Где эта улица?..

Александр Савченко 4
               
       Супруге квартира понравилась.
       -- Только эту нелепую перегородку надо убрать.  Представляешь, как станет светлей и нарядней!..
       — Так-то оно так… А ежели, что не так. На все нужна воля свыше.
       — Причем здесь Бог?
       — Ну, не в прямом смысле…  не он сам. Я о согласовании  архитекторов, управляющей компании, соседей да мало ли чего еще…

       В архитектуре меня скользом выслушали, кое о чем поспрашивали  и направили по адресу управляющей компании. Там тоже со мной долго не чикались. Ответственный мужичок, смахивающий взглядом на артиста Крамарова, царство ему небесное, изрек загибулисто, но доступно:
       — Тут, прикинь, сколько вашей братвы плывет к нам. И я в единственном числе  должон разгребать эту кашу… Оно, чё, в мой карман сочится? Да в заокеанской купюре? Нет, нет и еще трижды нет! Надо соображать, чем ваша  затея может закончиться!  Про крах Римской империи наслышан?

       В общих словах я читал об этой давней и поучительной истории, но пересказанные  слова двойника Крамарова жену не убедили. После долгих дебатов на кухне, прений по пути на работу и коммюнике в кровати я сдался и под ее натиском пошел на незаконное и рисковое дело…

       Переставил кирпичную стенку на другое место. Стало намного светлее, это солнце на целых полчаса стало задерживаться в нашем зале. Потом жена подкинула новую мысль.
       — Отдадим соседу темнушку, а себе прирежем часть его коридора. Он же фанат-фотограф, а темнушка для него – настоящий рай.
       С соседом посидели за бутылочкой «Хаски» и потому быстро договорились. Сообща перепланировали. Где надо вырубили, где надо, замуровали.

       Через неделю встречаю его у булочной. Бедолага от радости чуть под автобус не залетел. Уж так ему наша сообразительность пришлась…
       — Я,— говорит,— с Халабудиным столковался. Ему спальню отдаю, а себе гостиную забираю.
       Вот тебе и Халабудин! По виду мешок с картошкой,  неповоротлив, как перекормленный бычок… А на такое решился. Смотри, Халабудин, не я тебя с панталыку сбил…

       Слава о нашей квартирной модернизации, похоже, поползла  не только по всем углам, но и по разным щелкам. Как-то возвращаюсь с торжественного собрания (бывают раз в год такие, когда объявляют, что за прошедший год дивидендов кот наплакал, делить нечего, а то, что натекло, есть смысл передать в виде помощи местному храму…).
       Смотрю, а у нас число подъездов уменьшилось. Мой  был первым. Туда я и завернул. В лифт, правда, побоялся зайти. Поднимаюсь и вижу, что наша квартира теперь не на пятом, а на седьмом этаже. Попозже заметил, что пенсионер дядя Жора, мешавший своим храпом снизу, теперь заходит через другой подъезд, храп исчез — будто его и не было. А известный всему дому доминошник Снимуглов с первого этажа поливает цветы на самом верхнем балконе. В следующий раз снова бросилось в глаза, что количество подъездов в доме опять уменьшилось. Зато дом стал на два этажа выше.

       — Хорошо-то хорошо! Да вот лифт теперь до нашей площадки не доходит, — жаловалась соседке  женщина с карими глазками в цвет оправе новеньких очков.— А так весь город видно, как на ладошке. Красотища…

       Вечером с женой возвращаемся из театра. Смотрим: дом вообще изменил форму. Сбоку выросли выступы с башенками, а с северной стороны появилась глухая стена, чуть пониже кремлевской…

       И с этого раза пошло, поехало! Каждый день приносил неожиданности. Волна реконструкции потекла и накрыла соседний квартал. Здания меняли форму, цвет и даже место расположения. Мы кое-как ориентировались в этом незатихающем процессе. Разносчицы писем и газет наотрез отказались искать своих адресатов. А местный военкомат провалил набор новобранцев по нашему району — почти половина допризывников исчезла  в никуда.

       Мы каждый день жили как бы на новой улице, которая вдруг  то сужалась, то расширялась, а в одно время превратилась в широкую площадь. Благо, что  помогали старые таблички с номерами домов…

       И вот позавчера случилось то, чего я совсем не ожидал. Выхожу из троллейбуса. Настроение на высоте, только что зарплату получил.
       Смотрю: нашей улицы – как не бывало. Точнее: есть дорога, на ней лежит  целехонький асфальт, цветники на месте. Два тополя и рядок сирени около старой лавочки. Урны возле них. Даже окурки почти свежие. А домов нет…
       Я – к прохожим, даже заикаться стал. Народ думает: человек не при своем уме. Кто-то отвечает, что будто бы видел здесь улицу, другие наотрез открещиваются:
       — Ты что, парень? Какая тебе улица? – и намекают на недомогание головы…
 
       Полгорода обежал, жену самым ласковым словом кличу — а что толку? Никаких следов. Помчался  в жилищную компанию. Начальник около иномарки стоит с тем типом, что на Крамарова похож. Косоглазый даже не дослушал и с издевкой на меня:
       — Ага! Чего тебе тогда про Рим говорил? Помнишь?
       Начальник кончиком карандаша переносицу трет и произносит голосом другого артиста - Папанова, царствие ему небесное:
       — Тут вот по линии самого губернатора экстренное сообщение пришло. Мол, с нашей легкой руки в соседней области целый город куда-то перекочевал. Неделю не могут найти. А мы, вишь, с какой-то улицей должны вошкаться. Забудьте, гражданин, обо всем! Начните по-умному жить сызнова! Что у вас других забот нет? Те же выборы на носу…

       Хотел, было, я вгорячах плюнуть на все. Да вовремя спохватился. И не в том дело, что спать негде,  а в том, что у меня в пропавшей квартире жена осталась. 
       Представьте: не донесу ей полученную зарплату… Что тогда будет?

       Она ж меня из-под земли выроет! Мобильник мой у нее на подзарядке остался…