Предыдущая - ГЛАВА-15. Отдельно взятое утро
http://www.proza.ru/2017/04/10/227
ГЛАВА 16. Квартирный вопрос
С середины лета припятчане разъезжались
в новые квартиры по Украине и другим республикам
Союза. Кто не претендовал на столичные города,
ещё в июле-августе мог насладиться звоном ключей.
Кто не вцепился за первую же возможность,
дождался более интересных вариантов или... попал
на «разбор шапок».
Семьям атомщиков и строителей ЧАЭС досталось
жильё в стольном граде Киеве, что нанесло моральный
ущерб местным жителям, годами ждавшим заветного
ордера. Для молодых поколений поясню, что речь
идёт об ордере на получение жилья. Когда эта
выстраданная бумага наконец-то попадает в руки
претендента на квартиру, тот законно вселяется,
и уж ни одна инстанция не имеет права «передумать»
и отнять ордер, а вместе с ним и жильё.
Таков порядок и закон.
Известно, что нет правил без исключений.
Последних допускалось немало именно осенью
86-го при распределении жилья. Рассказывают,
что у отдельных киевлян, выждавших десятки лет
в очереди на «квартучёте» и, наконец, получивших
ордера, их едва из рук не вырывали в пользу
эвакуированных. Людей приглашали в различные
инстанции, беседовали, взывали к сознательности,
гражданской совести:
– Понимаете, возникла государственная
необходимость ещё на годок-два подвинуть
вашу очередь, чтобы расселить пострадавших.
А потом вам обязательно дадут жильё. Вот,
смотрите – генплан. Тут есть и ваша квартира,
но... ещё немножко потерпите. Сколько вы на
квартучёте? А, двадцать лет... Ну, ещё годик
или чуть больше – и непременно, безотлагательно
получите квартиру. Обещаю! Слово коммуниста!
Тогда ему (слову) ещё кто-нибудь, да верил.
Переселение в Киев имело и другую сторону.
Знакомые рассказывали, что даже при полном
праве на жильё в столице их приглашали не
куда-нибудь, а в КГБ! На беседу. Вопросы – вполне
ожидаемые для того времени:
– А почему вы хотите жить именно в Киеве?
Не устроит ли вас другой город?
На простые вопросы давались незамысловатые ответы:
– У меня растут дети. Хочу, чтобы они получили
хорошее образование. Да и для карьеры Киев
более перспективен.
– В другой город? Нет, не хочу. Я на Киев имею
право, им и воспользуюсь.
Не знаю, может, кто и поддался мягкому прессингу
кагебистов, но таких не встречал.
Счастливцы, наконец-то пересёкшие порог нового
жилья, узнавались по глазам, по выражению лиц,
да и не только. Своя «хата» давала свободу и от
своих же «домашних» (?!). Странно вроде звучит,
но как-то подходит ко мне одна из молодых
новосёлок и давай издалека – мол, квартиру
получила, скоро уволится из... (не буду называть
учреждение), муж на вахте до конца месяца,
а затем – с места в карьер:
– Женька, приезжай в гости. В субботу. У нас
компашка намечается. – И, едва не умоляюще: –
Приезжай, а?
– Ладно, – говорю, – приеду. Только можно с женой?
На лице разочарование, сменяющееся задорным:
– А привози и жену! Мы ей тоже кого-нибудь найдём!
Вот те на-а!.. Попал в одноходовую ловушку.
Но, конечно, никуда не поехал.
Жильё в столице обещалось и сотрудникам
госучреждений, в том числе и финотдела.
Да не случилось. Некий припятский чиновник
заверил вышестоящие инстанции, что служащие
горадминистрации претендовать на Киев не будут.
Якобы в порыве сознательности. Правда, с нами
никто не советовался и мнения не спрашивал.
Вот и довольствовались незаказанной синицей
в руке. Что до журавля в небе, то в неформальной
беседе (в смысле, за бутылкой) один из высоких
начальников сказал: «Женёк, если когда-нибудь
захочешь обматерить того, кто не дал тебе
квартиру в Киеве, то знай: это...».
Нет, нет, и – нет! Переступить этический порог
и озвучить имя «виновника» – даже не просите!
Среди живых его давно не осталось. И ни подтвердить
ему, ни опровергнуть сказанное, ни одобрительно
похлопать по плечу, ни в дыню врезать, если есть
за что. Да и материть кого-либо оказалось без
надобности. Мне понравилась ирпенская квартира,
хотя потом и напрягали ежедневные поездки
на работу в Киев.
В октябре–ноябре 86-го начались долгожданные
новоселья и у нас. Дом девятиэтажный. Уже не
«хрущёвка», но ещё не «евро». С пластмассовой
канализацией, но спасибо – водопровод металлический.
Строение панельное. Стены прослушиваются.
Хорошо, хоть не проглядываются.
В квартиру мы с Таней впервые попали в ноябре.
Жаль, под рукой не оказалось кошки, чтобы вперёд
запустить, согласно традиции. Но один из обычаев
соблюсти удалось: отперев замок и открыв дверь,
я подхватил Таню на руки...
– Ай! Что ты делаешь? – не поняла она моих намерений.
– Так надо, – говорю, – традиция.
...и торжественно внёс её в наш первый рай-шалаш.
С тех пор Таня мало изменилась, и подобный трюк
я смог бы повторить хоть сейчас. Дело лишь
за новым «шалашом».
В тот же день на кухне появились две табуретки,
ящик из-под яблок в качестве стола, а в комнате –
раскладушка. Её, правда, вскоре пришлось
выбросить: ткань порвалась, да в самый неподходящий
момент... Ну, не будем уточнять.
Не обошлось без неполадок. Дом-то строился спешно.
На строителей мощно давили сверху: партийным
и советским органам надлежало срочно отчитаться
о решении жилищной проблемы переселенцев.
Поговаривали, будто акт на сдачу дома был подписан
досрочно, с условием, что подрядчики в течение
тридцати дней устранят все недоделки.
Они сдержали слово, и целый месяц жильцы,
не выходя со двора, могли найти любого спеца –
будь то сантехник, столяр, электрик. Да и как
без них, если то дверь не вписывается в проём,
то в стекле дыра с пятак, а то и унитаз со щербиной,
точно зуб, поражённый кариесом. И по первому
зову, без малейших возражений, приходили и
столяр, и сантехник, и электрик. Подправили
в ванной раковину, а то шаталась, как с бодуна.
Жуткая зима – 35-37 по Цельсию – легко вскрыла
другие недостатки. Да мы уж сами справились.
Кто помнит те времена, возможно, заметил, что
квартира мне досталась в очень молодом возрасте.
Так везло далеко не всем. Многие из однокурсников
надолго застряли в очередях квартучёта. И это
несмотря на льготы для выпускников, если они
работали не по прежнему месту жительства,
а в других городах по вузовским направлениям.
В моём случае главную роль сыграло то, что я
оказался в гуще событий, связанных с аварией
на ЧАЭС. А не случить глобальной катастрофы –
когда бы, интересно, я перебрался из общаги
«под крышу дома своего»?
В горфинотдел пришёл я в феврале 86-го. Переход
из «родной потребкооперации» в другую систему –
Минфин – изменил отношение государства ко мне
как претенденту на жильё. Ведь до финотдела
я считался «молодым специалистом». Достоинства
такого статуса следующие:
– молодой человек получает гарантированное место
работы на три года;
– никто не может уволить его/её в течение трёх лет.
Вернее, может, но для этого нужны ТАКИЕ
основания – что не дай вам бог;
– по приезде ему/ей платят «подъёмные» в размере
месячного оклада. Это просто так, ни за что, лишь бы
мог купить самое необходимое: вилки, ложки,
сковородку, простыни и т.п.;
– постановка на квартучёт в льготном порядке, т.е.
«вне очереди».
Других преимуществ уж не припомню, да и
не в них дело.
Недостатки распределения часто являлись
обратной стороной достоинств, а именно:
– невозможность уволиться в течение трёх лет (!!!),
– полная зависимость от руководства в вопросе
получения жилья (!!!), что на практике могло
обернуться смещением в очереди на более
поздний период – и притом всё делалось законно,
так что и не придерёшься.
Очень мало кто дожидался жилья, так называемой
«отдельной квартиры», и, отработав положенные
три года по направлению вуза, многие уезжали
в другие места. Особенно из глухих районов.
Перейдя в другую систему, я утратил статус
молодого специалиста и связанные с ним льготы.
Особенно жалел о квартучёте. Ведь теперь
предстояло отрабатывать три года, чтобы меня
только поставили на очередь! И не в льготном,
а в общем порядке! Правда, в Чернобыле нового
строительства я не наблюдал, так что квартирная
перспектива мне одинаково не улыбалась ни там,
ни в Припяти. Одно только нравилось: Припять –
сказочно красивый город... Увы, был.
В первые дни новоселья встретился с другом детства.
Не терпелось за пивом поведать хорошую новость.
А он – нет, чтоб поздравить – без обиняков, заметил,
что квартиру я получил благодаря аварии на ЧАЭС.
– Ну да... – ответил я, понизив голос и опустив глаза.
Спорить с обывательской логикой нелегко. Да и верно
говорят: не рассказывайте друзьям о своих радостях,
поберегите их нервы.
А если серьёзно, то припятчане, до аварии жившие
в квартирах, почти ничего не «выиграли». А кто-то
и проиграл, из-за чего поговорка «кому война,
а кому и мать родна» получила новое хождение.
Повезло (?) тем, кто из общаг – со смутными
видами на жильё – въехали в отдельные
апартаменты.
Но можно ли в самом деле считать это выигрышем?
Не лучше ли – частичной компенсацией за пережитые
стрессы и утраченное здоровье? Оставляю риторику
на суд читателей.
В ликвидации последствий аварии на ЧАЭС
решающую роль сыграла государственная система
с жёстко централизованным управлением. Порой
ностальгирующие по «совку» рассуждают, что
случись нечто подобное в нынешнее время,
последствия оказались бы намного ужасней,
в том числе и для переселенцев.
Что им ответить? Пожалуй, любая система
способна мобилизоваться и самоорганизоваться,
если ей грозит большая беда.
Я не вижу смысла гадать, справились бы нынешние,
пропитанные либеральными идеями, власти с такими
вызовами, к счастью, гипотетическими. Могу лишь
пожелать всем нам, чтобы такая «база сравнения»
никогда не появилась.
Продолжение - ГЛАВА-17. Когда кончается война.
Эвакуированные, ликвидаторы и лже-ликвидаторы.
Заложники мирного атома
См. http://www.proza.ru/2017/04/10/258