Элитная школа, часть 2. Вешалка

 
   Я работал учителем технического труда в средней школе, с преподаванием ряда предметов на английском языке. Школа считалась элитной, поэтому в ней учились не простые дети. Скажу больше, дети были простые как везде, родители были не простые: советские и партийные работники, прокуроры и другие, крупные и мелкие начальники. На работу школы они никак не влияли, учеников также угнетали, посылая на разные подсобные работы, вплоть до помоек. Я как-то пытался этому противостоять, иногда удавалось, иногда нет. Все учителя считали свой предмет, самым главным, а уроки труда второстепенным занятием. Труд по их мнению, это хоть что-то делать, вместо того чтобы ничего не делать, почти как по Диккенсу.


       Вот и пытались вместо урока технического труда, устраивать уборку территорий. Я бы ещё понял возле школы, а то невесть где и неизвестно зачем. Для того чтобы я не возмущался, меня всё время пугали райкомом партии и сидящим в нём Николай Ивановичем. Забегала какая-нибудь молодая учительница и пугающим меня голосом говорила: «Сейчас Николай Иванович звонил надо срочно убрать территорию воле сломанного дома за углом». Но как только я хотел узнать фамилию, этого загадочного Николай Ивановича с его рабочим номером телефона, она сразу убегала. Я никуда не уводил детей, потому что знал, возле сломанного дома за углом находится большая помойка. Вести детей для того чтобы подхватить заразу и за это благодарить Николай Ивановича, мне не хотелось.


    Вообще в всех школах очень развито чинопочитание, даже одно упоминание о завуче и директоре вызывает дрожь в коленях. О работниках РайОНО и ГорОНО говорят, шёпотом подняв вверх глаза. Приезжал ко мне работник из ГорОНО, рыжий наглый, и всё-то у нас плохо и не так как должно быть. Я его прекрасно понимаю, скажешь хорошо, а вдруг чего-нибудь случится? Он предупреждал! Если же ничего не случится, никто и не спросит, не извиняться же теперь, прошло и забыто. Слава богу, что эти «Боги» редко бывают в школах, и это не так часто мешает процессу обучения.


     Школьные учители люди странные. Во-первых, они считают себя очень умными. Если учитель чего-то понять не может, он сразу считает, что этого нет и быть не может. Имея дело с детьми, у которых знаний ещё нет, они только их получают, об остальных, взрослых людях они думают также. Во-вторых, учителя часто общаются с детьми и начинают вести себя как дети. Обзываются между собой, чуть ли не дерутся, мстят друг другу и даже ученикам. Часто плачут как дети, любят играть. Я это явление называю, заражением инфантильностью, то есть, «детскостью», если так можно назвать. Грех обвинять их, ведь это профессиональные болезни, если бы они помогали в общении с детьми, на это можно было бы закрыть глаза. Жаль, но школьное образование должно готовить детей к взрослой жизни. То есть дети должны взрослеть медленно, но верно, а не наоборот учителя становится детьми и впадать в маразм.


   Из всех учебников, специально написанных для детей, мне больше всего понравился «Закон Божий», до революционного издания. Все современные издания Библии для детей в подмётки не годятся, этому учебнику церковно приходских школ. Мне посчастливилось держать его в руках и подробно изучить. О плохих учебниках начали говорить сейчас, когда они стали совсем плохие, читая их, совсем ничему нельзя научиться. Когда я поступал в институт, передо мной стояла одна задача, сдать физику на отлично, это решало все другие задачи. Я приобрёл все справочники и учебные пособия по физики для средней школы, среди них я наткнулся на замечательное пособие Селезнева. Это пособие по новому открыло мне глаза на физику, как точно и просто, со взрослым подходом. Как изжить вечное сюсюканье в школе мне не известно, но очень хочется, чтобы оно исчезло.


    Авторитарность школьной жизни не имеет границ, вот вам пример из  опыта, моего недолгого учительствования. Начало перестройки Горбачёва, иду я по коридору и вижу на щите висящую газету, с часто подчёркнутыми красными линиями. Думал, хулиганы исчеркали газету. Навстречу мне  двигалась завуч, не желая с ней вступать в беседу, я начал рассматривать газету. Мой расчёт оказался не верным, она сама подошла, поздоровались и спросила: «Нравится»? «Что же тут может нравиться? Хулиганы газету исчиркали», - нарочито ответил я. «Это я подчеркнула, самые интересные слова», - гордо сказала завуч. «А они там есть»? – Поинтересовался я. «Вы, хотите сказать, что Горбачёв, - глуп»? – уточнила завуч. «А вы этого не замечаете»? – спросил я. «Вы, вы, об этом детям рассказываете»? – понизив голос, спросила завуч. «Нет, в этом нет необходимости, они сами это увидят, через несколько лет», - хотел закончить эту беседу я. Но мне это не удалось.


   Завуч подхватила меня под белые руки и затащила в свой кабинет, который находился за углом от весящей газеты. Кабинет был маленький, в нём можно было, задохнуться от спёртого воздуха, заходя, я оставил дверь открытой. Это заставило завуча разговаривать не очень громко.
- Вы хотите сказать, что Михаил Сергеевич Горбачёв, - дурак?
- Именно так, и никаких интересных слов он сказать не мог.
- Как? По-вашему, дурак мог оказаться, на самом верху власти?
- По-моему, они там все такие, ведь работать то они не умеют и не хотят.
- Почему вы так решили?
- Вижу по результатам его работы на этом посту.
Сначала я хотел пометить, чьи слова, но потом решил, что и так понятно. Завуч решила сменить тему, а заодно и наехать на меня:
- Один мальчик сказал, что вы рассказываете ученикам случаи из своей жизни.
- Можно узнать фамилию мальчика?
- Нет!
- Стукачей воспитываете? Вы не из бывших комсомольских работников?
- Так это правда? Вы рассказываете о своей жизни?
- Если это не допрос, вы тоже мне не ответили про мальчика, стукачей и комсомол.
- Да я работала в райкоме комсомола, мальчик иногда мне рассказывает, фамилию не скажу, ему могут мстить.
- Вы не считаете, что школа должна воспитывать смелых мальчиков? Ну таких как в произведениях Антона Семёновича Макаренко или в сказках Аркадия Петровича Гайдара. Кстати, вы, чем с мальчиком рассчитываетесь, печеньем или вареньем. Куда я попал? Да, я рассказываю ребятам про случаи из своей жизни, она у меня интересная. Я вырос на окраине города, с отличием окончил техникум, сразу пошёл работать инженером.
- Что вы будите делать, когда расскажите всё и вам нечего будет рассказывать?
- Я же буду жить, работать, учиться, накапливать опыт, вот об этом я и буду рассказывать. О вас, о физруке, директоре, моём предшественнике, молодой учительнице и её сыне озорнике.
- Не кричите так громко, вас слышит вся школа.
-Я же не трусливый мальчик – доносчик, мне нечего бояться, если боитесь вы, закройте за мной дверь и сидите здесь одна в этом спёртом воздухе вашего кабинета. До свидания!


  Вот так закончился мой разговор с завучем элитной школы, больше она никогда не начинала со мной разговоров. Она спрашивала у ребят: «А как вам наш новый учитель труда»? Ребята, взахлёб, начинали рассказывать, как они чеканили номерки на латуни, или разрабатывали необыкновенную конструкцию совка для мусора, а потом и воплотили её. На что завуч всегда отвечала: «Ничего особенного», это в ней говорила ревность как у маленького ребёнка, вот вам и инфантильность. Надо было ожидать глобальной проверки, открытого урока или ещё, чего ни будь, но у меня не было времени ожидать и готовиться. Каждый день надо было чем-то занимать детей и не просто разговорами, но и делами, а делать, что-то было не из чего. Этот день глубокой проверки настал, ко мне на уроки пришёл директор, внезапно, без объявления войны.


    Директор пришёл и тихо сел позади ребят, он был большого роста, я мог обратиться к нему, а он ко мне. Я начал из далека: «Скажите мне ребята, почему ваши пальто, куртки, шубы, лежат кучей на полу»? На что ребята мне ответили, что повесить верхнюю одежду некуда. Я продолжил опрос: «Разве у вас никогда не было вешалки в мастерской»? Она и сейчас есть, она за стенкой лежит, «открывали мне глаза», ребята. «Принесите мне её пожалуйста», - попросил я. Мне принесли очень длинную обработанную политурой доску из натурального дерева, но все крючки на ней были поломаны. Оставались только основание крючков в виде силуминовых ромбиков прикрученных двумя шурупами. «Как же так, а где крючки»? – наигранно и недоумённо спросил я, и не дожидаясь ответа от ребят, адресовал вопрос директору. Мне показалось, что в этот миг он стал меньше ростом. «Ну да ладно, если наш директор, отдаст распоряжение завхозу, она нам выдаст крючки, а мы уберём старые и поставим новые. Что нам скажет директор»? – теперь уже напрямую задал вопрос директору. «Нет», - сухо произнёс высокий человек в вспотевших очках. «Что не? Не отдадите распоряжение, нет крючков, не надо налаживать вешалку, не надо жалеть верхнюю одежду смолоду. Вы не можете уточнить»? – после этих моих слов директор как-то обмяк и ушёл в себя и перестал реагировать на происходящее. «Вижу, что ждать вразумительного ответа и помощи нам ребята ждать не от кого»,- подвёл я итог начало урока. «Переходим в наступление, перед нами обыкновенная техническая задача, которую мы должны сначала решить теоретически, а потом и практически», - успокоил я.


  «Есть такая теория ТРИЗ, она должна нам помочь. Как обойтись без крючков, но пальто было на что вешать. Как с наименьшими затратами ручного труда отремонтировать бывшую вешалку», поставил я ребятам такую задачу. Они выходили к доске и пытались решить эту задачу. Тот, кто сворачивал на не правильный ход решения, уступал место другому участнику процесса. Учитель, то есть я, был арбитром правильных действий, вызывал и отправлял на место неудачников. Всему этому был свидетель директор школы. Сначала мы изобрели конструкцию с помощью ТРИЗ, потом разработали технологию тоже не без помощи теоретических знаний. К концу первого урока всё было решено. Я просил директора остаться на второй урок, он ничего не ответил и ушёл, не попрощавшись, по-английски, как и положено в школе с преподаванием английского языка со второго класса.


    Я знал, что театр начинается с вешалки, но не знал, что мои победы на педагогическом поприще то же начнутся с вешалки. После ухода директора ребята не хотели уходить на перемену, им хотелось сразу взяться за дело. Они знали, что я добрый учитель и обязательно разрешу им, на этой перемене был слышен стук 20-и молотков сразу. Один из ребят, рассказал мне, что силуминовые крючки, сшибли ударами молотков, еще позапрошлый год такие же ученики как он. Весь второй час класс трудился дружно, к концу урока вешалка уже висела на стене. Я дал молоток тому мальчику кто мне рассказал, как сшибали крючки наши предшественники, и попросил сшибить изготовленные ребятами. Не знаю, толи ему было жалко плодов своего труда, а может быть конструкция оказалось такой удачной, но ничего из этого не вышло. Если бы я был заслуженным директором школы, я бы обязательно поблагодарил ребят, которые умеют работать головой и руками, а вообще-то не в этом дело. Этот рыжий и наглый инструктор из ГорОНО, убеждал меня, что любовь к техническому труду должна прийти к учащемуся через руки и дойти до самой головы, не согласен я с такой постановкой вопроса. Всё должно идти от головы, именно там находится всё, разум и душа человеческая, ну как же без них.