Утром меня разбудили Тамара с двумя знакомыми женщинами, женами специалистов.
-Чего разоспался? На завод поедешь? Показывай, где у тебя продукты, готовить будем, а то народ уж скоро подтянется.
-А Павел с Владимиром где?
-Уехали… Время то знаешь сколько?
Я посмотрел на часы и присвистнул.
-Я сейчас сгоняю на завод, попрощаюсь с кубашами.
-Давай быстрей и не задерживайся там.
Я взял свой широкопленочный фотоаппарат «Любитель», подаренный мне еще в детстве отцом, и отправился пешком на завод.
Охрана приветствовала меня, как старого знакомого. Перездоровался со всеми за руку и беспрепятственно прошел на территорию. Обычно мы въезжали туда коллективно на автобусе.
Кубинцы уже знали, что я покидаю их, и быстро собрались попрощаться. Ильяна, Люси… Мои подружки, с кем я перешучивался и пересмеивался, в основном, на сексуальные темы. Мари, белая женщина под сорок, что постоянно строила мне глазки. Авель, другие мужчины, хорошо знакомые и не очень. Все хотели со мной сфотографироваться, и я записывал в свой блокнот адреса, куда надо будет высылать фотографии. Потом кто-то из наших крикнул уже из автобуса: «Володь, ты поедешь?!» Я обнялся со всеми и вскочил в салон.
Дома в общей комнате стояли придвинутые друг к дружке столы и принесенные из других квартир стулья. Тарелки, стаканы и бутылки с ромом и пивом уже были расставлены, консервы вскрыты, но с кухни еще вовсю доносилось шипение и благоухание. Павел что-то усиленно доказывал двум «рыбакам» из нашей секции, а Володька с Борисом разминались в углу, за кофейным столиком, пивом. Я прошел на кухню и в первую секунду не поверил своим глазам: в косынках и фартуках, у окна, с сигаретами в пальцах, доверительно шептались Тамара и… Анна Мария.
Последние несколько дней у меня болела голова о том, как уговорить Анну присутствовать на моих проводах. Я знал, что кубинские девушки холостяков традиционно на подобные мероприятия не допускались, но мне было по барабану: я хотел, чтобы Анна была. И не просто была, отбывала номер, но была царицей бала, моей любимой девушкой. Я жаждал показать это всем лицемерам, ханжам и стукачам землячества, но не был уверен, что Анна согласится. А получилось вот что. Пришедший рано с работы Кривцов расставил стулья, вскрыл консервы и объявил, что уходит за моей девушкой.
-Не валяй дурака, Володька. Не надо нам здесь никаких мучач. Лучше, вон, колбаски порежь, - крикнула Тамара. Кривцов, осторожно отстранив ее от двери, поднял вверх указательный палец:
-Эта мучача – кто надо мучача! Все. – И пошел к Анне домой. И привел ее, уж я не знаю как.
Увидев меня, Анна отделилась от подоконника, подбежала и легко, никого не смущаясь, обняла за шею. Как будто каждый день делала это прилюдно. Отстранилась, а глаза улыбаются, как будто только что узнала хорошую новость, но держит ее от меня в секрете до поры до времени. Я посмотрел на Тамару. Та показала большой палец, мол, девчонка у тебя славная. Ну, это я и без нее знаю.
Народ прибывал. Пришли Женька Воронов с супругой и Женька-спортсмен, ребята с энергоцеха и с консервации. Стали рассаживаться. Мест за столами хватило всем и еще осталось. Мы с Анной оказались в центре экспозиции. «Как жених и невеста», - невесело подумал я. – «Женатый специалист… Уж это точно пощечина общественной морали». А вслух, как бы извиняясь, сказал, указывая на не занятые места: «Иван обещал прийти. Может быть даже с кем-нибудь из кубинского руководства». «С Фиделем Кастро», - пошутил Павел.
-У всех налито? – громко спросил Валера, муж Тамары. В Союзе он работал токарем-универсалом, был членом парткома завода и, вообще, в авторитете. Здесь его по непонятной логике направили на консервацию. За пол года из выпивающего по редким праздникам он превратился в постоянно поддатого. Правда, до безобразного состояния никогда не опускался, а на определенной стадии опьянения рассказывал всем одну и ту же историю, как секретарь парткома сказал ему, что пришла разнарядка из горкома на золотую звезду героя социалистического труда и командировку с семьей на Кубу сроком на два года. –Ты, говорит, первый кандидат. Что выбираешь? Героя? Или «Волгу» через два года? Два года на Кубе – это «Волга» и еще на шмотки останется, говорит. Ну, я, конечно, к Тамарке. Прикинули так и эдак, выбрали Кубу.
Видно было, что этот выбор до сих пор не дает ему покоя. Он как-то даже заискивающе всматривался в глаза собеседника, надеясь найти поддержку, говорил:
-Висюлька – она и есть висюлька, из чего ее ни сделай. У меня уже есть одна, орден «Знак почета». Висит там… Ну и эта бы рядом висела. А здесь «Волжанка», всю жизнь мечтал. Купил бы ее в Союзе? То-то…
-Так налито у всех? – повторил свой вопрос Валера. Тогда слушайте.
-Сегодня мы провожаем на Родину нашего товарища, с которым поступили несправедливо. Ну, вы все знаете… Володя, - обратился он ко мне, - нам с Тамаркой куковать здесь еще полтора года, и я надеюсь за это время успеть встретить тебя здесь, за этими вот столами. Ну, или поблизости – улыбнулся он. Так что не задерживайся в Союзе и быстрей оформляйся обратно.
Он уж было закончил, а потом спохватился:
-С женой приезжай, без жены, как хочешь, тебе решать и никому более. – И выразительно посмотрел на Анну.
-Что он сказал? – спросила она.
Я кратко перевел без последнего его пассажа. Анна благодарно посмотрела на меня, а потом на него.
Борис, дожевывая салат из авокадо, спросил:
-У тебя связи в «Зарубежцветмете» есть?
-Нету.
-Плохо, но не беда, поправимо. – Он отложил вилку. – Тебя Местечкин оформлял?
-Да, хотя… Пожилой такой, худощавый?
-Вот-вот. Мужик нормальный. Когда поедешь к нему, купи бутылку хорошего коньяка и…
-А зачем это я к нему поеду?
-Отчет по командировке отвезешь, другие бумаги. Ведь он же тебя оформлял? Положено так, чудак ты человек. Ну вот, в разговоре, между прочим, скажешь, что хотел бы побеседовать с ним с глазу на глаз где-нибудь в ресторане. Он это дело любит и сам тебе скажет, когда сможет. Может быть даже в этот день после работы. И передай ему коньяк в качестве аванса. Дальше, я думаю, учить тебя не стоит. Зайдете куда-нибудь, в Ангару или Печору…