Настя вернулась в учительскую и сев как обычно в свой укромный уголок хотела читать уже Есенина, но неожиданно вошёл Феодосий Игоревич.
- Вы? Я думала, что уже все разошлись, - удивившись.
- Нет, Настенька я не ушёл, я остался здесь - садясь вплотную. - Я безумно тебя люблю! - его глаза блестели, дыхание становилось всё чаще и чаще, лицо залилось ярким румянцем - Настенька, ягодка ты моя! - протягивая руки, чтоб обнять.
- Вы что, совсем спятили Феодосий Игоревич, - сказала со злостью, оттолкнувшись, - что Вы себе позволяете?
- Да я с ума сошёл, спятил, что угодно но ты... ты будешь моей и только моей ясноглазая моя голубка! - вновь пытаясь обнять, но получив пощёчину словно окаменел. Отойдя от стопора - за что? Что я такое сделал? Настя не будь такой жестокой - жёстко смотря, качая головой.
- Вы перепили, - сбавив тон - и несёте вздор это первое, второе я не позволю Вам лапать меня.
- А кому позволишь? - уже со злостью - директору?
Новая пощёчина и Феодосий стал превращаться в настоящего зверя. Глаза не блестели, а зло горели, сжатые зубы скрипели, что даже было слышно при закрытом рте. Он готов был вцепиться в Настю своими ручищами...
- Скотина - крикнула Настя - вон отсюда!
Дверь распахнулась, и на пороге появился директор.
- Что случилось Настя? - увидев побагровевшего со злости физрука, понял - Феодосий Игоревич!
- А это Вы? - озлобленно - да это Вы, а кто же ещё, хозяин...
- Феодосий Игоревич! - Настя решила остановить надвигающую грозу, - не делайте того, о чём потом будите очень горько и долго сожалеть. Идите домой - уже в приказном тоне.
- Хорошо - как бы делая одолжение - я уйду, но не забуду того что произошло. - И уже у двери - а я - то дурак... - махнув рукой, вышел, хлопая дверью.
- Что здесь было? Почему ты кричала Настюша? - видя как изменилось её лицо с того времени, как все вышли с банкета.
- Потом, можно потом - дрожащим голосом прошептала.
Присаживаясь рядом:
- Он тебя обидел? Настюша если хоть, словом или делом он тебе сделал больно, то я ведь его просто на просто уволю к чёртовой матери. - Глядя в уже готовые заплакать глаза.
- Умоляю, не надо - слезы медленно покатились из глаз - не надо. Он просто пьян, завтра будет извиняться... Не надо... У него же скоро ребёнок родится... Прошу, не надо.
- Хорошо. Не уволю, только перестань плакать, он того не стоит, сердечко своё побереги. - Видя что, как и всегда под рукой Насти не оказалось платочка, вытащил свой и молча тихонько только уголочком, вытер слёзки.
Глянув в окно, увидев физрука напротив, рукой показал войти.
- Настюша, успокаивайся, я сейчас подойду.
Физрук шёл по коридору, подходя к кабинету директора.
- Феодосий Игоревич, зайдите ко мне - позвал из своего кабинета директор. - Садитесь - указывая на стул около стола. - Я не знаю, что случилось там, в учительской, от чего Анастасия Ивановна закричала и от чего сейчас плачет. Вы были там с ней. Я, увидев её в таком состоянии... рядом с Вами,... сразу хотел Вас уволить, даже не разбираясь в том там, произошло,... но по её просьбе этого делать не буду. Она хоть и очень молода, но умна не по возрасту и нам, взрослым людям порой не только можно, но и нужно к её просьбам или предложениям прислушиваться - глядя пристально на физрука. - Вы сейчас пойдёте домой выспитесь, а завтра придёте и извинитесь перед ней. Настя ни от кого не заслуживает никаких оскорблений. - Выйдя из-за стола, - идите домой, и нечего стоять перед окнами и заглядывать в них иначе не смотря на её просьбу, я Вас всё же уволю. Идите, - уже приказал директор.
- Извините вставая пробурчал Феодосий - только я... я - но махнув рукой вышел из кабинета постояв около учительской повернулся к выходу и пошёл домой бубня, - Ему её я не отдам, она будет моей, только пусть… только пусть совершеннолетней станет,... я её ему не отдам...
- Настюша что случилось солнышко ты мое? - войдя в учительскую и увидев хмурое в слезах лицо Насти, спросила Алевтина Кирилловна. - Какая гроза пробежала здесь? - присев рядом, и достав платочек, стала вытирать катившиеся из глаз слёзы.
- А Алевтина Кирилловна - глянув на Настю тихо почти шёпотом - идите домой, я сам разберусь и её успокою,... объясню всё потом... завтра... - налив в чашку холодного кипятка подошёл к Насти - как всё толком узнаю, а пока...
- Может чего покрепче воды ей дать, а Валентин Васильевич? - предложила Алевтина Кирилловна.
- Да у меня ничего и нет - смутившись.
- Сейчас на кухне поспрошАю, думаю, найдётся, только Вы от неё не отходите.
- Конечно - присаживаясь и прижимая голову Насти к груди и глядя на выходящую учительницу - принесите чего-нибудь.
- Тихо, тихо моя хорошая тихо. Успокойся. Он не стоит твоих слёз - глядя в заплаканные глаза - не стоит.
Ну, ты же у нас умничка.
Вошла Алевтина Кирилловна с целой бутылкой водки
- У них только этот вот напиток... Можно ли ей?
- Глоток я думаю можно - беря из рук бутылку открыв и налив в пустую чашку лишь столовую ложку, запрокинув голову, влил горячительную жидкость Насти в рот.
Не поняв, что случилось, от чего перехватило дыхание, Настя хватала воздух ртом… Слёзы, лившиеся рекой, моментально исчезли...
- Ничего, ничего, всё пройдет, - услышала она, а в голове что-то зашумело и пошло по кругу - открой глазки, - говорил какой-то отдалённый ласковый голос.
- Да, крепковатое лекарство - глядя на Настю улыбаясь, сказала физик - сразу видно впервые она его проглотила. Валентин Васильевич её бы сейчас на воздух и что-то в рот, захмелела, кажется, а проглотила то совсем капелюшечку - глядя на бутылку.
- Вы правы, только дети ещё на улице, да и тушь её растеклась по лицу.
- Ну, тушь то я сотру, а вынести можно через отсек малышей, там никого нет, оттуда на улицу.
- Хорошо я машину выведу за территорию потом за ней.
Осторожно чтоб не растереть нежную кожу лица, с помощью ваты смоченной в воде, оставшейся с утра ваты, Алевтина Кирилловна вытерла лицо, затем чуть ли не силком заставила съесть принесённый кем-то и забытый кусочек торта.
- Что это было? Всё обожгло внутри... Зачем? - задавала вопрос за вопросом таким поникшим тоненьким голоском, что казалось, она вновь расплачется.
- Да самая обыкновенная водка, наша русская водка. Обожгло всё и горло сдавило? Ну, это так всегда без привычки ешь, ешь опосля водочки закусывать нать... Да вот, ешь.
- Ну, как тут дела? Получше стало? - войдя, спросил директор - машина у ворот за пределами интерната.
- Хорошо, я беру костыли, вы её только подождите, посмотрю, чтоб никого в коридоре не оказалось, а то разговоров не наберёшься разных там сплетен - выходя. - Можно, только побыстрее - озираясь вокруг.
Выйдя на улицу и передав костыли:
- Вы куда её повезёте?… ну просто для интереса.
- Да наверно в парк, там хоть и многолюдно, но всё же не спёртый воздух. Можно Вас попросить учительскую проветрить, а то, как мне показалось, её нынче не проветривали, я вас подожду, затем и домой подвезу.
- Конечно, конечно, сейчас же и открою форточку, отходя от машины и перешагивая через калитку.
- Интересно, во сколько он её привезёт - глядя на часы - и в парк ли - задавала себе вопросы Алевтина. - Посмотрим, посмотрим, уж больно он её опекает, да и от чего вдруг такая истерика? Надо будет всё разузнать. Настю, конечно, не расспросишь, ни чего не расскажет... - рассуждала, и вдруг её осенило - Анна Петровна вот кто и всё знает... Ладно, завтра всё и узнаю, а сейчас пора и домой. Ох и денёк выдался!
Подойдя к машине, заметила, что директор закрепил Настю ремнём безопасности на переднем сиденье рядом с собой и, открыв заднюю дверцу ждал.
- Что уже спит?
-Да, много ей и не надо - усмехаясь, проговорила, садясь в машину, - по сути, ещё ребёнок не то, что мы, нам и стакана мало порой бывает.
- Вы правы, как же Вы правы... - подъезжая к дому напротив парка - Вот здесь за углом остановите, пожалуйста, во двор не надо, соседи болтливые очень.
- Хорошо - останавливая машину, - сами дверцу откроете или мне выйти?
- Да сама не беспокойтесь, - выходя, - а Вы сейчас куда?
- Да вот в парке и посидим на лавочке, далеко не пойдём, - кивком головы, показывая в направлении парка, - думаю, минут эдак тридцать - сорок хватит. Спасибо что помогли с Настёной и... До свиданье! - захлопнув дверцу, тронул машину с места.
- Вот ещё одна стервозка обнаружилась, подумал директор, - останавливая свою Победу не далеко от входа в парк.
- Настенька, солнышко проснись - начал будить, отстёгивая ремень, - открывай глазки, - поворачивая её лицом к выходу. Настена, а то оболью тебя из краника - достав костыли.
- А? Что? Где я? - полу-открыв глаза ничего не могла понять то, поднимая, то опуская голову.
- У входа в парк солнышко - ответил знакомый такой, нежный мужской голос - головку подними. Ну, посмотри на меня - присев, напротив спуская, Насти ножки из машины.
- А почему мы здесь? А все где? - уже почти проснувшись но, не понимая ничего.
- Все? Кто именно тебе нужен? Я здесь, с тобой улыбаясь, ответил директор. - Учителя ушли домой, ребята в интернате, а мы с тобой приехали в парк прогуляться и подышать весенне-летним воздухом. Пошли, - подавая костыли, - а то уже на нас с тобой любопытные варвары, разинув рты, растопырив глаза пялиться начали.
А Алевтина Кирилловна, войдя в квартиру не раздеваясь, уставилась на аллею в парке:
- И где же они? - вытягиваясь, встав на цыпочки, - а вот идут. Я же думала он её к себе, домой повезет, нет сюда - пристально наблюдая и ругая проезжающие машины, что нет-нет, да и загораживали ей обзор. - Сели? А что дальше не пошли? Да, а я - то думала... Нет не-пой-ма-ла,... увы, не-пой-ма-ла я их за любовной встречей - помолчав - ничего поймаю потом. Что это он несёт? Ну не дурак же он, мороженное купил? А это что ещё? - у чёрт ни чего не видно разозлившись на какой-то автобус, остановившийся... напротив лавочки.
А Валентин Васильевич купив мороженное, пирожное и бутылку лимонада сел рядом с Настей.
- Настёна на мороженное полакомься. А за нами - то наблюдают, - сказал шёпотом - и из окна, из того кафе что напротив.
- Кто наблюдает? - тоже шёпотом откусывая кусочек мороженного.
- Да так, очень любопытные стервы в человеческом обличии. Только не смотри ни на дом, ни на кафе, не надо делать вид, что мы их видим.
- А что мы им сделали, чтобы за нами следить? - недоумевала Настя.
- Что сделали? А ничего не сделали, просто вот сидим и мороженное едим, потом - глядя искоса в окно дома напротив - пирожное будем, есть и лимонадом запивать.
- А из чего пить то? Ни стаканов, ни чашечек нет, из горла что ли? - засмеялась Настя, показывая на бутылку с лимонадом:
- Ну, дырявая же моя голова, не подумал, - засмеявшись, - пойду, бумажные стаканчики возьму.
Соглядатаи так ничего и, не высмотрев как говорится, остались с носом.
- Настюша ещё посидим или поедем, - обратился Валентин Васильевич, выбросив стаканчики салфетки и пустую бутылку в недалеко стоящую урну.
- Да я думаю лучше поехать, а то наши надзиратели все глаза промылят высматривая, - улыбаясь, тихо ответила Настя.
Она тоже заметили «шпионов» и нет - нет, да и посматривала то в окно, то в кафе.
- Что им надо этим сволочам? Под кого капают? - недоумевая. - Ой, это же они под Валентина Васильевича! - родилась убивающая наповал догадка.
Уже подъезжая к интернату, она вспомнила, как Феодосий Игоревич полез к ней и его - то подлое «А кому позволишь? Директору?» она поняла, что и кто, а теперь и зачем распускает сплетни и среди педагогов и среди воспитателей.
- Приехали - но, взглянув на Настю - что случилось? Только десять минут назад ты вся светилась, а сейчас? Что случилось Настенька?
Подняв голову:
- Я всё поняла... Это всё против Вас Валентин Васильевич! Они что-то задумали не иначе, зачем тогда эта вся слежка... Вы им как бельмо на глазу... А тут ещё и я... Всё... Я больше в учительской не буду ни сидеть, ни тем более спать и больше ни в какую степь с Вами не поеду – категорично и притом не требующим возражений голосом говорила, идя по садику малышей.
- Настёна, не глупи, это им только на руку ведь они только этого и добиваются глупышка ты моя. Их не больше пяти-шести человек, нормальных же умных во много раз больше - подойдя к учительской, - проходи и не бери себе в голову весь этот мусор - присев на диван глянул на часы - ужин то мы и прогуляли...
- Нет, не прогуляли, - неся поднос, своим певучим голоском пропела Нелли Андреевна. - Я только - что с кухни вышла с Вашим ужином - ставя его на стол.
- А мы вот в парк ездили, мороженное ели - беря ужин с подноса, - подышали воздухом так сказать - как бы хвастаясь, мол, «мы ели, а Вы нет». - Садитесь с нами, нам всё не осилить. Настёна я прав?
- Да я и не хочу. Лучше Есенина почитаю, - направляясь в свой укромный и такой полюбившейся за время работы уголок.
- Что с ней Валентин Васильевич? Я такой Настю впервые вижу, - обращаясь шёпотом к директору и присаживаясь за стол.
- Да вот, есть в ней такая не хорошая грустинка, понимаете ли, сидит внутри её и иногда теребит и теребит, покоя не даёт. Ничего пройдёт не сегодня так завтра,... пройдёт.
Затем обратился вновь к Насте:
- Настёна, я приказываю, быстро повернись к нам, откладывая книжку, начитай есть, иначе мы тебя вдвоём отшлёпаем по одному мякенькому месту - повысив голос, но всё же не сердито, а шутливо.
Повернувшись, отложив книжку:
- О, Господи, какие же Вы надоедливые я же сказала, что есть, не хочу,… вас двое и думаете… - так чуть обиженно - через силу, что ль толкать?
- Ничего, аппетит приходит во время еды Настенька - улыбаясь, процитировала Нелли Андреевна пословицу, - бери вилку и ешь.
Да пришлось подчиниться, а куда денешься-то и Настя, взяв вилку начала есть.
День катился к концу. По небосклону вот-вот начнёт шагать весенний закат:
- Настюша, собирайся, в степь поедем любоваться закатом, возражения не принимаются, - сказал директор, подморгнув Нелли Андреевне.
- Нет, не поеду, не хочу, - усаживаясь поудобнее в свой уголок, отказываясь наотрез.
- Нет, Настя сегодня что-то не в духе, а ведь днём была такой веселой,... что случилось Валентин Васильевич?
- Мм-да, этого я боялся больше всего - глядя на Настёну расстроенно прошептал директор. - Просто её сегодня очень сильно обидели, - помолчав - сильно обидели. - Ещё раз, глянув на Настю, - ну что ж дома останемся.
- Кто Валентин Васильевич? Вы знаете? - с удивлённым ужасом на лице спросила Нелли Андреевна.
- И знаю, и нет - отрешённо.
- Не поняла...
- Просто я предполагаю, но не знаю.
А Настя и читала, и не читала, ей просто ничего не лезло в голову.
Двое взрослых людей молча смотрели на неё и не знали, что предпринять и вдруг:
- Знаете, что Валентин Васильевич Вы идите к машине, а я её выведу, пока толком не знаю как, но выведу - шёпотом, предложила Нелли Андреевна - идите.
- Хорошо. Думаете получиться?
- Думаю да, во всяком случае, я попытаюсь.
Директор вышел, а Нелли Андреевна подошла к Насти и так ненавязчиво
- Настюша, как ты думаешь, какое небо сочнее и ярче, на закате или ночное? Я с мужем поспорила, что ночное, только вот объяснить не смогла.
- Не знаю, - как-то так отрешённо - я не никогда задумывалась - подняв голову, - а действительно оно какое? - глядя на воспитательницу.
- Это надо видеть Настенька - улыбаясь - только тогда и можно понять, а так… так ни я ни ты не поймём...
Вот оно что.
Настя огляделась:
- А где Валентин Васильевич?
- А он пошёл в гараж машину посмотреть, у него что-то там стучит.
- Мы ехали, и ничего не стучало... Я пойду, спрошу.
- Спроси Настенька спроси, а я пойду к ребятам.
Выйдя во двор, Настя машину не увидела и сев на парапет:
- Уехал - тихо прошептала.
- Сидим? - Услышала неожиданно, - а я тут в моторе возился, - глядя на небо - закат начинается... ну я пошёл...
- Куда?
- К машине, в степь хочу, на закат смотреть, понимаешь ли, завораживающее это зрелище!
- Возьмите меня с собой - уже чуть ли не сквозь слёзы.
- Тебя? Чтоб ты плакала? Нет, не возьму - так категорически, а про себя подумал, - будет плакать, не повезу, да и сам не поеду... в кабинете пробуду,... работу себе найду.
- Валентин Васильевич я плакать не буду, только возьмите меня с собой - умоляющим глядя взглядом.
- Ну, смотри коза - дереза, грозя пальцем, иди в гараж, я пальто возьму.
- Ну что решилась, - подавая Настино пальто, спросила Нелли Андреевна.
- Да, коза - дереза решилась, едем, за пальто спасибо.
- Вот и хорошо пусть прогуляется на природе, - затем словно очнувшись - Валентин, Васильевич блокнотик взяли - Вот и карандаш?
- Блокнот и карандаш теперь всегда ношу в кармане - и постучал по карману пиджака.
Ехали по уже знакомой дороге и минут через тридцать были на своём месте. И снова костер, но только не ночь, а зарождающийся вечер и пока что чуть разрисованное закатом небо.
Над красавицей Землёй краски кисть бросала
Разрисованным закатом небо украшала.
Вот ещё мазок другой в небе потемневшем
Появились облака чудом шикарнЕйшим.
Где-то там за горизонтом на краю Земли
Красно-огненным ковром расцвели сады.
Лишь граница разделяла тёмной полосой
Лес что так совсем недавно мАнил красотой.
В потемневшем небе синем облака скользили
И последние лучи солнышка ловили.
Где-то кучкою они в чёрно-серой дымке
Налетали друг на друга, словно по ошибке.
Где-то огненно желтели в бронзовой палитре
И пурпурно отражались, словно в перламутре.
Солнце же большим пучком, облака прорвав
Осветило ярко поле, зеленью обдав.
Вот тихонечко оно, за лесок спускаясь
Расползлось над горизонтом, словно улыбаясь
И в мгновение одно в небе появился
Конь крылатый озорной... он в меня влюбился!
Так, тихонько подмигнув, вдаривши копытцем
Искры по небу пошли... Полетел Жар-птицей...
А закат сменила ночь, озорно манящая,
Звёзды дивно разбросала в космосе летящая.
- Валентин Васильевич, спасибо Вам за эту сказку вечернего заката. Потом глянув на костёр
- А чай есть? - Вздохнув полной грудью, - какой воздух! Какое небо! Нет, как же прекрасна природа Земли Матушки!
- А кто-то совсем недавно ехать отказывался, - подавая кружку с чаем.
- Это не я это мои мозги набекрень пошли, - беря кружку.
- Я так и подумал - в ответ с улыбкой, - а картошки не хочешь печёной, разгребая золу от костра.
- Что? Картошка печёная в костре? - прикусив чуток нижнюю губку, удивлённо - да кто же от такого лакомства откажется?
- Ну, тогда бери, но только осторожненько, горячая подавая, подцепив на вилку.
- Вы даже вилку взяли - улыбаясь - что ещё из того что я не знаю? Может ещё и набор тарелок? - поглядывая на директора искоса.
- Нет, тарелок я не взял, но конфет… в этот раз не забыл - доставая и из бардачка - кошоладные.
Эх, картошечка моя на костре печёная!
Пусть обуглена чуть - чуть, но я в тебя влюблённая.
С руки на руку я скину охлажу родную
Откушу, не проглочу, так чуть посмакую.
Как прекрасен запах милый от клубнЯ костёрного
От колбасок над огнём и ветерка привольного.
Вот и чайник запыхтел, фыркая, дразнится
В кружке травья аромат ... Степь, ты чаровница!
- Ну, вот и колбаска поджарилась, подгорела чуточку, но я думаю, есть можно, - подавая н на листочке пергамента, - попробуй… вкусняшка!
- Вы меня сегодня балуете с чего бы это?
- А вот хочу и всё... не скажу, - отвернувшись как бы ещё в поисках чего - то, а сам - тебя же глупенькая из депрессии вывожу. - Не нашёл... нет не взял...
- Чего не взяли?
- Полотенце, чем вытирать тебя, замарашку, глянула б на себя, - с усмешкой.
- Ой, Вы лучше на себя посмотрите - рассмеявшись.
- Да, оба хороши! - глянув на себя в боковое зеркало машины, достав из кармана носовой платок, - половиной тебя сейчас вытру половиной себя, - заключив, намочил его из чайника.
Через несколько минут хоть и не совсем чистые, но всё же не в саже, сев в машину поехали в интернат, нет - нет, да и посматривая друг на друга смеясь.
- Да, самое главное никому на глаза не показываться, а то засмеют, - смеясь, сказал, подъезжая, Валентин Васильевич.
- Это точно - заключила Настя. - Мы с Вами похожи на негров, не на русских - уже хохоча.
- Не просто на негров, на грязных негров - тоже хохоча в ответ.
В коридоре никого не оказалось, да и откуда, если стрелки на часах остановились на ноль два, ноль – ноль.
Вот и закончился этот и радостный, и очень тяжёлый для Насти день.
Утром Нелли Андреевна встретившись с Валентином Васильевичем:
- Доброе утречко Валентин Васильевич! Я заглядывала в учительскую, Настёна ещё спит. Вчера наверно поздно приехали?
- Доброе утро Нелли Андреевна! Да поздно, зато два стихотворения я записал. Хотите почитать?
- Конечно. Правда, Ваш подчерк...
- Тогда я сам их Вам прочту, открывая кабинет.
Над красавицей Землёй краски кисть бросала
Разрисованным закатом небо украшала.
Вот ещё мазок другой в небе потемневшем
Появились облака чудом шикарнЕйшим.
Где-то там за горизонтом на краю Земли
Красно-огненным ковром расцвели сады.
Лишь граница разделяла тёмной полосой
Лес что так совсем недавно мАнил красотой.
В потемневшем небе синем облака скользили
И последние лучи солнышка ловили.
Где-то кучкою они в чёрно-серой дымке
Налетали друг на друга, словно по ошибке.
Где-то огненно желтели в бронзовой палитре
И пурпурно отражались, словно в перламутре.
Солнце же большим пучком, облака прорвав
Осветило ярко поле, зеленью обдав.
Вот тихонечко оно, за лесок спускаясь
Расползлось над горизонтом, словно улыбаясь
И в мгновение одно в небе появился
Конь крылатый озорной... он в меня влюбился!
Так, тихонько подмигнув, вдаривши копытцем
Искры по небу пошли... Полетел Жар-птицей...
А закат сменила ночь, озорно манящая,
Звёзды дивно разбросала в космосе летящая.
И второе, коротенькое, похожее на частушки
Эх, картошечка моя на костре печёная!
Пусть обуглена чуть - чуть, но я в тебя влюблённая.
С руки на руку я скину охлажу родную
Откушу, не проглочу, так чуть посмакую.
Как прекрасен запах милый от клубнЯ костёрного
От колбасок над огнём и ветерка привольного.
Вот и чайник запыхтел, фыркая, дразнится
В кружке травья аромат ... Степь, ты чаровница!
- Ну, знаете это просто чудо! Талантище! Как было бы хорошо, если б она сама начала писать, перестала замыкаться.
- Я думаю рано или поздно всё же будет писать. Талант он или есть или его нет, и если есть, то всё равно заставит с ним в обнимку ходить, а у Настёны он никуда не прячется, выплескивает, наружу - убирая блокнот в сейф. Потом глядя на часы - ребят рано не будите, пусть поспят до полвосьмого, да и Настёну тоже.
- Хорошо Валентин Васильевич улыбаясь пусть поспят. Хотела Вас спросить, почему сдают наши восьмиклассники четыре предмета, а в общеобразовательных школах лишь два? В чём наши детки провинились?
- Не знаю, я уже задавал этот вопрос в Облоно,... молчат. Вижу, дети уже устали, но ничего поделать не могу.
- Да, посадили видно в приёмную пустышку, а она взяла и перепутала выпускников десятиклассников и наших восьмиклассников...
- Всё может быть Нелли Андреевна всё может быть.