23 марта
Такие дела есть в карьере каждого следователя. Дела с уголовно-правовой точки зрения, но если брать исключительно детективную составляющую, то они, немного перефразируя знаменитого английского сыщика Шерлока Холмса, были делами на половину трубки. Это тупые дела. Всё в них ясно с самого начала: известен субъект преступления, известен объект. Состав преступления имеется всегда, не нужно заморачиваться с этими четырьмя обязательными элементами, но…. Глядя на преступников, глядя на то, что они совершили, в моей голове всё время звучала эта фраза: «Где логика, где разум…»
Изловили вора. Ночью он пробрался в дачный домик. К сожалению, старушка, проживавшая там почти безвылазно месяцами напролёт, страдала бессонницей. Она-то и обнаружила незадачливого воришку, когда он из окошка в кухоньке выбрасывал вещи на улицу. Зажгла свет…
К счастью, в ту ночь старушка в домике была не одна. В гости приехали дети, два высоких и здоровенных амбала. Они услышали крики матери, услышали, как бьётся посуда. Через минуту вор был обезврежен, избит и связан. Правда, перед этим он успел толкнуть старушку в окно…. Стекло разбилось. Вы сами всё понимаете… Слава богу, «скорая» приехала быстро.
И знаете, из-за чего возник весь этот сыр-бор, что удалось вынести нашему преступнику? Привожу цитату из протокола: «пять кухонных полотенец, рваная простыня, кусок брезента, моток ржавой проволоки, молоток». И всё! Ни денег, лежавших на самом видном месте, ни драгоценностей, висевших на шее и ушах старушки, вор не взял.
- Если тебе так нужны были полотенца, мог бы прийти и попросить! – опешили сыновья.
- Ну, я думал…
- Плохо ты думал! Теперь не отвертишься! – пообещал ему я.
И ведь правда не отвертелся…. По сути в тюрьму попал из-за полотенец и ржавой проволоки.
А из следующего дела мог бы получиться интересный голливудский боевик. Есть у нас природный парк. По сути, огромный лес. Конечно же, как и у любого природного парка, будь он национального или даже регионального значения, есть свой режим охраны. Много там чего делать нельзя, например, костры жечь, охотой заниматься. В то утро лесник как всегда совершал не то обход, не то просто гулял по лесу. И тут он увидел его, человека в жёлтой куртке и с лопатой наперевес. Стоит сказать, что преступник выбрал крайне неудачную одежду: жёлтый цвет сам по себе довольно-таки незаметным сложно назвать, а когда входишь в такой куртке в лес весенний, то будь уверен наверняка, заметят тебя издалека.
Этот жёлтый субъект выкапывал деревья: елочки, сосенки, рябины. Как потом признавался лесник на допросе, у него в тот момент не было намерения выписывать ему штраф, ему просто-напросто хотелось, чтобы мужик вернул деревья на место. Хотел провести культурно-воспитательную работу. Но у «вора» были совсем другие планы, и возвращать деревья на место ему не хотелось. Не успел лесник его толком окликнуть, как тут же раздался выстрел. Обладатель жёлтой куртки палил в воздух из охотничьего ружья. На допросе лесник снова пояснял, что разум его затуманился, то ли от страха, то ли от того, что он давно не слышал выстрелы, но вместо того, чтобы кинуться за подмогой, ну, или, по крайней мере, лечь на землю и затаиться, он, не долго думая, ринулся в погоню за похитителем деревьев.
Конечно, ничего вразумительного из этого не вышло. Следующим выстрелом наш бравый лесник был ранен в ногу, но всё же он успел хорошенько запомнить не только черты похитителя, но и мотоцикл, на котором преступник удирал из леса. На следующий день мы его изловили. Надо сказать, что похититель и не скрывался…. Охотничье ружьё, мотоцикл и даже деревья (выписка из протокола: «четыре ели обыкновенные, три сосны обыкновенные, две рябины, семь дубов») были изъяты из сарая. На мой вопрос, зачем ему понадобилось столько деревьев, преступник, не моргнув глазом, заявил, что решил озеленить пустырь неподалёку от его городской квартиры. Вразумительного ответа, почему деревья нельзя было купить в питомнике, я так и не дождался.
- А стрелял-то зачем?
- Так ведь погоня была…
- Леснику шестьдесят четыре года.
- Ну, я испугался…
И таких дел в производстве и у меня и у моих коллег было столько, что мы могли бы прославиться на ниве трагикомедии. И всё равно, вот уже семнадцать лет, передавая очередное такое дело в суд, я не могу сдержаться, и тишину моего кабинета нарушают слова: «Где логика, где разум…»