ПОПУТЧИЦА
В начале десятого вечера, в теплом, пахнущем парфюмерией и туалетом вагоне скорого поезда «Москва-Брест» царила суета. Та самая, какие неизменно случаются за четверть часа до прибытия состава на большую станцию, когда пассажиры все как один копошатся, несут проводникам скомканные простыни и предпринимают отчаянные попытки воспользоваться санузлом.
Я сидел на «боковушке» и смотрел в окно, за которым проносились снежные мартовские вихри и мутно-белые безмолвные косогоры.
- Вы до Смоленска едете? – остановилась возле меня рыжеволосая дама с бледным лисьим лицом.
- Да, – кивнул я.
- Не поможете мне донести сумки до такси?
- Помогу, – лаконично ответил я и встал, чтоб забрать свои, оставленные на верхней полке соседнего купе вещи.
Пассажирки спешно прихорашивались. Крупный белорус, который лег спать еще в Москве до отправления поезда, вынудив меня тем самым скитаться в поисках угла, тяжело всхрапывал.
Эффектная пассажирка в джинсах и на каблуках, обдав облаком сладких духов, «усадила» меня на «боковушку», освободившуюся в Вязьме.
- Я не должна была ехать одна, – поднесла клетчатую («челночную») сумку моя новая знакомая, чьи формы не возможно было определить под серым длинным свитером. – Он позвонил и отказался в последний момент.
«Не мудрено», – подумал я, и снова уставился в окно.
- Я набрала столько вещей, – подтащила еще одну клетчатую сумку рыжая. – Они не тяжелые, но одна я их не доволоку.
Показался заснеженный перрон, и состав остановился.
Разомлевшие от тепла пассажиры торопливо выскакивали из вагона и, утопая в сугробах, которые усердно разгребал небольшой трактор, все как один заспешили в сторону привокзальной площади, рассчитывая, видимо, успеть на трамвай или маршрутку. Перекинув свою ношу за спину, я с двумя клетчатыми «чемоданами» влился в этот поток, напоминающий колымский этап, ощущая, как на пронизывающем ветру быстро исчезают запасы драгоценного тепла под одеждой. Попутчица, согнутая вопросительным знаком, едва успевала за мной. Заметив, что лицо ее приняло опрокинутое выражение, я остановился:
- Волнуетесь?
- Я не заказывала такси, – конфузливо заговорила она, – у меня московская симка.
- А куда вам?
- К Дому офицеров.
- Нам не по пути, – на всякий случай предупредил я.
У трамвайного кольца, где ерзали, демонстрируя беспомощность перед стихией, легковушки, мы остановились.
-Такси! – обрадовалась москвичка и неуклюже бросилась к лихо развернувшемуся «Опелю - универсалу», из распахнутой двери которого бодро, как капитан из рубки, выставилась женщина-водитель с круглым лицом.
-Тысяча рублей до центра, – озадачила москвичку таксистка.
- Тысячу рублей, – обиженно возмутилась приезжая. – В Москве такого нет.
Тем временем непогода свирепствовала, снег сменился градом, и люди, ежась от холода, стали напоминать рыбаков на давно оторвавшейся льдине. Не вписывалась в картину худенькая девушка без головного убора в короткой юбчонке. Ветер трепал ее пышные волосы, жалил холодными горошинами тонкие в белых колготках ножки. Глядя на нее, меня начало одолевать желание рискнуть по старой памяти на марш-бросок, чтоб только скорее покинуть это «гиблое» место.
Заметив, что женщина лет пятидесяти пяти в норковой шляпе ведет переговоры по мобильнику, я решился:
- Извините, вы сейчас не с диспетчером, случайно, говорили?
-Нет, – сухо отрезала она и недоверчиво посмотрела на меня, словно я попросил у нее взаймы.
- А вам не в центр? – подступилась москвичка. – У меня есть двести рублей, возьмите, пожалуйста, меня с собой до центра.
У мадам, лицо которой вновь приняло кислое выражение, зажегся синим светом дисплей телефона, и она, прослушав сообщение, сорвалась к остановившейся метрах в тридцати иномарке.
Горе-попутчица, растеряно посмотрев на меня, потом на клетчатые сумки на снегу, неуклюже потащилась вдогонку. Я, подхватив багаж, устремился за ней.
Мы уже были метрах в пяти от спасительной цели, когда дама в шляпе, оглянувшись, захлопнула дверцу переднего сиденья.
«Это конец», – подумал я.
- Подождите! – жалобно завопила москвичка.
В этом крике было такое отчаяние, словно дело происходило не в славном городе Смоленске в год его 1150-летия, а в годы гражданской войны в Крыму, когда от пристани отплывал последний теплоход с белоэмигрантами.
Водитель затормозил и выглянул из салона.
Москвичка, упав на колени, потянула ручку заднего сиденья (дверь на ее счастье оказалась не запертой) и стала отчаянно запихивать сумки. Сумки не слушались. Я, перехватив инициативу, начал энергично проталкивать их, пока не освободился краешек сиденья, на который нужно было как-то умудриться усадить попутчицу и захлопнуть дверь.
У меня получилось.
(Март 2013)