Зоя была расстроена тем, что одноклассники отвернулись от неё и выбрали себе нового комсорга. У неё не было желания командовать, просто хотелось убедить ребят делать больше добрых дел. Но её благие намерения никто не оценил. Зоя считала, что друзья её предали, а вскоре девушку свалил тяжёлый недуг. Перенесённая инфекция дала осложнение и здоровье серьёзно пошатнулось. Любовь Тимофеевна обратилась к сестре Ольге, и тётя выхлопотала для племянницы путёвку в санаторий. Зоя была рада возможности на время уехать из дома и не посещать школу. В этом же санатории проходил реабилитацию известный писатель Аркадий Гайдар. Девушка не могла знать нелицеприятные подробности послужного списка Голикова (настоящая фамилия Гайдара), она относилась с особой теплотой к писателю. Сопереживая и восхищаясь мужеством и стойкостью юных борцов за советскую власть, принимая за чистую монету подвиги вымышленных героев. Зоя очень обрадовалась, встретив Аркадия Петровича в столовой.
Товарищи выздоравливающие неизменно прогуливались перед обедом.
Зоя несколько дней ходила вокруг да около, но никак не решалась заговорить с писателем. Пока Аркадий Петрович сам не обратил на неё внимание:
– Милая девушка, мы с вами столько часов провели в этом саду, что пора познакомиться, – и, улыбаясь, протянул руку – Аркадий Петрович Гайдар.
– Очень приятно. Я вас узнала. Зоя… Зоя Космодемьянская.
– Какая у вас длинная фамилия. Значит от Космы и Дамиана род ведёте?
Зоя смутилась, не найдя, что ответить, она не знала кто такие Косма и Дамиан.
– Зато легко запомнить, – добавил Гайдар.
Писатель заметил смущение девушки и догадался, что молодое поколение не знает имена православных святых. Ведь он сам немало потрудился для этого. Их герои Гарибальди, Марат, петрашевцы, конечно, Карл Маркс, Фридрих Энгельс и Ленин.
Девушка справилась с волнением:
– Я очень рада видеть вас здесь. Ваши произведения всегда о честных и целеустремленных героях. И мне это очень нравится. Спасибо, вам, товарищ Гайдар.
– Что ж очень рад это слышать.
– Скажите Аркадий Петрович, а как, по-вашему, можно ли простить друга, который тебя предал?
– А тебя предали?
– Даже не знаю. Понимаете, когда я была комсоргом класса, то стала предлагать товарищам взять на себя повышенные обязательства. Я думаю, мы обязаны стремиться вперёд, чтобы построить справедливое общество. Ведь так! А мои одноклассники оказались не готовы перешагнуть через свои мелкие интересы. И на собрании большинством голосов меня сместили с должности. Теперь у нас другой комсорг. Тот, который всех устраивает. Нет, Аркадий Петрович, вы не подумайте, дело совсем не в том, что я обижаюсь. Я не обижаюсь за себя. Просто обидно, что комсомольцы, которые дали клятву быть передовым отрядом советской молодёжи, на самом деле не хотят взваливать на себя чужие проблемы. А если человек слаб и ему требуется помощь. Ведь так бывает. Помочь ему наша первоочередная задача. Разве вы не этому учите в своих книгах? Сам погибай, а товарища выручай!
– Всё верно. Я всецело разделяю такое стремление. Чтобы построить справедливое общество надо чем-то жертвовать. И в первую очередь своим благополучием. А если понадобится, то отдать жизнь за дело революции. Разве о своей сытой жизни мечтал я, гоняясь за бандой Соловьёва в тайге Хакасии. И теперь мы не должны допускать, чтобы оппортунистические мыслишки утянули слабых товарищей в болото мещанской жизни. Есть несознательные элементы готовые променять завоевания Великого Октября на личное благополучие.
– Вот и я о том же, – с жаром откликнулась Зоя, помните:
Нас водила молодость
В сабельный поход,
Нас бросала молодость
На кронштадтский лёд.
Боевые лошади
Уносили нас,
На широкой площади
Убивали нас.
Это был странный разговор. Зоя не заметила, как омрачилось лицо писателя, стихи не вызывали у него того восторга, который испытывала Зоя, но она была искренна в своём порыве:
– Как замечательно написал об этом пролетарский поэт Эдуард Багрицкий.
– Да, кронштадтское восстание мы тогда лихо подавили, – задумчиво и грустно сказал Гайдар.
Зоя с удивлением посмотрела на него. Писатель быстро исправил свою оплошность:
– Вовремя разоблачили и уничтожили врагов революции. Но согласитесь, Нина Воскресенская не самый подходящий псевдоним для пролетарского поэта.
– У Багрицкого был такой псевдоним? – спросила Зоя.
– Дзюбан его настоящая фамилия. Эдуард не участвовал в разгроме кронштадтского мятежа. Он служил всего два месяца в особых частях Красной Армии. С апреля по июнь 1919. После чего благополучно вернулся в Одессу и работал инструктором политотдела. Рисовал плакаты и писал агитационные стихи.
– Разве можно писать от своего имени о том, чего не видел своими глазами?
– А почему нельзя? Главное писать хорошо, а это зависит от писательского таланта. Эдуард Багрицкий, несомненно, таким даром обладал. Хотя, я лично считаю, что правильно, если автор сам является участником событий, о которых пишет. Но вольному воля, как говорится.
– А что делать, если у человека жизнь не сложилась, и ничего героического в ней не произошло, но он очень хочет стать писателем?
– Этого не может быть, в нашей стране такое в принципе невозможно. Если человек стремится быть на острие событий, то обязательно найдёт способ проявить себя. Кабинетных романтиков я не уважаю, хотя это самый безопасный и короткий путь к популярности. Инструкторы сочиняют красивые стишки и артистично декламируют их со сцены, когда другие подставляют свои головы под белогвардейские шашки. Каждый поступает так, как ему подсказывает революционная совесть и гражданская сознательность.
Гайдар разволновался, по всей видимости, вспомнил что-то неприятное. Его лицо покрылось красными пятнами, и возникла неловкая пауза. Такая реакция смутила девушку, она догадалась, что невольно задела болезненную для писателя тему, но лечение пошло ему на пользу и он быстро сгладил ситуацию:
– В какое удивительное время мы живём, нет ничего невозможного. Мечтайте и всё обязательно сбудется. Зоя, а хотите, я подарю вам свою новую книжку с автографом.
– Конечно, Аркадий Петрович! – она смотрела на него с нескрываемым обожанием.
Гайдар улыбнулся, ему было лестно внимание юной поклонницы.
– Брал с собой десятка два экземпляров, но уже раздарил. Один всё же сохранился, специально для вас. Подождите меня в ротонде. Я мигом.
Героизация гражданской войны была необходима новой власти как воздух, и Аркадий Петрович с удовольствием сочинял красивые сказки, смывая грехи мятежной юности. Получалось довольно красиво и весьма поучительно для молодого поколения. Говорят, лечащему врачу Гайдар признался: «Всё оттого, что в детстве я слишком много убивал людей». Надо полагать, слово детство должно было как-то умалить степень вины. По многочисленным жалобам местного населения в Красноярске работала специальная комиссия по делу Голикова (настоящая фамилия писателя). Помогло заступничество Тухачевского, и молодой красный командир избежал серьёзного наказания. Товарищи сумели найти компромиссное решение, но память о «бесноватом Хайдаре» осталась в Хакасии на многие годы.
Гайдар порывисто вошёл к себе в отдельную палату, некоторые привилегии за бывшим красным командиром сохранились. Открыл жёлтый чемодан, он бравировал перед Зоей и соврал. На самом деле потёртый трофей был битком набит новым тиражом. Лицо писателя перекосило от приступа неконтролируемой ярости, он с силой сжал кулаки:
– Э-э-э!!! Да провались всё, кому я это пишу!? Не один гад за три недели не попросил автограф. Спокойно дружище, спокойно, – Гайдар достал бутылку коньяка из кармана чемодана и сделал пару глотков, – Так-то лучше будет. В конце концов, мои произведения ориентированы на молодое поколение, а дети меня любят. Хотя и тут одесситы, хитрые бестии обошли меня. Побыл на фронте два месяца и уже герой. Гонорары и награды получают, почти не запачкав рук.
Гайдар сделал ещё несколько глотков коньяка, взял со спинки стула пиджак, накинул поверх гимнастёрки и спрятал бутылку в карман. Чемодан убрал обратно под кровать. Перед тем как выйти, внимательно осмотрел помещение:
– Надо повесить портрет товарища Сталина, – сказал нарочито громко, чтобы слышали в соседней палате. Проходя мимо, заглянул в открытую дверь и поинтересовался:
– Товарищ, у вас не найдётся свежего номера «Правды»?
Товарищ сделал вид, что внимательно изучает прессу, а происходящее вокруг его совершенно не интересует. Гайдар так же на голубом глазу сказал:
– А вы сами читаете, извините, я потом, – и пошёл весело насвистывая.
Розовощёкая физиономия соседа не оставляла сомнений в том, с какой целью здоровяк находится в санатории. Гайдара забавляли тупые лица подсадных уток, которые начинали потеть в поисках ответа даже на самые незначительные слова. Он презирал этих людей, но ему и в голову не приходило, что он сам приложил немало усилий к тому, чтобы такое сословие поднялось с самого дна общества и стало со временем влиятельной силой. Чистка партийных рядов и уничтожение старой гвардии, было благодатной питательной средой для людей небольшого ума, но завидной житейской хитрости и смекалки. Тёмная эта сила с каждым годом только крепла и разрасталась, захватывая всё новые и новые области советского общества. Исподволь формируя лицо страны. Таких людей не мучили угрызения совести, а Гайдар, чтобы избавиться от навязчивых воспоминаний, сочинял повести полные революционной романтики. В глубине души он надеясь искупить своё кровавое прошлое.
Коньяк подействовал успокаивающе, настроение у детского писателя выправилось, и он торжественно вручил Зое книжку. Девушка сочла возможным продолжить дружескую беседу:
– Аркадий Петрович, можно я задам вам не совсем обычный вопрос?
– Нужно, Зоя. Как старший и более опытный товарищ я обязан развеять все ваши сомнения.
– Я знала одного очень доброго и хорошего человека, но он почему-то мечтал быть священником. Всем известно, что религия – это опиум для народа. Мне непонятно, как же хороший человек может так заблуждаться?
Писатель внимательно посмотрел в чистые глаза наивной девочки, ещё не усвоившей границы доверительных бесед:
– Зоя, вы же комсомолка. А такие вопросы задаёте. Бога нет и думать здесь не о чем. Человек творец своей судьбы и другого не дано. Великая Октябрьская Революция доказала это. Мы сотворили чудо своими руками, и теперь живём в самой лучшей стране мира, и готовы, если партия потребует, не задумываясь отдать за неё свою жизнь. Вот в чём высокий смысл и высокий идеал для каждого советского человека. Мечтать надо о великом.
– Спасибо, Аркадий Петрович. Теперь я совершенно уверена, что сделала правильный выбор, я решила поступать в Литературный институт.
– Что же писательский труд один из самых уважаемых в нашей стране. Одобряю. Главное слушайте мнение старших товарищей и поменьше задавайте ненужных вопросов. До свидания Зоя.
– Ещё раз спасибо, Аркадий Петрович. До свидания!
– Был рад помочь.
Космодемьянская пошла в сторону санатория, но вспомнив о чём-то вернулась. Гайдар остался в ротонде, достал из кармана бутылку коньяка, только собрался сделать глоток и тут увидел Зою:
– Что?! Что такое? Разве мы не закончили разговор?
Раздражительность стала обычным делом, Голиков пытался с ней бороться и часто обращался к врачам за помощью, но приступы немотивированной ярости изматывали пролетарского писателя.
Зоя смутилась и поспешила удалиться:
– Извините, извините…я только хотела. Потом…
Этот эпизод испортил впечатление от знакомства. Зоя пошла обратно, споткнулась и чуть не сшибла с ног какую-то старушку. Девушка успела подумать, что обрела наконец-то друга и учителя, а получилось очень некрасиво. Было горько и досадно. Гайдар тоже был расстроен. Он приготовил трогательную речь в своё оправдание, но вечером поговорить им не удалось, а утром Зою выписали, и больше они не виделись.