Яков Бакланов на Кавказской войне

Фомин Михаил
В 1834 году в донской казачий полк Жирова, несший сторожевую службу на Кубанской линии, получил назначение сотник Яков Петрович Бакланов. Ему было двадцать пять лет, и за его плечами уже был боевой опыт - турецкая война, которую он прошел в полку, которым командовал его отец. Не однажды Бакланову-старшему приходилось «дубасить» сына нагайкой за мальчишеское безрассудство, всякий раз едва не стоившее ему жизни. Впрочем, полковой командир мог гордиться отпрыском, особо отличившимся в деле под Бургасом, когда казаки сошлись в поле с турецкой конницей, опрокинули ее и ворвались за крепостные стены. Хорунжий Яков Бакланов находился на острие атаки, и в этом бою под ним была убита лошадь.

Человек огромного роста и богатырского сложения, Бакланов был заядлым охотником и великолепным стрелком. В те годы в донских степях попадались не только лисицы, олени, волки, медведи, но даже барсы и дикие вепри из закубанских лесов. Охотник должен был настигнуть зверя верхом и положить его на месте ударом дротика. Стреляли только в крупных хищников, убивая их одним-единственным выстрелом; бежать на охоте, даже от рассвирепевшего зверя, считалось зазорным. Первенствуя в военных забавах, Бакланов из пистолета, карабина или двустволки на пари «попадал в туза» на предельных дистанциях, сажая пулю в пулю. В родной станице не было равного ему наездника, да и в кулачных состязаниях он побеждал лучших бойцов.

Под начальством прославленного генерала Г. Засса, грозы горцев, Бакланов принял участие в нескольких боях между реками Кубанью и Лабой. В июле 1936 года его сотня, увлеченная преследованием черкесов, неожиданно оказалась перед силами противника, превосходящими казаков втрое. В тот день им пришлось отбить двенадцать атак, следующих одна за другой. Когда же внезапно пошел ливень и послышались раскаты грома, напоминавшие пушечные выстрелы, Бакланов крикнул своим донцам, что это идет подмога, и во главе полусотни врезался пиками в гущу врагов, отходивших на исходные позиции после очередной атаки. Вторая полусотня ударила черкесам во фланг, и те бежали в беспорядке, устилая убитыми поле боя.

Прослужив положенный срок на войне, Бакланов с полком вернулся на Дон. Кавказ увидел его вновь спустя восемь лет, когда он был в чине войскового старшины направлен в Куринское укрепление на границе с Чечней. Так началась его служба в казачьем 20-м полку, командиром которого он стал в 1845 году по приказу кавказского наместника князя М. Воронцова. В то время этот полк не отличался высокой боеспособностью: донцы, непривычные к условиям горной войны, уступали выросшим на Кавказе линейным казакам, часть бойцов использовалось штабистами и чиновниками в качестве денщиков, конюхов и вестовых, лошади в полку были худые, заморенные, и не знали чистки. С такой ситуацией Бакланов мириться не захотел.

Он вернул в строй всех казаков своего полка, установил строгий контроль за содержанием коней (за пропитый овес следовала безжалостная порка) и оружия. Также Бакланов ввел занятия по саперному и артиллерийскому делу, организовал учебную сотню, где под его присмотром обучались урядники и пластунская команда для проведения особо опасных дел. Он мог не спать по нескольку ночей, рыская с пластунами по непроходимым чащобам, лично водил разъезды и учил донцов вести наблюдение и разведку в горах. Имея лазутчиков из числа местных жителей, на оплату которых тратилось почти все его жалование, Бакланов опережал набеги горцев. Казаки не упускали малейшей возможности нанести им какой-либо урон.

Уставную форму командир приказал спрятать до лучших времен, каждый казак обязан был добыть себе удобную черкеску. Сначала их просто снимали с убитых врагов, потом стали шить на заказ. Баклановцы щеголяли черкесскими шашками и дорогими кинжалами, появились у них и нарезные карабины английского производства, также отбитые у противника. За ними числились хитрые засады и угнанные стада, сожженные аулы и вытоптанные посевы. Теперь горцы были вынуждены думать не о нападении на казачьи станицы и русские поселения, а о том, как самим не стать жертвами набега. Начальство приходило в восторг от достигнутых результатов и не обращало внимания на баклановскую «партизанщину».

Во время боя никто в 20-м полку не смел покинуть рядов - легко раненые должны были оставаться во фронте, те же, кто лишился лошади, бились до той поры, пока не добывали себе новой. «Покажи врагам, что думка твоя не о жизни, а о славе и чести донского казачества!», - учил Бакланов. Сам он нередко получал ранения, но всегда мужественно переносил их, оставаясь на ногах даже после большой потери крови, и позволяя перевязывать себя лишь после того, как был закончен бой и с убитых снято оружие. «Донскому казаку нельзя не быть храбрым», - приговаривал войсковой старшина, а оплошавшему показывал свой огромный кулак: «Еще раз струсишь, видишь этот мой кулак? Так я тебя этим самым кулаком и размозжу!»

Еще мальчиком, сидя в хате с бывалыми казаками и слушая их боевые истории, Яков Бакланов перенял от них присказку: «Один раз родила мати, один раз и умирати». В трудные для полка минуты сражения он бросался на своем коне на толпы врагов. Его шашка «разваливала» джигитов от темени до седла. Кумачовая рубаха и громадная папаха, изрытое оспой восточное лицо с большим носом, кустистыми бровями и густыми усами, переходящими в бакенбарды, усиливали производимый его огромной фигурой устрашающий эффект. Горцы называли его Боклю, что значит «лев», и считали заговоренным от смерти. Чтобы убить ужасного «даджала», в него стреляли даже серебряными пулями, но и они не достигали цели.

Когда в 1850 году истек срок пребывания баклановского полка на Кавказе, старик М. Воронцов писал военному министру в Петербург: «Передайте Государю, что я умоляю его оставить нам Бакланова. Этот человек дорог нам за свою выдающуюся храбрость, свой сведущий ум, за военные способности, знание мест и страх, который он внушил неприятелю». По указанию императора просьба кавказского наместника была удовлетворена. В апреле того же года полковник Бакланов принял под свое начало казачий 17-й полк, пришедший на смену уходившему на Дон 20-му. Когда он прощался с боевыми товарищами, строй увешанных наградами казаков плакал от правого фланга до левого. Многие остались служить с любимым командиром.

Однажды в Куринское укрепление почтовым обозом Бакланову была доставлена посылка, неизвестно от кого и откуда. В ней оказалось черное шелковое полотнище с вышитой на нем адамовой головой - черепом с двумя перекрещенными костями под нею и круговой надписью: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь». Этот полюбившийся казакам символ получил название «Баклановского значка», и Яков Петрович не расставался с ним до конца жизни. Вскоре Бакланова вызвали в крепость Грозную, откуда в составе отряда князя А. Барятинского он выступил в летний поход вглубь Чечни, командуя всей его конницей - двадцатью тремя сотнями. В ту экспедицию донцами была сложена одна из песен о своем «полковничке».

В ответ чеченцы попытались отбить у казаков стада, пасшиеся у Куринского укрепления. Нападение было столь внезапным, что отдыхавший Бакланов не успел одеться и спросонья выскочил из своего домика с шашкой через плечо и в совершенно нагом виде под спешно накинутой на плечи буркой. С двумя поднятыми по тревоге сотнями он покинул укрепление и бросился на спускавшийся с гор чеченский отряд в восемьсот всадников. Орудуя пикой, командир во главе казаков врубился в толпу врагов и обратил ее в бегство. Вдохновитель газавата имам Шамиль видел страх своих воинов перед "неистовым Боклю" и сокрушенно говорил им: «Горцы, если бы вы боялись Аллаха так же, как боитесь Бакланова, то давно были бы святыми».

Шамиль призвал с гор лучшего стрелка, который поклялся на Коране убить «даджала». Говорили, что этот стрелок попадал с пятидесяти шагов в подброшенное кверху куриное яйцо. Лазутчик донес Бакланову, что горец будет ждать его в засаде за рекой, когда тот будет руководить работами по рубке просеки через Качкалыковский хребет и, как обычно, верхом выедет к батарее на кургане. На коне и с карабином наготове полковник предстал на пригорке перед ожидавшим его стрелком, который дважды выстрелил по казаку, но оба раза промахнулся - одна из пуль только задела край его полушубка. Ответным выстрелом Бакланов поразил высунувшегося из засады чеченца прямо в лоб под приветственные крики следивших за состязанием солдат.

В декабре 1852 года боевые заслуги Якова Бакланова были отмечены орденом святого Георгия 4-й степени и генеральским чином. К началу новой войны с турками он командовал всей кавалерией левого, «барятинского» фланга Кавказкой укрепленной линии. Большая часть русских войск отправилась на южные рубежи, и оттесненные было в горы мюриды возобновили свои набеги, но очередная экспедиция баклановцев, в ходе которой было разрушено два десятка чеченских аулов, заставила горцев притихнуть. А через некоторое время черный значок с черепом и костями появился уже у стен турецкой крепости Карс. На Кавказ генерал Бакланов вернулся два года спустя походным атаманом, получив эту должность от князя Барятинского.


2007 г.