Вскоре по приезде в Моа я узнал, что группа энтузиастов из советских специалистов создали клуб охотников-рыболовов, и что каждое воскресение их отвозят на один из близлежащих островов на рыбный промысел. Я загорелся, нашел их лидера. Небольшой, худощавый, на вид лет сорок, работал в конструкторском бюро.
-А ружье для подводной охоты у вас есть? – спросил он равнодушно.
-Ружья нет, - развел я руками. – А где его можно приобрести?
-В Союзе. На Кубе нет, даже в Гаване. Здесь вообще ничего нет, - добавил зло. – А из наших ружей используется только пусковой механизм, все остальное переделывается.
Он зевнул и отвернулся к окну. Я молчал. Я понял, что новые люди им не нужны.
-Съездите в отпуск, - глядя в окно сказал он, - привезете ружье, тогда и поговорим. Плавать умеете?
-Я кандидат в мастера.
-Хм, - он снова повернулся ко мне, посмотрел с интересом, как будто увидел впервые, и протянул руку: «Борис».
Я назвался.
-У нас в группе был один кандидат в мастера по плаванию, правда, подводному, - оживился Борис. – Знаешь, каких тунцов он доставал? Они стоят в ямах на глубине где-то 12-18 метров. – Похоже, Борис сел на своего конька, но я прервал его:
-Я просто по плаванию, не по подводному.
-Нет, ну все равно… А! слушай… У нас здесь у одного контракт заканчивается. Если он еще не продал свое ружье… Я тебе сейчас дам адрес, иди быстро к нему, может быть повезет.
Мне повезло. Громадный, в меру полный дядька, открыв дверь, прогрохотал:
-Ружье? Какое ружье? А! ружье!
Втащил меня в квартиру и захлопнул дверь.
-Жена, мечи на стол, ко мне друг пришел, - снова прогрохотал он. – Давай, давай проходи. Какой разговор на сухую!
Жена выглянула из кухни. Маленькая, кругленькая, жидкие светлые волосики. Улыбается приветливо. Наверное, из тех неунывающих женщин, что нравятся себе в любом виде.
-Хватит людей пугать. А вы проходите, не стесняйтесь. У нас беспорядок, не обессудьте. Завтра улетаем, отмучились, наконец.
Появилось пиво, бутылка рома, какие-то консервы на закуску. Откупоривая пиво, хозяин спросил:
-Давно из Гаваны прилетел?
-Дней десять как.
Наставил палец пистолетом:
-Позиция?
-Старший инженер, - скромно ответил я.
-Москвич, наверное? Понятно. А я из Алмалыка. Слыхал такой? В Узбекистане.
Помолчал, разлил по бокалам. Потом наполнил стопки.
-Здесь – квалифицированный рабочий, а там, - он махнул рукой куда-то за себя, - заместитель главного инженера. Жена! Где там фирменное?
Появилось «фирменное» - кусок жареной свинины на ребрышке.
-Давай, за знакомство. Кстати – Сергей.
-Владимир.
Чокнулись. Выпили.
-Фирменным, фирменным закусывай, пока не остыло. Осталось с банкета. А завтра мы уже все, тю-тю, в Гаване… Маша! Да где ты там?
Мне было неудобно. Все поучилось как-то быстро… Сергей со своим напором. Я даже не успел среагировать, безвольно поддался напору. А вот теперь сижу в компании совершенно незнакомых мне людей, выпиваю. Мне это нужно?
-Да не смущайтесь вы так. Просто попали к обеду, - приветливо сказала Маша, присаживаясь третьей.
Потом меня спросили, в какой области я специалист. Я объяснил и выказал удивление, что заместитель главного инженера приехал на Кубу простым рабочим.
-Да я же говорю, чудак ты человек, что Алмалык, провинция. Это у вас в Москве нормальные позиции дают. А у нас все больше рабочие. Конечно, мог бы подождать с годик, мне обещали ИТРовскую, но… что получилось, то получилось. У истории нет сослагательного наклонения. Так ведь? А? Давай еще по одной. Ну, чтоб работа тебе здесь была не в тягость, а в радость. По-возможности, - многозначительно добавил он.
Потом Сергей поведал, как два года служил на «консервации».
-Самая лютая пытка – безделием. Меня пытали два года. Вся служба – это один раз в месяц сорвать пломбы с ящиков и посмотреть сохранность оборудования: масло там, ржавчина и прочее. Два раза тараканов морили, кукарач. Ну, ты знаешь… Что, не знаешь еще? – Сергей захохотал. – Узнаешь, их здесь как грязи.
-Вы представьте. Владимир, - перебила его Маша, - и это после Союза, где план и три тысячи подчиненных.
-Три двести пятьдесят. Всех по именам не знал, потому что текучка, сам понимаешь, но двадцать лет на производстве – не шутка. То тебя натягивают, - он сделал характерный жест, - не успеваешь подмываться, то сам кого-то… Придешь домой – не до жены.
-Не хами, - коротко бросила Маша и повернулась ко мне. – Первый месяц он ходил фон-бароном. Нравилось, значит, бездельничать. А потом приуныл и..., - она сделала многозначительную паузу и посмотрела на Сергея.
-Не надо, не надо, все было под контролем.
-Что под контролем? Пятница, суббота, воскресение – в хлам. Понедельник – правка здоровья. Вот тебе и весь контроль.
Потом она рассказала, как переживала, пыталась бороться с пьянством. По ходу повествования Сергей бросал иронические реплики о слабом поле вообще и о крашеных блондинках в частности. А я в очередной раз подивился своей способности, может быть дару, а может быть проклятию, притягивать к себе людские скорби и радости, кивать молчаливо, смотреть всепонимающе и сочувственно.
-А потом один хороший знакомый, уезжая, оставил ему ружье.
-Ну да, ружье! Одно название. Я потом месяц доводил его до кондиции, - перебил жену Сергей.
-Вот, вот. И бросил пьянствовать. Вы что ничего не едите? Языки не понравились? –обратилась она ко мне.
-Языки не еда, а закуска, - пробасил Сергей, наполнил стопки и вопросительно уставился на меня.
Надо было что-то сказать. Как же я не любил эту обязаловку. Тост хорош экспромтом, внезапным наитием. Я откашлялся.
-Как-то все неожиданно получилось. Оказался тут у вас…
-Что, недоволен? – Сергей смотрел насмешливо и окончательно смутил меня.
-Да нет… В общем, за добрых людей, за вашу гостеприимную семью, за… Мягкой вам посадки на Родине!
Стопки потянулись к соитию, но на меня вдруг нашло вдохновение.
-И еще. Чтобы твой путь, Сергей, та дорога, которую ты целенаправленно два года прокладывал между волн, не заросла кораллами и водорослями, а была достойно продолжена преемником. Вот теперь все.
Мы шумно выпили.
-Эка хватил! Преемник – это ты, что ль? – дожевывая кусок языка, усмехнулся Сергей. – Смотри не попади на закуску акулам.
-А что? – Я сделал паузу, так как не понял, шутит он или нет. – Это реально?
-А ты думал! С нашими, правда, такого еще не было, а кубаши… Да у вас на Педро-Сото-Альба работает один с культей.
-А ты видел акул?
-Да ты что? Их там, как кукарач. Но это рифовые, они не злые. Барракуды, кстати, тоже. Они только на вид страшные. А вот если заплывет в гости боевая… - Сергей загадочно развел руками.
-Что значит боевая? – спросил я.
-Боевая – значит боевая. Белая там, или тигровая, шут их знает. Дровина такая метра три-четыре, а может и больше. Заходят иногда из океана за полосу рифов. Может из любопытства, а может с голодухи.
-Ух ты! – скорее восторженно, чем испуганно среагировал я.
Сергей встал из-за стола и извлек из кучи барахла, сложенного в углу, увесистую штуковину, обмотанную какими-то веревками.
-Вот, ружье. Не пневматика, но зато надежное. Испанская вакуумная резина, дротик метр двадцать из восьмимиллиметровой легированной стали. Держи, твое.
-Есть больше не будете? – спросила Маша.
Я поспешил заверить, что сыт, мол, спасибо большое.
-Сколько с меня за ружье?
-Держи, говорю. Нисколько. Мне досталось бесплатно – бесплатно и отдаю… преемничку, - усмехнулся.
Жизнь продолжала восхищать неожиданными сюрпризами. Ну мог ли я представить себе такое хотя бы месяц назад? Я поднимался в гору к своему кварталу, сжимая в руках вожделенное приобретение. Неужели это не сон? Акулы, барракуды… Вот будет разговоров в Союзе! Ветер гнал темные, клубящиеся облака, больше похожие на дым заводских труб, куда-то на северо-запад, к Америке. Но иногда солнце находило брешь, раздвигало своими лучами тучи, обжигало за секунду через неровные края и снова скрывалось, как бы подмаргивая: ничего, ничего, то ли еще будет!
До встречи с Анной Марией оставалось 19 дней.