Гл.1
- Галя, мы здесь! Ищи нас, Галя! - говорили старшие девочки, прячась за сложенные штабелем саманные кирпичи и весело смеялись, когда четырёхлетняя малышка заглядывала за угол, но там уже никого не обнаружила. И снова смех, а потом тихий шёпот, что надо снова её поманить и спрятаться. Это о ней шептались.
Так и случилось.
- Галя, ну что же ты, иди к нам! Мы вот они! - но девчушка уже поняла, что это обман. Сейчас она выглянет за следующий угол саманника, но там снова никого не окажется. Она горько вздохнула и пошла к своему дому, наступая на лужи чёрными резиновыми сапожками. Она внимательно оглядела серенькое демисезонное пальтишко. Чистенькое. Мама сказала, что пачкаться нельзя.
- Галька, ты куда? А нас кто искать будет? - крикнула самая старшая девочка по имени Люся. - Постой, ладно уж, возвращайся, мы будем с тобой играть. - но Галя даже не обернулась, она знала, что её водят вокруг пальца. Девчушка просунула руку между штакетинами калитки и открыла большой крючок, чтобы войти во двор.
- Характерная. Молодец! Эта себя в обиду не даст. - услышала малышка похвалу в свой адрес от соседской бабульки, повисшей у себя на заборе. - А вы чего измываетесь над дитём? - прикрикнула она на старших. - Вызвали её играть, так играйте. Чего она должна вас догонять, вот черти окаянные.
- Мы не дразним её, то так задумано. - попыталась оправдаться Люська. - От не знаешь ото, баба Нюра, так нечего говорить.
- Не бреши мне тут, а то как наверну палкой, так будешь знать. Я вот расскажу твоей матери, когда она с работы возвернётся, как ты тут со своей шайкой над детиной изгаляетесь.
Люська не посмела перечить, они с подругами просто перебежали дорогу и через пять минут уже забыли о том казусе, придумывая для себя новые развлечения.
Галя огорчённо смотрела им вслед, ей было скучно. На этой улице она новенькая, их семья, состоящая из мамы, папы и неё переехали сюда от бабушки несколько дней назад. Для ребёнка это стресс. Всё незнакомое и бабули нет рядом, ещё и девочки не хотят с ней дружить, потому что она ещё маленькая.
Слёзы наворачивались на глаза и уже потихоньку капали на пухлые щёчки, но тут на пороге появилась мама.
Красивая стройная женщина, имеющая длинные шикарные волосы тёмного цвета, заплетённые в две косы и закрученные на голове в виде причёски, улыбалась. Стало ещё обиднее. Близкий человек тоже с неё смеётся и что в ней такого смешного? На той улице, где они жили раньше, все ею восхищались и называли "красавицей", а тут отворачиваются, оставляя девочку наедине со своим горем. Галя собралась зареветь в голос, но она уже тогда понимала, что те "большие дылды" её услышат и пуще прежнего начнут над нею подшучивать.
Мама, продолжая улыбаться, поманила её к себе. Правильно, вот он выход. Сейчас она уткнётся лицом в тёплую мамину грудь и даст волю неудержимым слезам.
- Погоди, не надо плакать! Вот послушай меня. - опередила её мама. Галя шмыгнула курносым носиком, но насторожилась, что же ей скажет родной любимый человек? - Ты тоже когда-то вырастишь и они ещё не раз тебя окликнут, чтобы ты уделила им внимание. Но ты ещё подумаешь, выйти к ним или не выйти.
И всё, как рукой сняло все печали! Всего лишь мамина улыбка и её добрый совет. Вот только что, весь мир казался злым и жестоким, как, вдруг тучи развеялись и выглянуло приветливое солнышко.
*****
Галина Волошина, почти двадцати восьми лет от роду, всё это вспоминала, находясь в гинекологическом отделении районной больницы. Молодая женщина потеряла ребёнка. Открылось кровотечение и врачи ничего не смогли сделать.
"Хорошо, хоть в палате я одна, - размышляла несчастная. - и никто не видит моего состояния, а воспоминания из детства заставляют немного забыться." - она даже изобразила на лице подобие улыбки.
Была непроглядная ночь, но в палате не темно. Двери, наполовину стеклянные, позволяли свету, от горящих в коридоре лампочек, пробираться даже в самый отдалённый уголок помещения. Не сказать, чтобы уж было ярко, как днём, но Галина любила вот такое состояние ночи - полумрак.
Вздохнув, женщина повернула голову к окну. Сильный ветер раскачивал фонарь на столбе и от этого окно периодически то освещалось, то становилось мрачным. Во всяком случае, легко можно различить несколько туек, остроконечными верхушками достигающих второго этажа.
Наконец, картина наскучила и Галина вновь заплакала. Нет, она помнила, как с вечера зашла к ней старенькая врач и по-свойски присела на краешек её постели, и также по-свойски обратилась к ней на "ты".
- Деточка, тебе сказать пол не родившегося ребёнка? Обычно спрашивают.
Галина отрицательно затрясла головой. А зачем? И так рыдания рвутся из самой груди. Ну какая разница, если она об этом узнает, ну можно думать ребёнок, вдруг воскреснет.
- Не надо? Вот и я не понимаю тех мамаш, которых интересует, кто у них умер: сын или дочь? - доктор внимательно разглядывала красивое лицо молодой женщины.
- Ты замужем, детка?
- Нет. - глухо ответила Галина. И тихо добавила: - Разведена.
Врач вздохнула.
- Умница, ни с чем не посчиталась, всё равно хотела родить. Ну ничего, всё ещё впереди.
- А отчего всё так? - голос дрогнул и слёзы всё-таки потекли ручьями.
- Что, отчего? Выкидыш? - не обращая внимание на льющиеся потоки по лицу молодой женщины, видимо доктор тут и не такое видела, спокойно поинтересовалась сухонькая старушка в белом халате.
- Причин много, деточка. Частые аборты, например. - продолжила она.
Галина затрясла головой.
- Да я не тебя имею в виду. Просто перечисляю причины. Дальше. Алкоголь, поднятие тяжестей, нервные стрессы.
Услышав последнее, Галина кивнула. Да, что пришлось ей перенервничать в последнее время, то пришлось. Врагу не пожелаешь.
- Ну вот, видишь, и разгадка была на поверхности. Значит, не нервничай больше. - доктор поднялась и поправила свой белоснежный халат. - И не реви. - она смотрела Галине прямо в глаза. - Я в ту палату, - она указала пальцем на стену. - принесла более печальные новости. Там детей уже никогда не будет. А ты ещё родишь. - развернувшись, врач отправилась к двери.
Галина помнила этот разговор до каждого слова и каждой буковки. Медики так спокойно обо всём рассуждают, вроде это так просто. Вот вздумалось и сразу - раз и забеременела. Во-первых, рожать-то некому. Но тогда она этого не знала, что рожать и действительно будет некому. Но всё равно прерывать ничего и не помышляла, даже мысль такая не проскальзывала. Двадцать семь лет, это не семнадцать. Годы бегут безжалостно, вроде те белки в колесе. Ну чего ждать, пока пятьдесят стукнет? В этом возрасте уже внуков надо нянчить, а она и детей никак не может завести. Хоть бы одного Боженька послал. - Галина вновь вздохнула. - Грех богохульствовать, Он-то послал да она не уберегла.
А сколько радости было! Подруги, Машка и Люда, помогать обещали, столько задора, столько желания прижать малыша к себе и целовать его шёлковую головку...
"Опять слёзы. Надо детство вспоминать, именно оттуда идёт чистая и светлая, не тронутая обманом, улыбка."
Вот она видит себя пятилетней девочкой, с двумя светлыми косичками почти по пояс и в новом зелёненьком сарафанчике. Мама, как всегда права: местные воображалы подружились с ней да так, что и дня не могли без неё прожить. Только и слышно каждый день:
- Тётя Рая, а Галочка дома? Тётя Рая, а она выйдет гулять?
- Ой, девчата, да дайте ей хоть поесть. Она же с утра с вами на улице и так еле загнала.
- Ну и что, а мы опять хотим в куклы поиграть.
Галя всё это слышала. Она быстренько доела молочный кисель и выскочила на порожек.
- Я уже иду!... Мама, я доела.
- Честно, не котам отдала?
- Честно-причестно.
В тот день они лазали по деревьям и Галя, случайно оступившись на скользком от мха стволе дерева, сильно разорвала новый сарафанчик.
- Ой, Галька, ну и влетит тебе. - сказала Лиля, девочка, старшая от неё на два года. И такой страх закрался в душу Галины, что она не могла справиться с нахлынувшими слезами. Сердечко трепыхалось в груди, даже голова немного кружилась. Она соединила концы сарафана на животе и пошла домой. Мама возилась на кухне и как глянула на плачущую дочь, то и за сковородки забыла.
- Что случилось, тебя кто-то обидел? - она говорила, а сама уже заметила причину такого расстройства. - Ну что с тобой сделаешь, иди переодевайся. Непоседа ты моя. Завтра поеду на рынок и куплю тебе точно такой же. Если, конечно, их не разобрали.
Гале стало стыдно, что мамочка, в свой выходной, из-за неё поедет завтра на рынок. Жили от города они недалеко, всего в четырёх километрах, но она могла бы отдохнуть или заняться домашней работой, которую никогда не переделать, а теперь ей придётся всё бросить и уделять внимание только дочери.
Сарафанов таких уже не было, но мама привезла другой. Уж какой - совсем стёрлось из памяти, но факт в том, что Галя после этого никогда больше не разрывала вещей и до сих пор с особой бережливостью к ним относилась.
Женщина улыбнулась. - "Спасибо, что у меня случилось такое беззаботное детство, именно сейчас, в тяжёлые минуты, воспоминания о нём очень помогают хоть немного забыться. Как выпишут из больницы, то надо обязательно съездить к родителям."
Вдруг, пригрезились студенческие годы. С Петенькой они познакомились в институте, уже на пятом курсе. Он раньше тут не учился, просто перебрались сюда со своей мамой с Севера и Петеньку всего лишь перевели из одного ВУЗа в другой.
Да ничего особенного в нём не наблюдалось. Застенчивый, совсем не смелый. Галина удивлялась, как он ещё умудрился пригласить её на медленный танец, когда в общежитии проходила дискотека. Но, наверное, своей нерешительностью он и взял её норовистый характер, потому что Галине совсем не нравилось поведение большинства из парней. Они могли бесцеремонно обнять её за тонкую талию, совершенно не спрашивая, приятно ей это или нет. Или, вытаращив глаза на её грудь, вдруг заорать на всю округу:
- Ух ты, какие у тебя...
Девушке становилось невыносимо противно от такого обращения, а Петенька её сразу покорил своим интеллектом. Ухаживал красиво. Нет, дорогих подарков не дарил, но та же губная помада или флакон духов, вкупе с обыкновенными ромашками или тюльпанчиками, всегда приводили её в восторг и она была ему бесконечно благодарна за это. Они посещали театры и кинотеатры, парки или просто гуляли по городу и удивительно, он даже ни разу не намекнул, чтобы подняться на третий этаж общежития, в его комнату и остаться там наедине. С ним вместе находились ещё трое мальчишек, но они постоянно мотались домой в пригород и Петенька частенько сам занимал предоставленные на четверых, "апартаменты".
Поженились они через год, после летней сессии. И вот тогда Галя очень пожалела, что выбрала себе "волушка", а не одного из тех, кто вертелся возле неё на одной ноге, потому что Петенька являлся самым натуральным маменькиным сынком. С ней они жили вдвоём, Петенька и не знал своего отца, а свекровь никогда об этом не говорила, тем более, невестке, которую сразу взяла в оборот:
- Ты забудь тот быт, в котором выросла. Теперь тут будет так, как я скажу. Деревня - одно, а город другое. - назидательно сказала свекровь после свадьбы. Галя быстро обернулась на Петеньку, но он молчал, опустив голову.
Ещё два года девушка терпела, что Петенька выберет семью, но бесполезно - мама на первом месте, вернее, то, что скажет она. Галина ничего против не имела, чтобы сын любил и уважал свою родительницу, но всему есть пределы, ведь и мать тоже свято должна знать своё место матери. Теперь уже Галина сомневалась, а была ли вообще любовь?
- Бросай его, толку не жди от той семейки. - советовала Раиса Петровна. - Жизнь один раз даётся и ты имеешь право быть счастливой. Ты же видишь, что от него и детей нету. Два года женаты, а ты не беременеешь.
- Ма, а может это моя вина?
- Да куда там! - не согласилась Раиса Петровна. - У нас все способные и родовитые. Это он такой, одним словом, волушок.
А ведь мама снова оказалась права. Забегая вперёд, надо отметить, что Петенька потом ещё раза три женился, но дети у него так и не родились.