Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2016/06/24/293
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них, –
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг!
Александр Кочетков
Ранним субботним августовским утром Екатерина Светлова проснулась, охваченная каким-то смутным чувством беды, вдруг возникшим в глубине души. Необъяснимая тревога, разрастаясь словно снежный ком, быстро развеяла остатки сна, заставляя время от времени сжиматься сердце.
Она встала и подошла к окну. Ей нравился открывающийся отсюда вид. Дедовский дом, расположился на высоком крутом берегу реки, на окраине деревни Вычерема Любытинского района Новгородчины, и обычно она по- долгу стояла, любуясь зелено-голубым простором Мстинский долины, чувствуя, как красота русской природы драгоценным бальзамом наполняет душу. Но сегодня, в этот предрассветный час, когда солнце своим жарким взором еще не заглянуло в долину, над водой клубился туман, в котором бесследно исчез так нравящийся ей пейзаж. Тем не менее, она заворожено смотрела, как бесформенная серо-белая субстанция, рождаемая стихиями воздуха и воды, медленно разбухая, неуклонно поглощает пространство, превращая мир с его красками и разнообразием форм в какую-то однообразную, неопределенную массу.
Катя усилием воли вырвалась из гипноза созерцания и попыталась объяснить себе загадку очарования тумана.
– Наверное, скрытая в тумане многообразность реального мира, таящая в себе как надежды на исполнение всех самых сокровенных желаний, так и, одновременно, свершения чего-то опасного, неизведанного, и дает такой эффект, – решила она для себя и, вдруг поняла причину своей тревоги.
Недавно ей уже исполнилось двадцать пять лет, а дальнейшая жизнь была словно в таком же, как за окном, тумане. Вся ее сущность жаждала любви, которая четыре года назад была так реальна и осязаема в образе кареглазого, атлетического сложения, парня, встречу с которым судьба определила ей в госпитале, где она проходила практику. Алексей Соколов – так представил ее суженного, как она догадалась всем сердцем, куратор их группы. Та искра, которая полыхнула между ними, означала только одно: они созданы друг для друга.
В тот июньский день, когда произошла их встреча, она, едва дождавшись окончания занятий, поспешила к выходу. Она была уверена, что где-то во дворе госпиталя или сразу за КПП, Он ее ждет. Но на выходе хирургического отделения она вдруг услышала родной голос: – Катька! – и мгновенье спустя, очутилась в объятиях брата, который только что приехал из Североморска, где проходил службу. Несмотря на то, что Иван, будучи заядлым автомобилистом, более суток провел за рулем своего любимого Форда, с которым не расставался даже в отпуске, он, узнав у родителей, что Катя проходит практику в гарнизонном госпитале, сразу примчался за своей любимой сестренкой.
Иван, который был старше Кати на три года, опекал ее с детства, и между
ними установилась та душевная связь, которая возникает только у очень близких людей. Катя привыкла во всем полагаться на брата и тогда не нашла слов, чтобы приостановить его неуклонное стремление срочно везти ее на Московский вокзал, чтобы встретить севастопольский поезд, на котором должен приехать его курсантский товарищ Валерий Саленко со своей молодой женой и годовалым сыном.
Катя хорошо знала Валеру еще с тех пор, когда друзья учились в Высшем военно-морском училище подводного плавания имени Ленинского комсомола. Саленко был родом из Майкопа, в Питере родных у нег не было, и Иван часто приглашал его во время довольно частых увольнительных к ним в дом, чтобы отведать “домашненького” перед очередными курсантскими подвигами на петербургских дискотеках.
Со временем Катя начала замечать, что Валера начал все чаще поглядывать на нее томным гипнотизирующим взглядом опытного ловеласа, но в сердце ее ничего не шевельнулась. Что-то в нем было не так. Может быть, его вкрадчивая манера общения или, каким-то образом связанное с его фамилией, ощущение чего-то жирного и скользкого. Так или иначе, но он был ей неприятен, и иногда она даже пыталась осторожно намекнуть брату, что зря он так близко сошелся с этим человеком. Но Иван, привыкший в людях видеть только хорошее, неизменно отшучивался.
Еще за год до окончания училища, Саленко признался ей в своих чувствах и предложил стать его женой. Кате стоило немалого труда найти слова, чтобы в деликатной манере ответить отказом. Валерий не долго переживал и уже через год, за месяц до выпуска, женился на Лидочке, дочке вице-адмирала, одного из замов командующего Балтийским флотом. Наверное, благодаря этой женитьбе он получил, в отличие от Ивана, поехавшего на Север, назначение на Черноморский флот.
Потом Катя часто гадала, что бы было, если бы Иван приехал на сутки раньше, или хотя бы на час задержался? В глубине души она знала, что Алексей Соколов ее ждал. С годами эта уверенность только крепла. Она еще и еще раз прокручивала в памяти тот момент, когда она вышла из проходной госпиталя, и огляделась в надежде увидеть того, кто был предназначен ей судьбой. Только голос брата отвлек ее тогда. А ведь она успела мельком увидеть фигуру мужчины, маячившего возле автостоянки, который, как теперь она была совершенно уверена, и был Алексеем. Видимо, он посчитал, что Иван был ее парнем и предпочел уйти в тень.
Катя тяжело вздохнула, вспоминая неудачный день. Мало того, что из-за настырности брата, увлекшего ее на совершенно ненужную ей встречу с Саленко, она не увиделась со своим суженным. Тогда она даже не особенно обеспокоилась этим фактом, пребывая в твердой уверенности, что они в ближайшие же дни встретятся. Тем паче, зная, что Соколов направлен в Тарховский санаторий, она уже исподволь искала причину, объясняющую ее появление там. Хуже всего было то, что тот день закончился грандиозным скандалом.
Это случилось ночью после пирушки по поводу начала отпуска бравых капитанов, состоявшейся в шикарной пятикомнатной квартире Саленко, которую им сразу после свадьбы подарил тесть.
Катя уже ушла в отведенную ей спальню и раздевалась, чтобы лечь в постель, когда на пороге с бутылкой вина и двумя бокалами вдруг возник Валерий. К тому времени он был уже в хорошем подпитии. Лида еще более хмельная, чем ее беспутный муж, давно уже спала, а Иван пошел провожать Аню, подружку Лиды, приглашенную на вечеринку специально для знакомства с ним.
Как потом рассудили Катя и Иван, всю ситуацию тщательно спланировал Саленко в сговоре с ветреной Аней, крутившей необременительную любовь со всеми подряд более или менее видными мужчинами, и, имевшую давнюю связь с Валерой. Анна должна была сначала подпоить Лиду, а затем увести Ивана и задержать его по возможности как можно дольше, лучше на всю ночь.
После ухода Ани и Ивана, Валера заявился к Кате и потребовал продолжения банкета тет-а-тет. Не встретив понимания, он отбросил все условности и накинулся на нее. Опрокинув ее в постель, Валерий навалился сверху и, пытаясь то снять с себя брюки, то задрать повыше ей юбку, прижимался к ее лицу мокрыми от вожделения губами и в исступлении бормотал: – Давай Катька, давай! Ну, чего ты, дура… Тебе будет хорошо. Вот увидишь. Еще ни одна баба не уходила от меня недовольной.
Некоторое время Катя боролась молча, стыдясь происходящего, и с ужасом думая, что может подумать о ней брат, увидев ее в таком положении, но, когда она почувствовала, что силы начали ее покидать, и колено насильника с неотвратимой силой раздвигает ей ноги, она закричала.
Саленко, видимо, не ожидавший, что Катерина решится на скандал, на какое-то мгновенье замер, а затем со всей силы ударил ее по лицу.
Дальнейшее Катя знала со слов брата, который, возвращаясь после проводов Анны, вдруг услышал какую-то возню, а затем крик Кати. Повезло, что Аня жила в этом же доме в соседнем подъезде, и что Иван не поддался на ее предложение зайти “на чашечку кофе”…
Бросившись на крик, и, увидев бесчувственную сестру, над которой в
сладострастном исступлении срывал с себя остатки одежды его бывший приятель, Иван рассвирепел и до полусмерти избил того, с кем столько лет из одного котла ел курсантскую кашу. Дело могло дойти и до членовредительства, если бы на шум не прибежала хозяйка дома. С ходу встав грудью на защиту своего супруга, она во всем обвинила Катерину.
– Эта сучка сама весь вечер строила глазки Валерочке, – отпихивая Ивана и обнимая что-то жалко мычащего мужа, пьяно визжала Лида. – Я за ней следила и все видела…
– Ты бы лучше за своей подругой Аней следила, – в сердцах буркнула пришедшая в себя Катя, поспешно одеваясь и собирая свои вещи. – Пойдем, Иван, отсюда, глаза бы мои их не видели больше…
Все события того дня и последующей ночи, слившиеся в одно черное пятно ее жизни, промелькнули в голове, и Катерина встряхнула головой, отгоняя неприятные воспоминания. Однако тревожное чувство, поселившееся в душе, все еще не оставляло ее.
– Может быть что-то, не сохранившееся в памяти, но оставившее тревожный след в подсознании, привиделось ей во сне?
Катя прикрыла глаза и постаралась вернуть себя в предшествующее пробуждению состояние. Через некоторое время ей это удалось, и она увидела себя, стоящей перед старинной иконой Богоматери. Тут же пришло понимание, что она находится в музее. Перед мысленным взором проплыла анфилада залов и через мгновение она оказалась перед большой наполненной светом картиной, на которой из глубины пустыни к группе людей приближается одинокая, но величавая фигура человека в синем хитоне.
– “Явление Христа народу”, – вспомнила она свое давнее посещение, еще в детские времена, Русского музея, – один из эскизов А.А. Иванова, хранящийся в Петербурге.
– Катя, – позвал вдруг чей-то голос. Она обернулась, но никого не увидела и вдруг поняла, что оказалась перед закрытой хорошо знакомой ей дверью реанимации Нейрохирургического отделения Городской Мариинской Больницы, где она уже почти год проходила ординатуру по анестезиологии и реаниматологии. В дверь кто-то стучал, стремясь через нее выйти.
Усилием воли вырвавшись из ночных видений, она погрузилась в размышления.
Смысл сна ей был ясен. Ее интуиция требовала возвращения на работу, несмотря на оставшиеся две недели отпуска. Какому-то близкому ей человеку срочно нужна была ее помощь. Но все же надо было посоветоваться с дедом Иваном Николаевичем, не раз растолковывавшего значения ее мистических снов.
Едва дождавшись, когда дед вернется со своей любимой пасеки, где он проводил летом все свое свободное время, Катя бросилась к нему.
Внимательно выслушав Катерину, Иван Николаевич, притянул ее к себе и, как всегда, когда она попадала в трудные ситуации, погладил по голове.
– Ты, внученька, правильно все решила. Если чувствуешь что-то или во
сне видишь, то обязательно действуй, как тебе твоя интуиция подсказывает.
Поддержка деда окрылила ее, и она, не теряя времени, быстро собралась
и побежала на автобусную остановку, чтобы успеть на рейс до Малой Вишеры.
На остановке уже толпился народ, но время шло, а автобуса все не было. Как выяснилось позже, автобус в самом начале своего маршрута столкнулся с КАМАЗом, пьяный водитель которого не уступил дорогу. Обошлось без жертв, но рейс пришлось отменить.
Когда расстроенная Катерина уже возвращалась домой, возле нее затормозил ехавший навстречу черный Мерседес их соседа Владимира Петровича и большой черный джип сопровождения с охраной.
Владимиру Петровичу Неверову, видному мужчине и успешному петербургскому предпринимателю в строительном бизнесе, недавно построившему шикарный коттедж прямо напротив их дома, было уже за сорок, но себя он просил называть только по имени. Женат он не был, предпочитая вести свободный образ жизни с частыми загулами с приглашением множества друзей и красивых женщин. В такие дни на его территории, вперемежку с женским визгом, смехом и пьяными окриками, до поздней ночи гремела музыка, дым стоял коромыслом, и, как бы написал Александр Блок, всем правил веселый и тлетворный дух.
Ивану Николаевичу такое соседство не очень нравилось, но, философски относясь к жизни, он мирился с этими мелкими неудобствами, считая, что каждый человек вправе жить по своему разумению. Тем более что Владимир после каждой гулянки, обезоруживающе улыбаясь, просил прощения, предлагая в качестве компенсации любые услуги в строительном деле.
К Ивану Николаевичу и Кате, он, наведя справки о соседях и обнаружив их принадлежность к медицинскому миру, относился с подчеркнутым почтением, которое еще больше усилилось, когда узнал, что отец Кати полковник медицинской службы, один из ведущих хирургов Военной медицинской академии. Будучи практичным человеком, Владимир здраво полагал, что связи с такими людьми рано или поздно пригодятся.
Вот и сейчас, следуя подсказке своей деловой интуиции, что лишний раз пообщаться симпатичной соседкой медичкой не помешает, он скомандовал водителю притормозить, а, когда узнал, что у нее срывается поездка в Питер, выскочил из машины.
– А мы как раз туда, – не скрывая удовольствия, что может оказать услугу полезному человеку, улыбнулся он, – прошу в карету, доставим со всеми удобствами! Макс, – скомандовал он кряжистому, начинающему сидеть мужчине, ехавшему рядом с ним на заднем сидении, – пересядь вперед, а Шурик пусть перейдет в джип.
Шура, здоровенный парень, с выглядывающей из-под полы расстегнутого пиджака кобуры с пистолетом, хмыкнул, и оценивающе взглянув на Катю, вразвалку двинулся к джипу.
– Здравствуйте, Катя, – пересаживаясь, вежливо поздоровался с девушкой вышедший из машины Максим Ершов, руководивший, как она знала, службой безопасности Владимира. Он неизменно сопровождал своего хозяина во время всех прогулок, в одной из которых и познакомился с нею. – Как там Николаевич поживает?
К Ивану Николаевичу Максим Иванович Ершов, бывший оперативник, закончивший службу подполковником полиции в одном из районов Санкт Петербурга, проникся большим уважением, узнав, что тот серьезно занимается пчеловодством, а когда тот подарил ему трехлитровую банку первоклассного меда, уважение перешло в настоящую симпатию. Дело было в том, что его дед тоже был пчеловодом и сумел привить внуку с детских лет любовь к неутомимым крылатым труженицам. Уже давно голубой мечтой Максима было выйти на пенсию, завести себе где-нибудь в деревне домик и заняться своими любимыми пчелами.
Уже, когда высадив Катерину возле ее больницы, Владимир скомандовал ехать в офис, Максим задумчиво произнес: – Хорошая девушка эта Катя, ты бы Володя пригляделся, такие долго свободными не бывают.
– Я и сам знаю, что хорошая, – недовольно пробурчал Владимир, – тоже мне Америку открыл. Только старый я для нее…
***
Зайдя в отделение, Катя взяла в руки список больных отделения и внимательно его просмотрела, но знакомых фамилий в списке не было.
Дома, лежа в постели, когда сон уже мягко гасил сознание, она вдруг поняла, что завтра ей обязательно нужно будет побывать в Русском музее. Правда, завтра же ей надо в два часа дня быть дома, чтобы проводить отца, улетающего в очередную командировку.
Отец, Александр Иванович Светлов, военный хирург божьей милостью, настоятельно просил ее поехать с ним в военный аэропорт "Левашово", откуда специальным рейсом в Сирию, для оказания помощи сирийским медикам, не справляющимся с потоком пострадавших от террористов, должны были вылететь сотрудники только что сформированного военно-полевого госпиталя. Наверняка он хочет, уже в который раз, якобы случайно, представить ей очередного кандидата в женихи из числа своих бравых учеников, улетающих с ним.
Катя вздохнула, сетуя на упрямство отца, продолжавшего гнуть свою линию. А ведь она еще года два назад доверила ему самое сокровенное и рассказала о своей любви к Алексею Соколову, который, как она чувствовала, предназначен ей судьбой.
Что же, родителей расстраивать последнее дело, а, значит, в музей надо будет сходить с утра…
Катя не знала, что отец, используя свои многочисленные связи, давно установил – ее избранник Алексей Игнатьевич Соколов, является сотрудником секретного отдела СРВ и, в кипении боевых будней, навряд ли, когда-либо, вспомнит о девушке из прошлого. Тем паче, не обмолвившись с ней даже словом…
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/06/30/239