Двое из-за бугра - 3

Александр Савченко 4
Глава 10

1

   Рукопашные схватки проводились в спортивном комплексе под народным названием «ангар». Место было не шибко бойкое, рядом тащились куда-то грузовые железнодорожные составы, изредка издавая печальные гудки, как в знак больших похорон…

   Распорядитель мероприятия вышел в куртке из коричневой кожи. Посоловевший от недавней встречи с закоперщиками семинара. Он был фактическим хозяином «ангара». Как известно, любой руководитель, вкусивший лишнюю рюмку коньяка, становится более раскрепощенным, а, главное, велеречивым. Вышедший к народу хозяин «ангара» был из той же обоймы. Маленько похулив местную власть, он перебрался на областное начальство, а потом на саму Москву. И чем дальше от «ангара» находилось соответствующее руководство, тем больше ему доставалось от человека, съевшего маленькую курицу власти.

   - Ишь чё получается? –  задал он вопрос себе. И, почавкав ртом, себе же ответил, –  а ничё не получается! А они там жируют… Значит, борьба идет. Можно сказать, без правил…, – потом подумал, чмокнул губами и добавил, – но по всем правилам… Мять друг друга – пожалуйста, но убивать – ни-ни! Побеждает само собой сильнейший…

   И устало откинулся, будто обломился, на стоящую рядом скамейку…
На середине помещения были разложены маты, площадь – хоть танцуй босиком.
На ковер пригласили представителя из Бурятии Дондонова и бывшего чемпиона по штанге из Саранска Скулича.

   Парни лет тридцати. Чуть больше, чуть меньше. По приметам и сноровке было видно, что борцы из них никакие. Дондонов случайно разбил локтем Скуличу губу и вышел победителем. Вроде как применил эффектный свободный прием.
Потом обозначились новые соперники – Иванов из Николаева и Николаев из Иваново. Никто бы не поверил, но такие совпадения в жизни бывают. Началась схватка.  Противники долго цеплялись друг к другу, приноравнивались, потом катались по ковру, елозили, пытаясь взаимно заломить руки. Но удача не настигала ни того, ни другого. 
   Как пишут в репортажах, в сухом остатке они расплескали свою силу без всякой пользы для дела.
   Судья в ранге рефери скруглил длинную стычку, смахивающую больше на потасовку по глубокой пьяни. Он заметил, что Николаев вырвал клок на трико Иванова и признал потерпевшего побежденным.
   – Победил Николаев, – сказал он и поднял руку Иванова. Народ понял правильно: победила фамилия, а не город.
   Третьим шел поединок Быка и представителя Владивостока.
   – Петр Веревкин, Чулымский ЛПХ – Степан Кудрин, Владивосток ЧОП «Наша сила».

   Бык вышел в салатовой майке и казенных черных трусах, что ему вручила петербургская резидентура. В одних носках. Кудрин – глыба, по массе и по объему не уступающая Быку.
   – Откуда такие бугаи берутся? – спросила, вечно присутствовавшая на подобных выступлениях, уборщица «ангара» тетя Нюра. – Силища, скажи, неистребимая.
   Она машинально сунула свою швабру в руку стоявшего рядом молодого человека, обозначенного галстуком-бабочкой. Кудрин был в красной борцовке, распиравшейся под натиском сплошных мускулов. На ногах легкие вьетнамки, сработанные в северном Китае.
   – Давай, Владик! – крикнул кто-то с другого конца «ангара». – Обуй мальчонку!

   Пантере стало обидно за коллегу по шпионскому ремеслу. Он видел, как пристыл к одному месту Бык, как из-под бровей высматривал и оценивал силу и слабину своего противника. Чей-то девичий голос из того же угла визганул:
   – Степа, туши его! Заломи плюху!
Кудрин наморщил лоб. Напористо пошел на Быка, изломив руки в боксерской готовности к схватке.
   Люся ухватилась за локоть Василия. Оцепенела Нинель, словно паук, в ожидании, когда, наконец обреченная муха коснется расставленной им ловушки… Кто ж из них победит? Тот и другой – явные сокрушители…
   – Да-а, у нас таких еще не бывало, – заметила тетя Нюра, силой вырывая швабру из руки парня с галстуком-бабочкой.
   – Владик, давай! Владик, давай! – скандировал дальний угол.
   Пантера знал, что Бык должен опередить Кудрина. И в это мгновение, когда Степан раздвинул руки, чтоб ухватить шею Веревкина, Бык бросился к нему в объятия сам.
 
   – Мамочки! – дернулась милиционерша Нинель.
   Голова Быка оказалась под подбородком Кудрина. Бык охватил своими руками тело противника, сцепив пальцы на его спине, тут же в момент прогнулся назад, будто хотел сделать мост. Степан оторвался от мата и этого было достаточно, чтобы Бык развернулся вместе со своим соперником в воздухе на полкруга, не выпуская жертву из рук, и рухнул навзничь, оказавшись наверху.
Кудрин не ожидал такого фиаско. Он попытался встать. Сначала на одно колено, потом на ногу. Но не тут-то было.

   – Я тебе сейчас чакры открою! – подумал Бык и пхнул носком угол мата.
   Он изначально знал исход схватки, и засевшая в мозгу фраза «бей первым!» мобилизовала все его естество и рассудок. Бык узурпировал своё положение на ковре. Он без колебаний использовал любимый финт – ложную подножку. Кудрин завалился на бок, спиной к Быку. И тут шпион выложил все свои силы и умение.   Он с тяжёлым вдохом ухватил Кудрина за плечо и за красную борцовку, заодно прихватив в кулак тягучее тело Владика в области талии, поднял стокилограммовый (с большим хвостиком!) груз над собой и откинул его прочь на несколько шагов. Щелкали фотоаппараты. Оттеснив в сторону тетю Нюру, к Быку пер оператор местного телевидения «Алекс»… Бык стоял озадаченный, тяжело сопел. Он ухватил взором, как гость из далекого восточного города коснулся пола, его грузное тело не совладало с таким натиском, и на весь «ангар» раздался рефлексорный звук расслабленного ануса.

   Пантера глянул на тетю Нюру. Показалось, что лицо женщины было исполнено из слоеного теста – его выражения, как кадры на кинопленке, менялись, быстро сменяя друг друга. Не видела тетя Нюра  еще такого чуда в своем «ангаре». Хоть и работала здесь с давних пор.

   А Бык еще стоял в своих черных трусах ровно  по колено, смотрел куда-то в глубь присутствующих и, наконец, признал Пантеру, Люсю и Нинель. Бык почувствовал  себя впервые в жизни погано, будто обидел ни за что самого душевного товарища.

   Он постоял, вздохнул, как отключенный пылесос. И пошел к своим. Потом еще выходили желающие размять свою тугую плоть. Но весь жар-пыл остался позади…    Лучшая схватка осталась за Петром Веревкиным, представителем Чулымского леспромхоза.

2

   Стрельбы организовали на верхотуре высотного здания проектного института «Гипромет». До пятнадцатого или шестнадцатого этажа все поднимались на скоростном лифте. Лифтов, правда, было четыре. Но один не работал. Дальше шли пешком по лестничным маршам.

   Наконец, все попадали в предбанник длиннющего коридора, который с давних пор использовался как тир местной организации ДОСААФ. Стреляли тут раньше из мелкашки по мишеням, установленным на расстоянии двадцати пяти метров. Стреляли, лежа на полу. Сейчас здесь стояла стенка из дэвэпушных столов, от которых постоянно избавлялся местный институт ввиду сокращения штатов.

   Стенка была барьером, означающим исходную позицию или огневой рубеж для стрелков. Вдалеке торчали мишени – зеленые цели «по грудь». Стрелковым хозяйством в тире ведал пухлявый паренек армейского пошиба. Пухлявый держался самоуверенно и с гонором. По всему было видно, что недавно он был закоренелым дедом в армейской части. Здесь он знал свое место и назначение. От частой неупорядоченной стрельбы уже пооглох и часто отвечал невпопад.
   – Господа! Вас здесь немного. Прошу не ломиться. Каждому  достанется… Перед вами пистолет марки «ПМ». Короче, «Макаров». Удобное для работы и дела оружие…

   Паренек нудно перечислил военно-техническую характеристику пистолета, потом вспомнил о его достоинствах и закончил с назидательным сощуром:
   – В хороших руках «Макарыч» недостатков не имеет… Вот так!
Постоял, слепо посмотрел на присутствующих, словно перед их неминуемой казнью и, тужась одним ухом, спросил:
   – Кажется, кто-то задал вопрос?

   Вопросов никто не задавал. Пухлявый повел плечами. Пантера хорошо знал пистолет системы «ПМ». Он часто баловался с ним в тире своей конторы. Ветеран вьетнамской войны Джексон Харрис, известный коллегам, как мышиный жеребчик, с отеческой любовью передавал Пантере и вообще всей молодой гвардии разведчиков свой жизненный опыт. А опыт этот у него сводился к двум стратегическим вещам – к бабам и к оружию.
 
   Стрелял Джексон из-под руки, из-под колена, через плечо, с завязанными глазами, в падении с высоты, на бегу. Даже, делая сальто, он умудрялся попасть в девятку. Но чаще всего из маленького кружочка с цифрой «10» след пули его любого оружия не выходил…

   – Господа, стреляем в порядке алфавитного списка. Алтынов, Курган, ЧОП "Барс".
   Вышел Алтынов.
   - Один пробный. Три зачётных, - предупредил бывший дед.
   Алтынов долго целился, потная роса охватила его широкий, как у алюминиевого чайника, лоб. Алтынов левой рукой протер правый глаз и надавил на курок. Все видели, как ствол пистолета метнулся вверх.
   - Дурошлеп! - отметил Пантера.
   - Молоко! - равнодушно вынес вердикт паренек-дед. - Идем на зачет.
   Зачет был тоже неутешительным. В мишень ушли две пули, причинив ей раны, вполне совместимые с жизнью.
   - Володеев, Асино. Фирма "Охрана".
   Асино отстреляло ровно, в том числе уложило "противника" наповал.
   - Сорок семь. За последние три месяца наш рекорд. Молодец, "Охрана", - сдобрился дед.

   Стреляли по-разному. Были ребята битые, из горячих точек, подходили и новички - кому ж не интересно пальнуть из такой пушки?..
   Дошла очередь до Пантеры. Он взял в оружие руки. Проверил предохранитель. Крутанул на пальце - финт американских копов. Да и Джексон Харрис им не брезговал.
   - Ты, че? - побледнел дед. - Он же заряженный. Давай назад! Слышь, давай назад! Силком заберу!
   Пантера словно не слышал слова приставленного к оружию мальчишки. Не спеша снял предохранитель, оттянул затвор и почти не целясь послал пулю в сторону мишени.
   Руководящее лицо в образе гонористого надзирателя произнесло врастяг:
   - Полный убой, десятка.
   Шпион поправил на ушах мягкую оболочку глушителей и так же аккуратно послал три пули одну за другой - жвяк, жвяк, жвяк.
   - Ты точно из Чулымского леспромхоза? - спросил с тоской умытый выходкой Пантеры дедок из последнего дембеля. - Ухрякал пули почти одна в одну... Это ж рекорд нашей области... Да что там...
   - Так получилось, - ответствовал скромно Пантера.
   Пухлявый парень сноровисто сунул пистолет в сейф, сваренный из листовой стали, протиснулся меж столов. За ним ринулись остальные.
   Пантера за многие месяцы впервые почувствовал себя человеком, нужным другим людям. И осекся: а кому конкретно?
   В это время кудлатая деваха нацелила на него глаз большущего фотоаппарата и шпион утонул в море неожиданных вспышек.

   Кто-то жал его влажную от волнения руку. Но Пантере хотелось быстрее спуститься вниз. Давил шум выстрелов, пороховая гарь и неприятное чувство - будто бы кто-то хотел выстрелить в него. И крестик прицела не сходит с головы затаившегося шпиона...

3

   У девчонок тоже все было в ажуре.
   В Мызово понаехало много народу. Менты, гаишники, братва и просто мужики из города и окружных сел. Поглядеть за бесплатно любителей всегда много. Ну, и, конечно, вездесущая пацанва...

   Стояли две пунцовые "пожарки", перемигиваясь сигнальными огнями. Поодаль, подперев друг друга, замерли три "скорых". При таком раскладе представление обещало быть весьма любопытным.
   Всего было пятнадцать заездов. У каждого - индивидуальная задача. Водитель садился в машину. Проделывал предписанные ему трюки, потом появлялась машина со стороны и начинались их настоящие схватки - обгоны, подрезания, прижимы и прочее...

   Те, кто подготовил эту программу, были мастера своего дела, знатоки, настоящие акробаты - автогонщики...
   Василий с Петром приехали, как говорят, к шапочному разбору. Отчалили поздно, долго не заводился автобус. По дороге задрипанный "ПАЗик" несколько раз "чихал", после чего останавливался на пять-десять минут. В конце концов водитель с отекшим лицом и животом беременной женщины плюнул на обочину и обратился к своей колымаге:
   - Ну, курва! Достала ты меня!
   С "курвой" он провозился около часа.
   При этом каждые пять минут приговаривал:
   - Ну, счас я тебя сделаю!

   Телохранители, ехавшие в отжившем свой век автобусе, разбрелись по прилегающему лугу, уже покрытому пробивающейся зеленью. Пантера с Быком держались отдельно. Каждый своим глазом всматривался в окружающие окрестности.
   Всхолмленная лысая местность. Никакой отрады, чтоб мог зацепиться живой взгляд.
   За пригорками с одной стороны - растекающиеся клубы заводского дыма, с другой  - стелющаяся над землей, не оставляя просвета, полоса серо-грязной дымки...

   К Пантере подошел мужчина лет пятидесяти. В желтой водолазке, с завернутыми по локоть рукавами. На пластиковом черном браслете электронные часы "КАСИО".
   - Я уже третий день мучаюсь вопросом: где я нахожусь?
   - Это наша родина, - неприветливо ответил Василий, будто его щекотнули проволочной щеткой для чистки лошадей.
   - Если с большой буквы - то пусть. Я здесь в первый и последний раз. Если с маленькой, то отсюда надо нести потроха... И чем быстрее, тем лучше!
   Пантера отметил новое выражение "нести потроха". Как бы не забыть этот оборот и занести его в свою заветную книжечку.
   - Да, - уклончиво ответил шпион, а про себя подумал, - знал бы ты, господин хороший, сколько труда и сил потрачено, чтоб я оказался именно здесь... Сколько на это ухлопано баксов!..
   Мужчина в водолазке погрыз прошлогодний стебель какого-то злака, спросил:
   - Бакатина помнишь? Он ведь с этих краев... Я у него когда-то в охране был... Ты тоже: парень-то - не промах. В горячих точках служил?
   - Больше в холодных, - уклончиво ответил Пантера, - сейчас выбирать не приходится.
   Мужчина в водолазке достал из заднего кармана брюк дорогой бумажник. Вытащил визитку, подал Пантере:
   - Если чего - звони. Нам такие люди всегда нужны.
   - Да, ладно! - отмахнулся Селиверстов.
   И вроде как зардел изнутри... Заметили! Это для дела хорошо...

   Водитель "ПАЗика" со злом хлопнул крышкой капота:
   - Ну, наконец, я эту курву отделал, блин!
   Все рваной струйкой потекли в салон.

4

   За полкилометра от автодрома стало слыхать разнобойный рев легковушек.     "ПАЗик" остановился на просохшем от вчерашнего дождя пригорке. Народ вышел на мягкую землю, прогретую майским солнцем. Метрах в пятидесяти промчалась темно-синяя "девятка", с помятыми боками и с ног до головы уляпанная глиной.
Машина шла на скорости около восьмидесяти километров в час. Пантера это определил точно, будто в нем был упрятан спидометр.
   Бык подошел к другу:
   - Ты видел? Следак наш за рулем!
   - Нинель?
   - Она самая. Лицо узкое, нос острый, как ножик... Не спутать.

   Да, это была их ненаглядная Нинель. Она не рассчитала, левой половиной передка автомобиль уткнулся в земляной выступ. Машину с глухим стуком отбросило вправо метра на два. На какие-то мгновения машина замерла на месте и тут же, как говорится, с места в карьер рванула по исхлюпанной в низине дороге. Не снижая скорости, Нинель, виляя между красными и голубыми флажками, ушла за пологий перевал и оказалась вне видимости. Оттуда сначала тонко, по-комариному, потом с заметным напором доносилось урчание ее "девятки".

   Машина их подружки снова стала спускаться с бугра, нагоняя скорость. На рыхлую дорогу вылез черный внедорожник. Он перегородил дорогу "девятке". Видимо, так было задумано. Машине Нинель следовало притормозить и плавно обойти препятствие.
   Но "девятка" только набирала скорость, виляя из стороны в сторону, пыталась выскочить из коле. Но скорость и сила гравитации делали свое пакостное дело - толкали ее на застрявший внедорожник.

   Кто-то надсадно орал, требовал освободить дорогу. Внедорожник пытался сдать назад, но на общую беду заглох.
   Бледнолицый придурок скользанул из него и, словно слепец, вытянув руки пред собой, рванул в сторону оказавшихся вблизи участников этого зрелища.
   - Ну, теперь все! - услышал Василий знакомый голос мужчины в водолазке...

   В Пантере сработал внутренний разжим. Не думая ни о чем, он кинулся к брошенному водителем вездеходу.
   Мелькнула мысль, что Нинель будет там первой и он ничем ей не поможет. Пантера скрябанул взглядом нейтральную полосу, где еще толпились случайные зеваки. К месту неминуемого столкновения бежало несколько человек. Среди них был и Веревкин. Он, как горилла, размашисто пер вперед - так бегут только на спринтерской дистанции перед тем, как грудью разорвать ленту.
   Да, в своей Филадельфии еще школьником Вилли Кросби не раз рвал заветную ленточку...

   Пантера увидел, как метрах в десяти от него с металлическим скрежетом и звоном разлетающегося стекла "девятка" врезалась во внедорожник. И все замерло. Застыл повалившийся на бок черный "Ниссан". Лежала груда грязно-синего железа, повалившего внедорожник. "Девятка" была разбита вдрызь!..

   Все-таки первым подбежал Веревкин. Вслед за ним оказался рядом Пантера. "Девятку" удар тупорыло перекосил, особенно неузнаваемо выглядел ее правый бок, от которого далеко в сторону откатилось переднее колесо. Крышка капота размочалила обрамление лобового стекла, остановившись на крыше машины.
Нинель втиснулась в спинку сиденья, откинув голову на подголовник, глаза были закрыты. По лбу стекали капли крови.

   - Живая! - прокричал охрипшим голосом Пантера.
   Веревкин дернул ручку двери. Бесполезно. Дверь сплющило при ударе. Он  двумя руками ухватил дверной остов, уперся в то место, где должен быть порожек машины, напрягся так, что на висках взбухли и посинели жилы и вырвал злополучный кусок металла вместе с петлями...
Кое-как ручищами дотянулся до замка, удерживающего ремень безопасности, и стал осторожно поднимать Нинель.
   Правую ногу бедняги зажало сиденьем. Не исключалось, что там - в голеностопе был закрытый перелом.
   - Осторожно! - поостерег Пантера.
   - Знаю..., - отмахнулся Веревкин.

   Пантера без суеты и лишних эмоций, как подобает настоящему шпиону, просунул руку к стопе пострадавшей. К счастью, внизу оказался малюсенький просвет, благодаря которому Пантера смог вытянуть правую ногу женщины из металлического плена.
   По склону, как разноцветные жуки, спускались вниз "скорая" и "пожарка". Не выматывая себя, приближались двое мужиков с носилками. Обгоняя их, неслась, расплескивая рыжую челку, Люся.
   - Мальчики, у нее же больное сердце! - со всхлипом выпалила она. - Срочно на землю!
   Веревкин стянул с себя черно-белую куртку. Распахнул ее на ровном сухом месте. Потом переложил онемелое тело на спину. Руки его были в крови от порезов стеклом.
   Люся разорвала фиолетовую блузку подруги. Выхватила из медицинской сумки коробку со шприцами, разбила какую-то ампулу и самым большим шприцем всосала в него жидкость. Потом оттянула ажурный бюстгальтер Нинель, плеснула на грудь спирт, вытерла его ватным тампоном и вонзила жало шприца в нежно-розовое тело против того места, где находится сердце.
   - Адреналин, - догадался Пантера.

   ... Когда Нинель положили на носилки, она приоткрыла свои крашеные веки и тихо сказала:
   - Теперь буду жить!
   Вечером того же дня Нинель сбежала из городской больницы. А на следующее утро сидела на лекции по владению иностранным языком и тайком рассматривала в зеркале свои царапины на лице, наспех замазанные тональным кремом...
   После обеда объявили свободную прогулку по городу...

   Люся изложила свои планы:
   - Завтра у нас свободный день. Мы с Нинкой отваливаем спать.
   Пантера поддержал Люсину мысль:
   - Я тоже.
   Только Петя Веревкин посопел чуток и остался при своем. Спанье в его планы не входило.