Тёплый ветер из Казахстана принес с собой в тот год солнечную и сухую осень. Стоял октябрь. Первые заморозки позолотили деревья в окрестностях, и воздух был удивительно прозрачным. Подпрыгивающий на кочках по дороге к дому престарелых уазик почти не выбивал из-под колёс пыли. Чуть раньше, отделившись от трассы М-52, которая вот-вот в горах Северного Алтая станет знаменитым Чуйским трактом, дорога побежала по глухим сёлам и полям – относительно глухим, конечно, не слишком изъезженным туристами. Дали призрачно синели, а у горизонта сгущались в фиолетовое. Серая лента асфальта взбегала все выше, и на горизонте уже поднимались многорядно голубоватые силуэты гор. Мы въехали в Алтайское – очень большое и старинное село, когда-то бывшее деревней Верхне-Каменской. Оно вытянулось в предгорьях почти на двадцать километров, и если вдруг вы захотите прогуляться по главной улице от начала до конца, вам следует запастись временем, хорошей обувью и терпением.
В Алтайское я приехала в очередную командировку. Каждая из таких поездок, как правило, запоминается по-своему. Любая деревня, город или маленький поселок имеет неповторимые черты, своё лицо. События, люди, мир вокруг – всё сливается в какой-то особенный рисунок, калейдоскоп впечатлений, который потом встаёт перед глазами, когда слышишь знакомое название места, где ты был когда-то. В Алтайском я почему-то мало запомнила территориальный центр для престарелых и инвалидов (или, как в народе говорят, дом престарелых), в котором мы тогда жили. Комнаты, кухня, склады, гаражи, обширный, с высокими тополями двор – везде я, конечно, была, но это не оставило большого следа в моей памяти. Еще меньше помню проживавших там стариков. Зато мне запомнился директор – живой, активный, жизнерадостный пенсионер, бывший физрук, который по привычке отдавал команды своим сотрудникам, а они при его появлении интуитивно вытягивались по стойке «смирно!» и ожидали замечаний или приказаний – пойти туда-то, принести то-то, положить там, «почему не выглажен воротничок!» Когда директор исчезал в другое место, требующее его неотложного присутствия, все расслаблялись и выдыхали – как будто буря миновала, дождик, ветер – в общем, природное явление, нарушающее привычное течение деревенской жизни - такой неторопливой, что отчётливо слышно жужжание заблудившейся мухи у окна. Благодаря этой кипучей деятельности на территории вверенного бывшему физкультурному работнику заведения царил образцовый порядок. Когда наш уазик с директором за рулем затормозил перед воротами центра, двое бодрых старичков, семеня мелким шагом по двору, тащили на плечах небольшое бревно. «Трудотерапия» - пояснил директор. Увидев нас, старички застенчиво разулыбались, но как-то сразу подхватились и снова пошли. С золотых берёз медленно падал одинокий лист. До большого листопада еще далеко, и деревья стояли в своем узорчатом разноцветном уборе.
За несколько дней до поездки в Алтайское было знаменитое Чуйское землетрясение с эпицентром в полностью потом разрушенном высокогорном посёлке Бельтир. Отголоски катаклизма ощущались по всему краю. Поэтому в командировку я ехала с опаской – всё-таки горы, близость к эпицентру... Но здания в селе малоэтажные и основные толчки уже прошли. Правда, слабо потряхивало потом ещё многократно, несколько раз в день трясло понемногу. Поэтому в комнате сидеть не хотелось, и я при любой возможности старалась выйти на улицу, в волшебную горную осень. Погода стояла прекрасная, тихая и тёплая. Прямо над ближайшими улицами голубела невысокая горная цепь – зубчатая изломанная линия украшала горизонт. Как степной жительнице, мне невозможно привыкнуть к горам. Как вижу их – так испытываю невероятный трепет и восторг, перехватывает дыхание, стою и любуюсь на такую красоту. Вот так бы всю жизнь там жила, и каждое утро выходила из дома с видом на горы…. И вот, с одной стороны обдуваемые ветрами каменные склоны, поросшие золотистым лесом; с другой – порыжевшие пологие холмы в ломких стеблях засохшей травы. Два цвета в осеннем Алтайском: голубой и золотой. Я шла по просёлочной дороге в сонной тишине. Светились в стороне заката яблони и клёны, красными огоньками висели яблочки-ранетки среди жёлтых листьев. Горная цепь как древняя крепость охраняла покой старой деревни. Дымки из труб деревенских домов добавляли перчинку прозрачному воздуху октября. В лежащую передо мной дорогу солнце вонзало геометрические прямые - будто прочерченные по линейке лучи, оставляющие мягкие косые тени. Полевая дорога, красивое село, берёзы и яблони в лимонной желтизне с примесью охры и остатков побуревшей листвы... Горки ботвы на огородах, где-то еще не снятая капуста. Заржавленные плети вьюна на замшелых деревянных заборах, кучи соломы, дым…
Но самым главным впечатлением от Алтайского было даже не это. Однажды вечером мы с Галиной А. (коллегой по работе) пошли вечером в баню. Баня была в отдельном деревянном домике, совершенно деревенская банька со смолистыми дровами и запахом берёзовых веников. А после коротких сумерек обшитый тёсом домик и вовсе становился сказочным – тонул в окружающей его бесконечной ночи, оставляя только тепло очага среди холодных осенних пространств, маня случайного прохожего, который мог бы засмотреться на жёлтый огонёк оконца. Кругом в темноте лежал далёкий неведомый мир, и где-то в мире - большие города…. Пока мы были в бане, совершенно стемнело. Открыв дверь на улицу и вывалив клубы пара прямо в студёный воздух ночи, я вдруг онемела от восторга. Звёзды! Надо мной висело огромное тёмное небо, до краев полное звёзд. Я никогда не видела их столько! У себя в городе мы привыкли к этим тусклым маленьким точечкам, к привычным очертаниям Большой Медведицы над балконом. Наши домашние звезды можно пересчитать по пальцам. Иногда даже ждёшь специально, пока загорится одна, вторая.… А тут.… Все небо горело огромными живыми звёздами, низкими и очень близкими. Тысячи, миллионы, миллиарды звезд, от края и до края. Они теснились, почти задевая друг друга своими острыми краями, как будто вышитые серебряным люрексом на чёрном бархате небосвода или вырезанные из серебряной блестящей фольги. Такая огромная, невероятно огромная и бесконечная Вселенная предстала передо мной. А я стою в своей тёплой куртке поверх банного халата, с нелепой, замотанной полотенцем головой. Собаки лают еле слышно где-то вдали. Тишина.