Несколько дней из жизни Агафьи

 
День первый

- Что за умница эта Агафья! Все-то у нее в хозяйстве исправно, все в дело идет, ничего даром не пропадает! - нахваливала кухарку соседка. - Бери, Дормедонт, ей богу, не ошибешься. Век меня благодарить будешь!
 
Почесал мужик в затылке и нанял хвалёную кухарку. "Вот теперь у меня жизнь распрекрасная пойдет, - думает он, - встаешь этак утречком и говоришь, свари мне, мол, Агафья, щей флотских али еще чего получше, ну, скажем, гороховой похлебки. И в обед - только за стол сядешь, тут тебе чугунок дымящийся ставят. Красота!" И так это он размечтался, что даже сапог один на ночь снять забыл, так обутый и уснул. Да что за беда, когда такая радость в доме!

Вот просыпается утречком рано, второй сапог натягивает и тут же кухарку кличет. А она тут как тут: "Чего изволите, хозяин?" А сама такая розовая, румяная, уже умытая, в косе ленточка голубенькая, словом, будто и не ложилась, а сияет-то, как маков цвет. Дормедонт покашлял для важности и говорит:
- Ты вот что, Агафья, приготовь-ка мне нынче борща, да чтоб настоящий был, а не так себе. Сможешь?

 Кухарка на него взглянула недоверчиво, плечами повела, что, мол, не сомневайся. И бойко так на словах добавила:
- Да уж чего там, долго ли умеючи!
Обрадовался мужик и пошел себе на дальние огороды.

Агафья тем временем на кухню отправилась, оглядела с порога все хозяйство, потом пошла в кладовку - посмотреть, какие припасы есть. А там всего видимо-невидимо! И соленья, и копченья, и рыба вяленая, и брюква сушеная, и прочие нужные вещи. Подивилась она запасливости хозяйской и набрала себе всяких овощей, что для борща надобны, на кухню, значит, понесла. Там все помыла, почистила, покрошила, как полагается, в чугунок сложила, водичкой залила, на огонь поставила.
 
Стоит борщ, булькает, уж закипать собрался. "Ну, дело пошло, - думает кухарка,- а я покамест тут приберу". Глянула на полку, а там плошка с гречневой кашей стоит, то ли вчера варили, то ли позавчера, но еще совсем, видать, свежая. "Не пропадать же добру, - говорит себе Агафья и кладет эту кашу в чугунок с борщом. Протерла она полку, к окну подходит. Видит - стоит на подоконнике миска, а в ней остатки пареной репы, когда парили неведомо, но видно, что продукт хороший. Она и это в борщ положила - для вкуса. Поскоблила подоконник, дальше пошла. Глядь, а в уголку рыбка сушеная на бечевочке мотается, тощая такая, одни кости. "Ну, куда её горемычную денешь", - подумала сердобольная кухарка и пустила рыбку плавать в кипящий чугунок.

Так она везде прибиралась, и где чего хорошее находила, тут сразу в борщ и отправляла - горсть просыпавшегося гороха, две редиски, корочку ржаного хлеба. А под конец к столу вернулась, где овощи для обеда готовила, а там очистки остались - такие свежие, пригожие, разноцветные, да все кольцами или стружкой - прямо выбросить рука не поднимается. Ну она их в борщ и плюхнула...А чугунок что - только охнет после каждой добавки, погодит немного и опять закипает...

Как прибралась, тут и хозяин пожаловал.
- Готов ли, Агафьюшка, борщ? - спрашивает, а сам уж за стол садиться.
- А то как же, - говорит кухарка и ставит перед ним дымящийся чугунок.
- Так наливай! - командует Дормедонт. Она ему половником с самого дна и зачерпнула. Взял он большую ложку, открыл было рот, да так и остался сидеть, онемев, потому как никаких слов уже вымолвить не мог.

День второй

На другой день Дормедонт уже ученый был, ни про что такое сомнительное не заикался, а опять же с утра бодро так говорит:
- Испеки мне, Агафья, нынче блинов, самых обыкновенных, но чтоб, как положено, на дрожжах подошли да на постном масле поджарились до румяной корочки. Сумеешь?
Кухарка отвечает:
- Да чего же тут уметь, тут много ума не надо!
 Хозяин наш не промах, он тут же и добавляет:
- Но мне надобно именно таких, какие моя сестрица пекла, покуда замуж не вышла. Вкусны очень были у нее блины! Вот я тебе тут все прописал - чего сколько класть: муки восемь горстей, дрожжей, яичко, молочка кислого, всякого прочего - все обозначено. Ты уж, душенька, все точно соблюди, страсть как хочется блинов отведать!
 Агафья согласно кивнула:
- Будет исполнено, хозяин, все в точности.
 
Дормедонт облегченно вздохнул, теперь уж точно все путем пойдет. Взял мотыгу и  на дальние огороды отправился. А кухарка блинами занялась тут же, без промедления, чтобы вовремя поспеть. Отмерила муки восемь горстей, а в мешочке еще маленечко осталось - ни то ни се, а горсточек пяток будет. Ну не бросать же их! Она все и высыпала. Молочка чуток не хвалило, так что за беда - чего меньше, чего больше, какая разница, вместе-то так на так и выйдет. Так кухарка рассуждала и тесто замешивала. Густовато да комковато оно вышло, но она не печалилась, вот подойдет да и выправится, погодить надо.

Накрыла Агафья тесто, чтобы, значит, оно подходило, поставила возле печки, а сама на лежанку забралась, чтобы оттуда за тестом следить. Тепло там было, вот и сомлела вся, сон ее сморил. Сладко спать на лежанке, сны чудные приходят. Видит кухарка: сидит она в горнице за столом и на печь глядит, а там - чудеса да и только! - блины сами на сковороду прыгают, сами переворачиваются, и сами же после в тарелку скачут, и все стопочкой  ложатся, один к одному - любо-дорого смотреть. Но недолго ей пришлось этой красой любоваться, потому как скрипнула дверь, и сон весь вышел. Глядит Агафья спросонья: стоит в горнице хозяин и по всему видать хочет чего-то спросить. "А что, Агафьюшка, блины-то готовы?" - говорит Дормедонт ласково. Тут она к тесту кинулась, думала, что прозевала, убегло, поди, ан нет, все на месте. И подходить даже не думает. И вспомнила тут Агафья, что дрожжей-то положить забыла...

Ну, делать нечего, повиниться надо бы перед хозяином, повинную голову меч не сечет. Но кухарка наша не такова. Она бойко так отвечает:
- Или ты забыл хозяин, что за день нынче?"
Дормедонт в затылке почесал:
- Четверг с утра был, а что?
 Агафья расхрабрилась:
- А то, сударь мой, что по четвергам блинов кушать не положено, грех это!
Ну дела! Хозяин даже не нашелся, что ответить, стоит столбом, смотрит и молчит. А есть-то хочется...
 - Ну, ничего, ты не сомневайся, голодным не оставлю, - говорит Агафья, - сейчас репы пареной тебе приготовлю.
 
Хозяин повеселел: "Это уж точно приготовит. Верно ведь говорят - проще пареной репы, стало быть, сможет". А кухарка тем временем думала: "И зачем это я про репу сболтнула? Вот не было печали! Парить-то ее как - в кожуре али без?" И пока она это решала, хозяин со двора пошел, прямехонько к соседке.

- Уж и не знаю, что мне теперь делать, соседушка, только я второй день голодный хожу, хотя кухарку в дому имею. А ведь это ты мне Агафью присоветовала, стало быть, с тебя и спрос, - говорит он с порога.
А у соседки как раз самовар поспел, и кренделя разные на столе разложены.
- Ты садись-ка лучше за стол, Дормедонт, скушай кренделька сдобного, а про дела мы с тобой после поговорим", - приглашает соседка, а сама уж ему в стакан чай наливает.
 
Выпил он чаю стаканов шесть, разомлел и зачем пришел - вовсе забыл. Да соседка сама напомнила:
- Ты сказывал, Агафья тебе не пришлась? Да что уж тут поделать - сирота ведь она, мы ее всей деревней на ноги поднимали, вот и служит теперь по домам, чтобы с голоду не помереть. Жалко девку-то! А ты вот что – ежели она кухаркой не может, переведи ее в портнихи. Это дело очень даже нужное: рубашку сшить, или штаны залатать, или рукав у тулупа оторвется невзначай... Ну сам знаешь, не мужское это дело с иголками да с нитками возиться. А готовить и я тебе смогу, дорого не возьму.
Повеселел мужик, выпил еще стакан чаю и домой пошел.

День третий

На другое утро Дормедонт и говорит бывшей кухарке:
- Ты вот что, Агафья, про готовку разную больше не думай. Теперь ты портнихой будешь - чувствую я, у тебя к этому делу душа лежит. Тут уж скоро, месяцев через несколько, Рождество нагрянет. Так пора мне праздничную рубаху шить. Иди на базар, выбери материи подходящей, ниток купи, ну сама знаешь, чего еще, и прямо приступай загодя.
 
Пошла Агафья на базар, всего накупила, домой принесла. Развернула она материю - а полотно-то белое, чистое, целое - резать жалко! Сидела она так до вечера, на красоту текстильную любовалась. А тут и хозяин с работы воротился.
 
- Ну что, Агафьюшка,  скроила ли сорочку? - спрашивает Дормедонт.
- Да жалко больно резать-то, материя уж очень хороша! - отвечает Агафья.
- А ты, душенька, не жалей, она для того и куплена, чтобы из нее кроить да шить, - наставляет ее хозяин.
- Ладно,-  говорит бывшая кухарка, - завтра с утречка и начну.
Сказано – сделано. Выкроила она рубашку, на живую нитку  сметала, примерь, говорит, хозяин. Надевает он, смотрит, а рукава-то до самого полу!
-Ну, Агафьюшка, это ты маленько перестаралась, длинноваты рукава будут, укоротить бы надо, - говорит Дормедонт, а сам смеется.

Агафья же глядит на него серьезно и очень строго отвечает:
- Это как же такую красоту ножницами кромсать! Не позволю! А коли длинны, то и подвернуть можно, но чтобы резать - ни на сколько!
 
И как ни уговаривал ее Дормедонт, она так и не согласилась. Ну он, как был в этой  рубахе, так к соседке и заявился. Она чуть со смеху не померла. Но как ни уговаривала она соседа оставить у себя Агафью, он так и не согласился.