- Как же без материнского благословения? Уверена, что первый кто тебе окажет помощь, будет православным. Возвращайся скорее, я буду тебя ждать - уже рыдая, добавляла она и смотрела, как он спускался вниз по лестнице.
- От себя не убежишь - вспоминал он слова своего приятеля, сказанные ему накануне.
На улице ещё было тёмно, включив в своём смартфоне любимую песню, словно черпая из неё недостающую энергию. Проходя сквозь ещё спящие осенние дворы, он вышел к трассе по которой намеревался идти в сторону Эстонии.
Пока он шёл по дороге на горизонте показывались лучи осеннего солнца.
Словно мудрая престарелая женщина эта яркая дневная звезда неспешно и даже с некоторой робостью оглядывала сонным взглядом мир и затем, завидев радостно приветствовавших её деревьев, улыбнулась яркой улыбкой. От этого чудесного явления тут же запели птицы, да с такой живучей радостью, что Игорь, поправляя лямки рюкзака, вынул из одного уха наушник и стал прислушиваться к этой прелестной благодарственной песне.
Как только лучи нашли и его, он зажмурился и широко улыбнулся - в этот момент мимо него проехал уже переполненный автобус. Каждый пассажир его пребывал в собственном мире напряжения и беспокойства и те, кто обратил внимание на молодого паренька с огромным рюкзаком за спиной, были явно ему не рады.
По привычке, он опустил глаза вниз и не останавливаясь, продолжал идти.
Пока он шёл в его голове то и дело всплывали различные сюжеты из прошлого, которые искусно переплетались с его мечтаниями и тем самым создавался необычный сюжет, в дополнение к этому через наушники звучал сборник его любимой группы - Hammock.
Когда он вышел из этого медитативного состояния, уже было около двух часов дня, неожиданно заболело левое плечо. Остановившись и отпив воды из фляги, он посмотрел через специальное приложение в смартфоне на карту, и оказалось, что прошёл уже тридцать три километра. Ноги с непривычки гудели, во всем теле чувствовалась невыносимая слабость - хотелось спать, и понятно почему. Так вышло, что перед выходом ему удалось поспать всего лишь четыре с половиной часа - в его голове только и мелькали мысли о том, что на сегодня ему пора бы остановится.
Но вдруг, словно не услышав своего внутреннего голоса, сделав упор лямок на другое плечо с ехидной улыбкой, Игорь поднялся с деревянной скамейки на автобусной остановке и ускоренным шагом продолжил движение по своему маршруту. Он шёл вперёд, словно отвергая чью-то помощь, качал головой по сторонам и читал вслух одно из любимых стихов:
Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.
В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом…
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? жалею ли о чём?
Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!
Но не тем холодным сном могилы…
Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни силы,
Чтоб дыша, вздымалась тихо грудь;
Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,
Про любовь мне сладкий голос пел,
Надо мной чтоб вечно зеленея
Тёмный дуб склонялся и шумел.
Он создал для самого себя несколько негласных правил, которые строго собирался выполнять, одно из них гласило:
"Преодолевать в день не меньше пятидесяти километров, пешком или на попутке, неважно…"
Он злился и продолжал усердно идти вперёд, прошло только полдня и до него ещё хотят автобусы из его города, а значит, у него ничего не получается. Он злился и повторял вслух одну и ту же фразу:
- Таскай ношу по себе, чтобы не падать при хотьбе. Слишком слабо, что за чёрт?! Давай же, сейчас же поворачивай и беги домой к маме, пусть она тебя погладит по головке, пожалеет и накормит, уложит в тёплую кроватку и скажет про следующий раз.
Он продолжал идти вперёд, нахмурив брови и качая головой по сторонам, и при этом уже практически переходя от быстрого шага к бегу.
Неожиданно, сзади он услышал, как затормозили колеса.
Оглянувшись, он увидел припаркованный на обочине УАЗик 3909 иначе просто "Буханку" тёмно-зелёного цвета.
Открыв от неожиданности рот и ослабляя лямку на груди, он подбегает к машине и увидев лицо улыбающегося мужчины пытается что-то сказать, но лямка продолжает давить на грудь, ему трудно вздохнуть и поэтому он только кивает. Мужчина средних лет, с узким смуглым лицом радостно сверкнув карими глазами, произносит:
- Садись, автостопщик, подброшу!
Как только Игорь, освободившись от тяжёлого рюкзака, сел на заднее сиденье, водитель трогается с места и начинает разговор:
- Куда направляешься?
В этот момент от радости у Игоря бешено колотится сердце - он чувствует эйфорию. Он думает: "Вот и началось - первый раз, когда меня подбросили, как же повезло, в первый же день…". Улыбаясь, внимательно, словно стараясь запомнить все детали, он осматривает водителя и отвечает:
- В Кингисепп, потом через Нарву, в Эстонию. А потом уже на пароме в Хельсинки и там, если времени хватит то до Карелии.
Водитель, ловко изворачивает руль и рискованно, повернувшись всем телом к Игорю, протягивает ему руку, говоря:
- Далеко тебя заносит. Рад познакомиться, меня зовут Евгений, приятно увидеть на этой дороге автостопщика…
Затем вернувшись на своё место, он вздохнул и добавил:
- Нет, это ты молодец, пока молод, нужно путешествовать. Мир повидать, жизнь узнать. Пока работой и семьёй не обременён, нужно летать как птица. Не женат ещё?
- Не женат, но всё к этому шло. Всё меняется в этом мире и любовь остаётся только внутри нас. Приходит момент, когда нужно проститься и отпустить человека, как бы не было больно. Мне очень повезло, я испытал любовь, только так получилось, что пути разошлись.
Евгений, словно по-отцовски понимающе кивнул и сказал:
- Главное - любить, а что посылается нам, принимать с благодарностью. Я как настоящий христианин считаю, что понятие семьи и веры самые прочные основы для жизни. Ничего… и ты встретишь свою возлюбленную, и там уж откажешься ради неё от всего, даже от собственной свободы. Вон, мой брат как однажды встретил свою жену в школе на перемене в начале сентября в седьмом классе, так до сих пор вместе. Вот как бывает, главное верить и жить с чистым, открытым сердцем. Читал "Волкодава"? - вот там про любовь хорошо описано. Ваше поколение мало читает, но всё равно советую.
- К сожалению, не читал, но спасибо за совет, обязательно прочту - сказал Игорь и вновь замолчал. После некоторого молчания неожиданно посерьезнев, он ответил:
- В последнее время много Германа Гессе читаю и Булгакова. А так вообще любимый писатель для меня это Чехов. Если бы я хотел создать себе кумира среди писателей, то среди русских классиков был бы он, а среди зарубежных Джек Лондон.
- Я как настоящий христианин не особо Булгакова люблю, бесовщины там много. А вот Чехов - это конечно, бесспорно. Евгений ухмыльнулся, посмотрев на Игоря краем глаз, тут же добавил:
- Одним словом, гении литературы. Я тебя, в общем, в Бегуницах высажу - там поворот на Усть-Лугу, я туда направляюсь.
Он притормозил на обочине и поставил на навигаторе ориентир на Кингисепп, затем повернулся к Игорю и серьёзно добавил:
- До Кингисеппа ровно полтинник, думаю тебе это раз плюнуть. Пришло время прощаться, автостопщик. Удачной дороги.
Он вышел и обошёл уазик кругом и протянул Игорю завернутые в пакет бутерброды. Пожав руку и улыбнувшись, он сказал на прощание:
- У меня сын такой же, тоже в поисках чего-то. Но ничего, и у вашего поколения это пройдёт. Запомни, главное в жизни - любить, в этом блаженство и истина.
Темно-зелёный уазик с круглыми, словно глазами фарами подмигивая на прощание, завернул направо и Игорь, еле заметно улыбаясь, провожал его грустным взглядом.
- Возможно, ты и прав, Евгений - поправляя лямки своего тяжёлого рюкзака проговорил он вслух, включив музыку, по пути подкрепляясь бутербродами. Он продолжал двигаться навстречу заходящему на горизонте солнцу.
- Пока есть дорога, есть и жизнь и я её любимый сын.
Спустя три часа, пройдя ещё около семнадцати километров, он свернул в подлесок, находящийся вблизи дороги и приготовив палатку стал разводить костёр.
Недалеко от него находился ров, сплошь заваленный мусором. Осмотревшись, он принял решение, что придётся углубиться в лес.
По своей манере он не умел осуждать других. Он прекрасно понимал, что осуждение, как и любое противодействующее действие имеет обратную реакцию с двойной возвратной силой. Лучшее действие для него сейчас - убрать и собрать около себя несколько бутылок и прочего "долгожительного" мусора.
- Что может сделать человек? - задавал он вопрос, безадресно, в окружающее его пространство.
- Всё!!! - тут же диким криком сам же обозначивал ответ.
Когда стемнело, он лежал у костра на голой земле и с глубочайшим наслаждением рассматривал звёзды, которые были похожи на яркие бисеринки, вплетённые в тёмный бархат ночного неба.
Он вспоминал день сегодняшний и вчерашний. Незаживающая душевная рана вновь давала о себе знать, он чувствовал это и знал, что не нужно препятствовать этому процессу - время излечивает.
Неожиданно, задыхаясь, тревожным голосом он начал вести диалог, выступая не только в роли себя, но и других людей:
Когда он подражал своей матери, голос его вздрагивал от волнения:
- Я сегодня в метро видела автостопщика, чистенький, прилично одетый, но такой жалкий. Достал и при всех начал яблоко резать охотничьим ножом. Никто не испытывал к нему никакой жалости, напротив, все сторонились - мне кажется, это от слабости характера и всё это из-за этого Маккэндлеса. Ваше поколение жалко, нет у вас целей - как стрекозы бездеятельны, летаете до первых морозов. А потом, гибнете, жалостливыми взглядами смотря на окружающих. Ваш автостоп - это пустое дело, не идеология и даже не путешествие.
И тут же меняя интонацию в голосе, сам же и отвечал:
- Очень странно, но я никогда не видел настоящего автостопщика в метро - там же нет машин. Возможно, мама, ты и права… но в чём заключается настоящая свобода? - разве не в том ли смысл жизни, чтобы двигаться по течению своего времени, не имея назначения и цели. Ведь только люди везде называют всё своими именами. Река не называет себя рекой и не называет город, в который направляются её потоки - она просто течёт и в этом жизнь.
- Это всё софистика, философия, а я тебе про жизнь!
- Про какую жизнь, мама?! У каждого она своя, и настоящий облик её свободен от чужого влияния и власти. Сколько можно провести из точки окружности радиусов и диаметров? Вот и правильный ответ: бесконечное множество. Столько же можно выбрать путей для себя. И в чём же слабость? Разве не в том ли мудрость, что вода мягче камня - она же его раскалывает.
- Ты попал под влияние, сынок. Ох... жаль мне ваше поколение.
Тут же его голос начинал вести другой диалог:
- У тебя женщина то есть или рукоблудишь? - спрашивал грубый по интонации мужской голос.
- Нет. Мне в единении нравится пребывать.
- Значит, мозоли натираешь. Ясно... Хорошо, что не голубой, это главное. Это же я считаю эпидемией, всех го…в нужно лечить вдали от остальных, с строгим карантинным режимом. Но так то, с физикой то как, тянет вообще на женщин?
- Я здоров физически, и низменные потребности мне как природному существу не чужды, но в условиях современного переизбытка человеческих особей не вижу единственного выхода для этого - бесчувственного перетирание гениталий с таким же живым и чувствительным существом, как и я. Человеческая ценность состоит не в этом. Любовь, мне кажется определение общее и для всех, без разделения – но она же только хранима внутри каждого, без осквернения излишками больной материи.
- Бред… это вам, молодёжи, головы затуманили. Запомни: основная функция любого мужчины - это продолжение рода и создание семьи, где он будет главным, стержнем. В чём суть пустого проживания, зачем нужна ваша глупая и ненужная философия? Что это, духовное просветление?
- Нет… таков мой жизненный путь - я ничего не выбираю и не отказываюсь, просто живу и не ищу, у меня всё есть. Я счастлив.
- Так какая от тебя польза, ты получается паразит?
- В твоих глазах, возможно и так. Но в мире семь миллиардов людей, я не думаю, что абсолютно все с тобой согласятся.
- Ты прямо хиппарь и анархист какой-то?
- Нет, я не причислен к никакой конгрегации. Свободный человек мира.
- Подожди...сколько тебе лет?
- Двадцать семь...
- Странно, затянулось у тебя это - жениться срочно нужно, тогда и успокоишься.
- От чего я должен успокоиться? Меня ничто не беспокоит.
- Поверь мне, всё изменится… причём, в один момент. Потом вспоминать будешь.
- Я не знаю, что будет...
Спустя два часа, Игорь проснулся из-за холода. От костра, горевшего рядом, ничего не осталось. Стуча зубами, он залез в палатку. Закутавшись в тёплый спальник, уснул крепким сном.
||
- Ну… ужас какой, я как всегда получилась не очень.
Игорь, смотря сначала на фотографию, затем на длинноволосую девушку рядом, улыбаясь, отвечал:
- По-моему, как всегда очень живая фотка и ты на ней главное действующее лицо. Ты украшаешь её своим присутствием - сказав, он приближает фото ближе к лицу и внимательно взглянув, замечает на ней знакомого человека.
- Это вообще странно очень - и ткнув пальцем в слегка размытое лицо, он добавляет:
- Ведь это мой начальник, что он здесь забыл? А хотя да, он же болельщик, а в этот день была игра, помнишь?
В следующее мгновение, он смотрит на длинноволосую девушку и вдруг, словно увидев её после долгой разлуки, слегка нахмурившись, произносит:
- Я очень скучал по тебе… Прошу тебя, обними меня, пожалуйста. Несмотря ни на что… сейчас… умоляю - его голос срывается и сердце начинает радостно колотиться в груди в тот момент, когда она, обхватив его шею руками, нежно и заботливо обнимает его. Через спину он видит её загнутые кверху стопы, с них свисают невероятно больших размеров мужские носки.
Её волосы закрывают его лицо сверху, губы приближаются к его губам, словно для поцелуя. Она чуть слышно произносит:
- В добрый путь, милый...
Игорь просыпается, осматривая по сторонам, машинально трогает влажные губы.
- Вот так сон, и к чему бы это? - вопрошая вслух, выпуская ртом пар, он смотрит на часы - на них ровно семь часов утра.
Быстро разведя костёр, он завтракает и находясь ещё под впечатлением от необычного сна, собрав в рюкзак палатку и спальник направляется в сторону дороги.
Пока он двигался по практически пустой дороге, все его мысли были заняты девушкой из сна. Она чем-то напоминала его бывшую, но при этом в ней было что-то очень родное и близкое. То ли в самом её присутствии или же в голосе. Они как будто встретились после долгой разлуки, и что же… он просит, чтобы она обняла его. Знакомая теперешняя манера поведения - предоставлять действие другому человеку. Ещё эти чёртовы носки на маленьких женских стопах… ему вспомнилось, что у заботливой бывшей в числе прощальных подарков для него были шелковые носки. Они явно были лучше тех, которые сейчас на нём одеты. Эти, хоть и тёплые, но из-за своей жесткости истёрли ноги до мозолей уже в первый день.
- Как всегда у мозга всё идёт в кучу, нужна перезагрузка для процессора. Он думает и словно бы специально выбирает в своём плейлисте мелодию с использованием бубна, орбы и варгана, уже по себе зная, что звуки подобных инструментов помогают при подобных ситуациях.
Заметив вблизи дороги несколько дубов, мысленно приветствуя их, он делает глубокий вздох в надежде уловить терпкий запах их листвы. По своему небольшому опыту подобного общения с деревьями он узнал, что ему легче всего удавалось медитировать именно в дубовой роще. Присутствовала, несомненно, некая мощная энергетическая сила, которая очищала мозг от ненужных дум и слегка успокаивала разбуженную и замученную излишними мозговыми вибрациями душу. Он не делился подобными знаниями, поскольку мало кого из его окружения интересовали подобные темы.
В берёзок он влюблялся, и дарил им нежные чувства, с осинками пребывал в легкой мысленной болтовне, с клёнами ему нравилось красоваться и чувствовать себя семнадцатилетним романтиком. Среди хвойных пород ему хотелось жаловаться и капризничать. Сосны, навострив свои иголки, внимательно вслушивались и затем, словно заботливые родители выпускали из своих тёплых грудей легкий и успокаивающий газ, благодаря которому к нему приходил сладкий сон.
Он достал флягу, сделал пару глотков и тут же, резко поспешил убрать её обратно. Впереди, у обочины припарковался маленький, серебристого цвета рено.
Как только Игорь подошёл к машине, из неё вышел седоволосый мужчина в преклонных годах, который поздоровавшись, обошёл и осмотрел свой багажник. Открыв заднюю дверь практически полностью загруженной машины, он показал Игорю место, где тот мог сесть сам и расположить рюкзак.
Сев обратно за руль, водитель сразу начал разговор со слов:
- Сейчас объясню, почему я тебя подбросил. Кстати, куда направляешься?
- В сторону Эстонии, сначала в Нарву, потом в Таллин, ну а оттуда уже в Хельсинки и до Карелии.
Внимательно выслушав и поправив свои очки, поерзав на месте, водитель сказал:
- В Нарве нечего особо делать, советую там не задерживаться. Посмотришь замок Георгов и сразу же двигай до Таллина. В этом чудесном городе побудь как можно подольше, впитай его древний дух.
Они тронулись в путь и водитель, периодически поглядывая на сонного Игоря, причмокивая, продолжал:
- Я кстати, увидел тебя ещё полчаса назад, даже пришлось развернуться, заехать в одно место и купить тебе беляш - он показал на бумажную тарелку, лежащую под грудой различных вещей на переднем пассажирском сиденье, и продолжил:
- Дело в том, что ровно пятьдесят лет тому назад, осенью 1965 года, мы с моим другом и Питером - студентом из Англии двигались по этой самой дороге, также как и ты, автостопом. У нас это называлось backpacker… и вот уж для меня стало настоящей неожиданностью - этим утром увидеть тебя с рюкзаком на этой трассе. Тогда, в те далекие времена мы с этим англичанином, он учился у нас по обмену, рискнули подобным образом, т.е. автостопом попутешествовать по всей Эстонии. У нас учёба должна была начаться с октября и поэтому мы решились, так же как ты, как говорится "рвануть". Представляешь, каково было тогда нам… Ууу… Что ты… машин было в несколько раз меньше, законы строже. Нам хотелось увидеть то, чего мы не видели у себя - нас притягивало тогда всё западное и запретное, и поэтому Эстония, хоть она и была в составе Союза, но всё же была для нас некоторым кусочком того мира, который мы так жаждали узнать. Ещё и с англичанином, представляешь? Он по-русски плохо даже разговаривал, не любил наш язык. И вот, представляешь, нас тогда мужик подвёз до Нарвы и угостил беляшём.
Замолчав на некоторое время, словно вспоминая, водитель снова продолжил:
- И теперь… ох ты же, спустя полвека я продолжил великую традицию. Кстати, автостоп в те времена приветствовался, у меня даже книжечка была с большим жёлтым треугольником и буквой "А" на ней. В те времена водитель, который подвозил автостопщиков, отрывал из этой книжечки талон и позже предоставлял их куда-то. Конкурсы даже проводились, у кого больше всех талонов было мог выиграть мотоцикл.
Он неожиданно вновь замолк и посмотрел на Игоря в зеркало заднего вида. Тот, с сонными глазами, с слегка осунувшимся лицом, щурился и смотрел в окошко, улыбаясь при этом краем губ, тем самым приветствуя лучи осеннего солнца.
Затем водитель, ответив на звонок мобильного телефона, неожиданно вновь продолжил разговор:
- Жена звонит…
- Я вот, на даче сейчас постоянно время провожу, пенсия, внуки. Понимаешь, я хочу тебе сказать: ты молодец, что даже в наше уже развитое время уважительно относишься к подобного рода традициям. Потом всю жизнь будешь вспоминать это путешествие. Обо всех, кто тебя подбрасывает должна оставаться память, какое-то напоминание, хотя бы фраза. Моя история будет именно про сохранение традиций автостопа.
Игорь, улыбнувшись широкой улыбкой, ответил ему:
- Я бы с огромной радостью хотел бы этого.
- Значит, слушай, друг мой - я довезу тебя до таможенного поста, и там наши дороги расходятся. И ещё… хочу тебе дать один полезный совет: никого не слушай по поводу того, что эстонцы русских терпеть не могут, что нет уважение и человеческого отношения. Я тебе так скажу - к человеку везде будет отношение человеческое. И не лги, говори как есть и тогда увидишь, какое будет отношение к тебе, к настоящему культурному петербуржцу. Он добавил несколько слов про Таллин и места в нём, про путешествие и дружбу между народами.
Игорь, кивая головой в знак согласия, лишь однажды кинул ему фразу про то, что он не причислен ни к какой конгрегации людей, что никого в этом мире не отрицает и считает, что если что-то или кто-то существует, то так и должно быть. Он добавил:
- Такое сейчас время, всё и везде в огромном количестве и всё нужно для дальнейшего развития. Я полностью принимаю и с уважением отношусь к миру своему и окружающему.
Когда они доехали до поста, мужчина вышел из машины и передав Игорю завернутый в бумажную тарелку беляш произнёс на прощание:
- Рад буду тебя увидеть в Петербурге, друг мой. Я состою в сборной петербуржских ветеранов хоккея. Мы кстати, не познакомились. Меня зовут Александр Н.
Игорь изумленно раскрыл глаза и восторженным голосом произнёс:
- Это же герой Великой Отечественной войны, я живу рядом с улицей, названной в его честь.
- Так и есть, это мой отец - он достал бумажник и показал чёрно-белое фото мужественного красавца с большим чубом.
- Ну вот, видишь, всё в этом мире происходит непросто так. Удачи тебе, друг мой и до встречи.
Ещё несколько минут этот необычный человек стоял и смотрел вслед уходящему на таможенный пост Игорю. Когда тот, уже у самой двери обернулся, серебристый рено просигналив, двинулся с места, и из открытого окна показалась рука Александра.
После расставания с Александром Н., Игорь, следуя совету последнего побродил немного по замку Георгов, на фоне которого сфотографировался и затем отыскав неподалёку свободный wi-fi отправил к себе на страницу небольшой отчёт. Пусть родные и знакомые видят, что с ним всё хорошо, и что он продолжает свой путь в сторону Таллина.
Проходя сквозь город он с интересом осматривал окружающий, новый для него мир. Хоть вокруг по-прежнему была слышна родная речь, что-то всё-таки присутствовало уже в этом маленьком городке другое, то чего он ещё не видел и не знал. Новые места, дороги, деревья, люди, магазины, светофоры.
Его радовало всё вокруг, улыбаясь двигающимся навстречу людям он переключал любимые песни и радостно ускоряя шаг, поправляя лямки двигался всё дальше и дальше, в сторону Таллина.
Спустя три часа он остановился для передышки, погода постепенно начинала меняться, как и местность вокруг. На смену полям и лугам приходили хвойные леса, периодически моросил дождь.
Надев капюшон, Игорь решил, что в этот день, если его никто не подбросит, то закончит свой путь раньше обычного. Усталость давала о себе знать.
На другой стороне дороги единым темпом двигались два велосипедиста - мужчина и женщина. Увидев автостопщика, они немного сдержанно, но всё равно с душевной радостью приветствовали того и продолжая движение через некоторое время исчезли с поля зрения.
Какой прекрасный и бесконечный сюжет для истории - окружающий мир радовал Игоря.
Он думал о том, как течение жизни уносит всё дальше и дальше различные события. Иногда становилось одновременно и грустно и радостно оттого, что изменялся мир, меняя свои красочные наряды и очертания, но при этом сохраняя свою величайшую тайну бытия.
Ему вспомнилось одно из прекраснейших стихотворений, которое он имел удовольствие недавно вычитать в знаменитом романе Германа Гессе "Игра в бисер". Достав свой старенький смартфон и открыв галерею, он прочитал строки, которые заскриншотил пару недель тому назад:
Стихотворение носило название "Ступени":
Цветок сникает, юность быстротечна,
И на веку людском ступень любая,
Любая мудрость временна, конечна,
Так пусть же, зову жизни отвечая,
Душа легко и весело простится
С тем, с чем связать себя посмела прочно,
Пускай не сохнет в косности монашьей!
В любом начале волшебство таится,
Оно нам в помощь, в нём защита наша
Пристанищ не искать, не приживаться,
Ступенька за ступенькой, без печали,
Шагать вперёд, идти от дали к дали,
Всё шире быть, всё выше подниматься!
Засасывает круг привычек милых,
Уют покоя полон искушенья.
Но только тот, кто с места сняться в силах,
Спасёт свой дух живой от разложенья.
И даже возле входа гробового,
Жизнь вновь, глядишь, нам кликнет клич призывный
И путь опять начнётся непрерывный...
Простись же сердце, и окрепни снова.
Впереди у поворота к одному из небольших посёлков притормозил коричневого цвета мерседес.
Игорь, словно выйдя из оцепенения остановился и стал наблюдать за машиной и как только он убедился, что та действительно остановилась, а не поворачивает, широко улыбаясь побежал к ней.
За рулём сидел старичок лет семидесяти, со свежим и даже молодецки бойким взглядом. Из-под козырька рыбачьей камуфляжной кепки смотрели выразительные голубые глаза. Они были настолько с живым и притягательным блеском, что смотря на них, казалось, что принадлежат они молодому и весьма красивому славянскому юноше, который шутки ради решил надеть маску старческого обветренного лица с огромным угреватым носом.
Игорь открыв дверь, обратился к нему:
- Подбросите?!
- Садись, до кудова следуешь?
- До Таллина, путешествую… я из России.
Мужчина ничего на это не ответил, он с интересом поглядывал на попутчика, и спустя некоторое время вновь спросил:
- Автостопом значит путешествуешь. В Эстонии это не так развито как в Латвии, например. Тут все в основном на велосипедах. А чего один? Ещё и по этой стороне дороги идёшь?
- Не знаю, просто по этой стороне мне кажется идти безопаснее. Когда-то вдвоём с другом путешествовали везде и на всевозможном транспорте - автостопом не пробовали, но хотели и готовились к этому. Но тут такое дело произошло… женился он, и как то прекратились наши совместные вылазки. И в этот раз вышло так, что не смог составить он мне компанию, хотя, как я понял, очень хотел.
- Приходит время и с таким приходится смириться. Я направляюсь в Тарту, могу тебя до этого города подбросить - там есть, на что посмотреть. Хороший город, студентов много, можно сказать наукоград Эстонии, сердце её и гордость.
Игорь недолго думая, кивнул головой в знак согласия.
Ехали около двух часов, за это время Александр - так звали этого голубоглазого старичка разговорился настолько, что стал чувствовать в компании Игоря себя более просто и доверительно. Рассказывал про то, как он рыбачил на Чудском озере, про различие уровней жизни в Эстонии и в Псковской области, где у него жили две сестры. Наиболее интересным повествованием его были истории про развал Советского Союза, про его неудавшийся из-за чиновников бизнес на Ильмень озере, и про собственного сына.
Когда они въехали в старую часть города Тарту, он потихоньку сбавил скорость и двигаясь медленнее стал показывать на некоторые старинные постройки и рассказывать о них.
Игорь, редко рассказывавший о себе и иногда добавляющий от себя слова одобрения, с радостью принял роль, которая особенно в последнее время ему нравилась - роль слушателя и наблюдателя.
Они заехали на территорию какого-то учебного заведения, вокруг проходили с серьезными взглядами разговаривающие студенты.
Александр, завернув за угол здания, припарковал машину и ответил:
- Это земельный институт, один из филиалов главного университета в этом городе. Пойдём ко мне в мастерскую, я тебя чаем напою, посидим немного и затем я тебя к речке отвезу, там ты сможешь разбить палатку и провести ночь.
В мастерской, которая напомнила ему о чём-то очень родном и близком, находилась в подвале этого самого института. Посадив Игоря за компьютерный стол, Александр принялся нарезать хлеб и намазывать на него сливочное масло. Как только чайник закипел, он разлил его по кружкам и поставил на стол перед читающим эстонские новости на русском языке Игорем.
В этот момент в мастерскую зашло четверо человек. Троё из них разговаривали по-русски и один, видимо, эстонец, понимая их отвечал немного неразборчиво и путая слова. Один из них, не обращая внимания ни на него, ни на Игоря направился в угол мастерской и занялся своим делом. Ещё один из них - серьёзный мужчина лет тридцати пяти, в очках с чёрными волосами и уже седеющими висками, спросив что-то Александра направился ко второму столу, и там углубился в изучение какой-то непонятной схемы на компьютере. Третий, пообщавшись с ним, придя к выводу, что тот на сегодня останется немногословным, переключил своё внимание на уставившегося в смартфон молодого, пузатого эстонца, который встал большой колонной посреди мастерской. Начав разговор с Александром, периодически посматривая бегло на Игоря, нервно улыбаясь, словно боясь потерять смысл беседы и остаться в глубокой тишине третий продолжал. Он то и дело задавал темы для разговора для Александра, оба поочередно и дружно посмеивались над эстонцем, который лишь через некоторое время смог освободить свой отсутствующий взгляд от экрана большого смартфона.
Затем, когда Александр и его болтливый собеседник вышли в другую комнату, эстонец нацелив мимолётом на Игоря свой недоверчивый взгляд, поразминав ноги, неожиданно, растягивая слова спросил у того:
- В поккэр не играишь?
Игорь, словно видя перед собой некоторое доселе невиданное им человеческое существо, с интересом смотря на него, слегка улыбнувшись, ответил:
- Нет… у меня другие страсти.
Эстонец, словно признав свою одинокую деятельность вынужденной мерой, глубоко вздохнув, ответил, но уже быстро. Коверкая русские слова, он не разжимая рта пытался выдавить из себя что-то. Из всего сказанного им Игорю стало понятно, что ему недавно улыбнулась удача, и он выиграл две тысячи евро, хотя до этого в общей сложности потратил на эту игру около пяти.
Александр со вторым мужичком, у которого был бегающий пугливый взгляд и нервная улыбка вернулись из второй комнаты на ходу что-то обсуждая.
В этот момент, Игорь, нехотя сказал эстонцу:
- Азарт, это дело такое, главное, чтобы от него с голоду не помереть.
Александр заулыбался, а нервно улыбающийся похлопал эстонца по его выпирающему животу и громко рассмеявшись, сказал:
- Нашему покермэну это явно не грозит. У него, вишь, какой запас отложен для голодных времён.
Эстонец, без обиды улыбнувшись ртом с двумя всего лишь торчащими гнилыми зубами произнёс, словно в оправдание:
- Это когда я работу делал в Норвегии, там только булка и сосиски еда была. Нехорошая еда - и похлопав себя по выпирающему животу, добавил:
- Вот и есть живот эта еда. Плохо это да...
Все рассмеялись, Александр направился к выходу и позвал Игоря за собой:
- Поехали...
Спустя несколько минут он остановил машину рядом с небольшим пляжем, на котором были видны столбы для волейбольной сетки и несколько деревянных кабинок для переодеваний.
Они вышли из машины и прошлись немного по пляжу, найдя в самом конце его места с длинными деревянными столами и кострищами.
Накрапывал дождь, и в небе собиралось несколько мрачных тучек, которые словно были соединены между собой и серыми облаками тонкими поводьями - они напоминали по своей тяжести и грузности усталых коней, облаченных в тяжелейшие свинцовые доспехи.
По речке то и дело проплывали спортсмены на байдарках.
Александр рассказал, что бывает частенько приходит сюда половить лещей и окуней. Будто утопая взглядом своих голубых глаз в глубине темнеющего горизонта, неожиданно, посмотрев на часы, он ответил:
- Я завтра заеду к тебе с утреца, поесть, может, привезу. У тебя как, в планах есть город хоть немного посмотреть или дальше пойдёшь бродить?
- Посмотреть, конечно, хочется… но долго здесь задерживаться не стану. Погуляю и пойду дальше, в Таллин.
- Ну тогда завтра расскажу тебе про основные интересные места здесь, а то и подброшу - сказав, он посмотрел на Игоря так, словно не хотел оставлять того одного, приняв в нём что-то родное и близкое.
Игорь повернулся и направился к столу, снял рюкзак и выбрав место для палатки стал распаковывать свои вещи.
Александр ещё некоторое время постоял и посмотрел на речку, на Игоря, затем тихонько и незаметно ушёл.
Через несколько минут полностью стемнело, и Игорь достав фонарик принялся разжигать костёр.
Когда фигурные тени от язычков пламени резвиво заиграли на его задумчивом лице, он решил, что самое время немного согреться и поесть лапши быстрого приготовления. Оставив на столе включённый смартфон с переносным зарядным устройством, он отошёл к речке набрать воды в котелок и умыть лицо.
Возвращаясь обратно он заметил какое-то движение у стола и подойдя ближе заметил молодую девушку в спортивном обтягивающем трико.
Игорь радостно прокричал:
- Эй! Привет…
Девушка подпрыгнула от неожиданности и обернувшись увидела Игоря и резким движением отпрыгнула в сторону, и в следующее мгновение скрылась в темноте неосвященной тропы.
- Вот и познакомились… вздыхая и крутя головой от досады, ответил он в тёмную пустоту и принялся подкидывать ветки в затухающий костёр.
Перед сном он прочитал несколько страниц электронной книги в смартфоне. Несколько недель назад начав читать "Игру в бисер" Германа Гессе, он то и дело с удовольствием отмечал сходство себя и главного героя - Йозефа Кнехта. Вот только, окружающая его обстановка, чем-то напоминающая Вальдцель была лишь пристанищем на одну ночь.
Он странник, писатель и эстет, готовивший себя к своему выходу в целое пространство всего мира.
Уснуть долго не получалось, в голову лезли ненужные мысли, с которыми в этот раз он решил не бороться посредством легкой медитации и дыхательных упражнений.
В последнее время его сильнее и сильнее затрагивала тема взаимоотношения людей, а именно, мужчин и женщин.
Хоть он и старался быть на работе незаметным, его жизнь также интересовала окружающих людей. Старшему поколению было непонятно почему у него нет стремления создать семью, почему не находится в поиске своей второй половинки и не интересуется девушками. Эта затрагиваемая тема была болезненной для него, три года назад как ему казалось, он влюбился в одну девушку, живущую в соседнем доме. И как казалось ему, это были самые прекрасные романтические летние дни, проведённые рядом с ней. Но сейчас, сидя у костра и прислушиваясь к шуму быстрой реки он неожиданно для себя всё осознал и понял. В тот день, когда она оставила его, предложив быть по раздельности - был днём капитуляции того внешнего "его", существующего под влиянием окружения и всего, что есть в этом окружении. Он отбросил в один миг все свои желания и внял, что в этой жизни ему нечего искать. Ничто, кроме того, что у него уже есть с рождения, не представляет ценности. Ему стало уже не так больно воспринимать, что мир постоянно изменяется, связь между всем живым и неживым держится на законах противоречий. Как только он скинул весь этот груз, его начала поглощать созданная им пустота, и в первое время трансформация происходила довольно болезненно. У него, как и у большинства занимающихся подобным, возникали вопросы, на которые он не знал где искать ответы.
Ему смешно становилось от того, что познав немного восточной мудрости, он двинулся с молодым рвением на запад, стараясь понять главную путеводную звезду его жизни. Постепенно принимая и растворяясь в пустоте окружающего мира он неожиданно принял день и ночь одинаково благотворно, пришла гармония. Это время было самым необыкновенным - он много чувствовал, но при этом его освободившаяся личность перестала наносить вред своему существованию и миру вокруг, который принимал его.
В один момент всё стало для него просто: он избегал излишеств во всём, всецело принимая устроенный вокруг хаотичный порядок. Он стал много пребывать на природе, находя в единении с ней великолепную замену людскому общению и стал поэтом, восхищенно пускающим корни в естество мира и пьющего ароматные густые соки его чувств.
К подобному путешествию он готовился основательно, устраивая вылазки и проходя с тяжёлым рюкзаком по сорок - пятьдесят километров в день. Ещё только вчера утром он вышел из дома и направился по дороге в сторону другого государства, а сегодня уже был в его центре. До дома как минимум триста километров и завтра он вновь, несмотря ни на что отправиться дальше по выбранному маршруту - это его путь, без поиска, без смысла, без страха… Путь, длиной в жизнь…
- Как немного для счастья нужно - подумал Игорь в завершении и улыбнувшись, повернулся на бок и через мгновение уснул крепким сном.
III
Рядом с палаткой кто-то произнёс:
- Ишь ты, с палаткой рыбачит.
Второй говоривший, что-то добавил в ответ, но этого резко проснувшийся Игорь уже не услышал. Видимо, русские рыбаки проходили рядом по тропе.
На часах было семь часов утра, до будильника оставался ещё целый час, но это время он решил потратить на сборы и на разведение костра.
На реке было спокойно и туманно. Умывшись и ещё спросонья осматривая движение легких волн, Игорь увидел дразнивших его рыб, выпрыгивающих из воды, словно пытаясь взлететь.
- Хорошо бы порыбачить – со свежими мыслями, набрав воды в котелок он направился к кострищу.
Через полчаса свернув палатку и спальник в рюкзак и сварив себе рису, он позавтракал и достав леску, крючок и поплавок, найдя длинную палку, сделал из неё удочку. Затем уселся на берегу под увесистым ясенем и погрузился в легкую медитацию, слушая как перешёптывались между собой легкие течения реки.
Неожиданно его окликнул радостный голос.
Мгновенно, словно проснувшись, Игорь обернулся и увидел подходящего к нему Александра.
Как только тот подошёл ближе, спросил:
- На что ловишь?
- На слизняка, вот не знаю, клюнут ли.
- Как только у берёзы начнут опадать листья лещ пойдёт. Сворачивай свою чудо удочку, поедим ко мне в мастерскую, там тебя покормлю и потом до центра города довезу. Объясню, где самые интересные места и побредёшь потом, нормально так будет?
- Да... В самый раз.
Спустя час Игорь осматривал достопримечательности небольшого, но довольно уютного города Тарту.
Погуляв по старому району города, он увидел памятники молодому поэту Кристьяну Яаку Петерсону и учёному Йохану Скитте, осмотрел и пофотографировался на фоне полуразрушенного здания музея Тартуского университета и на холме Тоомемяги. Погода радовала его, светило осеннее солнце, лучи которого словно обгоняя друг друга стремились как можно быстрее раскрыть и показать все прелести маленького эстонского города осенней красочной порой. Разнообразие красок, ярко подсвеченных солнцем, дарило ему чувство необычайной радости и прибавляло сил. Так как ночью был дождь, то капли, прикреплённые к листьям деревьев россыпью бриллиантовой пыли поблескивали и отражали солнечный свет.
Во всём чувствовалась гармония, всё вокруг превосходно сочеталось и хорошо дополняло друг друга.
Дышалось легко и неспешными, но большими шагами, Игорь обошёл практически весь город.
За три часа он увидел интересную и невообразимую для понимания скульптуру "Отец и сын", весёлую и немного мультяшную "Бронзовую свинью", побывал на Ратушной площади и особенно его внимание привлекли скульптура с фонтаном "Целующиеся студенты" и Яановская церковь.
Уперевшись в садовые участки с домиками, на одном из них он перекусил вкусным яблоком, сорвав его с ветки, свисающей над забором.
Спустя ещё час он сидел в мастерской у Александра и с благодарностью перекусывал угощениями, которые тот взял из дому.
Александр, добавляя в тарелку к Игорю хлеба с колбасой, яиц и помидоров рассказывал:
- Я тебе немного на дорожку взял пайка. Это ведь, знаешь, когда мне было уже пятнадцать лет ситуация в семье вынуждала меня отправляться из нашей деревни на заработки в город. Тогда, в первый раз матушка собрала в дорогу паёк, а я надумал чего-то и не взял, решил идти "налегке" и знаешь, как потом жалел… ууу… куда там! То ли дело сейчас, в машину сел и поехал. А тогда… после войны…
Он вздохнул и прибавил:
- Да… тяжело было, но и люди были сильнее, выносливее и человечней что ли.
Игорь, сощурив глаза, с интересом смотря на голубоглазого пенсионера в кепке, чуть заметно улыбаясь проговорил:
- Видимо, не в своё время я родился. Мне многое в нашем времени не нравится, например, даже главное и основное - то, что люди стали меркантильными и относятся друг к другу с неискренностью, с обманом и лицемерием. Время поклонения золотому тельцу и ненужной материи. Но я лично за то, чтобы это наиболее развивалось, без задержек и революций. Тем быстрее наступит крах этой системе.
Александр слушая, глубоко вздохнул и задумчиво смотря на кружку чая, стоящую перед ним произнёс:
- Нелегко мне кажется было бы тебе в том времени. Понимаешь, мы были детьми коммуны, нас система научила выживать вместе, держась друг друга.
Не поднимая глаз и крутя в больших руках кружку он продолжал:
- Ты же сугубо индивидуалист, идеалист и философ - редкий тип, представитель наименьшего меньшинства. Честно, не знаю, друг мой, но мне кажется, что тебе нужно было родится в далеком будущем.
Игорь усмехнулся, отпил из кружки чая и ответил:
- Я и не боюсь. Как сказал однажды величайший Джек Лондон "Лучше я сгорю и буду пеплом, чем сгнию и стану плесенью". Знаете, раньше я очень переживал и старался подражать остальным, гонялся за деньгами и верил, что всё в этом мире, в том числе счастье и любовь можно купить и заработать. Но для меня оказалось, что на бумажки с цифрами возможно купить только много ненужного хлама и принять игру, в которой нет понятия самоуважения, чести и достоинства. Современные деньги смердят человеческими пороками и самый главный из них - это мнимая любовь к себе. Я не боюсь быть собой и жить именно так, без комфорта и тепла – с трудностями и преградами. Ведь нет смысла искать в жизни смысл, нужно просто раствориться в её течении и плыть по нему. Мой путь - дорога и горизонт над ней, солнце днём и луна со звёздами ночью и больше ничего.
Сказано это было очень быстро, с рьяной молодецкой страстью и сверкающим взором. Александр залюбовавшись говорившим Игорем, лишь грустно улыбался в ответ.
Закончив чаепитие и довольно странный разговор, они собрались и вышли на улицу.
Пришло время прощаний.
Дойдя до дороги, ведущей на Таллин, они остановились. Протягивая руку на прощание, Александр ответил:
- Я всё равно верю, в то, что человек человеку брат! Доброго пути тебе, сынок…
Игорь слегка постучав по левой стороне груди, широко улыбаясь, ответил:
- И я в это верю. Благодарю вас, Александр, за всё. Память о вас останется в моём сердце. Всего вам доброго. Прощайте.
Выйдя на дорогу, он обернулся и освещаемый солнечными лучами помахал старику на прощание.
Александр, поправляя кепку стоял и смотрел уходящему в даль силуэту. Из голубых, добрых глаз текли слёзы.
IV
Стояла непонятная погода. Всё разом и в один момент - солнце, дождь и сильный ветер.
Близился вечер, и Игорь, уставший и раздражённый, шёл медленными шагами, прихрамывая и вслух произнося одно и то же:
- Всё пройдёт, всё пройдёт, всё пройдёт...
Уже второй день как он двигался пешком в сторону Таллина, и пройдено уже было около восьмидесяти километров. Постепенно, он то и дело переживал приступы отчаяния, гнева и разочарования и сразу же, как бы вдогонку, по всем законам противодействия в природе - радость и счастье.
У него насквозь промокла одежда, на правой стопе лопнули огромные мозоли. В некоторых местах ноги истёрлись до крови. Ему было холодно, противно, мерзко. Ко всему прочему он раздражался на своё плотское желание поесть, как следует и как он ни старался, но мысли его были только о еде.
Проходя через речку, он около двух часов пытался поймать в ней рыбу, но замерзнув, в несвойственной для себя манере выругавшись, пошёл дальше.
Но также как и с погодой происходили непонятные изменения каждую новую минуту, так было и с его настроением. В одно мгновение, после нервного самоистязания, он неожиданно начал улыбаться и будто бы полностью стал принимать своё нынешнее положение и поведение как нечто разумеющееся и даже нужное. Поистине он чувствовал счастье от того, что испытывал новое, ещё неизведанное для него несчастье. Трудности ему нравились, и внутри него возрастало огромное и сильное чувство удовлетворенности и самоуважения.
- Наконец-то - с ликованием думал он и держал в руках леску, на которую от нечего делать стал нанизывать маленькие семена, жёлуди и листья, которые находил под ногами.
Мысленно он успокаивал себя, и уже начинал путаться от усталости в собственной математической прогрессии своего пути. Осталось ещё сто десять километров, примерно две ночи и два дня пути, по десять часов, стараясь проходить не меньше сорока километров в день. И после каждого часа отдых - последние десять минут. Три глотка воды, каждые два часа съедать по яблоку и т.д.
И при этом Игорь не останавливался надолго и продолжал свой путь.
Ему нравилось наблюдать перемены в себе. То, как он сначала на что-то раздражался, затем, словно став другим человеком принимал это же уже с благоговейной улыбкой и полным удовлетворением. Словно находясь на тонкой грани двух противоположных полюсов, он продолжал идти по обочине и в один из моментов, когда в наушниках заиграла эпическая музыка, взглянул на небо и прямо перед собой увидел парящего в воздухе огромного ястреба. Он летел навстречу ветру, как бы показывая своим действием, что понимает и поддерживает человека в его нелегком пути.
- Какая сильная и благородная птица… необычайный символ, знак, подаренный кем-то свыше - стоило Игорю так подумать и мысленно поблагодарить кого-то неизвестного за помощь, как неожиданно, впереди его остановился синий пежо.
За рулём сидел полноватый рыжеволосый мужчина, лет тридцати пяти, с весёлым и добродушным взглядом. Он оказался эстонцем, звали его Симон. С самого начала открыто заявил, что он является сыном бывшего премьер-министра.
К огромной радости Игоря он направлялся в Таллин.
Симон много рассказывал о себе, о своей бурной молодости, о том, как служил в советской армии на территории современной России. В разговоре он был необычайно открытым человеком и за два с половиной часа пути Игорь настолько проникся к нему, что хотел даже обменяться адресами на фэйсбуке или вконтакте. Симон с радостью дал свой id адрес и рассказал немного про Таллин.
Ещё через полчаса, остановившись в самом центре города, он повернулся к Игорю и пожал тому руку со словами:
- Русские не сдаются! Улыбнувшись, он процитировал известную фразу из культового фильма.
- Сила в правде, у кого правда, тот и сильнее - сказал ему Игорь в ответ и нагрузив на плечи тяжёлый рюкзак направился в сторону морского порта.
У него в планах было сдать тяжёлый рюкзак в камеру хранения и отправиться гулять по городу, и в дальнейшем с утра отправиться на пароме в Хельсинки.
Через два часа Игорь, широко улыбаясь и слегка прихрамывая гулял по вечернему Таллину. В центре он увидел несколько величественных построек, среди них были: Александро-Невский собор, церковь Олевисте и Ратуша.
Уже когда закатное солнце расплывалось на горизонте, словно фруктовый щербет, он поднялся на смотровую платформу Паткули и увидев город с высоты, заметил, как гармонично уживаются Старый город и Новый - во всём присутствовала душевная теплота и домашний уют.
Таллин приветствовал его с глубочайшим уважением и с достойным гостеприимством. Морской ветер утих, и уже через несколько минут потемнело, зажглись фонари.
Купив себе в магазине упаковку кефира с булкой, Игорь направился в сторону необычного парка Кадриорг. Был конец недели, и на улицах почему-то было немного людей, в основном, возвращающееся с работы, или гуляющие с собаками, также было много велосипедистов и бегунов.
Решив, что на следующий день он обойдёт этот невероятный по красоте город целиком, Игорь заночевал на терминале морского порта.
V
На следующий день, с самого утра он посвятил себя Таллину и его достопримечательностям.
Ближе к вечеру, купив себе на зарплатную карту хлеба и упаковку кефира, он направился к морскому порту.
Когда отбывал паром, сидя на палубе он прощался с городом.
Достав своё своеобразное ожерелье, на котором теперь дополнительно уместились пуговица от автомобильного чехла весельчака Симона и небольшой каштан - самое встречаемое дерево в этом старинном городе.
Может быть, ещё когда-нибудь увидимся - думал он про себя, и смотрел на готический шпиль собора Нигулисте, и казалось, что древнейшее здание, освящаемое солнечными лучами, слегка повернуло свою круглую, заострённую голову. Сразу за паромом, по краям летели серые прибрежные чайки - они с самотверженным видом как будто из последних сил исполняли для кого-то свой прощальный танец.
За три с половиной часа плавания Игорь выспался и к тому же ему улыбнулась удача. Под кожаным диваном, на котором он расположился, нашёл несколько евроцентов, десятки и двушки в основном и три монетки евро. Поскольку данные рейсы называли "пьяными" то он не удивился находке. По парому то и дело еле передвигались пьяные пассажиры. Как только начали высаживаться на берег, ему было одновременно и смешно и грустно наблюдать за тем как некоторые финны, шатаясь и икая, с тележками забитыми до верхов коробками с алкоголем выползали на родную землю.
Когда прибыли в Хельсинки, сразу же стемнело. В порту, который со всех сторон был окружён забором, шла активная застройка причудливой формы домов.
Сев в узкий зелёный трамвай Игорь, не увидев контролёра и решил за проезд не платить, рассчитав по карте на своём смартфоне, вышел на центральной остановке района Кампи.
Вокруг него расположились всевозможные магазины и закусочные. Со всех сторон навстречу ему двигались толпы людей различных национальностей и культур. Растерянность и упадническое настроение впервые за всё время его путешествия овладело им - ему хотелось бежать подальше от цивилизации, искать спасения в диких лесах.
- Как же вас много - повторял он вслух, с испуганным и растерянным взглядом пробиваясь сквозь толпу людей. Он направлялся в сторону ближайшего макдональдса для того, чтобы подключиться к бесплатному wi-fi и отправить фото к себе на страницу. Его сильно толкнули в плечо, он чуть не выронил из рук смартфон.
Уставший, обросший, голодный и злой, Игорь с раздражением снял рюкзак и сел прямо на него - мимо продолжали ходить люди, проезжать машины, огромный город шумел как огромный котёл, горящий на сильном огне. Ему хотелось кричать, но в следующее мгновение он делал глубокий вдох, задерживал дыхание и мысленно отбрасывал весь внутренний груз на асфальт перед собой.
- Нелегко на улицах жить - неожиданно произнёс над ним круглолицый бродяга лет сорока, смотря с ехидной, но не злой усмешкой и отпивая при этом из маленькой фляги, не поморщившись и даже не моргнув. Затем скорчив гримасу он убрал её во внутренний карман своего длинного пальто.
Игорь, успокоившись, внимательно посмотрел на него и спросил:
- Вы это мне?
- Тебе. Ты откуда сюда быть? - закуривая, спросил бродяга в ответ.
- Я автостопом обошёл половину Эстонии, и пару часов назад прибыл в Хельсинки и теперь жалею об этом. Большая помойка, а не город.
Бродяга поцокал языком и сказал:
- Пойдём. Я тебе показывать, где ночевать и как жить на улицах - я здесь уже двенадцать лет, тоже много бродил по земле, сейчас здесь жить. Пойдём, ты русский, как звать?
- Русский, так в паспорте написано, а так вообще не знаю. У меня нет никаких подразделений и зовут меня Игорь.
- А про кого ты говорил так много?
- Про людей, их действительно слишком много, я даже жалею, что попал в этот огромный мегаполис. Такое чувство, что люди уже не против ходить по головам друг друга, очень тесно - меня поражает, как в таких городах никто не задыхается. Кстати, а тебя как зовут?
- Меня звать Серлаах, я из Эстонии, а сам немец. Здесь легче, чем в Балтике, на улице плотнее, но сытнее. Людей много, и это гут… всех надо видеть и любить, нет плохих и неплохих - все человеки и так складывается на мире, чтобы мы все были в таком числе - бродяга по имени Серлаах неожиданно умолк и протянув Игорю руку, помог тому подняться, говоря при этом:
- Пойдём, я тебе показываю место, где можно спать.
- Я думал остаться тут у одного пруда - Игорь показал рукой в сторону одного небольшого парка, где ещё полчаса назад устроил себе передышку.
Серлаах, нахмурившись, серьёзным тоном произнёс:
- Нельзя там, это места румын, ляг у них - тебе плохо будит. У тебя деньги есть? Добавь мне пиво - я тебе всё показываю потом и ты после уходи своей дорогой.
Игорь достал из кармана горсть монет, найденных на пароме, и протянул их своему новому знакомому со словами:
- Здесь три евро и сорок евро центов. Хватит тебе? Я сам весь день ничего не ел, хотел на них взять себе кефира и хлеба.
Серлаах недовольно поцакал языком и увидев время на часах железнодорожного вокзала напротив, вдруг резко повернувшись направился быстрым шагом, крича через плечо Игорю:
- Пойдём. Время есть хватает. Пойдём быстрее!
Быстрым, деловым шагом, с видом настоящего бизнесмена, Серлаах, по пути подбирая и кидая в огромный мусорный пакет алюминиевые банки направлялся в сторону огромного гипермаркета.
Игорь еле поспевал за ним, и когда они вошли внутрь в одно мгновение потерял своего новообретённого знакомого из виду. Оглядываясь в толпе, он вдруг услышал лязг падающих монет. У специального аппарата по приёму банок стоял Серлаах и сдавал поочерёдно одну за другой, при этом сгребая свободной рукой полученную мелочь в карман. Несмотря на Игоря, с таким же по-деловому озабоченным взглядом он направился через вход, громко крича при этом по-русски:
- Быстрее! Я тебя научить, улица учить!
Игорь, с улыбкой наблюдая за последовавшими в их сторону косыми взглядами, следовал за ним.
- Вот тебе кефир и булка, мне два пива. Мало, но мне хватит - сказал улыбаясь всё такой же ехидной улыбкой Серлаах.
Спустя время они двигались по ночному Кампи - району Хельсинки. Игорю доставляло необычайное удовольствие говорить с таким собеседником. Ему хотелось говорить и говорить, забыв обо всём. Улыбаясь и хохоча, словно маленький мальчик он распивал кефир и закидывал вопросами всё такого же серьёзного бродягу:
- Вот скажи мне, Серлаах - есть ли в нашей жизни смысл?
Серлаах, щуря глаза, смотрел так, будто над ним издевались, задавая подобный вопрос, но всё же отвечал:
- Смысл в жить - не думывать о смысле как жить. Я давно не задумываюсь, и мне легко. Вся эта проходит, как трамвай и с временами ты вспоминать, а главным из жити не делать много того, чего не надо делать. Я пить - он быстрыми глотками осушил две банки крепкого пива и закинул их в тот же чёрный мусорный мешок, который был прикреплён у него к поясу, сверху прикрытый пальто.
Затем, он посмотрел на Игоря как-то по-новому, отцовским взглядом, и подумав немного, добавил:
- Тебе хотеть моя мудрость для истории. Я тебе могу сказать, запомни: "Остановись, когда мир бегает быстро жить, и торопись жить, когда мир медленно ползает вниз"
Игорь несколько раз попытался повторить сказанные Серлаахом слова и решив позже их как следует обдумать, выявил лишь основное из этих слов:
- Я не совсем понял твою фразу, но так подразумеваю, что жизнь состоит в том, чтобы не останавливаться ни на миг и постоянно двигаться. Так ведь? С этим я полностью согласен, за время своего путешествия именно это было моим главным правилом, поскольку стоит лишь на мгновение остановиться, как мозг начинает активную атаку, словно дирижёр у большого оркестра или громкий оратор в амфитеатре: есть, спать, комфорт, мокрая одежда, мозоли и общая усталость – сплошной крик о помощи. И тогда уже можно капитулировать перед его властью, принимая поражение с полной осознанностью.
Серлаах непонимающим взглядом посмотрел на Игоря и неожиданно, вдруг резко засмеявшись, спросил:
- Ты пробовать любить? Тебе помогать могут женская тела.
Игорь, грустно улыбнувшись в ответ на подобные слова, лишь кивнул в знак согласия головой и поспешил с таким же навязчивым детским задором задавать старому бродяге следующие вопросы:
- Серлаах, а почему ты решил закончить странствовать и решил "осесть" - стоит ли это того?
Сказанное сильно повлияло на старого бродягу. Словно обидевшись на подобные слова, он резко зашагал вдоль Игоря и сверкая грозно затуманенными алкоголем глазами, коверкая слова произносил про себя в третьем лице:
- Серлаах почему? Серлаах что? Сидеть и видеть смерть Серлаах - видел Серлаах жити - в Европе жить и плавать тёплые море, любить Серлаах и жить этим, а сейчас что Серлаах? - сидеть и видеть свою смерть, сторона своей жити. Мне жить счасти здесь и умирать - ничего не хотеть мне. Много. Всё есть, счасти, жить и умирать - Всё. Ты свою жить спеши, а то Серлаах, Серлаах! Тебе твой путь види в него.
Наконец он остановился и демонстративно выпятив руку ответил:
- Тебе идти туда - сказал и указал в сторону остановки, на которой столпилась компания молодых людей, среди которых была парочка. Все с интересом обратили внимание на общение молодого русского парня и бродяги.
- Серлаах если я тебя обидел чем-то, то прости меня, я благодарен тебе за помощь - ты хороший человек, пока жив, буду помнить о тебе и хранить тебя в своём сердце.
Серлаах не поворачиваясь, направился в сторону мусорных баков и грубым голосом ответил:
- Серлаах нет, плохой, неплохой, Серлаах не иметь друзей, поэтому и жити. Уходи, мне свои дела есть, ты молодой и глуп - ты мне пива купить и я тебе помогать…всё… уходи!
Подъехал ярко зелёный трамвай, Игорь зашёл в него вслед за весёлой компанией, которые больше ни разу не обратили на него внимания, что ему очень понравилось.
Проезжая мимо мусорных баков он посмотрел в последний раз на человека, который был для него в этот момент самым мудрым и свободным.
Серлаах остановился и словно пересиливая своё сильное желание, всё-таки искоса взглянул на трамвай, но сразу после этого он встряхнул головой, словно вытряхивая из неё память о молодом русском парнишке, которому он помог.
Трамвай поворачивал за угол и Игорь, еле сдерживая слёзы, задумавшись, начинал по своей любимой привычке рисовать на запотевших окнах крестики, уголки и римские цифры, будто стараясь отвлечься от грустных мыслей подобным способом.
Когда трамвай остановился, Игорь, словно выйдя из глубокой задумчивости увидел сквозь окно пристань и понял, что прибыл на конечную.
Какое-то неизвестное чувство охватывало его целиком, он хватал ртом воздух, будто был выброшенной на берег рыбой и задыхался. В момент охватившая его паника билась внутри него, словно хотела вырваться из тесной клетки, называемой телом. Казалось, что вместо сердца в груди была маленькая птица, которая делала последний рывок перед неминуемой смертью. Пытаясь расправить свои крылья она ранила их об острые прутья клетки, ребра - она жалобно вскрикивала, истекающая кровью, слыша грустную песню свободного неба, которое было так близко и при этом так недосягаемо далеко.
Упав на колени, Игорь разрыдался.
Внутри него что-то умирало, и лишь безмолвная одинокая пристань была свидетелем этой смерти.
Через некоторое время, словно убаюканный шелестом волн, он поднялся и направился к высоким кустам. Вокруг, как будто, так и должно быть никого не было. Только лишь двое серых зайцев вдалеке прыгали по полоскам пешеходного перехода, поджимая уши и осматривая по сторонам своими большими, круглыми глазами.
Игорь зажмурился и открыв глаза посмотрел вновь - зайцы не пропали, они вели себя также как и он, не зная куда прыгать и чего ожидать, остановились на углу перекрёстка и смотрели глупыми взглядами на него, ожидая видимо его действия.
- Пусть будут зайцы - сказал Игорь дрожащим голосом и громко рассмеялся.
Расположив пенку и спальник прямо в этих кустах, он закутался и любуясь сиянием вечно молодых, с задорным отблеском звёзд, через мгновение уснул.
VI
Проснувшись от хлопка автомобильной двери он резко перевернулся на бок и сквозь плотную завесу из густых веток стал осматривать автомобильную стоянку, находившуюся рядом с ним.
Седоволосый мужичёк с худощавым заспанным лицом завёл свою Мазду и начал протирать салфеткой салон. Похоже, что он не заметил никого в кустах и убедившись, что кроме него никого рядом нет, Игорь повернулся на спину и попытался уснуть.
Уже вовсю было светло, взглянув на часы он понял, что уже около семи утра - ему хотелось спать и дальше, но пришлось пересилить это сильное желание.
Когда седоволосый финн уехал, он свернул спальник и приготовив рюкзак направился в сторону просыпающегося города. Он был вознаграждён за своё усилие и борьбу со сном – на небе вырисовывалась необычайная по красоте картина. Словно слоем ягодного суфле покрылось оно на горизонте и уже первые весёлые, озорные лучи солнца выскакивали в мир, как маленькие дети, смеясь и ликуя, даря всему и каждому свои ласковые поцелуи. Как же они, видимо, соскучились по этому действию, дарить безграничную и вечную любовь.
Игорь улыбался. На душе его была необычайная легкость. Он неожиданно понял, что в этом мире везде и всюду есть ответы на вечные вопросы человечества. Когда человек по утрам любит, по ночам он вынужден или спать или ненавидеть. Умирая, он каждый день рождается вновь - для того, чтобы участвовать в этом процессе, наблюдать и принимать в себя всё естество мира.
Любой способен любить и его любовь расцветает каждый раз с новой силой в новом месте и в новое время.
Любящий живёт вечно в естестве своей любви.
В этот момент ему вспомнилась сценка из одного старинного голливудского фильма, главную роль в котором исполнила его любимейшая актриса - Одри Хепберн. Её героиня - Рима, дикарка и дочь джунглей рассказывала герою Энтони Перкинса про бессмертный цветок Хата, который цветёт в полнолуние и после этого исчезает. Он не исчезает, как говорила она, а лишь появляется в другом месте, чтобы там также ждать своего часа. Прекрасная история с некоторой долей правды – действительно, есть такой цветок с названием "Гелихризум Бессмертник".
Игорь посмеялся, вспомнив про себя как пытался найти подобный цветок из этого фильма. Вспомнил, как они вместе с мамой заказывали через определённый сайт семена сорта "Серебрянная роза". Поскольку у его мамы прорастало всё, что она сажала в землю, то уже через несколько месяцев, в конце лета, они вовсю фотографировали крупные цветы с яркими белыми, чуть махровыми лепестками.
Проходя по опустевшим улицам, он наблюдал, как проезжали мимо уборные машины. Из них оперативно выскакивали уборщики, которые одним взмахом своих длинных палочек придавали месту благопристойный вид.
Воскресное утро.
Он жив и всё, что было вчера, осталось только там. Он подумал и достал из кармана своеобразное ожерелье, и подвесил на него два кольца от тех самых алюминиевых банок, которые достались ему от доброго бродяги Серлааха.
Он хотел увидеть этот город в совершенно другом свете, и всё, даже погода благоприятствовала этому.
В одном из круглосуточных кафе, недалеко от пристани он умылся и привёл себя в порядок.
Именно благодаря наводкам добродушного бродяги он нашёл эти места, забежал туда, где наливают бесплатный, чуть тёплый кофе.
На пути к уже знакомому району Кампи ему встретился католический храм, изнутри его слышалась органная музыка. Заняв место в самом конце на одной из многочисленных деревянных скамеек, он заметил, что помимо него в соборе практически никого не было.
Глаза начинали закрываться, веки вдруг отяжелели и словно увлажненные клеем начинали прилипать друг к другу.
Музыка продолжала звучать в его ушах, мысли смешивались и перед глазами стали проплывать причудливой формы фрегаты.
Когда он заглядывал на палубу каждого из них то видел улыбающиеся лица людей, которые встречались ему на пути.
На одном, похожем на баржу проплывал Евгений, затем на красивом фрегате с белыми парусами - Александр, потом на большом крейсере, подсвечивая спереди голубыми огнями шёл по течению Александр из маленького города Тарту. На быстром катере промчался мимо Симон, оставляя за собой радужные следы и в самом конце замыкал это чудное шествие Серлаах. Он плыл на длинной, вытянутой лодке, стоя со сгорбленной спиной и смотря искоса с ехидной улыбкой, отталкиваясь шестообразным веслом, словно мифический Харон на реке Стикс.
Игорь услышал девичий смех и резко проснулся, ударившись головой о выдвижную патеру на скамье.
Орган затих, и в соборе было многолюдно. Рядом с ним сидели две молодые девушки, которые фотографировали его, словно он был музейным экспонатом.
Ему хотелось смеяться над собой, над ними, над сном, который приснился ему здесь, в католическом храме в самом центре Хельсинки. Кто он? Нужно успеть вспомнить, и с глупым видом задумавшись, он как на автомате сказал:
- Привет.
И не зная, что сказать ещё, добавил:
- Вы тоже автостопом путешествуете по мирам?
И лишь когда до него дошёл смысл сказанных им слов, он рассмеялся, несмотря на реакцию девушек, скорчил несколько смешных гримас неизвестно кому и для чего.
Неожиданно, одна из девушек ответила:
- Нет, мы пока не выросли до автостопа, но путешествия для нас самая большая страсть.
Игорь встал даже со скамьи и изумленно развел руками, услышав русскую речь и тут же засмущавшись своего чувственного порыва, стараясь вытянуть до спокойного тона голос, произнёс:
- Как приятно слышать родную речь, вы бы знали. Хотя вчера один добродушный бродяга по имени Серлаах говорил со мной по-русски, но весьма в коверканной форме. Меня зовут Игорь.
Светловолосая с притягательным и заразительным блеском в глазах произнесла:
- Как интересно, меня зовут Надя, а мою подружку Света. Расскажи, где ты был в Хельсинки. Куда лучше всего пойти.
Он внимательно осмотрел девушек и узнал их программу и также то, что вечером они уезжали обратно в Петербург на машине, которую нашли на определённом сайте, на котором за деньги водители подбрасывают попутчиков.
Они были не против его компании и за весь день они обошли все главные достопримечательности финской столицы.
Вечером, встретившись на центральной площади Кампи с водителями - парочкой мужем и женой, они, уставшие, но счастливые и удовлетворенные интересной прогулкой сели за заднее сидение серебристого фольсвагена тоурега.
Игорь, проведя день в компании молодых девушек стал более живым и разговорчивым. Он с удовольствием и с полным объёмом всех красок рассказывал про своё путешествие и его слушали с интересом. Через полчаса он заснул и когда они прибыли в Петербург был весьма приятно удивлён, обнаружив на своём плече задремавшую светловолосую красавицу Надю.
VII
Был поздний осенний вечер.
Престарелая женщина с огуречной маской на лице, услышав звонок, осторожно подошла к двери и посмотрела в зрачок.
Неожиданно, у неё на глазах заблестели слёзы - с дрожащими от волнения руками она начала поворачивать замок и открыв дверь, громко разрыдавшись бросилась в объятия любимого сына.
Игорь разделся и медленно, ничего не говоря прошёл в свою комнату.
На улице, находящейся рядом с улицей, названного в честь одного из героев Великой Отечественной войны, на восьмом этаже высотного дома всю ночь в окне горел свет.
Сидя на кухне, и попивая чая, Игорь брал пальцами какой-нибудь маленький символ на его "Ожерелье Благодарности" и рассказывал престарелой маме историю, связанную с ним.
Под утро, уже протирая сонные глаза он произнёс фразу, которым и решил закончить своё необычное путешествие на этот раз:
- Благодарю тебя мама за жизнь...