Давно, на одной весьма высокой горе,
Утром сорок первого дня, на самой заре,
Некто мелкий, плешивый, полный коварства,
Метал на прилавок и славу, и царства.
Недорого брал - требовал лишь уважения,
И "чисто-формального" телодвижения
(На колени падения, и главы преклонения),
А после, вестимо, "хорошего поведения".
Зря суетился. Остался с товаром.
Все царства земные не взЯты и даром.
Кому торговались, оглянулся окрест,
Увидел вдали и Голгофу, и крест,
И пала на землю всевластья корона,
И мимо шагнул золотого он трона,
И вспыхнула яркой звездою душа.
И Некто, увы, не "срубил" ни шиша.
...
На горе той и ныне корона лежит,
И трон золотой всё там же стоит.
И ценник всё тот же, и продавец -
Человеческих душ плешивый ловец.
И шипит граммофон, и мерцают огни,
И поёт тихий голос: «Ко мне загляни!»