Мэт слегка удивлённо прошёл через проходную, приложив временный пропуск, и направился к лифтам, ведущим в исследовательский блок. Рано утром ему позвонила Алби и мягко, но настойчиво попросила приехать и помочь "в одном деле, пока Сая приходит в себя". Что за дело, никто Мэту по телефону объяснять не собирался, но он, тем не менее, сразу же сообщил в Институт, что его сегодня не будет, и поймал такси до правительственного квартала. Он до сих пор чувствовал неловкость перед Алби Мирр-Гарт, которая была вынуждена сначала вводить его в терапевтический транс, а потом погружать вместо него Саю, потому что сомневалась, что Мэт достаточно восстановился после предшокового. Мэту было неловко, да что там, просто стыдно. Чувство было незнакомое, но очень неприятное. И он ускорил шаг.
Алби встретила его на своём рабочем месте. Мэт отметил про себя, что руководитель "Гипноса" чем-то явно расстроена, вернее, как-то подавлена. Даже её постоянная улыбка была какой-то ненастоящей, будто приклеенной. Молодая женщина кивнула ему в знак приветствия и указала на стул.
Этой ночью Алби позвонил Дор и в приказном порядке велел вытащить Мэта в Отдел под любым предлогом и желательно на весь день. На робкий вопрос, что ещё случилось, Дор в красках описал будущность мадам Хард и заметил, что в таких делах свидетелей не жалуют. Алби проняла мерзкая дрожь. Как бы там Альд ни собирался обольщать Линду Хард, Алби-то знала, что под точёным профилем, глазами цвета майской зелени и золотистыми волосами скрывается больной ублюдок, садист в самой редкой поведенческой форме, не способный получить разрядку без причинения физических страданий партнёру. В то время, как сексопатологи трактовали подобные девиации как эротические проявления желания осуществлять власть над другим человеком, причём удовольствие садист получал не от физической близости, а от процесса причинения жертве страданий, Альд Дир строго придерживался "классики жанра", и на другие формы интимных отношений не был способен в принципе, доктор Вирс как-то просветил Алби на этот счёт, пока Сая лежала в лазарете, залечивая раны после знакомства с вербовщиком. Так что участь Линды показалась Алби Мирр-Гарт крайне незавидной. И Дор на это согласился? Зная лучше других, что из себя представляет его заместитель? То ли Алби не знала чего-то интересного о Линде Хард (некоторые женщины любят подчинение, и их не так мало, как кажется), то ли Альд в интересах дела наступил на горло собственной песне, и Алби мстительно улыбнулась. Ну-ну, пусть попробует сыграть в нормального мужчину, даже любопытно будет на него потом посмотреть.
Затем мысли Алби перескочили на математического философа. Вот чем, ну чем можно было его занять на весь день, когда программа буксует, компьютерщики штурмуют взломанный код, а на новые разработки Дор Стайн наложил вето вплоть до полного выяснения метода и последствий хакерской атаки. Мэт работал только на погружениях, всегда показывая хорошие результаты, но о проекте в целом имел весьма смутные представления, да и не желал лишний раз влезать не в своё дело. Мэт Хард, гений от математики... лучший специалист по теории множеств... его разум был способен воспринимать и анализировать такие абстрактные понятия, что у Алби волосы дыбом вставали. Она вспомнила, как однажды поинтересовалась у Мэта, чем же он занимается у себя на кафедре, рассчитывая услышать про какие-нибудь интегралы и первообразные (институтский курс интегрального исчисления и дифференциальных уравнений Алби с грехом пополам ещё помнила), а получила лекцию о канторовой пыли, как о классическом примере дисконтинуума в математическом анализе и одном из простейших фракталов. После чего Алби поняла, что есть определённый предел, за который ей зайти не дано, просто потому, что это невозможно и невообразимо. И хотя Мэт ей даже показал на экране планшета, как выглядит канторова пыль в графическом воплощении, картинка так и осталась для Алби красивым, завораживающим и совершенно непонятным объектом. Мэт смеялся и говорил, что это элементарно, но руководитель "Гипноса" твёрдо решила для себя: как только из математики пропадают цифры, она перестаёт быть математикой и становится чем-то сверхъестественным типа Абсолюта. Насчёт Абсолюта Мэт был согласен, насчёт всего остального только с улыбкой качал рыжей вихрастой головой. И вот чем такого деятеля занять на весь день? Она бросила взгляд на компьютер с данными испытуемых и вдруг даже рассмеялась от облегчения. Ну конечно! Кто, кроме Мэта, с его удивительным, непостижимым, но безупречно логическим умом, сможет найти корреляцию в параметрах подопытных, чтобы выяснить то общее, что объединяло сновидцев. Алби и Сая тратили кучу времени на сравнительный анализ, а воз и ныне был там. Но молодая женщина была уверена: то, что не давалось нейрофизиологу и специалисту по фторидам неметаллов, должно покориться метатеоретику математики, посвятившему свою жизнь изучению теории множеств. Четыре человека ведь тоже множество? Всяко не единица. И Алби твёрдо решила использовать мозг Мэта Харда по полной.
— Вы извините меня, — Мэт покаянно мялся у стола, — за ту... выходку. Мне правда очень жаль. Я и вас подвёл, и Саю заставил лишний раз изотопы глотать...
— Всё, забыли. — Вид извиняющегося Мэта Алби даже немного позабавил. Когда смущаются рыжие, они краснеют до корней волос, а уши становятся пунцовыми и полупрозрачными. — Сейчас всё равно проект заморожен, обнаружили косяк в программном коде аккурат после погружения Саи. Так что мадам Стайн мирно спит в лазарете, а мы, чтобы не терять времени, займёмся одним важным делом. Делом, вполне достойным знатока теории множеств.
— Вот как? — Мэт явно заинтересовался. — И чем я могу помочь?
— Смотри. — Алби включила компьютер и вывела на экран сравнительную таблицу показателей испытуемых. — За всё время в "Гипносе" было четыре подопытных. Из них двое это вы с Саей, нынешний капитан и ещё один человек, к сожалению, он уже умер. Но данные остались. Я долгое время пыталась найти в их показателях нечто, что их бы объединяло как сновидцев, понимаешь? Должно быть что-то общее. Но у меня не выходит, и это прямо-таки доводит меня до бешенства. Помнишь, когда ты к нам поступил, мы тестировали ещё шестерых молодых людей. Ни один из них не подошёл, только ты. Почему? Потому что ты гений в математике и твой мозг отличается от других? Может быть. Но капитан, ну, он тогда ещё капитаном не был, он работал в области физиологии аллергических реакций, Сая химик-технолог, а покойный Тригг — нейробиолог. Где общее? Трое мужчин, одна женщина. Приблизительно один возраст... и что?
— Давайте её сюда, — у Мэта загорелись глаза, — вашу статистику. Только покажите, какие именно параметры вы сравнивали и на что я должен обратить внимание.
— Все параметры тут, вот, открываешь вложенную таблицу... а на что обратить внимание, тут уж я полагаюсь на тебя. Ты, Мэт Хард, моя единственная надежда. Иначе мы так и будем набирать испытуемых методом физического перебора.
— Недопустимо, — Мэт сосредоточенно открывал таблицу за таблицей, — это ж не игра в напёрстки и не теория вероятностей. Кто был вашим первым подопытным?
— Дор Стайн, — Алби присела рядом, — он тогда был самым обычным парнем, лаборантом, который звёзд с неба не хватал. Единственное, чем он отличался от других, была его физическая форма. Идеальное здоровье, идеальные показатели, атлетическое сложение. Для нас это было важно, всё-таки воздействие на организм нешуточное.
— Хорошо, — Мэт сосредоточенно нахмурился. — Вы меня простите, если вдруг с первого раза не докричитесь. Я, когда работаю, могу уйти в себя и не вернуться. Стучите прямо по голове.
— Ладно, — Алби внезапно показалось, что Мэт-таки докопается до истины в этих таблицах, — не буду тебе мешать. Захочешь кофе, аппарат в коридоре.
* * *
Альд Дир тщательнейшим образом готовился к решающему визиту в квартиру мадам Хард. Дор дал ему два дня, Дир решил, что принципиально справится за один. Слишком уж вскачь понеслись события, время не ждёт и играет против них. Третья жертва! Даже для прожжённого циника типа Альда это было чересчур. Дело не в самих смертях, человек не вечен, но то, что людей убивали ради заметания и без того неразличимых следов, выводило заместителя капитана из себя. Он знал, что полиция не найдёт ни Алана Флинна, на пару с дружком убившего адепта в сателлите, ни киллеров, нанятых для устранения Стена Крипса и старшего библиотекаря Стила. Слишком чисто, безлично и безупречно исполнено. И вся надежда Альда Дира оставалась на недалёкую домохозяйку, любящую цветастые занавесочки, безвкусные побрякушки и чудовищные шляпки. Дир очень радовался, что ту шляпку переехал автобус. На один ужас меньше.
Он переоделся в свой светлый костюм, который произвёл такое впечатление на Линду, выгнал из гаража белое купе без крыши, истинный кошмар, предназначенный сводить с ума начитавшихся любовных романов женщин, заехал в винный магазин и выбрал брют подороже. Чёрт с ними, с расходами, финансисты уже поняли, что убытки Дира им придётся возмещать в рамках операции, сколько бы он ни потратил. Это Альда радовало, добровольно сорить деньгами ради курицы-наседки он был не готов. Он ещё раз глянул в зеркало заднего вида, убедился, что в силах совратить с пути истинного даже жену премьера, и двинулся к дому Линды. Во внутреннем кармане лежала упаковка бледно-зелёных капсул, призванных облегчить совершенно безнадёжное предприятие.
* * *
— Господин капитан, — на мониторе высветилось лицо специалиста-компьютерщика, — разрешите?
— Что у вас? — Голова у Дора Стайна уже давно шла кругом, не в последнюю очередь из-за невозможности подстегнуть процесс расшифровки хакерской атаки. Можно сколько угодно грозить выговорами и снятием премий, быстрее от этого люди работать не станут, а то и застопорятся вконец. Но сейчас компьютерный спец таращился на него с довольной миной.
— Вы не могли бы зайти к нам в отдел? Мы кой-чего добились, но у нас стационарные компьютеры, к вам в кабинет не притащишь.
— Хорошо, иду. — Хоть у кого-то что-то сдвинулось с мёртвой точки. Особого воодушевления Дор не испытывал, понимая, что они в любом случае находятся сейчас в роли догоняющих, но, может, хоть "Гипнос" заработает как надо, на Алби смотреть больно. Чем-то она Мэта загрузила, парень прибыл ранним утром и до сих пор не покидал стен Отдела. Вот и чудненько, вздохнул про себя Дор, Альд, небось, уже вовсю устраивает романтику и осыпание цветами... Дор предпочёл бы ментальный взлом. Он вышел из кабинета и направился в технический отдел в другом конце здания.
— Я могу с уверенностью утверждать, что взлом "Гипноса" и уничтожение данных в библиотеке — дело одних и тех же рук. — Шон Корк, компьютерный гений Отдела, вовремя перехваченный у кафедры систем автоматизации Института, широко улыбался во все свои крупные жёлтые зубы. Шон курил как паровоз, а на все замечания о вреде здоровью сообщал, что у нормального человека должен быть хотя бы один ярко выраженный порок, и предавался этому пороку со всей страстью. Дор слышал, Шон сам выращивал табак на своей террасе, сам его сушил и вертел самокрутки. "В моём подчинении одни психи..." Но хобби Шона работе не вредило, и Дор не видел смысла запрещать компьютерщику его причуды.
— Вы убеждены на сто процентов? — Капитан подозревал, что все диверсии были срежиссированы одним человеком, но стоило перепроверить.
— Так точно. В обоих случаях имел место вирус, уничтожающий данные при активации системы. При любой активации, так что вы очень правильно запретили проводить следующее погружение в "Гипносе". Вирус... м-м-м-м... очень красивый и изящный, если можно так сказать, сразу видно, его писал знаток своего дела. Буквально пара строчек кода, причём написанного на разработанном хакером языке, именно поэтому у нас заняла столько времени расшифровка. Прекрасный язык, господин капитан, я его спёр себе в копилку. В случае с библиотечным файлом вирус удалил все запросы и замёл свои следы... ну, как "замёл"... пришлось повозиться. Ничто на земле не проходит бесследно... А вот с "Гипносом" наш ворюга просчитался. Он идеально взломал исходный код и подселил в программу вирус, но не был в курсе, что кроме программы сновидцы используют изотоп, изменяющий водородные связи в мозге. Да-да, мне госпожа Мирр-Гарт объяснила в общих чертах, чтобы я понимал, откуда ноги растут. Программа пошла кувырком, но мозг сновидца был уже подготовлен к погружению, и на это хакер повлиять не мог, равно как и на электромагнитную стимуляцию. Поэтому мадам Стайн сон всё-таки увидела.
— Я понял. — Господи, ну почему они все так разливаются соловьями, стоит им оседлать любимого конька? Дор многое бы отдал, чтобы его подчинённые освоили тезисное изложение. — Что вы можете сказать непосредственно по хакеру?
— Профессионал. — Шон кивнул, отдавая своего рода дань уважения неизвестному противнику. — Прекрасный специалист своего дела, причём он не просто программист. Он инженер. И блестящий. Работал, само собой, по удалёнке, причём IP-адрес задавался вручную и менялся по мере продвижения программы, а MAC-адрес, то есть физический адрес устройства, наоборот, сиял как маяк. Наш злоумышленник словно показывал нам: я устрою вам кипеж там-то и там-то, но фиг вы меня вычислите.
— Так вы вычислили? Или продолжите петь дифирамбы вашему невидимке?
— Я вычислил. — Шон Корк стал серьёзен и некоторое время подбирал слова. Дор его не торопил, понимая, что сержант Корк имеет право и на триумф, и на полное признание поражения. По лицу Шона сложно было что-то прочесть, но капитану на один миг показалось, что Корк пытается устаканить в голове что-то совсем уж немыслимое.
— Судя по миграции вируса от машины, на которой он был написан, до адресата... адресатов... если проследить этот путь, который весьма умело петлял... и те преграды, которые вирус обходил... простите, я что-то не по форме докладываю... наш хакер либо заперт в психушке, либо сидит в тюрьме.
* * *
Дир в последний раз поправил галстук, нацепил на лицо самую обворожительную улыбку и позвонил в дверь. Вчера он уже перешёл с Линдой на "ты", а сегодня должен, нет, обязан был довести её до чистосердечного. Всё существо Альда Дира восставало против форсированных методов, но время долгих разговоров по душам вышло. И он не забывал, как поглядывала на него Линда, думая, что он не видит. Ещё как видит. За полгода одиночества любая женщина осатанеет настолько, что забудет о приличиях, только подтолкни. Были, конечно, и фригидные особы, но Дир прекрасно знал, что Линда Хард к ним не относится. Чем глубже женщина вынуждена прятать свои желания, в угоду общественному мнению, воспитанию или ещё каким условностям, тем сильнее прорываются эти желания, если их, наконец, вытащить на свет божий. А Дир вытаскивал, выуживал, не прикасаясь пока даже пальцем, работая только глазами и блестяще отточенным языком тела, подавая сигналы, которые воспринимало даже не сознание Линды, а подсознание, И теперь пришло время завершающего аккорда.
— А вот и я. — Он улыбнулся краешками губ, прекрасно зная, что такая улыбка заводит сильнее любых комплиментов. — Захотел сделать тебе сюрприз. — Он достал бутылку. — Поставь в холодильник, пусть немного остынет.
— А что случилось? — От Альда не скрылось, что сегодня Линда даже сделала нормальную укладку и выудила из гардероба платье, которое ей хоть немного шло. В таком виде она была почти симпатичной, если не учитывать, что, как ни крути, а ей сорок три. Для Дира это было равнозначно признанию в клинической геронтофилии.
— Знаешь, иногда надо устраивать себе праздники без повода, — Дир изобразил на лице лукавую полуусмешку, — у тебя в последнее время было столько плохих переживаний. Это надо смыть. — Он проследил, как шампанское устроилось в отделении для бутылок. — Надо научиться снова радоваться жизни. А она так коротка... — Взгляд подёрнулся тщательно выверенной задумчивой дымкой. — Так коротка... Надо наслаждаться каждым мигом. — Зелёные капсулы жгли карман. — И я подумал, что начинать надо прямо сейчас.
— Ну... я даже не знаю... — Внутри Линды что-то тепло зашуршало, словно тысячи бабочек одновременно расправили крылья. — Шампанское... Я его так давно не пила...
— Вот так так. Это мы исправим. Шампанское создано, чтобы дарить праздник. Доставай бокалы. Я тоже не пил тысячу лет.
Он искренне надеялся, что одной бутылки хватит. Линда слегка раскраснелась и улыбка уже почти не сходила с её лица. Внезапно она отставила фужер.
— А как мы это Мэту объясним? Он не одобряет алкоголь...
— Мэта с утра в Отдел выдернули, я краем уха слышал. Какие-то дела в проекте. До вечера там проторчит, я с Алби столкнулся в коридоре. У неё какая-то новая завиральная идея, я уж в это и не лезу. Да и что Мэт? Это твоя жизнь, — он пододвинулся поближе, так, что чувствовал лёгкий аромат духов, — твоя... Мэту, как я считаю, пора свою налаживать.
— Да, — согласилась Линда, — я так хочу увидеть внуков, понянчить их... А Мэт словно вообще девушками не интересуется... А вдруг он...
— Да ну что ты, — рассмеялся Дир, — не забывай, я проводил его тестирование. Он вполне себе интересуется девушками, а не своим полом. Просто пока ему не до этого. Да и что внуки? Линда, хватит делать вид, будто ты столетняя старуха. Ты ещё очень даже можешь подарить Мэту братика или сестричку.
Линда покраснела до корней волос. Разговор перешёл в какое-то очень странное русло.
— Ну ты скажешь... Ну ты что... Как тебе такое в голову могло прийти...
— А вот так, — сообщил Дир, придвигаясь ещё ближе, — поверь дипломированному магистру. Ты красивая, зрелая женщина, с богатым внутренним миром и совершенно фантастической способностью распространять вокруг себя тепло и уют. Я бы за такую женщину убил.
Пока Линда пыталась осознать услышанное, Дир подсел вплотную и прошептал, касаясь губами уха:
— Скажу тебе по секрету, это я подговорил Алби Мирр-Гарт вызвать Мэта в Отдел на весь день. Ты чувствуешь масштабы моего коварства?
Но ответить он ей не дал, мысленно стиснул зубы и прикоснулся к приоткрытым в изумлении губам.
"Господи, если ты есть не в воображении отца Никласа, то помогай. Я сейчас кому угодно молитвы вознесу", — Дир, хоть и приглушил свет, надеясь, что в темноте все кошки серы, но скрыть дрожь протестующего тела удавалось с трудом. Линда, естественно, приняла это на свой счёт, решив, что это реакция влюблённого мужчины, но Альд придерживался иного мнения. "Ну, если инструкция не врёт, два часа у меня есть, а там кривая вывезет. Чтоб тебя скорчило, Линда Хард, чтоб я тебя больше никогда не видел, я импотентом стану с твоей перевербовкой, старая ты курица..."
Он крепко зажмурился, вызывая в памяти последний визит к мадам Диане и крошку Деллу с розовыми прядками. Как же она кричала, билась, как пойманная в силок птица, не имея возможности вырваться из стальной хватки... таблетки вместе с будоражащими воспоминаниями сделали своё дело. Теперь как-то продержаться на этих чудных мгновениях, заливающих внутренний взор кровавыми потоками... только мысли, мысли... не сметь даже плечи стиснуть сильнее обычного... не сметь... всё испортишь, дебил, агентурщик хренов... Делла, Делла, Делла... розовые локоны сваливаются неопрятными прядями, мокрыми от пота и крови... не спина, а частокол из вспухших красных полос там, где по нежной коже проходилась металлическая пряжка форменного ремня... так, что тут происходит?
Он приоткрыл один глаз, пытаясь сфокусировать взгляд на женщине, вцепившейся ногтями ему в спину. Её движения стали более быстрыми и лихорадочными, кожа была влажной от бисеринок пота. "Ну что ты тут елозишь..." Уши Альда различили прерывистый стон. "Тьфу ты, пропасть. Уже лежи тихо, дай мне закончить этот фарс..."
Через десять минут, представив себе уже не просто Деллу, а чуть ли не всех птичек Дианы разом, он всё-таки смог получить какую-никакую, а разрядку. Это было похоже на то, словно с его плеч упала гора. Об удовольствии речь уже не шла, Дир ощущал себя так, будто по нему прошёлся каток. Но главное было сделано: Линда Хард уверилась, что действительно физически привлекает этого мужчину. Альд почувствовал странное жжение в желудке.
— Я сейчас, — шепнул он и пулей вылетел в ванную комнату, где его долго и мучительно выворачивало едкой желчью. Он едва успел пустить воду изо всех кранов. "Будь ты проклята, старая развалина. Если сейчас не заговоришь, я за себя не ручаюсь. Я такого омерзения не припомню даже во время облав этих крыс-вагантов. И это я, заместитель командира и начальник оперативно-агентурного отдела... вынужден трахать тупую расплывшуюся бабу, вся ценность которой в полном отсутствии ума, иначе не попала бы в секту... Дир, это позор... это полный позор... как же не хватает "рубинового рассвета"... забыться к чёртовой матери... ненавижу эту суку..."
— Ты так смотришь, будто видишь меня в первый раз, — он пробежался пальцами по плечу лежащей рядом женщины. — Что-то не так?
— Всё так, — Линда прижалась всем телом, отчего Альду стоило призвать на помощь всю выдержку. — Я уже и забыла, как это бывает... Что вообще бывает... так.
— Ш-ш-ш... Я же сказал, жизнь слишком коротка, чтобы отказывать себе в удовольствиях. Или ты считаешь, что слишком рано? Но мы же взрослые люди...
— Я не знаю, — прошептала Линда Хард, — просто всё так странно... Ты мне всю жизнь перевернул...
"То ли ещё будет, когда я тебя к капитану приволоку".
— Ты просто волшебник, — Женщина приподнялась на локте, чтобы лучше разглядеть породистый профиль, — я даже не думала, что так может быть... Я про всё... Про себя... про Мэта... как ты смог его убедить...
— Правду говорить легко и приятно, — Дир коснулся губами виска Линды, — и незачем пестовать секреты в шкафах. Я же обещал, что верну тебе сына. И я вернул. Я верну тебе вкус к жизни, Линда. Ты слишком долго страдала, долго и незаслуженно.
— Какой я была дурой, — слегка потрясённо пробормотала Линда, поглаживая тонкие пальцы мужчины рядом, — боже мой, мне даже страшно подумать... Если бы не ты...
— То что? Милая, я же тебе говорил, самоубийство не выход. Совсем не выход. Ты же сама видишь, что жизнь вовсе не так беспросветна, надо только поверить, что всё в твоих руках. Я всего лишь чуть-чуть тебя подтолкнул к этой здравой и жизнеутверждающей мысли.
— Я представить даже боюсь, что могло бы случиться, если бы тебя не было... Мне иногда кажется, что тебя послал сам бог.
"А теперь о боге..."
— Да какой бог, Линда. Я просто оказался в нужное время в нужном месте, чему очень рад. Знаешь, я так долго был один... Не хотел, чтобы женщина переживала все ужасы совместной жизни с "красногалстучником". После Ирмы... Нет, я не хотел. И, как оказалось, был жутко, катастрофически неправ.
— Но ведь твоя работа... ты же просто психолог...
— Да, и приходится работать с такими мерзавцами, что диву даёшься. Вот на днях, например, — Дир решил идти ва-банк. Терять было уже нечего. — Знаешь причал в бухте? Где водные трамвайчики?
Линда кивнула, не понимая, куда Альд клонит. С трамвайчиками у Линды Хард были связаны совершенно особые воспоминания.
— Там была форменная фантасмагория, мне оперативники рассказывали. Представляешь, в аудиогидах, ну, этих радиоушах, которыми пользуются экскурсанты, нашли интересную начинку. При определённом коде, комбинации нажатий, аудиогид начинал вещать нечто совсем другое... Что с тобой?
— Нет... — В полумраке не было заметно, как побледнела Линда. — Мне очень интересно... И что же там нашли?
— Чёрт его знает, плата сгорела, она была одноразовой, заточенной под единственное прослушивание. Но страшно другое, Линда. Сам бы не знал, не поверил бы. Радиотехника, который подсаживал платы в аудиогиды, убили той же ночью. Чтобы он унёс эти сведения в могилу. Линда?!
Он увидел, как дрожат её губы, а в потрясённо распахнутых глазах блестит набежавшая слеза. Он осторожно сжал её руку, успокаивающе поглаживая.
— Ты его знала? Стена Крипса?
— К-кто это?..
— Убитый радиотехник. Просто ты так разволновалась, я думал, он твой знакомый.
— Нет... Я его не знаю... Господи!.. — Линда закрыла руками лицо и громко расплакалась, слегка поскуливая. Сквозь пальцы сочились слёзы. — Но как же это... этого не может быть... просто не может...
— Ш-ш-ш... Что тебя так расстроило? Убийство? Да, вещь неприятная. Но ведь это был абсолютно посторонний человек, ты сама сказала. Тогда почему ты плачешь?
— Его убили... из-за радиоушей?.. — Лидна подняла покрасневшие глаза. Альд встревоженно отодвинулся.
— А ты... что-то об этом знаешь? Линда! Пожалуйста, ответь. У нас любая крупица сейчас на вес золота.
— Я... но ведь ты говорил, что работаете с секретными экспериментами...
— Это часть. — Альд сел на постели. — Малая часть наших интересов. А большая часть связана с незаконными проникновениями во Внешний мир.
Линда вытаращилась на него, неосознанно натягивая одеяло на плечи.
— Ты не поверишь, сколько больных голов считает, что Внешний мир это пугалка для детишек. Сталкеры. Таскаются туда и приносят в Ойкумену всякую отраву. Штырьки, уже вообще не люди, их Внешний мир искалечил настолько, что они даже потеряли способность говорить. Много идиотов, Линда, очень много. Людей, которым на своей шкуре хочется выяснить, почему запрет на мир за Гранью выше прочих запретов и карается несоизмеримо жёстче любых других преступлений.
— Почему?.. — Линду била крупная дрожь.
— Потому что этот мир смертельно опасен. Смертельно, Линда! Да ты и сама знаешь. Ну вспомни Сида, почему вы разошлись? Потому что он согласился пройти модификацию. Это полная и необратимая трансформация организма, повышающая шансы выжить вовне. Он оперативник-модификант и ловит сталкеров. Пойми, чтобы он мог там находиться, ему заменили половину генов! У него другой состав крови! Он уже и человек-то наполовину, Линда! И всё для того, чтобы не погибнуть во Внешнем мире в первые часы! И всё равно дураков хватает. Туда им и дорога. — Дир нащупал на стуле пачку сигарет и закурил, не дожидаясь разрешения. Краем глаза он видел, как Линда Хард ёжится под своим одеялом.
— Но ведь... — она с трудом подбирала слова. — ведь это же всё сказки... страшные... так не бывает... как же можно переделывать людей...
— Можно, — Дир выпускал дым в потолок. — Потому что Внешний мир это дикий, первозданный лес, который радиация двух войн довела до совершенства в плане уничтожения любой жизни. Это клокочущий единый организм, экосистема, прямо противоположная Ойкумене. Людям туда ходу нет. А те, кто пытается убедиться в обратном, умирают такой смертью, что не всякий фантаст вообразит. Ну что ты плачешь? Тебе ли печалиться о Внешнем мире.
Линда дрожащими пальцами выудила из пачки Альда сигарету и неумело затянулась, раскашлявшись. Дир молча наблюдал. Линда Хард была полуобразованной простушкой и не понимала, что своей исповедью подводит себя к камере на минус двадцатом этаже.
— Я слышала совсем другое... Что там пышные заросли и много воды... даром... там есть озёра... и цветы растут...
— Откуда ты это слышала? — Альд аж подскочил, заставив женщину испуганно поперхнуться. — Линда! Это уже не шутки. Кто тебе наболтал такой дикой чуши? Линда, девочка моя, любимая, ну скажи, откуда ты этого набралась? Кто вообще мог такое сочинить?
— "Истоки"... — как под гипнозом прошептала Линда Хард. Дир медленно — очень медленно! — выдохнул. Он таки добился, чего хотел. Он даже пододвинулся к дрожащей женщине и обнял её за плечи, успокаивая как ребёнка:
— "Истоки"... Слово-то какое... Да... надо же... — Он вспоминал свои последние слова, обращённые к Сиду Кайту. Он искал истоки, говорил он модификанту. И он их нашёл. По телу разливалась тёплая, нежная, ласковая дрожь. В эту минуту Альд Дир мог поклясться, что испытал оргазм.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/04/16/1855