Она жила одна, жила на пятнадцать тысяч, которые каждый месяц высылали родители, она не работала, у неё не было друзей, ей никто не нравился, она не выходила из дома, она покупала билеты в театр и не ходила, и была довольна, она днями не смотрелась в зеркало и забывала своё отражение и забывала своё имя и забывала свой возраст и забывала свой пол. Она была чрезвычайно интересной и глубокой личностью – и это всё, что она знала о своей жизни. Это всё, что ей дозволено было знать.
Она слушала музыку и танцевала, только так она могла что-то чувствовать. Она пела до боли в горле, только так она могла что-то не чувствовать.
Она ничего не делала, с ней ничего не происходило, ничего не менялось, не развивалось, не разбивалось, она пребывала в естественном состоянии, в противоестественной независимости, в божественной свободе, в аскетичной человечности – бесплотная, невидимая, кровоточащая, бесцельная, могущественная судьба.