Дор сам не заметил, как подъехал к громаде Государственной библиотеки. Он поневоле задумался, почему все мало-мальски значимые общественные сооружения принимали в Ойкумене форму гигантизма, так же, как и предоставленный сам себе и проникающей радиации Внешний мир. Из-за колоссального светло-жёлтого здания почти не видна была скромная церковь Святого Михаила, начало начал этой истории. Дор даже подумал после визита в библиотеку зайти к отцу Никласу, поздороваться и узнать, как у него дела, но потом отказался от этой затеи. Пожилой священник мог не на шутку разволноваться, а порадовать святого отца Дору было что и нечем, не говорить же, что дело о сектантах приросло двумя жертвами (известными на этот час, уточнил про себя Дор). Нет, священные стены Дор решил не беспокоить, а вот спецсектор Государственной библиотеки, наоборот, ждал капитана особой бригады, готовясь открыть свои засекреченные файлы и документы. Дор толкнул дверь и вошёл под прохладные своды циклопического сооружения, окружённого массивными колоннами и напоминающего святилища древних народов из ныне затопленной части земли.
Его встретил настороженный начальник смены, невысокий, щуплый, кажущийся маленьким жучком по сравнению с огромным холлом. "Да сюда три Отдела впихнуть можно вместе с симулятором, кому ж в голову пришло строить эдакую махину?" Дор не утерпел и после демонстрации удостоверения, вызвавшего на лице начальника смены горестную гримасу, поинтересовался:
— Большое здание. Зачем вам такая громада?
— После войны все знания были на вес золота, — натянуто произнёс Мелт Лойд, старший библиотекарь, — люди стремились подчеркнуть важность всех найденных документов и книг.
— Бред, — пожал плечами Дор, — особенно если учесть, что у вас в холле поместится чуть не все оцифрованные материалы...
— Прошу вас. — Лойд насупился. — Вы желаете получить какие-то конкретные документы? Ваш подчинённый вчера сделал запрос на спецсектор.
— Да, и из-за ваших идиотских правил мне приходится лично приезжать и читать интересующие меня вещи. Проводите в спецхран и подготовьте мне всё по общине "Лесное утро".
— Но...
— Будете спорить?
— Вы не оформили заявку и не...
— Я оформлю повестку на допрос, так как вы препятствуете расследованию дела на контроле канцлера. Мне неинтересна ваша бюрократия, могу связать вас со своим заместителем по административно-финансовой части. С ним вы найдёте, о чём поболтать, а мне подготовьте, то, что я сказал. Моё время ценнее вашего, господин Лойд.
Мелт Лойд насупился ещё сильнее. Спецсектор был его вечной головной болью несмотря на то, что запросы туда подавались крайне редко. Но информация, хранившаяся там, могла пошатнуть любые устои и напрочь сломать неокрепшую психику. Настоящие причины Второй войны. Первые экспедиции во Внешний мир, когда из сотни выживал один и, давясь кровавым кашлем, надиктовывал кошмарные строки. Создание "Красного отдела", когда ломались нешуточные копья и кипели споры между сторонниками открытости науки и приверженцами контроля над сомнительными экспериментами. Победил контроль. И ещё много, много чего, что простые обыватели не имели права знать. Сам Лойд тоже не имел прав читать документы из спецхрана, довольствуясь аннотациями в каталоге. И от этого испытывал к закрытому сектору плохо скрываемое отвращение.
— Прошу за мной. Пожалуйста, отключите коммуникатор и прочие электронные устройства, а так же сдайте на хранение любые пишущие предметы.
Дор вырубил телефон, неслышно хмыкнув. Паранойя библиотекаря его немного забавляла. Дор знал, что дурацкое распоряжение о допуске поступило практически сразу после образования спецхрана, тогдашний премьер знал толк в сокрытии опасной информации. За двести восемьдесят лет ничего не поменялось.
Лойд распахнул перед капитаном массивную чёрную дверь, и взгляду Дора открылось пространство, сплошь уставленное стеллажами под потолок. Где-то вдалеке жужжали серверы, хранящие оцифрованные документы. На смену мраморным колоннам и громадным полукруглым окнам пришла теснота полок и серо-стальной цвет. Больше всего спецхран напоминал Дору институтские архивы на цокольном этаже, где тоже было не повернуться от многоэтажных металлических загородок. Он обратил внимание, что каждый стеллаж был закрыт пуленепробиваемым стеклом, под которым ещё и кодовый замок был со сканерами сетчатки и отпечатков пальцев. Ассоциация со стат-боксами была настолько явной, что Дор не выдержал и рассмеялся. Старший библиотекарь вздрогнул:
— Вас что-то позабавило?
— О да. Скажите, у вас там точно документы? Мы в похожих боксах держим всякие плюшки из Внешнего мира, плоды там, чучела, листики-цветочки. Наркотики.
— В этих отделениях хранятся вещи много опаснее даров Внешнего мира.
— Опаснее даров Внешнего мира только сам Внешний мир, — Дор повернулся затылком к Мелту Лойду, демонстрируя выпуклые рубцы, — уж точно никакая, даже самая засекреченная информация не заставит вас лежать в коме две недели, пока весь медблок Отдела пытается понять, что же у тебя внутри. Я знаю, что слова порой ранят больнее самых сильных пыток. Но не сегодня. Подготовьте все материалы.
Он сел за единственный стол, маленький и неудобный, словно его специально проектировали так, чтобы посетители не задерживались в хранилище запретных знаний. Дор снова ухмыльнулся. Ему не привыкать к стеснённым условиям. Если эта библиотечная гусеница думает, что он сюда на пять минут, то как бы не так.
— Когда закрывается библиотека?
— В десять вечера мы опечатываем вход. Посетители должны покинуть здание на полчаса раньше. Вы услышите звуковой сигнал.
— Значит, напишете своему руководству докладную о внеплановой переработке с просьбой оплатить вам дополнительные часы. Я завизирую. Потому что проведу здесь столько времени, сколько сочту нужным. Не хватит моей подписи, обратитесь к государственному канцлеру. Не пучьте глаза. Вы сейчас, как ни прискорбно мне это вам сообщать, всего лишь обслуга. Тащите материалы по "Лесному утру".
— Подойдите и посмотрите в сканер, — больше всего Мелту Лойду хотелось дать в зубы этому лысому уроду, но он понимал, что это ни к чему не приведёт, лишь к снятию с должности. Но капитан выбешивал старшего библиотекаря до зуда в кончиках пальцев. Он был крайне не уверен, что этот примат вообще умеет читать. Обычно вышибалам грамота ни к чему.
Дор посмотрел в круглый глаз сканера, приложил руку к оптическому датчику, и дверцы стеллажа медленно разошлись. Глазам капитана предстали пухлые, совсем как довоенные папки из потрёпанного пластика, несколько стопок бумажных документов и небольшая карта памяти в отдельном слоте.
— На карте памяти продублированы все материалы по "Лесному утру". — Лойд стоял так прямо, будто ему доску к спине привязали. — Думаю, вам будет удобнее работать с оцифрованной версией.
— Вытаскивайте всё. Я хочу видеть подлинники, а не отсканированные картинки.
— Но... Хорошо, подождите. Я принесу перчатки и пинцет. Не трогайте листы руками! И дышите в сторону. Это ценные документы, их нельзя повреждать. — Лойд выплюнул всю эту тираду и ушёл за одноразовыми перчатками наподобие тех, какими пользовались криминалисты.
Через десять минут Дор, чуть ли не силой вытолкав хранителя знаний из комнаты, надел тонкие белые перчатки, вооружился пинцетом и засел за документы, повествующие о единственной попытке построить царство божье во Внешнем мире, попытке двухсотпятидесятилетней давности, до сей поры не имевшей аналогов.
Собственно, полезной информации было до обидного мало. Уже в те времена Внешний мир был табу, и ещё оставались в живых те последние, кто помнил войну и видел последствия. Их рассказы действовали сильнее всех запретов. Нейтралка пожирала рассудок не в пример слабее, эманации усилились со временем, и проникнуть за Грань было проще несмотря на возведённые погранпосты. Уже появились первые сталкеры, в массе своей принимавшие мучительную смерть, уже был введён запрет на все экспедиции, Внешний мир отгораживался от Ойкумены, жители которой ещё были благодарны земле за последний клочок суши, оставленный им как резервацию. И тогда же одному пограничнику (!), то ли свихнувшемуся от постоянного наблюдения за лесом, то ли просто чрезмерно впечатлительному и с хорошим воображением, явилось "откровение", призвавшее его покорить дикий лес и дать людям возможность жить не только в обезвоженной пустоши. Благое, в сущности, намерение обернулось настоящим адом. Пограничник, его звали Хал Гортис, провозгласил, что он тот самый Избранный, что приведёт людей в пышные кущи и цветочные заросли, именно тогда была разработана догма, что праведным людям не страшны хищные звери и плотоядные растения, которые не нанесут вреда истинно верующим. Нейтралка была обозначена как чистилище (Дор, кривясь, проводил параллели с анализом перепутанного сна), Внешний мир же — как рай земной, который достанется сильным духом и верой. Надо ли говорить, что те немногие, кто прошёл "чистилище", погибли в первые же часы жизни на Земле Обетованной. Хал умудрился сбежать, видя гибель своих сторонников, после чего попал в лапы сначала своих бывших сослуживцев, а потом и надзорных органов. Закончил свою жизнь Хал Гортис в одиночной камере закрытой психиатрической клиники. Врачи утверждали, что на момент исхода он был абсолютно вменяем и знал, что делает. Это Дора потрясло и одновременно насторожило. Сходство было практически идеальным, капитан был уверен, что те, кто смущает разум граждан Ойкумены, тоже не ослеплённые фанатики. Фанатикам не под силу столь сложные многоходовки, оборванные нити и лабиринты, заканчивающиеся тупиками. Организаторы новой секты были точно так же вменяемы, как и Хал Гортис, и Дора это тревожило. За двести пятьдесят лет забывается что угодно, особенно если информацию мгновенно засекречивают. Но кто-то ушлый явно вдохновлялся историей "Лесного утра". Премьер с канцлером отпадали, несмотря на допуски, нынешней власти только организации смертельно опасного культа не хватало, будто мало крамольных статей в прессе и несанкционированных митингов перед Домом Правительства. Дор потряс головой. Кто ещё? На ум сразу приходил начальник смены библиотекарей, букашка по имени Мелт Лойд, и его сменщик. Но они не могли открыть полку, их не пропустил бы сканер. Хотя... Дор Стайн осторожно вернул на место последний документ, свидетельство о смерти Хала Гортиса, и нажал на кнопку вызова.
Мелт явился мгновенно, словно он сидел под дверью. Увидев капитана, библиотекарь поёжился. Дор Стайн и так не был красавцем, а нахмуренные брови и немигающие чёрные глаза с расширенными зрачками, почти полностью скрывавшими белки, пугали до мерзкой дрожи внизу живота. Лысый урод явно был под впечатлением от прочитанного, и впечатление было не из лучших.
— Кто, кроме премьер-министра, государственного канцлера и меня, может иметь доступ к этим материалам?
— Только вы трое, — Мелт косился на часы. Ещё двадцать минут, и прозвучит сигнал окончания работы библиотеки. Но Дор рассудил иначе.
— Мне неохота везти вас в Отдел, в комнату допросов, я считаю, что в родных стенах люди всегда более разговорчивы. Сейчас вы закроете вашу избу-читальню, и мы с вами поговорим предметно и подробно. А уж если меня не устроят ваши объяснения, завтра за вами приедут.
— Меня в чём-то обвиняют? — Господи, только этого не хватало. Всё-таки спецхран всегда был головной болью любого библиотекаря.
— Пока — пока! — ещё нет. Так вы утверждаете, что никто, кроме нас, не имеет права просматривать эти записи. Но вы же как-то приводите здесь всё в порядок, хотя бы пыль вытираете.
— Всё делает автоматика. Мы не можем самовольно вскрыть кодовый замок.
— Сказал бы я вам про кодовые замки и зашифрованные программы... — пробормотал Дор, напоминая себе, что ещё предстоит выслушать доклад компьютерщиков. — В таком случае предоставьте мне полный список выдачи этих материалов за последние десять лет, раньше, думаю, не имеет смысла.
— Господин капитан, — Мелт Лойд позволил себе кривую полуулыбку, — я могу поклясться на Конституции, что за всё то время, что я служу в библиотеке, вы первый, кто затребовал эти данные, исключая вчерашний запрос вашего начальника аналитического отдела.
— Подтвердите документально.
— Вы мне не верите? — удивился Лойд и, кажется, даже обиделся.
— Я никому не верю, господин Лойд. Такая работа. Извольте список.
Старший библиотекарь шумно выдохнул и нажал кнопку связи на настенной панели.
— Том, ты ещё не ушёл? Задержись, здесь у нас гость из особой бригады. Принеси список запросов в спецсектор, номер А-375-411, за последние десять лет. И шевелись, я не хочу здесь ночевать.
На том конце что-то зашуршало, Дор смог разобрать только "совсем охренели" и повернулся к Мелту Лойду.
— Я смотрю, уважение к надзорным органам у вас на высоте.
— Это Том, — Лойд насупился ещё больше, — совсем молодой парнишка. Ему бы всё по клубам скакать да отрываться по полной. Всё время норовит улизнуть пораньше, я уж с него и премию снимал, и выговоры делал.
— Увольняйте. Что вы, замену ему не найдёте?
— Мы относимся к людям бережнее, чем вы, — воинственно задрал подбородок библиотекарь, — никто не хочет часами сидеть и ковыряться в каталогах. И мало кого привлекает наша зарплата.
— Естественно, — хмыкнул Дор, — откуда ж взять деньги на достойную оплату труда, когда эта махина сжирает платежей больше, чем мои лаборатории. Одно освещение сколько стоит.
Лойд решил не отвечать на эту возмутительную реплику. Уж кто бы говорил об уважении, этот тип, кажется, считает, что ему всё дозволено из-за галстука с полосой. Но спорить с капитаном "Красного отдела" Мелт не решился. Этот примат и повестку выпишет, не поморщится, плевать он хотел на официальный рабочий день и все предписания. Мелт раздражённо повёл плечами. Ну и где этот паразит Том?
Том явился через пятнадцать минут и вид имел несчастный и обескураженный. Дор исподволь оглядел подчинённого Мелта Лойда. Лет двадцать, тощий, как спичка, светлокожий и светловолосый, в подвёрнутых брючках, открывавших щиколотки, и в модных ярких кроссовках. На птичьих плечиках лежал небрежно накинутый пёстрый шарф. "Точно вымрем, — вспомнил слова Альда Дор, — это же не парень, а бледная немочь". Он посмотрел на Тома в упор, отчего юноша совсем поник.
— Квестами увлекаешься? — Вопрос застал Тома врасплох. Он испуганно вжал голову в плечи:
— Немного... Эскейп-румами...
— И, небось, вегетарианец и девственник. Можешь не кивать, я вас таких уже видел. Господи... Ладно. Список принёс?
— Я... — Том вдруг очень громко шмыгнул носом и отвёл глаза. Светлая полупрозрачная кожа моментально покраснела. Мелт взволнованно сделал шаг навстречу.
— Что ещё за новости? Ты принёс список запросов? У меня здесь целый капитан сидит. Что глаза отводишь?
— Я его не нашёл... — прошептал вконец убитый Том и вытер нос кисточками шарфа.
— Не понял. — Дору становилось всё интереснее. Парень не врал, он пылал ушами и не смел поднять глаз. Видимо, уже в красках представлял своё увольнение.
— Я не нашёл... По номеру А-375-411 ничего нет... Файл пустой.
— В смысле "пустой"? — Мелт обескураженно отодвинулся, чтобы лучше рассмотреть своего помощника. — Ты в своём уме? Как минимум вчера был сделан запрос из Отдела, что ты городишь?
— Файл пустой, — шёпотом повторил Том и громко икнул, — там только шифр спецхрана и дата создания подборки... и всё... больше ничего...
— Какой у вас график работы? — вдруг резко спросил Дор, вперившись взглядом в перепуганного парнишку.
— Два через два... как и у всех нас... сегодня первый день смены...
— Кто был на вашем месте вчера? И на месте господина Лойда?
— Дик Миртл... и господин Стил... и... ещё...
— Быстро мне список всех сотрудников, выходивших не в вашу смену. Шевелись, чего уставился! А вы, господин Лойд, объясните мне, как мог исчезнуть список запросов? Его мог кто-то стереть? У кого есть права администрирования групп записей?
— У Стила и у меня, — Мелт чувствовал, как редкие волосёнки на его голове встают дыбом, — у остальных нет прав доступа, особенно к спецсектору. — До библиотекаря медленно начал доходить ужас положения. Кто-то влез в запароленную систему и стёр записи! В группе, относившейся к спецхрану! Всеблагой Боже, да это подсудное дело! Лицо Мелта постепенно начала заливать мертвенная бледность. Он так бы и рухнул, если бы Дор буквально за шкирку не усадил несчастного библиотекаря на стул. Мелт Лойд имел вид утопленника.
Том, грохоча пятками по коридору, вбежал, прижимая к себе список вчерашней смены и своей собственной. Щёки юноши покрылись пятнами, он испытывал ужас не меньший, чем его начальник. Дор цапнул список, пробежался глазами и сообщил:
— Никуда не уходить. Оставайтесь тут, я пришлю своих спецов, они пороются в ваших серваках. Будьте готовы к вызову на допрос. С этого момента вы под подпиской о невыезде, я сейчас оформлю. Вашим коллегам, боюсь, не повезёт ещё больше.
Он задумчиво побарабанил пальцами по столу и вдруг обернулся на съёжившихся, как воробьи под дождём, сотрудников библиотеки.
— Думаю, если бы канцлер или премьер посетили вашу богадельню, об этом стало бы известно.
— Конечно, — вытаращился Мелт, — естественно. Да об этом бы месяцами судачили! Визит в спецхран! Что вы, господин капитан, это была бы новость номер один!
— Если только сотрудники не находятся под подпиской о неразглашении, — задумчиво пробормотал Дор. Ситуация начинала нравиться ему всё меньше и меньше. Как бы не было абсурдно это предположение, его нельзя было сбрасывать со счетов. Хотя вряд ли. Дор встал и принялся описывать круги по просторному холлу. Рифус Гарт мог бы, пользуясь своим положением, навестить эту обитель знаний и поинтересоваться тем же, что и Дор, и мог бы раздать всем по неразглашению, но приказать стереть свой запрос? Бред. Даже у Гарта паранойя пока ещё не приобрела клинические формы. Тем более, что он обещал Дору всемерное содействие и право доклада в любое время. Премьер? А почему не господь бог? Дор потёр виски. Он склонялся к диверсии в аппарате правительства, но кто этот неуловимый злоумышленник, который сжигает за собой все мосты? Не успел капитан как следует обдумать эту мысль, как в его уши ворвался истеричный голос Мелта:
— Его убили!
— Кого? — Дор попытался сосредоточиться. Библиотекарь плакал.
— Том выскочил позвонить Миртлу, спросить, не знает ли он чего... а Миртл... он сейчас в полиции... моего сменщика, Стила... его убили!
Дор замер. Всё повторялось, как и в случае с несчастным радиотехником на причале.
— Ждите здесь, пока не прибудут мои люди. Больше никаких звонков! Завтра в десять утра в Отдел на допрос, вот повестки. Библиотеку закрыть на санитарную обработку или как вы там называете неприёмный день. Вам запрещено покидать конгломерат до моего личного распоряжения. Ждите.
И капитан быстрым шагом вышел из здания с колоннами, показавшегося ему сейчас колоссальным надгробием.
* * *
— Итак, господа, — Дор обвёл взглядом подчинённых, спешно вызванных в его кабинет, — у нас три трупа. И если участь бедолаги в южном сателлите можно списать на решительность тамошнего контингента, то двое других похожи как братья-близнецы. В обоих случаях людей убирают для подстраховки, и без того эта компания не оставляет ни улик, ни следов. Сгоревшая плата в радиоухе, уничтоженные сведения о запросах в спецхран. И убийства. А мы топчемся на месте. Сколько ещё должно совершиться убийств, чтобы хоть кто-то здесь зачесался?
— А сколько их передохнет в солончаках, — пробормотал себе под нос Дир, но капитан услышал.
— Насчёт вас, кстати. Вы долго ещё намерены возиться с этой бабёнкой? Время работает против нас. Если у меня в ближайшее время не будет на столе результатов вашей разработки, я санкционирую ментальный взлом безо всяких предварительных ласк. Думаю, канцлер меня поймёт.
— Дайте мне хотя бы день! — взмолился Альд Дир, — Я крайне неплохо продвинулся, женщина уже практически готова выплакать у меня на плече всю свою жизнь...
— Чёрт с вами, будет вам день. Даже два, я не зверь всё-таки. Но если через два дня она не будет сидеть здесь и писать чистосердечное, я хорошенько подумаю насчёт рокировки. Запомните мои слова, Дир, я не шучу.
Альд уже и так видел, что капитан не шутит. Новость об очередном покойнике в деле сектантов произвела эффект разорвавшейся бомбы. Даже вечно витающий в облаках Холт смог, наконец, перевести взгляд с потолка на командира, что бывало с ним в минуты особо мощных душевных потрясений. Дир же, проклиная неведомых противников, наспех выстраивал в голове завтрашний разговор с Линдой и подозревал, что в аптеку идти всё же придётся. Сейчас в ход пойдёт всё, не исключая и тяжёлой артиллерии. Уж как-нибудь он продержится на таблетках, зато потом эта женщина станет мягкой и податливой, как воск, мечта, а не информатор. "На что приходится идти ради истины", — с горечью вздохнул про себя Дир. Но враг не оставлял ему шансов.
— Вы запросите аудиенции канцлера? — Оказывается, язык Альда задавал вопросы параллельно его невесёлым мыслям.
— И с чем мне к нему идти? Здравия желаю, господин государственный канцлер, по делу на вашем личном контроле у нас три жмура, россыпь тупиков и никаких завязок? Вот расколете свою домработницу, может, мне и будет что предъявить вышестоящему начальству, а пока я не хочу позориться. Что по "Гипносу"?
— Работаем, — Холт уныло фокусировал взгляд на капитане, — к сожалению, слишком мало исходных данных для более быстрого...
— Трындец, — подытожил Дор, — трындец, штырьки и анархия. Ей-богу, мне во Внешнем мире было проще, даже в "Эребусе". Дир, по-быстрому поделитесь, что там у вас на текущий момент.
Альд вздохнул и оперся о подоконник, так, что остальным был виден только абрис фигуры и подсвеченные тусклым золотом волосы. Перспектива "крайних мер" маячила перед господином заместителем с пугающей очевидностью.
— Я смог вытащить из неё историю этого злосчастного усыновления. Как я и ожидал, Линда Хард в душе восставала против решения мужа скрыть от Мэта правду, но перечить не решалась. Ральф Брисс не любил биологического отца Мэта по совокупности причин и смог убедить жену, что мальчику не стоит знать правды о Сиде Кайте. Пришлось повозиться, но в итоге она признала, что это было ошибкой, особенно когда я рассказал ей, что Мэт был в курсе всего как минимум лет шесть, а догадывался и раньше, по всей вероятности. Сцена, достойная пера лучших драматургов! Воссоединение матери и сына! По крайней мере, первый шаг навстречу друг другу они сделали, хотя Линда не знает, что я хочу познакомить Мэта с Сидом Кайтом. Но парень имеет право увидеть родного отца. Что до собственно разработки по интересующему нас вопросу, она уже обмолвилась, что пребывала на такой тонкой грани, отделяющей её от полного и беспросветного отчаяния, что была готова решиться на нечто ужасное. Я вытаращил глаза и сказал, что самоубийство не выход. По её реакции я понял, что попал в молоко. Но попал. Теперь мне придётся быть очень осторожным, ни в коем случае не давить и не вытаскивать клещами правду-матку на свет божий, она уже и так колеблется, но боится признаться, на какой шаг готова была пойти. Завтра я её напою шампанским, уложу в койку, а потом медленно и печально вытащу всё, что только у неё есть в загашнике. Она доверяет мне и боится меня потерять, хотя Мэт всё равно не сильно счастлив, глядя на этот перфоманс. Вызовите его завтра в Отдел, господин капитан, по какому угодно поводу. Я не хочу, чтобы он находился в квартире, пока мне придётся соблазнять его матушку. Этот гигант деления на ноль может всё испортить.
— Как бы вам самим всё не испортить, — буркнул Дор, которому этот доклад оптимизма не прибавил, — вы мне внушаете обоснованные опасения.
— Ничего, как-нибудь извернусь. Кстати, господин капитан, я взял на вооружение историю Альвиса Тайта, бывшего начальника агентурного отдела, у которого я в своё время был в подчинении. Понимаете, для зрелой женщины одинокий холостой мужчина хоть и желанная добыча, но вызывает подозрения. Либо он слюнтяй и маменькин сынок, либо оголтелый карьерист, либо у него что-то не так и он это тщательно скрывает.
— И? — Дор уже устал от измышлений своего зама.
— Я вдовец, моя жена погибла пять лет назад. При обстоятельствах страшных и трагических. Это объясняет моё одиночество, а так же крепче привязывает ко мне Линду Хард, которая сама вдова и считает, что теперь смогла многое обо мне понять.
— У Тайта погибла жена?
— Её застрелили, чтобы он не лез в одно резонансное дело. Вы тогда ещё не служили, это было пятнадцать лет назад. Но история была громкая, хоть и не выходила за пределы этих стен. Я позаимствовал у Тайта всё, включая имя жены, Ирма. Теперь Линде Хард ещё сильнее льстит, что я продолжаю с ней общение.
— Дир, я вас понял. Действуйте, как задумали, но чтобы через два дня чистосердечное было у меня на столе.
— Так точно. — Альд предпочёл бы ментальный взлом, но профессиональная гордость с возмущением отвергала этот малодушный выход. Он, Альд Дир, ещё никогда не терпел поражений. И не Линде Хард сбивать его с этого пути.
* * *
В эту ночь все спали плохо. Дор до пяти утра мучился бессонницей, вертя в голове так и эдак всю полученную информацию и периодически вскакивая, чтобы выкурить сигарету. Альд Дир заехал в круглосуточную аптеку и затарился необходимыми препаратами, провожаемый едким шёпотом женщины-провизора: "С виду-то все красавцы обалденные, а как до дела доходит..." Дир с большим трудом удержался от колкого высказывания и дал по газам, выплёскивая всё раздражение на ни в чём не повинном автомобиле. Спал он урывками, ему снился то Тайт, белый от горя над телом жены, то мальчики-мажоры, почему-то собирающие грибы на солончаках, то отец Никлас в капитанской форме.
У Сайруса Холта мозг анализировал информацию даже во сне, отчего он пребывал на границе между явью и тёмным омутом сновидений, а ещё ему было постоянно жарко от дующих с Южных предгорий ветров. Никакой кондиционер не спасал.
Сая мучилась от приступов тошноты после инъекций "радиант-плюса" и считала дни до выписки, что до государственного канцлера Рифуса Гарта, то этой ночью он прикончил свою заветную бутылку настойки и теперь лежал, изучая потолок и бесцельно перебирая светлые волосы жены, свернувшейся калачиком у него под боком. Мысли Гарта были далеки от радостных.
И только Линда Хард засыпала с улыбкой на лице, тайком предвкушая завтрашнюю встречу. Дир позвонил поздно вечером и пообещал сюрприз. И хотя голос у него был безмерно усталый, внутри Линды что-то щёлкнуло и расцвело пышным, тёплым цветком. До чистосердечного признания и готовности сотрудничать со следствием оставалось два дня.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/04/13/1680