Вот такой компот
Как-то по делам службы Андрей Владимирович прилетел в Москву. Он не любил такие дальние и долгие командировки, потому что прожитый к тому времени путь приучил его к размеренной и уютной жизни. Да и насмотрелся на свете всего, повидал много разных городов и столиц и теперь больше всего ценил домашнюю обстановку.
Побывал Андрей Владимирович в намеченных организациях, обошел нужных людей, пробился на подвернувшуюся иностранную выставку, забежал туда-сюда — так и проскочили все трое суток…
Перед отъездом в аэропорт решил подкрепиться на дорогу. Тем более, что давно приметил уютное кафе на углу, недалеко от своей гостиницы. Зашел внутрь заведения, народу — почти никого. Только парочка в годах, похоже, тайные любовники, в дальнем углу. И еще у окна за столиком негр сидит, газету на английском языке просматривает.
Не вдаваясь в какие-либо тонкости, разгрузил свой поднос Андрей Владимирович прямехонько напротив этого самого негра. Чем уж тот приглянулся ему — даже не успел сообразить. А, может, и не было никаких причин…
Негр сам по себе сидит, Андрей Владимирович тоже сам по себе. Негр газету почитывает, а наш командированный специалист принимает положенный обед.
Съел салатик (вот уж эти живодеры из пищеблока: нарезки из свежих овощей кладут втрое меньше, чем количество таких же овощей, нарисованных вдоль каемочки крохотной тарелки). После салата, который с натяжкой можно было назвать блюдом, откушал первое (тоже, кстати, не ахти какое: прозрачный бульон в чашечке плюс три сухарика), потом съел второе, с ним, правда, пришлось долго поковыряться. В меню блюдо шло под названием «лангет», но кусок мяса не поддавался ни ножу, ни крепким зубам Андрея Владимировича. На всякий случай сглотил он эту жилу почти целиком, внутренними усилиями протолкнул ее в желудок и с чувством исполненного долга принялся за компот.
Сидит, значит, Андрей Владимирович, наслаждается московским компотом, а негр (лицо чернее ночи) газету на колени положил и таращит на сибирского аборигена большущие глаза с красными прожилками. Ну, негр — он и есть негр, не видел в своей жизни настоящего сибиряка.
У Андрея Владимировича от такого пристального внимания, словно гвоздь в душе вырос. Это в нем вдруг проснулось чувство национального самосознания и небывалой гордости от принадлежности к великому народу.
Буквально на глазах заезжего африканца Андрей Владимирович демонстративно и, не торопясь, спивает из стакана мутную жидкость, а после каждого глотка степенно крякает, как подсадная утка в озерных камышах. Попутно вылавливает языком изюминки, набухшие от долгого ожидания встречи со своим потребителем…
Пока негр впивался жарким взглядом в лицо Андрея Владимировича, тот с помощью алюминиевой вилки выковырнул со стеклянного дна две косточки, которым когда-то дал жизнь абрикос, превратившийся в условиях далекого юга в так называемый урюк. По виду добытых косточек Андрей Владимирович определил, что слабое тело урюка было употреблено намного раньше другим едоком этого кафе. Поэтому косточки, отполированные временем и неоднократной варкой, лежали в стакане голиком, как он сам, бывало, полеживал на полке собственной баньки. То есть в чем родила мать…
— Гряк! Гряк! — с игривым напором разгрыз Андрей Владимирович эти самые косточки, сначала одну, следом другую.
Сплюнул в блюдечко раздробленные костяшки. Проглотил терпкие семечки, в которых, говорят, со временем накапливается синильная кислота… У негра аж челюсть отвалилась. Зубы торчат белые-белые. И газета английская сползла с колен прямо под ножки столика.
— Вот так наши могут лепить! — подумал Андрей Владимирович, представив, что в глазах негра забил шайбу всему африканскому континенту.
Обтер губы салфеткой, по-королевски встал, стряхнул с брюк прилипшие крошки и важно так вышел на улицу.
Вышел и вдруг задумался: чем же он все-таки негра из какого-нибудь Того или Чада озадачил: неужели только крепостью зубов, в которых еще не было ни одной пломбочки? Или еще чем? И тут вспомнил:
— Тьфу, ты, е-мое! Компот-то я ведь и не заказывал!.. Это ж негров компот был. Будь он неладен!..
С тех пор Андрей Владимирович дал себе зарок: в Москву при любых обстоятельствах — ни ногой. Вдруг еще с тем негром где-нибудь лоб в лоб столкнется… Как-то не хорошо!