Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)
Книга-фотохроника: «Легендарный БПК «Свирепый». ДКБФ 1971-1974».
Глава 695. Калининград. Дивизион-экипаж БПК «Свирепый». КВНовские танцульки. 14.04.1972.
Фотоиллюстрация из открытой сети Интернет: На флоте всякое бывает, бывает и не такое! Санкт-Петербург. День ВМФ. Июль. 2011. Автор снимка фотограф Сергей Суслин.
В предыдущем:
Опять все щепки от этого дерева полетели в меня – виновника этого «торжества военно-морской смекалки и удали советских моряков»…
Моряки нашего экипажа весной 1972 года действительно были удалые, потому что всё равно продолжались самовольные «перелезания» через высокий кирпичный забор-стену на территорию соседней хлебопекарни и ребята встречались там с «любимыми зазнобами». Все матросы всех сроков службы, в первую очередь – годки, повально увлекались картинками красивых девушек, которые вырезались из разных журналов и вкладывались в бескозырки, как в медальоны, - это означало, что у каждого была своя воображаемая фея красоты и страсти.
С пятницы 7 апреля 1972 года начались весенние дожди, природа и деревья очень быстро набирала темп весеннего пробуждения, температура воздуха утро уже была плюс 3.7°С, в первой половине дня – плюс 6°С, в полдень – плюс 8.5°С (осадки 8.3 мм). Потом всю неделю было тепло – плюс 13,7-18,2°С с весенней моросью.
Вместе с природой пробуждались и ребята из экипажа новостроящегося БПК «Свирепый», всё чаще в увольнение они ходили на так называемые «танцульки» в разные места: в рабочие общежития, в клубы, на танцплощадку в городском парке. Ребята ходят на танцы, а я в увольнении хожу по городу, в книжный магазин, в кино.
14 апреля 1972 года сравнялся ровно полгода, то есть 6 месяцев, как я служу на ВМФ и я уже дано не «салага», а из-за того, чтоб побывал вместе с БПК «Бодрый» на выходе в море и отведал из алюминиевой кружки забортной морской воды, считаюсь «молодым матросом». Кстати, мой друг и боевой товарищ, старший матрос-рулевой Анатолий Телешев был свидетелем и подтвердил всем в экипаже новостроящегося БПК «Свирепый», что Суворов «прошёл крещение морской водой и первым выходом в море».
Дата призыва на военно-морской службе имеет важное определяющее значение для статуса моряка, потому что даже разница в дате призыва всего на один-два дня уже позволяет более раннему призывнику чувствовать себя более уверенно в отношениях с товарищами по службе. Датой призыва считается день выезда призывника с территории областного или городского военкомата в расположение первой военной части ВС СССР, поэтому, хотя я прибыл в Крымский облвоенкомат 12 ноября 1971 года, но эшелон с призывниками Крыма со станции «Симферополь» отошёл 14 ноября 1972 года.
Эх! Если бы не эти два дня, то я бы был сейчас совсем другим по статусу среди моих «годков-соратников»…
Разница в сроках призыва позволяла более «старослужащим» матросам уже не спрашивать, а требовать с равных, не стесняться, не помалкивать, а «встревать» и «говорить» с разрешения годков или старшин, командиров отделения. Эту традицию «соблюдения статусного старшинства по срокам призыва и службы на корабле» хранили и соблюдали в экипаже новостроящегося БПК «Свирепый» строго, твёрдо и свято.
Вот и на «танцульки» в город брали только тех, кто был хоть чуточку, но старше по сроку службы, потому что там, на «танцульках» могли возникнуть всякие коллизии, потасовки, «бодания» между соперниками из-за девчонок и для отпора и групповой драки требовались более подготовленные матросы…
К моему стыду и сожалению я не умел драться, не любил драться и не хотел ни с кем драться, пихаться, толкаться, бодаться, меряться силой и т.д., не хотел и не любил…
Дело в том, что ещё с детского сада и первых классов школы я был относительно тихим и спокойным мальчиком, правда, Козерогом по гороскопу (мой день рождения 7 января 1953 года – автор), но тихим, сосредоточенным, упрямым, но серьёзным, думающим человеком. Я сначала думал, а потом делал, представлял, а потом воплощал в реальность, поэтому я сначала видел ссору и драку в воображении и они мне не нравились…
Мой старший брат Юра был в стрессовых и конфликтных ситуациях, как рыба в воде, ему нравилось бодаться, бороться, пихаться, шалить, баловаться, меряться силой, применять «приёмчики», бравировать, хорохориться, выступать, ругаться и драться. Мой брат Юра твёрдо был убеждён, что каждый мужчина должен уметь постоять за себя и защитить своих родных и близких, поэтому он специально учился драться и умел это делать.
Я тоже считал, что настоящий мужчина обязан уметь постоять за себя, утвердить и защитить своё достоинство, защитить родных и близких, но только не агрессивно, не нападая первым, а стойко защищая и обороняясь. Юрка был категорически против такой политики и тактики, он говорил, что «лучшая защита – это нападение».
- Бей первым, Сашок! – говорил мне, горячась, Юра. – Первым и в нос. Во-первых, это будет больно, а во вторых, потечёт кровь, а драка на улице, как правило, до первой крови. Понял!
Я всё понимал, но ничего с собой поделать не мог – не дрался и всё! Так что до призыва на военно-морскую службу у меня в жизни было всего несколько случаев в школе и на улице, когда я вынужден был защищаться и махать своими «прутиками», как высмеивал мою мальчишескую худобу мой брат Юра.
Правда, был один случай в Севастополе в жарком июле 1970 года, когда на выходе из кинотеатра поздно вечером ко мне подошли двое парней и потребовали у меня деньги. Я сказал правду, что денег мне дали только на билет в кино, и я их потратил, тогда один из парней – жирный и толстый, со всего маху ударил мне носком ботинка в пах…
Я тогда очнулся от боли, потому что куда-то полз по грязному асфальту среди окурков и мусорных бумажек и ткнулся лбом в бруствер бордюра на обочине. Вокруг никого не было, а внизу живота было такое ощущение, что там образовалась жуткая болезненная рана.
Долго я тогда приходил в себя и пытался встать, потому что ноги подкашивались и не слушались, а боль была такая, что я распрощался со своими будущими детьми. Мне помогли встать люди, выходившие из кинотеатра, и я слышал, как они кому-то объясняли, что я не пьяный, что меня ударил ногой в пах какой-то хулиган.
Кто-то спрашивал меня, дойду ли я до дома, а мне хотелось только одного – лечь на газон под кусты акации, обернуться её колючими ветками и тихо повыть от боли…
Когда я приехал на троллейбусе и поднялся по лестнице на пятый этаж дома, в котором жили мой брат, его жена Галя (Галчонок) и их сын Олежка, Юрка, узнав об этой истории, взорвался и потребовал, чтобы я с ним и с нашим другом Юрой Телеповым немедленно пошли на то место у кинотеатра и начали искать этих гадов…
Вот тогда-то, после недели страданий, я «загорелся» желанием найти того жирного гада и избить его до полусмерти. Спустя несколько недель в августе 1970 года я увидел этого негодяя на троллейбусной остановке у городской бани и боком-боком хотел подобраться к нему. Тогда я был абсолютно спокоен, твёрд и уверен в себе, что обязательно покалечу этого гада…
Как я тогда жаждал драки и боя! Совершенно хладнокровно и отчётливо я планировал нашу встречу и место, куда я его ударю, все те приёмы, которые я применю, избивая его до полусмерти и мне было очень приятно всё это представлять и готовиться к этому. Однако этот жирный гад увидел меня и тоже узнал, только я тронулся в его сторону, как он тут же бросил девушку, с которой был и что есть силы, как шелудивый пёс от палки, побежал вниз во дворы старых домов, в их узкие переулки и закоулки…
После этого я стал более уверенно чувствовать себя во время всяких конфликтов и встреч с хулиганами, но пока ещё не дрался, для благополучного разрешения уличных и иных конфликтов достаточно было того, что я уже не боялся. Теперь я прищуривался, пристально смотрел в глаза нападающим и относительно спокойно планировал предстоящую драку (кстати, это всегда видно по выражению лица, поэтому внешняя усмешливая уверенность – это уже половина победы).
Это умение чувствовать и показывать себя уверенным перед дракой не раз выручали меня и во дворе областного военкомата в толпе призывников, и в поезде-эшелоне, когда мы ехали по Украине, Молдавии, Белоруссии и Литве в Калининград, и в 9-м флотском экипаже ДКБФ в городе Пионерское Калининградской области и на БПК «Бодрый».
Теперь, в экипаже новостроящегося БПК «Свирепый» я чувствовал, что моего «умения разумно разрешать конфликты-драки» недостаточно. Вот почему я избегал ходить на «танцульки», откуда ребята, как правило, возвращались с синяками, кровоподтёками, ушибами и сбитыми костяшками кулаков…
С понедельника 3 апреля 1972 года во всех классах дивизиона-экипажа новостроящегося БПК «Свирепый» начались предметные занятия-тренировки по отпечатанным нами боевым книжкам, инструкциям, техническим описаниям, графикам и схемам «Книги боевых расписаний». Теперь из всех классов доносились звонки тревог и команды офицеров, топот ног, ответы-доклады, то есть деловые игры-тренировки по боевым специальностям.
В нашем штурманском классе мы тоже имитировали вахты на руле, прокладку курса корабля, манёвры, команды на руль, ответы и действия по всему спектру штурманской и рулевой подготовки. Всё это было мне хорошо знакомо по учёбе в севастопольской Морской школе ДОСААФ, в 9-м флотском экипаже ДКБФ и по краткой службе рулевым на БПК «Бодрый», поэтому мы с Толей Телешевым показывали только отличные оценки и совершенствовали свои знания и опыт.
По примеру нашего командира отделения рулевых, старшины 1 статьи Александра Кузнецова, мы уже говорили о поступлении в военно-морское училище «на штурмана», а я жалел, что намеренно сорвал вступительный экзамен в июле 1970 года и не захотел учиться в Нахимовском военно-морском училище в Севастополе.
Но не сделанного не воротишь, а что сделано, то сделано, жалеть об упущенном не будем, а вот думать наперёд надо! Поэтому я живо представлял себе, как появляюсь на танцах, как знакомлюсь с девушкой, как танцую с ней и как веду себя с ней…
Ребята, которые ходили в увольнение в город, наперебой хвалились и рассказывали, как они знакомились с девушками, какие для этого нужны слова, выражения, как надо показать, что ты настроен на «одноразовое свидание» или на «долгие отношения», как показать и сказать девушкам, что тебе надо только «перепихнуться»…
Это слово «перепихнуться» меня внутренне коробило ещё со времён после школьного бытия в Севастополе, но увы, оно было реальностью жизни молодёжи 70-х годов и означало: заняться сексом, как правило, со случайной партнёршей, без каких-либо дальнейших обязательств; секс на один или два раза; случайную половую связь; тоже самое, что «попилиться», «попихаться», «трахнуться», «потрахаться», «факнуться» и «совокупиться».
Как сын медика, военного фельдшера, участник маминой скорой помощи соседям и моим уличным друзьям и подружкам, читатель её запрещённых для меня медицинских книг и справочников, а также активный читатель нашей суворовской городской библиотеки, я уже очень давно знал о венерических заболеваниях, передаваемых половым путём, их симптомах и последствиях для здоровья и судьбы человека. Поэтому меня не надо было уговаривать или удерживать от случайных половых связей, актов и контактов, но познакомиться и пообщаться с девушками я очень хотел, очень…
Эта жажда общения с живыми девушками была не только у меня, ею в апреле-мае 1972 года «страдали» все и каждый в экипаже новостроящегося БПК «Свирепый», потому что мы были-жили внутри города, слушали весёлые девичьи шутки и голоса за высоким кирпичным забором-стеной между дивизионом и хлебопекарней, видели девушке во время экскурсий по городу.
Вот почему я, делая вид, что мне это не интересно, на самом деле с жарким любопытством слушал байки «бывалых» моряков о том, как они «кадрят» девчонок на танцульках. Вот тогда-то я и услышал знаменитый анекдот про матроса Вертибутылкина, который вкладывал свежий огурец в карман суконных брюк и во время танцев прижимал девушку к огурцу. Девушка инстинктивно отстранялась в сторону, а тут-то её ждал живой Вертибутылкин…
Ещё один анекдот про матроса Вертибутылкина был в связи с его участием в политзанятиях, когда командир-преподаватель спрашивал матросов, о чём они думают, глядя на кучу кирпича. Один отвечал, что думает о строителях коммунизма, которые из этого кирпича построят светлое здание коммунизма; другой говорил, что он думает о светлом здании коммунизма, который построят из этого кирпича строители коммунизма, а матрос Вертибутылкин честно отвечал, что он думает о женском половом органе, потому что всегда о нём думает…
Конечно, это была шутка, анекдот, юмор, сказка, но во всякой сказке и шутке только доля шутки…
Да, весной 1972 года мы думали не о кирпичах, посредством которых будет построено светлое здание коммунизма, мы думали о девушках и покупали газету «Комсомольская правда», чтобы свернув её особым образом датой наружу, дать знать встречным девушкам на какую сумму и сколько раз мы готовы с ними «перепихнуться». Кстати, встречные девушки тоже иногда показывали матросам такие же свёрнутые газеты с буквами «ДА» наружу…
В этом апреле 1972 года родилась знаменитая «проповедь» старпома, капитан-лейтенанта Александра Андреевича Сальникова на вечерней поверке, где он в очередной раз «чехвостил» самовольщика, убежавшего на сексуальные «танцульки», наказывал его нарядами вне очереди, грозил гауптвахтой и упрекал нас в том, что «у вас не голова думает, а головка»…
Вот тогда-то и возникла весёлая и находчивая игра (источник нашей корабельной игры в военно-морской КВН – автор) в придумки разных форм ответов на вечерней поверке, когда командиры боевых частей вели перекличку и вызывали матросов и старшин по фамилиям, те отвечали «Я!», а острословы из строя добавляли – «Головка от буя!», «Хрен у соловья!», «Румпель от руля» и т.д.
Так что наши «КВНовские танцульки» на вечерних поверках были не хуже настоящих – с девушками…