Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)
Книга-фотохроника: «Легендарный БПК «Свирепый». ДКБФ 1971-1974».
Глава 693. Калининград. Дивизион-экипаж БПК «Свирепый». Боевое расписание корабля. 27.03.1972.
Фотоиллюстрация из открытой сети Интернет: Естественно автор не может опубликовывать Книгу боевых расписаний БПК «Свирепый», потому что этой книги у автора нет и быть не может, она до сих пор является «живой» книгой-документом, организующим жизнедеятельность экипажей и боевую деятельность СКР пр.1135 типа «Буревестник» и модернизированных кораблей этого базового проекта лучших средних ракетных кораблей ВМФ России. Поэтому автор ограничивается только открытой (рассекреченной) схемой организации дежурства на корабле, она остаётся неизменной с 27 марта 1972 года.
В предыдущем:
- А я до встречи с мамой успею?
- Конечно! Должен успеть.
И я согласился. Мне же не сказали, что это будет работа похлеще, чем положение фашистов в их подземном бункере…
Оказалось, что небольшая команда из шести человек матросов, старшин и двух мичманов должны были на трёх пишущих машинках изготовить сотни машинописных документов с одной единственной тоже машинописной книги под названием «Боевое расписание корабля», то есть корабельного расписания, устанавливающего распределение личного состава по командным пунктам и боевым постам и определяющего обязанности каждого члена экипажа во время подготовки к бою и в ходе боя, а также в других особых случаях (например, в борьбе за живучесть корабля). Основным корабельным расписанием является «Расписание по боевой тревоге» (Толковый Военно-морской Словарь, 2010).
Этой изначальной машинописной и единственной сверхсекретной книгой являлось «Боевое расписание БПК «Бдительный пр.1135 типа «Буревестник». Это была толстая самодельно сброшюрованная книга формата А-4 с листами второй или третьей копии, с трудно различимым шрифтом и словами, смысл которых изначально был непонятен, ускользал из сознания сразу же после прочтения и совершенно был не секретным, потому что описывал обычные поступки и действия личного состава, офицеров и мичманов на своих заведованиях.
Сначала мы весело и таинственно собрали новые двухэтажные койки для себя в одном из кабинетов какого-то начальника дивизиона, в задней комнате которого был свой собственный умывальник туалет. Все шкафы и книжные полки этого кабинета были заклеены на мыльном растворе газетами так, чтобы мы не могли увидеть, что в них находится, и не могли их открыть. С письменного стола и из всех ящиков были убраны все предметы, но зато нам оставили три пишущих машинки и несколько коробок тонкой писчей бумаги и одну коробку с чёрной копировальной бумагой.
Когда мы собирались и переносили вещи, то ребята вокруг спрашивали, интересовались, требовали ответа, но мы молчали, как рыбы и гордо уходили один за другим за белые двери кабинета, из которого потом вышли только через несколько недель…
Старший помощник командира корабля, капитан-лейтенант А.А. Сальников очень строго рассказал нам, что от нас требуется и показал ту единственную книгу, которую мы должны были скопировать в точно такую же книгу и в сотни разных документов: книг, инструкций, боевых книжек по боевым постам, журналов, таблиц и графиков.
Оказалось, что та книга, которую нам показали, «Боевое расписание корабля», - это только первая и основная книга, а на самом деле из десятки! Оказалось, что каждый офицер корабля должен иметь до двух заместителей, то же самое касается и старшин из личного состава, которые выполняют особо ответственные обязанности и каждый из заместителей тоже должен иметь соответствующую инструкцию.
Все старшины и матросы тоже должны иметь по одному заместителю-дублёру (на всякий случай – автор). Командира корабля и старпома тоже замещают назначенные офицеры корабля, а порядок всех этих замещений определяется степенью подготовки офицеров и объявляется приказом командира корабля.
Чем больше я вникал и слушал тексты из этой большой книги «Боевое расписание корабля», тем больше убеждался, что перед нами открывается бездна информации, в которой мы захлебнёмся…
Мы сразу же, как только разместились в импровизированном кабинете-кубрике-казарме-бункере, начали печатать первый документ – содержание или перечень книг по боевому расписанию. Мне досталась старинная ещё немецкая пишущая машинка «Mercedes» («Мерседес») производства 20-х годов XX века, у которой был только один недостаток – некачественная копировальная лента, которая быстро забивала краской буквы шрифта и была непрочной и толстой (плотной, непробиваемой – автор). Эта машинка требовала сильного удара по клавишам, чтобы нормально отпечатать хотя бы три листа писчей бумаги.
Наши роли-миссии «чтецов» и «машинистов» распределились само-собой, то есть естественным путём, потому что у меня, например, сразу же хорошо получилось быстрое и качественное печатание текстов на машинке, а у одного из мичманов талант к ровному спокойному и терпеливому начитыванию текста со всеми знаками препинания, паузами и форматированием текста на бумаге. Другие ребята то путались в буквах и клавишах, то непонятно читали слова, забывали о знаках препинания и быстро уставали от монотонности чтения.
Сначала в нашу команду отобрали радиотелеграфистов и специалиста СПС, потому что они непосредственно работали на клавиатурах, подобных пишущим машинкам, но те были специальные, а эти – гражданские, поэтому дело наше началось «туго».
Тем не менее, в первый же день я с гордостью показывал старпому первое своё «произведение» - Перечень боевых расписания БПК «Свирепый», в котором были:
расписание по боевой тревоге (боевая готовность № 1) со схемами технического и зрительного наблюдения за подводной, надводной и воздушной обстановкой, с табелями КП, боевых постов и нумерации личного состава корабля;
расписание по боевой готовности № 2 со схемами технического и зрительного наблюдения за подводной, надводной и воздушной обстановкой;
расписание по приготовлению корабля к бою и походу;
расписание по борьбе за живучесть корабля;
расписание по приёму и сдаче боеприпасов;
расписание корабельной подрывной команды;
расписание по специальной обработке корабля со схемами расположения участков специальной обработки и движения личного состава, в котором определяются обязанности личного состава по дезактивации, дегазации, дезинфекции корабля, дозиметрическому и химическому контролю и санитарной обработке экипажа, а также при введении на корабле карантина (обсервации);
расписание по оказанию помощи кораблю или летательному аппарату, терпящему бедствие, и свозу с корабля аварийно-спасательных групп;
расписание по борьбе с подводными диверсионными силами и средствами (далее - ПДСС);
расписание по постановке и подъёму забортных гидроакустических устройств;
расписание по постановке и уборке тралов и охранителей;
расписание по приготовлению и постановке мин;
расписание по приёму и высадке десанта со схемой размещения личного состава и техники на корабле и высадки корабельного десантного подразделения (абордажной команды).
Затем под диктовку я напечатал Перечень повседневных расписаний корабля, в который входили:
расписание по заведованиям, по осмотру и проворачиванию оружия и технических средств;
расписание по постановке на якорь (бочку, швартовы) и съёмке с якоря (бочки, швартовов);
расписание по буксировке со схемами буксировки;
расписание по приёму и передаче твёрдых, жидких и взрывоопасных грузов на ходу;
расписание по каютам и кубрикам для жилья;
расписание по приборкам.
Потом последовали другие расписания, например, расписание по затемнению корабля, расписание по спуску и подъёму плавсредств корабля, расписание по спасению человека, оказавшегося за бортом и т.д. и т.п.
Сначала я, как и все мы, вникали в то, что печатаем, проникались темами, важностью и объёмом предстоящей работы, но потом из-за монотонности и огромного количества текстов, мы совершенно перестали вникать в их смысл, так что хранителям государственных и военных тайн не надо было беспокоиться – я и мой чтец забывали тут же то, что мы совместно напечатали, потому что я и мичман, который мне начитывал текст, концентрировались только на правильном произношении и печатании слов и знаков препинаний. Всё, остальное проходило мимо нашего внимания и я даже не помню и не знаю, что я там печатал и читал – вычитывал редактуру…
В первый же день этой интересной работы мы напечатали всего несколько каких-то документов и сдали их нашему старпому, капитан-лейтенанту А.А. Сальникову. Он поблагодарил нас, велел отдыхать, кушать и веселиться, а сам исчез на два часа. Через два часа он принёс перечёркнутые и исправленные наши творения с приказом – перепечатать…
Печатать то же самое оказалось нудно и тяжело, внимание уже ослабло, а автоматических навыков ещё не было, поэтому мы с трудом напечатали эти тексты и опять с гордостью сдали их старпому. Старпом нас поблагодарил, велел кушать, отдыхать и радоваться жизни, а сам через полчаса опять принёс те же тексты с исправлениями…
Мы возмутились и предложили сначала подумать, потом давать на печать и копирование, потому что мы потратили десятки листов бумаги и копирки. Александр Андреевич миролюбиво сказал, что, вероятно, это в последний раз и снова мы уже зло и решительно, с некоторыми ошибками напечатали эти документы. Через полчаса нам сказали: «Добро!» и дали пакет новых документов для копирования.
Среди новых документов оказались рукописные листы, которые требовали расшифровки почерка и согласования оборотов речи. Пришлось ждать прихода флагманских специалистов, которые могли прийти только в конце своего рабочего дня. Вечером мы слушали тексты, которые читали расслабленные «флагманские специалисты», тут же правили их, спорили друг с другом, отчего мы молча злились и злились, потому что от всего этого «словоблудия» (так выразился один из наших корабельный офицеров – автор) мы начинали входить в отупение и ступор.
Оказалось, что в период постройки нового или модернизации существующего корабля в период получения корабля с назначением на него личного состава (экипажа), командиры боевых частей и начальники служб под руководством старшего помощника командира корабля и при участии флагманских специалистов соединения дорабатывают расписания по боевой тревоге. Делается это потому, что уже нарабатывается опыт эксплуатации предыдущих кораблей этого проекта и типа, происходят изменения в вооружении и технических средствах, а также в их применении и использовании.
Все расписания по боевой тревоге утверждает командир соединения кораблей, то есть в нашем случае сначала командир 128-й бригады, а потом командир 12-й дивизии ракетных кораблей ДКБФ, а это опять исправления, доработки, и печать книги боевых расписаний БПК «Свирепый» в окончательном варианте.
На третий день (бог любит троицу – автор) мы прокляли судьбу и своё согласие на эту работу…
Дело в том, что с непривычки и по необходимости сильно ударять по клавишам пишущих машинок, мои пальцы начали не просто уставать, а на подушечках пальцев сначала появились болезненные припухлости, потом появилась настоящая боль и синяки под ногтями, а потом я был уверен, что мясо в пальцах начинает отставать от костяшек, что мои пальцы превращаются в сплошные раны. Было такое ощущение, что меня пытали, ударяя молотком по ногтям и пальцам…
Наш корабельный доктор был допущен к нам в секретную корабельную «типографию», наблюдал за нами, делал всякие примочки, экспериментировал, но нам мало что-либо помогало.
Кроме того, возникшая необходимость всё больше и больше печатать различных инструкций и описаний действия и работы разных приборов, машин и механизмов, повлекла за собой сверхурочную работу сначала по вечерам, а потом и по ночам. Наш труд «машинисток-секретуток» превратился в нечто героическое, мужественное преодоление боли, усталости, напряжения и изнеможения…
Спасением для меня от рабочего сумасшествия стало возникновение задачи рисования различных схем, таблиц и графиков. Потеряв на время способность хотя бы слабого удара по клавишам, я, как представитель штурманской боевой части, начал чертить по параллельным линейкам рамки таблиц, потом заполнять их стеклянным рейсфедером печатным шрифтом, а потом и рисовать условные обозначения с помощью офицерской трафаретной линейки.
Так я сделал «на ура»: корабельную боевую схему; схему боевой организации корабля; схему повседневной организации корабля; схему расположения и нумерация пожарных рожков, огнетушителей, клапанов систем пожарной и водяной защиты; схему расположения газонепроницаемых помещений корабля; схему и таблицы маркировки водогазонепроницаемых дверей, люков, горловин и вентиляционных закрытий и множество других схем и таблиц. Причём с самого начала я делал их с любовью, с выдумкой и в едином стиле – классическим удобочитаемым русским шрифтом (примерно таким, как напечатана эта новелла – автор).
В результате адовой работы с короткими перерывами на еду и «отвальный сон», когда уже не в силах было не только работать руками и пальцами, а сидеть на дерматиновых липких от пота стульях, были созданы сотни разных наименований документов во множестве их экземпляров.
К итоговой Книге боевых расписаний БПК «Свирепый» (контрольный первый экземпляр – три экземпляра – автор) прилагались сборник боевых инструкций личного состава корабля, красивая цветная корабельная боевая схема, на которой на продольном разрезе корабля по всем палубам показывалось расположение всех КП, боевых постов, отсеков и других помещений корабля, а также расположение средств и линий внутренней связи, а также отдельная схема боевой организации корабля, где показаны только КП и боевые посты с указанием их подчинённости по боевой тревоге.
В боевых инструкциях («Боевых книжках) подробно излагались обязанности старшин и матросов по боевой тревоге, применению оружия и использованию технических средств в бою и в борьбе за их живучесть, а также дополнительные обязанности по герметизации корпуса корабля, химической тревоге и радиационной опасности, по специальной обработке корабля и личного состава, оказанию медицинской помощи раненым и поражённым.
Все корабельные боевые инструкции сводились в Сборник боевых инструкций личного состава корабля (приложение к Книге боевых расписаний БПК «Свирепый»). При этом контрольный или первый экземпляр нашей Книги боевых расписаний был лучше, полнее и красивее, чем такие же книги БПК «Бдительный» и БПК «Бодрый».
Книгу боевых расписаний БПК «Свирепый» создавали все – весь экипаж новостроящегося БПК «Свирепый», прежде всего, командир корабля, капитан 3 ранга Е.П. Назаров, старпом, капитан-лейтенант А.А. Сальников (это была его «лебединая песня» - автор), командиры боевых частей, офицеры, мичманы, «старорежимые ДМБовские годки призыва 1969 года», «годки» призыва 1970 года, старшины, молодые и даже талантливые «молодые» матросы и старшины, которые творчески относились к подготовке приёмки сверх современного боевого корабля, таким был для нас наш будущий БПК «Свирепый».
При этом создание сводной Книги боевых расписаний уже велось при активном посещении корабля в заводе «Янтарь», при участии офицеров, мичманов и матросов в его насыщении оборудованием и коммуникациями. Вот почему наша работа над секретной Книгой боевых расписаний был «секретом полишинеля», то есть всем известным секретом.
Те, кто работал в секретной комнате, те видели и знали, как тяжело приходилось нам, кто печатал тексты на пишущих машинках, поэтому нас жалели, а однажды в конце недели отпустили (под присмотром дежурных по БЧ –а втор) на «побывку», помывку и стирку в расположение своих боевых частей (по кубрикам-казармам). Я пришёл в свой кубрик и вместо новенькой бело-серой робы в своём рундуке увидел чужую робу чёрную от грязи и масляных пятен, замызганную донельзя, с чёрными от копоти и грязи карманами…
Ч не стал никому жаловаться на эту подмену робы, а взял её с собой в душевую и пока мылся, топтался по ней, шаркал ногами, чистил большой плоской щёткой, замачивал её в слабом хлорном растворе и в щёлоке, в смеси хозяйственного мыла и всех имеющихся чистящих средств. В какой-то миг в струе воды под душем эта страшная жёсткая роба вдруг стала белеть, белеть, мягчеть, а потом превратилась в чистую новенькую робу, почти такую же, какой была моя из моего аттестата первого срока носки, только приятно мягкая…
Мало того, от интенсивного контакта с моющими щелочными веществами и горячей водой у меня прошли боли в пальцевых суставах и сухожилиях, я снова обрёл возможность печатать на машинке. Из этого «приключения» я снова вышел «победителем» и снова молча вернулся в понедельник на своё рабочее место в секкретном бункере, как мы называли нашу «машинописную ручную типографию».
Наша побывка в кубриках и в боевых частях, видимо, сопровождалась утечкой информации о нашей работе над Книгой боевых расписаний, потому что ребята уже получили свои «Боевые книжки» и стали говорить мне свои замечания и пожелания. Я это учёл и теперь форматировал текст ровно, с использованием некоторой автоматики (ограничителей и переводчиков регистров шрифтов пишущей машинки).
Второй заход в кабинет-бункер-типографию новостроящегося БПК «Свирепый» был ещё удачнее и результативнее. Поэтому «заказчики» - командиры боевых частей теперь желали не просто текстов кое-как напечатанных, а правильно и красиво оформленных, что я и делал.
Забегая вперёд по хронологии (в конец этой работы – автор), я могу сказать, что мы выполнили приказ в срок и полностью, создали комплект документации под общим наименованием «Книга боевых расписаний БРК «Свирепый», получили самые высокие оценки одобрения от командования главного штаба Балтийского флота и будущего нашего командования 128-й бригады 12-й дивизии ракетных кораблей, в состав которых войдёт наш легендарный БПК «Свирепый».
Командир корабля, капитан 3 ранга Е.П. Назаров в приказе о поощрении всех участников этой сумасшедшей по накалу страстей, боли и страданиям работы, неожиданно наградил меня 10-дневным отпуском с выездом на родину.
Получить молодому матросу через 5 месяцев службы на флоте 10 суток отпуска с выездом на родину – это всё равно, что получить медаль «За отвагу» на фронте. Многие, очень многие, особенно штурманский электрик Толя Мартынов, старший рулевой Толя Телешев и другие матросы и старшины, прослужившие на полгода – год больше меня, были, мягко говоря, не очень довольны таким поощрением матроса Суворова. Они считали. Что работа на пишущей машинке и рисование картинок и схем – это не серьёзно.
Однако факт остаётся фактом, отпуск мне был объявлен на вечерней поверке старшим помощником командира корабля, капитан-лейтенантом А.А. Сальниковым.
Вот вам и работа «машинисткой-секретуткой»…