Еще осенью 1976 г. лесники из п. Жупаново, где тогда находилась контора Кроноцкого заповедника, должны были дополнительно передать нескольких лошадей на кордон Кроноки, на 90 км севернее, по берегу океана. Они добрались до Кроноцко-Богачевского лимана, где их накрыл снежный циклон. Со стороны Кронок никто на встречу не явился, лесники, оставив лошадей у лимана, вернулись в Жупаново. О лошадях какое-то время никто ничего не знал. Потом следы их появились за лиманом, уже в Кроноцком лесничестве. Мне приходилось работать и там; тут я с ними и познакомилась. К тому времени их стало больше, но они сильно одичали. Я стала свидетелем и участником многих интересных ситуаций с одичавшим табуном.
Хочется поделиться некоторыми наиболее памятными наблюдениями или эпизодами взаимоотношений с мустангами Кроноцкого заповедника. Так их стали называть.
Несомненно, можно уточнить точную дату, с которой началась история выживания лошадей на приморских просторах Кроноцкого заповедника. Можно установить и точное количество их, и возраст и даже когда и какая лошадь погибла, как и когда увеличивалось, или уменьшалось число лошадей. Где-то в документах, дневниках «научников» или лесников все это, при желании, можно отыскать. Можно проследить и истоки этой странной, но не такой уж необычной истории об одичавших домашних животных. Но надо ли это? Ведь не отчет я составляю и так ли уж важно, если в моем небольшом рассказе есть какие-то неточности? Лошадей этих теперь нет; они уже отжили свою вольную и опасную жизнь.
Впервые я увидела их в начале 80-х годов. Вдвоем с нашим зоологом мы шли с Кроноцко-Богачевского лимана на Кроноки. Вышли поздно, по пути осматривали лисьи норы, а потому планировали заночевать в домике на Богачевской тундре. Уже вечерело, солнце шло к закату. Вот и избушка. Коллега поспешил к ручейку за водой, забренчал ведрами. В тот же миг по пустующей тундре, пронеслись в сторону океана темные силуэты: лошади! Запомнились их развевающиеся гривы, стремительный беззвучный бег, на фоне осеннего пламенеющего неба да еще пара испуганных медведей, несущихся к ближайшему леску. На кордоне потом спросили: видели наших мустангов?
Лошадей в лесничестве почти не использовали для маршрутов. А ведь им надо было обеспечить уход и содержание. Это оказалось слишком хлопотным делом. Их пустили на бессрочный вольный выпас. Постепенно они настолько привыкли к самостоятельной жизни, что даже зимовать к жилью не приходили.
Долгое время я лишь эпизодически бывала в Кроноках. Но знаю, что в 1985 г. туда привели еще лошадей. Опять вернулись к мысли об использовании их на маршрутах, естественном воспроизводстве. Сложился небольшой табун: мерины, жеребец, и кобыла (может, и две). Вряд ли я когда-либо видела его полностью. Но в 1989 г. уже услышала, а потом и увидела, что эта группа лошадей гоняет медведей. Держались они сплоченно. Верховодил жеребец, Серый. Не помню, тогда же или позже, людям на кордоне сильно досаждал один медведь, что совершенно обычно для поселка у нерестовой реки. Лесники выбрали время, дождались его появления и целенаправленно погнали легким трактором от жилья, держа его в прожекторном луче. Медведь пытался уклониться в заросли под склоном, но тут со стороны леска у подножия склона вылетели лошади и стали теснить медведя к прибойке, не позволяли ему уйти в желаемом направлении. Мы этому поразились: это показалось случайностью. А потом увидели и поняли, что действия их были вполне направленными.
С 1994 г. я постоянно базировалась в Кроноках, но отдельно от других, по правому берегу р. Ольга, в старом полуразвалившемся домике. Оружие научным сотрудникам не полагается. Как только на реке начинался ход рыбы на нерест, медведи присутствовали в устье и на морском берегу постоянно. Кроме того, рядом находилось устье другой нерестовой реки. Периодически возникали довольно опасные ситуации. Ломая голову над проблемой, как их избежать, я обратила внимание, что группу лошадей медведи обходят стороной, даже опасаются. Я сама с уважением, но и осторожностью относилась к лошадям. Небольшой, но не очень приятный опыт общения с одичавшими лошадьми я имела и старалась лошадей обходить стороной. Но события могут развиваться самым неожиданным образом. Однажды, выйдя из домика ГМС на левом берегу Ольги, я заспешила в сторону речного моста, направляясь к себе на междуречье. Замешкалась из-за лошадей, не уходивших с тропинки; тут услышала, что меня окликают. Оглянулась: в нескольких метрах за моей спиной появился медведь. Я попятилась, увы, к лошадям. Думала: сомнут в панике, но делать нечего. Лошади стояли неподвижно, я стояла вплотную с ними, касаясь их. Медведь слегка задержался перед нами, но потом прошел мимо. Лошади тут же отошли, а я бросилась к мостику и одним махом взлетела на него (мы тогда считали мостик безопасным).
Вспоминается еще один любопытный случай. Я с моими дочерьми-подростками просматривала побережье бухты Ольга. Девочек интересовали различные выбросы на берегу, группы чаек. Я просматривала приморские луга и скальные группировки. Все время осматривались, чтобы не столкнуться с медведем, вовремя отойти, не нарываясь на конфликт. Прошли около 8 км. За одним из мысков увидели Серого. Он был один. К тому времени в группе появился молодой жеребец и в результате «разборок» то один, то другой жеребец вынужденно покидали табунок. Полагаю, я вела себя нервно. Во всяком случае, беспрерывно озиралась, отыскивая взглядом медведя. Задерживаться на морском берегу мы не стали и повернули обратно. Серый пошел за нами. Я занервничала еще больше, пыталась его пропустить. В таких случаях он отстаивался неподалеку, а потом шел следом, в хвосте. И лишь на подходе к жилью, я успокоилась, я поняла, что он просто сопровождал нас, поняв мои страхи. Выдумка? Думайте, что хотите, но с тех пор я перестала опасаться лошадей. Понаблюдав за их поведением при появлении медведей, я приняла к сведению, что медведя они считают опасным, остерегаются и, при возможности, гоняют его. В таких случаях они держались дружно, тон задавал жеребец. Приняв особую, «наступательно-агрессивную» позу, при которой приподнимался хвост, выгибалась спина, выпячивалась грудь, он двигался пружинистым пританцовывающим шагом к медведю. За ним следовала его группа. Если неподалеку находился отлученный жеребец, то и он примыкал к группе. Медведи, как правило, не выдерживали такой демонстрации силы. Думаю, сказывалось явно вызывающее поведение, демонстрация силы и габариты. Как-то другой стороны реки вышел довольно крупный и немолодой, явно пришлый медведь. Оглядевшись, он уверенно подошел к воде. Серый его увидел, оставил луг, где выпасался, и прошел своим берегом, явно «демонстрируясь», Они шли, каждый по своему берегу и каждый себя «показывал». Медведь уступил, не пытаясь рыбачить даже у своего берега. А Серый, убедившись в его отступлении, вернулся на колосняковый луг.
Медведи, особенно пришлые, отступали обязательно. Иногда просто оценив размеры возможного противника, иногда испытав «психологическое давление». Насмешил один пришлый медведь, причем довольно крупный, нестарый. Он же выходил из ольховых стлаников и вдруг увидел спокойно стоящего жеребца. Их разделяли высокие кусты. Медведь замер, приподнялся, опять замер, встал на задние лапы. По позе было понятно, что он удивлен. Я глянула на жеребца. Он заметил медведя, хотя делал вид, что спокойно пасется. Было заметно, как он напряжен. Медведь все пытался обнюхать непонятный объект. Он вытягивал шею, водил носом. Не выдержал, отскочил за более высокий куст ольхового стланика. Там поднялся на задние лапы и, изгибаясь в поисках лучшей точки обозрения, вновь пытался разобраться в ситуации. Но было уже понятно, что он «сломался». Чуть позже он растворился в стланиках по склону, отложив рыбалку. Свои, постоянные медведи, привыкшие к присутствию и виду лошадей, держались по-разному, но, все же, избегали лошадей, обычно уступая им место при встрече, даже у реки. Были и такие, кто не боялся, но признаков агрессии с их стороны я не наблюдала. Агрессию (показную) обычно проявляли лошади.
Вообще, лошади предпочитали передвигаться по открытому пространству: тундры, приморские луговые террасы. Когда кроны деревьев еще не были развиты, они заходили и на лесные участки. По мере развертывания листвы, лошади все более держались открытых мест. Как-то весной я встретила участок выбитого покрова в каменноберезняке на высокой приморской террасе. Явно часть зимнего периода (а он у нас длительный) они провели тут, копытя снег, выбивая из-под него траву. Осенью они держались поближе к жилью, тщательно выщипывая побеги синантропных растений, которые, в свою очередь, вновь и вновь отрастали, обсепечивая лошадям сочный корм. А его вокруг становилось все меньше. Кстати, пищевые пристрастия лошадей к видам растительного корма, в отличие от медведей, были хорошо заметны. Ну, а что корм идет на пользу, было просто очевидно.
Передвигались лошади очень широко. Следы лошадей встречали и на Нижне-Тюшевских горячих источниках и на Больших тундрах водораздела Ольга -Татьяна, их отмечали вдоль берега Кроноцко-Богачевского лимана, на обширных Богачевских тундрах. Частенько они придерживались сети старых дорог, постепенно обрастающих зарослями кустарников и деревьев. Положение вещей со временем стало изменяться. По мере старения у лошадей сменялись места длительного пребывания, зимовок; маршруты стали менее разветвленными, сократились. Лошади старели, изменилась структура группы, лошади гибли. Периодически один из мустангов уже не появлялся к лету у жилья лесников. Когда могли, все мы лошадей подкармливали: мелкий картофель, сухари, старая мука, крупа, хлеб. В этом процессе был один существенный изъян: он быстро превращал их в нахлебников. Иногда они переходили границы дозволенного (а они их прекрасно знали!). Например, поломали загородку и выщипали самые аппетитные кочаны капусты в огороде у ГМС. На вертолетной площадке разорвали рюкзак, чтобы добрать до хлеба. И мне приходилось отбивать попытки Серого вскрыть мои, подготовленные к отправке коробки. Но верно и то, что наши мустанги быстро и безболезненно возвращались к обычному образу жизни. Почти весь вегетационный сезон корма хватало с избытком. И лошади не всегда доедали подачку. Разве что она была особо лакомой. Я видела лошадей только с лета. Они не сразу появлялись у кордона. Говорят, что после зимовки, от них оставались лишь кожа да кости. Но на весеннем травостое они очень быстро набирали вес и силы. На глазах округлялись, начинала блестеть шерсть. Вблизи были хорошо заметны признаки одряхления и старости: стершиеся до основания зубы, чудовищно разросшиеся и разбитые копыта, кое-где наросты «дикого мяса»- следы травм, иногда раны. Судя по некоторым признакам, были проблемы и с пищеварением. Но летом все выравнивалось. Гривы и хвосты были длинные, почти до земли и, конечно, спутанные.
Как-то именно длинные гривы решили исход схватки между двумя жеребцами. Запланированное администрацией потомство свелось к единственному жеребенку. Он вырос в совершенно дикого жеребца, которого прозвали Дикарем. От людей он старался держаться подальше и подачку из рук не брал. Разве что при особых обстоятельствах. По причине отсутствия кобыл Дикарь с Серым вели постоянные и утомительные для всех войны за меринов. Последние, обычно безропотно ждали окончания схватки и момента, когда торжествующий победитель отгонит их как «призовую добычу» в облюбованный угол. Впрочем, бывало, что соперник, уже пришедший в себя, вновь отбивал меринов. В таких случаях хлопот хватало и им. Однажды схватка оказалась очень жестокой. Я подзабыла подробности, но оба жеребца поочередно оказывались поверженными на землю, при этом победивший молотил жертву копытами. Я впервые видела такое и предполагала, что смерть одного неизбежна. Наконец, торжествующий Дикарь угнал меринов на другую сторону реки. Казалось, борьба закончена. Но Серый, с трудом поднявшись, устремился за группой. На берегу океана схватка продолжилась. Удивительно (и откуда сила взялась!), но Серый стал побеждать. Бились отчаянно, кусались. Серый, не переставая бить копытами Дикаря, погнал его в море. Был прилив и при очередном накате волны Серый, ухватив Дикаря за холку зубами, стал макать его голову в воду. Видеть такое страшно и на расстоянии. Дикаря намеренно топили. И тут Серый запутался в гривах, которые разметала волна. Стали тонуть оба. Не знаю, как случилось, но они выбирались на берег на шести конечностях, единой массой. Далее наблюдать их жалкие попытки оторваться один от другого было невмоготу. Я побежала на ГМС и попросила помочь. К счастью, один из сотрудников оказался на высоте положения. Взял острый нож, подошел к жеребцам и чиркнул по гривам. В момент жеребцы освободились. Насколько я помню, в тот момент они не проявили интереса к меринам. Неизвестно, как бы развивались события дальше, но той же осенью Дикарь запутался в проволоке, которой в избытке было в окрестностях (кода-то здесь стояла воинская часть). Подойти к нему боялись, проволока затягивалась все туже. Лесники по рации запросили помощи. Но в тот день, когда ушел борт, на который усадили ветеринара, Дикаря застрелили. Нестерпимо было видеть его мучения. Впрочем, отстрелять одного из жеребцов лесникам предлагали и ранее, именно из-за их междоусобиц. Но лесники все не решались, да и выбрать было сложно. Кроме того, все мы сочувствовали лошадям и даже гордились ими. Серый ходил с тремя меринами, потом с двумя, с одним. Они были довольно спокойны, во всем подчинялись жеребцу.
Как-то в очередной раз выручили меня. Я бегала вдоль реки с клочком сетки в руках в надежде раздобыть какую-нибудь рыбешку: ход рыбы уже закончился. Неожиданно появился постоянный медведь. Он инспектировал выбросы, но не обнаружил ничего достойного и возвращался на реку. Двигался быстро, на ходу оценил меня как конкурента. Собака бросилась к нему, облаивала, наскакивала. Но он шел ко мне. Не единожды, и издали и вблизи, я была свидетелем, как гоняет медведь потенциального конкурента. Похоже, очередь была за мной. А я замерла: разве убежишь в тяжелых болотниках, да еще развернутых! И тут почувствовала движение рядом. Слегка повернула голову: справа и слева от меня, почти у плеча, возникли лошадиные морды. А я и не заметила, как лошади подошли. Так мы и стояли, медведица подошла очень близко, приподняла голову, оглядела нас, неспешно прошла. Я стояла неподвижно, пока она не отошла на приличное расстояние…
Мерины постепенно, по одному, погибли. Странно вел себя в последний год последний из меринов. Стал агрессивен по отношению к медведям. Как-то при мне спровоцировал одного из медведей. Именно он, а не Серый. Видно было, что Серый не хотел конфликта, но поддержал мерина. Медведь должным образом оценил ситуацию и погонял их. Видно было, что он не собирался всерьез нападать, но одновременно было ясно, что если шанс выпадет, то он им воспользуется. Лично я из этого урока усвоила, что в удобной ситуации медведь «достанет» лошадь. Поэтому и не ожидала, что увижу мерина следующим летом. Слишком уж он задирался. Серый же ходил и зимовал в одиночестве два года. Кто чем мог, подкармливали его. Было видно, что он теперь остро нуждается в укрытии при непогоде, тем более, в зимние холода. Стал опасаться медведей, предпочитал держаться от них на расстоянии. Я как-то видела, как он сник при резком выпаде со стороны медведя. Увидев однажды, что нас, трех человек, активно теснит медведь, он отошел в сторону. А уж, когда вмешался еще один медведь, то жеребец просто сбежал. Он был одинок и стар. Хотя еще повторялись минуты неожиданного прилива энергии. Тогда он легко и красиво бежал лугом и белая грива, совсем как в пору расцвета, вилась по ветру. Зиму 2004-2005 он пережил, его видели. Но летом в Кроноках так и не появился. Когда упала трава, нашли его кости. Вероятно, волки…