Т.Булах
Срывай с врага его маску! Из записок Т.Д.Булах-Гардиной (на листках)
ЧУДЕСНЫЙ ФОТОГРАФ
Скетч для двоих
Действующие лица: Фотограф - артистка,лет 20-30 (возможен вариант для актера);
Гражданин - артист-комик, лет 40-50.
Реквизит: 1. Бутафорский фотоаппарат с принадлежностями;
2. Карикатурно-плакатный портрет артиста, играющего Гражданина.
Явление 1-е
Фотограф: Уважаемые граждане, гражданки и гражданята!
Вы удивлены? Занавес поднята,
А на эстраде, вместо певца,
Балетной пары или паяцА
Перед вами, курам на смех, -
Фотограф. И, может, один из тех,
Которыми наша улица
Уж давно, как бельмом, конфузится!
Один из моментальных снимателей -
Ваших карманов обирателей,
Что, обещая вас снять в минутку,
Берет вашу голову в перекрутку,
Сворачивает набок вашу шею —
Так, как я и показать не сумею!
Потом ожидать заставляет вас
Не минуту, а полный час -
И спокойно дает вам в руки
Какие-то страшные штуки!!
Точно в кривом-кривейшем зеркале
Ваше лицо на них исковеркали!
Морда привычного зверя-убийцы -
Одной из тех буржуазныхъ акул,
Что так часто кричат: "Караул!"
С пестрой страницы
Красной передовицы.
Вы глядите: "Ужель это я?
Эта жуткая личность - моя?”
"Это вы” - вам фотограф в ответ,
"Пять с полтиной должны за портрет!”
Товарищи! убедитесь сами,
Что фотограф иной перед вами!
Я не только отлично сниму,
Но и денег совсем не возьму!
Пожалуйста! (Пригласительный жест)
Кто желает?
Голос Гражданина из публики: Я!
Фотограф: Пройдите сюда. Здесь, здесь.
Явление 2-е
Гражданин: Иду, иду. (Влезает на эстраду) Чего ж даром не сняться? Про запас лишняя карточка не помешает.
Фотограф: Еще бы!
Гражданин: А может и на самом деле похоже выйдет. Тогда и подарить ее можно.
Фотограф: Жене, наверно? (Очень внимательно разглядывает гражданина)
Гражданин: Ну! Зачем жене? Ей и так на мою наружность за 20
лет супружества глядеть надоело. Нет! Я вот той гражданочке (подмигивает в публику) поднесу.
Фотограф: Присаживайтесь, гражданин (Подвигает кресло). Сюда, сюда. Устраивайтесь поудобнее, совсем, как дома. Да! Забыла вам объяснить: чем мой аппарат отличается от других. Во-первых, карточки у меня большие, аршин на аршин, для удостоверений не годятся. А во-вторых, знайте, гражданин, я сниму не только ваше лицо, но и ваше нутро.
Гражданин: Как так: мое нутро?
Фотограф: Да так. на моей фотографии все выйдет: что вы за человек, откуда пришли и чем дышите.
Гражданин: Смеетесь, заливаете!!
Фотограф: Уверяю вас, правду говорю.
Гражданин: Пустое брешете!
Фотограф: Ну, как хотите, не верите - ваше дело... Только, чур, не удивляться и не сердиться после.
Гражданин: Ладно, ладно... Снимайте, не задерживайтесь.
Фотограф: Хорошо. Граждане! Вы свидетели - я предупреждала.
(Прищурив глаз, ходит по эстраде, выбирая точку) Гражданин (Охорашиваясь, следит за фотографом)
Фотограф: (стоя спиною к залу) Пожалуй, я вас профилем буду снимать. У вас нос изумительный. Какой-то католический, Гражданин: Вы заметили?
Фотограф: Да,да. Он мне что-то напоминает.
Гражданин: Сейчас я вам скажу, что! Профилем, особенно в сумерки, я - вылитый Наполеон. (Встает)
Фотограф: Ну, ночью-то и без огня, я сама Еву напоминаю. Гражданин: (Подходя к Фотографу) Да вы и вообще - питушечка! Фотограф: Мерси вам... (Отходит от него) Но серьезно! (Гражданин идет к стулу) У вас, поистине, благородный нос, я бы сказала: барский нос! (Устанавливает штатив) Гражданин: Бросьте, откуда - барский? Я, ведь, почетный пролетарий! Отец и мать - рабочие. Я и родился-то в заводе, на станке, на блюминге.
Фотограф: Неужели? (Гражданин садится)
Гражданин: НУ—у—у! Я, ведь, какой сознательный младенчик был! Чуть только на Свет советский (учтите: не божий) появился, ничего, что из темноты, тотчас же заявил: "Отрекаюсь от отца-кулака и матери-подкулачницы, и крестить себя никак не позволю!”
Фотограф: Постойте, ведь, вы же сказали, что родители у вас - рабочие?
Гражданин: Что? Ну да, это крестные у меня - кулаки...
Фотограф: Как, крестные?
Гражданин: Ну, посаженные! Да что вы привязались? Вы, ведь, не паспорт выдаете, а карточку делаете.
Фотограф: Не сердитесь, милый гражданин! Я, ведь так, из симпатии интересуюсь. Очень вы мне понравились. В вас есть что-то совсем особенное. Необыкновенное! (Гражданин садится) Взгляд у вас какой-то такой демонический! Гражданин: (Нежась, как кот на солнце) Что вы за комплименты мне выражаете!
Фотограф: Может, мне только так кажется? (Отходит и присматривается со стороны) Нет, нет! Я не могу ошибиться. В ваших глазах есть прямо царская сила! Вы не только людей, вы медведя можете себе подчинить. (Решительно ставит аппарат перед Гражданином)
Гражданин: Откуда вы такая пронзительная?
Фотограф: Так-так... Левее немного... Довольно. (Скрывается под черным покрывалом)
Гражданин: (Вспоминая) Ведь, и вправду... Бывало, как выйду я к своему взводу, как прокомандую: "Смирррно! Равнение напррраво!" Ну, там, конечно, кого надо двину,куда следует... Как вкопанные, вытянутся, собачьи кости! Не шелохнутся! Глазами едят меня, дьволы! Даром, что унтером был, больше генерала меня боялись. Трррепетали! Бывало, часто от начальства похвалу слышал... "Ну, Пузогрызов, и свиреп же ты! За таким кулаком, как твой, нам жить не страшно." Фотограф: (Из-под черного покрывала) Что ж в 17-м году ваш кулак начальство не выручил?
Гражданин: Да в том-то и горе, что меня в 17-м году в армии не было!
Фотограф: Ах, вот в чем дело!
Гражданин: Ну, да. В 16-м году меня контузило, извините за выражение, в нижнюю часть под спиной. Пришлось выйти из строевой службы. Я и теперь еще немного виляю этой самой частью (Встает). Видите?
Фотограф: Как неприятно!
Гражданин: Иногда мешает. Знаете, в случае, если...
Фотограф: Да-да-да. Понимаю.
Гражданин: Так вот, вышел в отставку, женился...
Фотограф: Вы, верно, красавцем тогда выглядели?
Гражданин: Ну, еще бы! Женский пол проходу не давал. Такими я симпампунчиками объедался! Пальчики оближешь!
Фотограф (Смеется)
Гражданин: Я и сейчас не прочь...
Фотограф: (Вставляя кассету) Так, значит, вы женились на симпампунчике?
Гражданин: Нет, что вы! Жена берется для дела, а не для блезиру. Жену я выбрал, хоть и с изъяном в личности - косоглаза и наросты в виде бородавок на каждой ноздре по две имеет, но зато - увесиста. С большой деньгой девица была. Да... Открыл я в своем уездном городе баню. Уютную такую... Веселенькую... С холодными закусками и зажигательными напитками. С номерками-номерочками и прочим одобрением. Ух! Приятная была банечка. Так бы и попарился в ней сейчас. Хоть в мечтаньях себя побаловать...
Фотограф: Иногда это лучше... Если только в мечтаниях...
Гражданин: А что?
Фотограф: (ныряя под покрывало) Да так. Спокойнее. Не простудишься. Гражданин: Ну, у меня все на гигиене было устроено, без сквозняков. Конечно, в дорогих номерах... В дешевых, извините за выражение, для простонародья, там, само собой, и продувало и, замест кипятка, холодной водой зачастую окатывали. Так, ведь, туда кто и ходил? Голь одна. Доходец я имел не вредный... Но к 18-му году время стало тревожное, на меня всякие злодеи косо поглядывать стали. Люди, сами знаете, злы и глупы. Хуже овцы. Она, хоть и животная, а, стрижешь ее - стоит смирно, не ропщет. А человек так и норовит укусить руку, его стригущую.
Фотограф: Приготовьтесь! (Берется за грушу. Поднимает руку)
Гражданин (Вытягивается)
Фотограф: (Нажимает грушу) Готово!
Гражданин: Так вот, продал я баню и смылся. Вскоре же просЫпался с одной покупкой и сел.
Фотограф: За что же? (Осторожно вытягивает кассету)
Гражданин: Да было там... Может, и к лучшему? После Октябрьской мне козырем вышло, что я до большевиков в тюрьме сидел. Люди, ведь, так судят: - кто до Октября сидел, тот свой, тот за Революцию пострадал.
Фотограф: Есть такие доверчивые.
Гражданин: Вот то-то и оно! Как меня Октябрь из тюрьмы выпустил, так я кругом пооглянулся, почуял свою новую линию и пошел...
Фотограф: Ну, и что ж?
Гражданин: Ничего ж... До сих пор иду.
Фотограф: Довольны?
Гражданин: Как сказать? Конечно, я нигде не пропаду. Сейчас по снабжению работаю. Как водится: мимо рук плывет - что-нибудь да пристанет. До январьского декрета председателем ЖАКТа подрабатывал немного.
Фотограф: Как же так?
Гражданин: Просто. Устроишь, кому надо, уголок, поблагодарят.
Пожалуй, теперь этот доход кончился. Хотя, если "своих” человечков из ЖИЛ-Бюро не погонят... Кто знает? - Только коллективом и живешь!
Фотограф: Каким коллективом?
Гражданин: Своими людишками. У нас почти во всех предприятиях заручка есть, мы крепко спаяны. Друг за дружку во как держимся!!
Фотограф: Да что вы?
Гражданин: Ведь, вот как у нас все тянется: один мне без очереди билетик в Москву добудет, другой - дровец, третий мануфактуркой экспортной снабдит, четвертый - сынишку устроит, пятый, где надо, скверный глаз от меня отведет или, если пятно какое лишнее на мою советскую личность вскочит, затрет его на-нет.
Фотограф: Да за что же?
Гражданин: За благодарность.
Фотограф: Неужто только за нее?
Гражданин: Ну, конечно, приложишь к ней чего-нибудь. Одному
в долг дашь, другому - ордерок на комнатку, третьему знакомство с нужным человечком предоставишь, четвертого просто водчонкой угостишь, а пятый - тот и даром, по глупости, услужить готов.
Фотограф: Значит, хорошо живете? (Копается в фото-ящике) Гражданин: Неплохо.
Фотограф: Не хуже, чем раньше?
Гражданин: Что вы? Как только такую несуразность ляпнули? Я думал, вы умная.
Фотограф: А что?
Гражданин: Раньше! Раньше я что? Раньше я, как птичка был! Я орлом сидел!
Фотограф: Орлом?
Гражданин: Свободный! Куда хочу, туда ползу! Кто мне препятствовал? За эти б, за пятнадцать лет я б миллионщиком стал! Я б чем? Я б всем владел! А теперь - ходи, да оглядывайся. Того не тронь, этого не пользуй. Человечье возьмешь - эксплуатация, казенное, уж кому дело его беречь, тоже не смей его приспособить! Раньше - кого надо подмажь, и тащи, сколько влезет. А теперь и тащить нечего, да и тысячи глаз за казенным смотрят. Всем рта денежкой не залепишь. Плохо, плохо жить стало. Невыгодно. Фотограф: Скажите по-приятельски (Близко подходит к Гражданину) Если б к старому ворочать дело стали, помогли бы? Гражданин: (Захлебываясь от восторга) Я-то? Я бы!
Фотограф: (Перебивает) Поняли? Граждане! Ясно теперь,
Что перед вами за скверный зверь,
Сшитый с головы до пяток
Из грязных заплаток
Старого быта...
Один из тех, кто творит под шумок
Вредный, заразный слушок...
Вы их часто слыхали,
А, быть может, и повторяли
Не со зла, а в шутку,
Как вздорную утку...
Граждане, верьте, что в них сокрыто
Большое зло! Пролезая под маской,
Крашеной красной краской,
Они осторожно, трусливо,
Но и упорно и терпеливо
Вредят нашему делу! Граждане! Вот
В наготе своей этот скот! (Показывает портрет)
Гражданин: Как вы смеете? Наглость какая!
Это что за противный урод?
Фотограф: Не узнали себя, живоглот?
Гражданин: Это я? Я? Антон Пузогрызов?
Фотограф: Это вы - офицерский огрызок!
Гражданин: Как? Еще и бранитеся вы?
Фотограф: Убирайтесь, покуда целЫ!
(Гражданин оглядывается и уходит)
Фотограф: Так-то лучше. Противная птица.
Но как много еще их вертИтся
И мешает нам в нашей стройке,
Когда место давно им в помойке!
Но,в конце-то концов,этот банщик
Только мелкий ничтожный обманщик,
Только мелкая рыбка-колючка.
А в их лагере есть, ведь, и щучка
И щучИща, а может - сам кит
В домино маскарадном сидит!!
И во все-то у нас закоулки
Забираются злые акулки!
В кооперацию гад заползет -
Смотришь, товар уж на свалке гниет!
Есть недохватка и булок, и хлеба
Полки пустые взамен ширпотреба,
Где-то замерз и пропал керосин -
Смотрит уныло пустой магазин...
А спекулянты воюют на рынке
И зашибают деньгу по старинке.
Заведется такой паразит,
Предположим, хотя бы в колхозе...
Смотришь, и трактор из строя летит,
Скот подыхает во вши на морозе!
Сев срывается! Губит поджог
Трудовое колхозное сено!
А случается - пулей в висок
Расправляется с нашим, гиена!
Есть и Женевская конференция,
Где "мир водворяют под солнцем”
И создают конкуренцию
По доставке оружья японцам!
(Собирает аппарат)
Наснимать бы подобных картинок
И устроить из них галерейку!
Пребольшущая вышла б семейка
Разномастных зловредных скотинок!
На прощанье я вам скажу:
Будьте всегда насторОже,
Затаившемуся врагу
Мыльте покруче рожи!
Пусть не смогут гнилые объедки
Отошедшего в вечность царизма
Строить козни Второй Пятилетке
И борцам за успех Соцьализма!
(По требованию ритма слово "социализм" читать: "соцьализм").