Тюрьма из разноцветных зонтиков оказалась вполне себе жизнеутверждающей. Зонты были воткнуты в землю по всему периметру и соединялись друг с другом при помощи длинных гнутких прутьев. Всё вместе это напоминало решетку, которую можно запросто разрезать перочинным ножиком.
Юлиана водила по решетке железной кружкой и громко распевала песенку заключенных:
- Никому неизвестны несчастья мои-и-и-и!
А тюрьма как стояла – так и стои-и-и-ит!
Если выйду отсюда – то ногами вперё-о-о-од!
Не поплачет потом даже кот-Обормо-о-о-от!
- А почему именно Обормот? – поинтересовалась Пелагея, когда ее бросили за решетку к подруге.
- Так зовут здешнего кота, - пояснила Юлиана. – Недавно его видела. Черный, как сажа! Он представился, но даже ухом не повел, когда я попросила принести хоть какой-нибудь ножик. Невоспитанный, вредный котяра!
- Ух ты! Я его знаю! – захлопала в ладоши Пелагея. Затем она изобразила на лице сосредоточенную важность и, подняв палец, произнесла: - «Никогда не смотри Обормоту в глаза. А не то пропадёшь!»
Когда она гостила у ювелира в прошлом году, то получила именно такое предостережение. Черный неуловимый кот не мог внушать ничего кроме умиления. Но вот в глаза ему глядеть отчего-то запрещалось.
- А Мягколапа не с вами? – опомнилась Пелагея. Убедившись, что Мягколапы поблизости нет, она с облегчением уселась на песок. – Очень хорошо, что моя кошка не пошла к ювелиру. Она способна сделать из Обормота чучело. Заклятые враги, представляешь?!
Но Юлиана уже ничего не могла себе представить. В особенности, она не представляла, как выбраться из зонтичной тюрьмы. Когда она разрезала прутья заколкой для волос, те вновь срослись и стали крепче прежнего. Юлиана надеялась, что ножик окажется более действенным средством, но помощи ждать было неоткуда.
- Интересно, здесь хотя бы кормят? – проронила она. Как вдруг из камеры напротив раздался крик:
- Голодом уморить решили?! Нелюди, вот вы кто!
Потом кричавший, видимо, сообразил, что стерегут его как раз-таки не люди, и принялся ожесточенно трясти решетку. Похоже, он тоже чем-то не угодил ювелиру и теперь отбывал срок.
Пелагея сразу узнала его лицо.
- Поэт! – всплеснула руками она.
Поэт прекратил бунтовать. Он выпучился на Пелагею и расплылся в улыбке от уха до уха.
- Кажется, в тюрьму спустилось солнце, – совершенно счастливый, выдал он. – А ведь знаете, я почти отчаялся встретить здесь свою музу. Еще с тех пор, как вы нашли меня на краю света...
Он не успел договорить, потому что к заключенным нагрянул ювелир и потребовал оду в честь великого себя. Поэт послушно протянул ему измятый лист.
- Вот. Сочинил специально для вас.
Мастер дождливых дел вырвал листок и, прочитав всего несколько строчек, выбросил в урну.
- Не годится! – взвизгнул он. – Неискренне! Если не будешь восхвалять меня от всего сердца, о еде можешь забыть!
Ювелир умчался в гневе, и поэт моментально скис.
- Слышали? – сказал он. – Умру голодной смертью. Среди разноцветных зонтиков. Да еще и при полном штиле. А я, глупец, мечтал о славной гибели в бою.
- Никаких смертей! – заявила Пелагея. – Если уж мы выберемся (а мы обязательно выберемся), то и тебя вызволим.
- А потом утрём вредному карлику нос! – злорадно захихикала Юлиана.
Тем временем Пирог и Кекс окончательно заблудились в плантациях. Вначале всё шло хорошо: свежие следы, погоня за исчезающим черным котом (и отчего только ему вздумалось исчезать?). Но потом щенки потеряли и кота, и след. А зонтики вокруг росли как на подбор: высокие, синие. Совсем одинаковые.
- Надо было засечки делать. Или ленточки красные завязывать, - утомленно сказал Пирог. – Эх, теперь нипочем не найдем обратную дорогу.
- Если бы мы как шальные не понеслись за котом, проблем бы, конечно, не было, - заметил Кекс. – Но иногда одни проблемы избавляют от других. Го-о-ораздо более серьезных.
Он уселся на задние лапы, свёл вместе мохнатые передние – и задрал голову. Под синим зонтом лежала густая тень.
- Предлагаю немного отдохнуть, - сказал Пирог. – Если уж нам предстоит петлять по этому кошмарному лабиринту, нужно набраться сил.
Он растянулся на земле рядом с приятелем и уже собрался вздремнуть. Но вздремнуть ему не дали. С шорохом и скрежетом сквозь ближайший ряд зонтов протиснулась дряхлая старушка. Она насилу вытянула свой именной красный зонтик из зарослей – и Кекс увидал, что зонт, прямо как мухомор, щедро усыпан белыми пятнами.
- Эй, Пирог! – позвал он.
- Что, Кекс? – откликнулся тот.
- Наверное, именно так выглядят подарки судьбы.
Пирог уставился на старушку, на ее зонт – и сам чуть было не покрылся белыми пятнами. Нет, подарком судьбы ее появление не назовешь. Скорее уж, очередным неприятным сюрпризом.
- Кексик, Пирожок! – беззубо улыбнулась старушка. – Идите сюда, мои сладенькие! Ути-пути!
Она поманила их кривым пальцем, сделала неуверенный шаг вперед и чуть не согнулась пополам. Такая она была изможденная и худая. Просто кожа да кости.
Пирог вскочил на все четыре лапы и грозно зарычал. Шерсть у Кекса поднялась дыбом. Бежать! Бежать без оглядки и как можно быстрее! Со старушкиного плеча свисала накидка, больно уж напоминавшая шкуру убитого зверя.
Они мчались, не разбирая дороги. Делали немыслимые прыжки, когда зонты расступались, и показывали настоящие чудеса акробатики, стоило рядам сомкнуться вновь. Но беглецам было некуда деться от ядовитого, надтреснутого голоса тощей карги. Голос преследовал их по пятам, словно его записали на пленку и включили на полную мощность.
- Кексик, Пирожок! Идите сюда, мои сладенькие!
Спроси кто-нибудь у них, как им удалось взять верное направление, они не смогли бы объяснить. Зонтичные плантации остались позади, а друзья всё продолжали бежать. Сами не заметили, как проскочили сквозь мрачный коридор из плюща и с разбегу врезались в Мягколапу. Мягколапа спала на чердаке беспробудным сном...