Уже прошло три недели с момента её ухода из школы. Ещё до того, как Надя устроилась официанткой в известную пиццерию, она часто ходила в центральный городской парк. Это громадная территория была главным развлекательным местом. Здесь, с утра до ночи было полно людей: детвора резвилась на каруселях, старики мирно сидели на лавочках и медленно прогуливались по аллеям, молодежь гудела на дискотеках и пряталась в тёмных дебрях с бутылками пива. С наступлением темноты, когда уже не было слышно детских криков, а старики давно отковыляли от своих насиженных мест, становилось ещё более шумно: парк заполняли толпы молодых пьяненьких парней вылезших из дебрей парка и девушек, которым нравилось дразнить всю эту веселую, раскрасневшуюся шваль.
Наде нравилось здесь находиться, лишь смущало чрезмерное количество людей, переполненные лавочки и детские крики. И она искала место поспокойнее, бес толку бродившая вдоль длинных аллей, и высоких деревьев. И в один из этих дней, она нашла очень уютную безлюдную поляну с разваленными скамейками. Место было неухоженным и старым. Но особую атмосферу ему придавало большое количество всякого рода разрушенных построек. Неподалеку виднелось маленькое полуразваленное здание, по-видимому, теперь служившее общественным туалетом; какие-то арки и столбы, которых здесь было довольно много. Надя решила, что когда-то давным-давно здесь была эстрада для провидения концертов. Арка осталась от сцены а столбы от лавочек, на которых сидели дамы в шикарных нарядах под ручку с кавалерами в чёрных фраках и шляпах с широкими полями.
Неподалеку от эстрады, находился старый развалившийся фонтан с двумя лебедями, которые на удивление хорошо сохранились, хоть и потеряли навсегда свой превосходный вид и цвет. Вокруг фонтана были расставлены пеньки и ветки, что свидетельствовало о том, что постоянно бывают люди, Но, будучи здесь практически каждый день, Надя никогда никого не видела, вероятно, из-за того, что оставалась не дольше, чем до захода солнца, хотя ей очень хотелось повидать этих загадочных людей, облюбовавших это заброшенное место.
Удивительным образом, Надя сроднилась с этим местом – поход к лавочкам и эстраде стал для неё своего рода ритуалом. Здесь её покидали прежние переживания, она забывала о тревогах и могла спокойно размышлять о чём-то приятном, беззаботном, о прошлом... Но ещё более она сроднилась с этим местом после того, как обнаружила на одном из столбов, листок бумаги аккуратно сложенный пополам и вставленный в щель, что бы не улетел по ветру. Надя развернула лист и стала с интересом и нетерпением его рассматривать. Там был текст на прозрачном фоне ночного леса с полной луной крупным шрифтом напечатано:
"Мне чаcто приходит на ум, что душа вовсе не в теле. Она не находится ни в желудке, ни в голове, ни в печени, она где-то вне… Это бестелесное место, где-то за пределами материального мира. Какая-то маленькая тёмная комнатка в которой находится дрожащий, пульсирующий фантом изолированный от всех других, таких же одиноких дрожащих сгустков. Комнатка закрыта, что за её пределами неизвестно, внутри неё холодно и пусто. Из самой середины фантома выходит тоненькая ниточка (тоже живая и пульсирующая). Эта светящаяся нить проходит сквозь глубины небытия и касается с телесной оболочкой, которая видит, слышит, осязает окружающий мир. Они не могут существовать отдельно. Душа даёт телу жизнь и чувства, помогает перевести принятую из материального мира информацию в эмоции, делает его не просто биологическим роботом, а живим существом, наделенным не только разумом, но и чувственностью. Единственное для чего существует душа – это оживление тела."
Надю поразили эти строки. Стая мурашек пробежала по коже и она по-новому посмотрела на заброшенную поляну. Ей даже на миг показалось, что это написано для неё. Именно для неё, ведь никого вокруг здесь не бывает. Ей хотелось так думать, в это верить. Подобные мысли волновали её сердце и теперь это место обросло ещё большей таинственностью, оно стало мистическим, сакральным. Теперь сама мысль о заброшенной поляне её волновала.
Надя оглянулась вокруг: по прежнему мирная тишина. Где-то неподалеку о чём-то громко ссорилась стая воробьев, слышалось настойчивое стучание дятла, добывающего себе пропитание, где-то на верхушке дерева. С ветки на ветку перепрыгивали белки, а на земле, среди слоя опавших, почерневших, пожелтевших листьев, были целые оравы различной мошкары. Человеческий мусор, в виде пачек от сигарет и пивных бутылок, но его было не много, даже окурки не были разбросаны по всей территории, а сосредоточены в одном месте. В том же месте Надя увидела торчавший угол белого листа. Волнение снова подкатило к горлу, она надеялась обнаружить ещё одно послание, но это была пустая пачка чипсов, а под ней, среди грязи и мусора, лежал смятый лист бумаги – и это было новое послание. Такой же лист, только с другим фоном, тем же шрифтом написано всего несколько строчек: "Нас заставляли соду пить, нам не давали знать свободу мысли! А мы хотели просто жить, а мы хотели радоваться жизни!"
Надя удивилась, как можно? Кто-то смял эти мысли и выбросил их в мусор! Сколько ещё посланий забыто и зарыто? А сколько унеслось по ветру? Надя аккуратно расправила этот листок и положила его рядом с прежним, сама стала внимательно рассматривать территорию в поисках ещё посланий. Она была уверена, что найдёт ещё среди мусора эти маленькие шедевры, шедевры посланные ей... Среди груды листьев она нашла ещё один лист, на этот раз, не смятый, но влажный и потемневший от долгого лежания в земле. Там были напечатаны стихи:
"Дыра в моей груди неисчерпима –
Дослушать невозможно тишину.
Земля вокруг меня неповторима,
Уйти подальше в эту пустоту.
В глазах моих сини уже не видно,
Обидеть невозможно красоту.
И так до невозможности обидно
Отдать в чужие руки наготу.
Предателем стою, но мне не видно
Кого на самом деле предаю.
За то, что не содеяно обидно –
Дыру в моей груди не затеню."
Надя его аккуратно положила к остальным и стала дальше искать новые послания, но сколько не старалась, больше ничего не нашла. Это место их похоронила в своих просторах, либо кто-то, любопытный как она, так же с трепетом, сложил их в сумку и забрал себе. Все эти листы были в ручную размашистым почерком подписаны "Г.П."