предыдущее - http://www.proza.ru/2017/03/26/2496
Моя пани… странная, исчезнувшая, почти приснившаяся.
Я знаю, что я тебе этого не напишу.
Я знаю, что должен тебе сказать что-то важное, и я хочу это сказать, но я не смогу написать так, как думаю сейчас, как чувствую сейчас…
Вот сейчас, когда я иду к своему дому в темноте с автобусной остановки, вот сейчас мне кажется, что те пять летних дней, которые отплывают от меня всё дальше и дальше, были самыми наполненными в моей жизни за последние несколько лет.
А я этого не знал тогда, жалкий идиот. И отворачивался, и отталкивал это. И старался свести всё в шутку, в эпизод, в пустяк. Я изо всех сил старался думать, что это ошибка, заблуждение. Я вёл себя, как в лёгкой летней интрижке, и вполне в этом преуспевал.
И только потом понял, что просто обманывал себя. А значит, и тебя.
Прости.
Ты странно мне снишься. В странном мире, в странной одежде. Я словно читаю книгу о нас. И прежде всех я вижу тебя. У тебя длинные косы, это так красиво…
Я называю тебя Белкой. Не знаю, почему. Это не из-за того, что у тебя похожая фамилия, это совсем другое, не знаю, откуда это взялось. Просто Белка.
А ты мне сказала, что не любишь свою фамилию...
Хочешь, я подарю тебе свою? Она тебе нравится? Она так красива на конверте, выписанная твоим аккуратным почерком. Мне кажется, ты бы сумела носить её тоже красиво…
Я знаю, что я тебе этого не напишу.
Просто потому, что всё забуду по дороге. И когда сяду писать, окажется, что в моей голове одни только глупости, от которых мне самому будет противно.
Прости, что я писал тебе глупости. Прости, что я говорил тебе глупости. Я не помню, какие именно, но знаю, что наговорил тебе кучу глупостей, потому что вообще дурак и идиот.
Пожалуйста, приезжай. Мне кажется, только рядом с тобой я пойму, кто я есть на самом деле.
Приезжай, будь в моём доме. Я бы хотел, чтобы меня там кто-то ждал. Я бы хотел, чтобы это была ты.
---------------------------------------
- Ну, ты чего звонишь-то, как неродной?
Нора открыла мне уже в домашнем, и накурено уже было вовсю.
- А может, мне хотелось, чтобы меня красивая женщина встретила на пороге родного дома, - ухмыльнулся я, вваливаясь в прихожую.
- А это жениться надо, - сказала Нора, принимая у меня сумку с родительской снедью. – Но этот вопрос мы уже обсудили. А ты что такой весёлый?
- Увидел с улицы, что огоньки наши горят. Представляешь, ночь, темно, страшно, волки воют, ты идёшь, потерянный и одинокий, и видишь: твои окошки светятся. Значит, не один ты на белом свете. Нет, всё-таки хорошо, когда тебя дома ждут… Знаешь, я сегодня три часа топал пешком и думал.
- И что надумал? – Нора взяла из моих рук куртку и повесила на место.
- Кое-что надумал. Иди сюда.
Я крепко взял её за руку, притащил в свою комнату, снял с полочки её фотографию и помахал у неё под носом.
- Запомни Норхен: вот это будет здесь, пока я тут. Ясно? Никуда я ничего не уберу. Ничего прятать не буду. Здесь вся моя жизнь, и всё будет так, как есть. Поняла меня?
- Ну, поняла, - она улыбнулась. – И для этого ты пешком по городу таскался?.
- Да. И… спасибо тебе в очередной раз, что ты меня не бросила. Теперь всё нормально у меня. Завтра я буду в форме. Правда. Завтра я должен быть в форме.
- А как там твои?
- Хорошо. Поругались с матерью, потом помирились. Тебе привет и гостинцы. Мать страдает, что переехали. Боится, что оголодаю.
- Всё правильно сделали, - сказала Нора. – Веруська растёт, ей место нужно. Они сами молодые ещё. Вчетвером в двух комнатах – это разве нормально? А ты вообще взрослый. Теперь будет у тебя законная личная жизнь.
- Кстати, о личной жизни, - я поднял палец. – Надо бутылки срочно сдавать. Пока мать сюда не дошла.
- Ты завтра не успеешь, - сказала Нора. - Давай в подвал быстренько перетащим?
- Идея, - одобрил я.
Мы нашли мешок и в две ходки перетащили весь арсенал вниз. Нора протерла пол, я ещё раз обшарил квартиру, слазил на антресоли и нашёл таки эксклюзивную банку эксклюзивного варенья из грецких орехов, целую и невредимую.
- Это тебе за труды, - я торжественно вручил банку Нору.
- Ой, моё любимое… - она нежно прижала банку к груди. - Как же это твои троглодиты не сожрали, удивительно…
- Это варенье охранялось законом.
Я оглядел чистую комнату, потом чистую кухню и хлопнул в ладоши.
- Ну, всё, девочка с синими бантами, можно жить дальше. Давай ужинать. Всё, начинаю новую жизнь. Одинокую, без пьянок, без женщин и без сомнений.
- Вот и отлично, - сказала Нора и выставила на стол бутылку армянского коньяка и положила рядом лимон.
Я воззрился на бутылку, потом на Нору.
- И после этих слов на сцене немедленно появилась выпивка, - сказал я, качая головой.
- И женщины, - сказала Нора, усмехнувшись.
- Вот поэтому мужики и жить не умеют, и живут меньше, – я вздохнул обречённо. - Только настроишься на правильную жизнь, и опять вино, и опять женщины… Слушай, а где ты достаёшь такой дефицит… - я покрутил бутылку. - И чем это теперь закусывать? Мамиными пирогами? А! шоколадом же твоим…
Я полез в шкаф за шоколадом.
Нора аккуратно резала лимон на тонкие ломтики.
- И лимон где-то нашла… Нет, ты всё-таки идеальная жена, - пробормотал я, шаря в шкафу. – Тебе цены нет, Норхен. Но я всё равно буду бороться с вашим женским засильем.
Я поставил на стол рюмки.
Нора фыркнула.
- Ты писал это своей принцессе?
- Да, я уж и так сто раз проштрафился, - сказал я с безнадёжностью.
- Потому что не пишешь?
- Потому что не пишу. Потому что пишу неприличности. Потому что пишу глупости...
- А ты неприличности умеешь писать? Как интересно…
- Я могу писать всё, только не то, что нужно. Не могу я писать глубоко и красиво, как вы любите. Я могу написать смешно. Я могу рассказать смешно. А так, как вы любите, чтобы душа перевернулась, не умею.
- А что ты пишешь?
- Ерунду всякую. Как с девчатами купался. Как Валя меня нарисовала…
- Дурак. Зачем ты ей это рассказываешь? Она будет ревновать. Ты бы ещё про матрас написал.
- Про какой ма… что? Что-что? - Я плюхнулся за стол и уставился на Нору. – Норхен? Я не понял или ослышался? Ты про какой матрас?
- Так он у вас, по-моему, один на всех, - фыркнула Нора.
- Слушай, ну это уже подлость, - сказал я не без возмущения. - Ты два раза в год тут налётом, и почему-то знаешь больше, чем я. Главное, все обмыли и забыли. А она помнит.
- Вот этим мальчики отличаются от девочек. Всё дело в восприятиии. Мальчики обмыли и забыли. А девочки помнят и помнят.
- Знаешь… - я помотал головой. - Вот при всей к вам любви. Мне иногда хочется кого-нибудь из вас удавить.
Нора покатилась.
- Ну всё-таки – откуда?
- Сарафанное радио, мон шер.
- Блин... Танька. Да?
- Конечно.
- Слушай… ну это уже невыносимо… Она всё про меня знает. Так жить нельзя. Ты хоть ей скажи.
- Так сам и скажи. Она ж по тебе сохнет, не по мне. А я сто раз уже ей сказала. Но всё-таки, я бы на твоём месте думала, с кем на матрасе барражировать в виду берега.
- Норхен, как можно в такие моменты думать? – я откупорил коньяк. - Там такие были ножки.. Кстати, я вообще в тот раз не участвовал, я вообще спал там в тенёчке. Сарман, упырь, расталкивает и говорит: а слабо? Я смотрю, там такие ножки… Да ещё спросонья... да ещё с бодуна… Слабо, говорит, тебе докатить её до нашего места и всё остальное? За мной салон. Я говорю: за такие ножки я её до Турции докачу. Ну, и забили, как обычно, Геныч разнял, я встал, сплавал умыть морду и пошёл говорить о Бодлере. Остальное - дело техники.
- А кроме ножек, ничего не заметил?
- Слушай… какая ты неприличная... Конечно, там кроме ножек были ещё и глаза. Умные и бездонные. Мы там и беседовали-то, на этом матрасе, исключительно о поэзии. Бодлер, Превер… Мериме… Этот… Дебюсси…
- Дебюсси - это музыка.
- Так мы и о музыке беседовали! – сказал я с подъёмом. – Я только не пойму, откуда Танька… Её ж там не было. Это вообще было в другом месте. У нас и матраса не было с собой, чуваки за ним срочно гоняли специально.
Нора покатилась вторично.
- Короче, ваши беседы о музыке были озвучены среди широкой публики.
- Ну да? - я поерошил волосы. - Не, ну если по-честному… то… мы даже и до Бодлера не дошли… Но всё-таки, не понимаю... Таньки точно не было, откуда она всё знает?
- Хлеб порежь... А лучше держись за стул, чтобы не упасть. Дело в том, что эта обладательница ножек тоже была любительницей поразвлечься. И расписала встречную игру. Её благосклонный взор пал на тебя. И она тоже забила с кем-то там среди своих, что пройдёт пара дней – и ты падёшь, сражённый, к её ногам. И её общество со своей стороны тоже заинтересованно следило за развитием сюжета.
- Ну да? Серьёзно?
Я положил нож, посмотрел на Нору, потом не выдержал и захохотал.
- Вот зараза, - сказал я с чувством. - Но она же вроде уезжала уже...
- Вот перед отъездом она и повеселилась. И молодец, отомстила за всех. Это она ещё не знала про ваши традиционные пляжные развлечения.
- Ну, я надеюсь, наши-то местные девушки не продадут приезжим девушкам маленькие невинные тайны своих местных парней?
- Нет, - сказала Нора. - Местные девушки, конечно, не продадут местных парней. Но при случае врезать своим местным парням вполне себе смогут.
- Нет.., - сказал я, крутя головой, вздыхая и разливая коньяк. – При всей моей великой любви. Только удавить...
Нора подняла рюмку
- За прекрасные воспоминания о лете! – сказала она торжественно.
продолжение - http://www.proza.ru/2017/04/08/2188