Сон Владимира

Вигур Могоболав
Путин сидел в рабочем кабинете в одиночестве. В Кремле был объявлен режим полной тишины. Так Владимиру Владимировичу было проще сосредоточиться. Не то чтобы ему нужно было осмыслить какое-то решение, - нет. Просто он любил состояние сосредоточенности, когда мысли, подобные стремительным соколам, летят в прозрачной и ледяной пустоте, и ничто не может встать у них на пути.

Он крутил в руке золотой Parker, подаренный ему Салманом Радуевым перед самым расстрелом. Тогда за этот Parker многие полетели с насиженных мест. А Салман поплатился жизнью, но не за Parker, а за совсем другие делишки. Было так. Путин лично приезжал в Белый Лебедь, и там мудохал Салмана на ринге. Он вымещал на Салмане злобу, а заодно поднимал свой рейтинг, (это ему медиум один посоветовал, - работало). Сказать по правде, ринга настоящего в «Лебеде» не было. А так, выносили всю мебель из «красного уголка», и ставили по периметру солдат – плотным четырёхугольником, плечом к плечу. На середину выходил Путин в динамовском тренировочном костюме и абсолютно голый Салман. У Путина на ногах армейские ботинки, - Салман босиком. Путин в кожаных перчатках с обрезанными пальцами, а Салману до костей сбивали кисти, чтобы труднее было отбиваться.

Так и дрались. Сначала Путин побеждал легко. Но потом Салман к нему приноровился и сдачи начал давать. Помогло боевое прошлое. Пару раз он хорошо надавал Володе, - даже медиков вызывали. Благо врачи свои были. Рейтинги сразу вниз поползли. Ну, Путин с медиумом посоветовался, и приказал застрелить строптивого горца. Так вот, перед расстрелом, на котором Владимир Владимирович присутствовал лично, он и отдал ему ручку с золотым пером. Был Радуев без всего, или «в чем мать родила», - разные есть эпитеты. И вдруг, хоп – ручка у него в руках. Подает ее Путину, и говорит:

- Будешь ты править долго и счастливо. И народу русского положишь больше, чем мы все вместе взятые. А потому, будь здоров и да пребудет с тобой Аллах.

Понятно, что ниоткуда ручка взяться не могла. Но Путин ее принял из любопытства. Положил в карман, а руки платочком вытер. Тем же платочком и отмашку стрелкам дал… Говорят было так...

Но, это дела прошлые. Теперь все иначе. Другие деньги, другие цели и задачи. И Путин уже не тот, - уже вкусил он наркотик власти полной мерой. Жахнул из жбана, и прищурился, как удмурт. Потому и заговорили вокруг, мол удмурт вместо Путина. А это он, - Путин, но удмурт, потому как из жбана жахнул. Отмечали что уши мол другие, лицо не то… То! Именно то. Каков поп – таков и приход!

«Не осталось ничего святого на Руси…» - так думал Путин. Все проклятущая политика. Чеченским головорезам ордена мужества и звезды героев вешаем. Это как? И иначе никак? С головорезами проще всего договориться. У них честь всегда на торгах. С патриотами хуже. Ты ему орден на грудь вешаешь, а он смотрит на тебя рентгеновским взглядом, с укоризной, мол чего ж ты Путин, а? А я чего? Я же просто человек. Кругом одни волки. Такая она Мать Россия.

Владимир Владимирович засунул Parker во внутренний карман пиджака. Похлопал по нему, словно проверяя, что не мимо, и приподнялся, собираясь пойти в кремлевский туалет. Тут волосы у него на голове приподнялись и шевельнулись. Ужас прижал его к рабочему креслу; руки, как безжизненные плети застучали по ящику стола, в котором хранился Colt сорок пятого калибра, с полным барабаном разрывных пуль. Он судорожно хватал губами воздух. Но воздух ускользал от губ… В дверном проеме стоял, пропитанный песком пустынь, араб. Черная курчавая борода закрывала почти все лицо. На голове была синяя пидорка Fisher, перевязанная зеленой ленточкой в золотых скобках и пиках арабской вязи, а на шее пестрый арабский шарф. Пропыленный камуфляж натовского покроя перекрещивали две пулеметные ленты, а в руках он держал громадный станковый пулемет, тяжеленный и такой страшный, что у Путина появилась икота. На «арабе» были зеркальные очки-капельки, а приоткрытый рот обнажал золотые коронки. Владимиру Владимировичу показалось что-то знакомое в облике воина пустыни. Что-то неуловимо-ускользающее, и до боли родное.

- Нэ прызнал? – заговорил вошедший по-русски гортанным голосом. – А я вот он. Хэ-хех.
- Салман?! – Путин задрожал всем телом, не переставая биться непослушными костяшками о верхний ящик стола.
- Салман! Угадал, Володя! – Радуев широко улыбнулся всеми золотыми коронками.
- Но как? Тебя расстреляли 14 декабря 2002го. Как?!Как?!Как?!
- Эх, Володя. Ты думаешь как чекист. Я говорил тебе – только Аллах всем распоряжается. А ты мне не поверил. Ты давно никому не веришь. Окружил себя бандой воров и убийц… - тут он сделал паузу, - и правильно сделал! Молодэц!
- Как молодец? – удивился Путин, - разве это угодное Аллаху дело?
- Э-э-э! Как маленький, слушай… Конечно угодное! Да ты не трясись. Я тут проездом. Просто проведать зашел. Узнать, ка-а-а-к, что-о-о.
- А как же охрана?
- Нэ смэши. Сам знаэшь – маскировка и расчет. – Салман положил на пол пулемет. – Обнимемся, Володя? Столько лет нэ виделись. – Путин от неожиданности полез обнимать Радуева. Но тот вдруг остановился, и строго посмотрел на Путина. Путин так и замер с раскинутыми в стороны руками. А Салман заговорил совсем без акцента.
- Рано обниматься, Володя. Я по делу к тебе. От… - он поднял палец вверх, а потом по дельфиньи нырнул им вниз, и замер на мгновение в таком положении. В лице Путина застыла гамма различных чувств: страх, боль, трепет, удовольствие и надменность. Может было еще что-то, но разглядеть на одном лице даже такую смесь не просто.
- По какому вопросу? – спросил он, пятясь к креслу, - У меня встреча сейчас назначена. Придут люди.
- Э, Володя, не бзди. Говорю же, с миром пришел. Ты все верно делаешь, но неправильно. Русских гнобить нужно, но нэмножко пожестче. Чуть-чуть. – Он свел указательный и большой палец, оставив между ними едва видимую щель. Вот Рамзан у себя верные порядки завел. На машинах катается, из автомата стреляет, с людьми говорит, как настоящий мужчина. И тебе бы у него поучиться. Свое берешь – правильно, но зачем стесняешься. Кто тебе тут указ? Аллах один. А он за тебя, уж поверь. Мы все с тобой, а мы не последние люди. Я тут по поручению. Наши меня прислали. Скучно нам оттуда на тебя смотреть. Почему головы не режешь? Почему казни публичные не проводишь? Устроил тут либерализм. Мы с людьми там посоветовались, (он снова проделал пальцем дельфиний финт), и решили – пора и тебе стать настоящим воином Аллаха. Пора начинать Православный Джихад!



… Владимир Владимирович вздрогнул и проснулся. – Вот чёрт, - подумал он, - привидится же!

Он встал и прошелся, разминая затекшие ноги. Сдавленный мочевой пузырь дал четкое направление в сторону туалета, куда Владимир Владимирович незамедлительно и направился.

Уже на подходе к двери, он заметил зеленый лоскут, показавшийся сначала листом тропической пальмы, стоявшей в кадке у входа. Путин нагнулся, чтобы устранить беспорядок, и тут увидел, что это зеленая ленточка с золотыми скобками арабской вязи. Владимир Владимирович прищурил и без того узкие глаза, и смущенно улыбнулся тонкими губами. Затем аккуратно сложил ленточку вчетверо, и положил в нагрудный карман... Рядом с золотым Parker'ом.