И вот она одна, совершенно одна. Кем не брошена, тех сама выгнавшая из своей запутанной судьбы, идёт по летним улицам города, накануне зимнего праздника – 14 февраля. Надя уже устала об этом думать, устала задавать себе вопросы на которых не в силах была найти ответы. Устала разбираться в людях, пытаться разобраться в этом странном, страшном мире – всегда светлом и тёплом, но в то же время, мрачном и запутанном. Холодном – от надменных взглядов его жителей. Неправильном – от нарушенного привычного порядка вещей. Душном – от постоянного палящего солнца. Беспощадного – от своей неизменной, несгибаемой очевидности. Непостижимого – от обилия факторов странной, своей, убийственной реальности.
Это вводило Надю в состояние тревоги – по началу. Это сводило её сума, это не давало ей покоя, заводило в тупик её мысли, терзало воспалившееся невиданными ранее эмоциями, сознание. Это убивало её – по началу, но теперь… Теперь, былые, перегоревшие эмоции, их не остывший пепел, густым серым облаком, лёг на её сердце злобой. И уже не отчаянье терзало её сердце, загоняло в тупик – это злоба на людей, это чувство обречённости сковало молодую душу. Это она больше не могла переносить обилие дневного света. Это она пряталась от бесконечного потока не разрешаемых задач, это она, свысока своей обречённости, смотрит на беспечных прохожих. Это она презирает их недальновидность, отвергает их мысли, проклинает их мир. Неправильный мир, чужой Надежде мир! Но всё это было туманным для неё, она не понимала, но чувствовала на самом деле в этот момент. Не понимала, но знала подсознательно всю правду. Она ощущала то, что находится не там, где должна быть. Где бы здесь не оказалась — везде была потерянна и не на месте.
И вот она одна, совершенно одна. Кем не брошена, тех сама выгнавшая из своей запутанной судьбы, идёт по летним улицам города, накануне зимнего праздника – 14 февраля. Она идёт медленно, погружена в свои тяжёлые мысли, презрительными взглядами провожая встречных прохожих, с опаской оборачиваясь на обходящих её сзади.
Она шла свободная от всего и всех вокруг. Теперь она упивалась своим злорадством и свободой, чувствовала своё превосходство. Она гордилась собой за такое непростое решение. Первый раз в жизни она сумела сказать всем "Нет" и принять самостоятельное решение. Теперь она впервые шла по улице в обтягивающем мини, с макияжем, в босоножках на высоком каблуке. Не на балу, не на зачётном занятии. Она просто прогуливалась по улице и выглядела так, как ещё никогда не позволяла себе выглядеть прежде: без школьной формы, без аккуратно уложенных волос в тугой хвост, без этих неизменных балеток, что также считались элементом школьной формы.
Теперь она казалась старше, но была восхитительной. В честь своего освобождения от школьных обязательств, она даже осмелилась ещё больше осветлить свои роскошные волосы. При этом полном марафете, где не была выпущена из виду ни одна деталь (даже ногти на ногах блестели абрикосовым перламутром), Надя чувствовала себя необычайно. Она никогда не думала, что высокие каблуки могут так сильно повысить её самооценку, а обычный карандаш для глаз – привлекать внимание прохожих. О да! Она знала, что прекрасна. Воедино в ней слились в этот момент и гордость и свобода и отчаянье и злость. Несовместимые детали делали её парадоксальной, глаза блестели неведомым раньше ей огнём. Огнём отчаянья и страсти, огнём такой массивности, словно она не юная девушка – выпускница школы, а молодая самодостаточная женщина. Она чувствовала себя совершенной, но одинокой, брошенной… Или, скорее, выброшенной из обычного хода жизни. И любой, кто осмеливался встретить её взглядом, тут же отводил в смятении глаза. Таким тяжёлым был тот взгляд.
Её удивляло то, как легко она ушла со школы и ещё больше – с какой лёгкостью она теперь об этом размышляет. Было ощущение, словно она избавилась от бремени, которое долгое время её тяготило. И это не смотря на то, что ещё совсем недавно школа была всей её жизнью – её маленьким идеальным мирком, где всё крутится вокруг неё, всё подчиняется её желанию. Где всё легко и просто: любимые друзья и мудрые наставники. Всё так понятно и светло, что ей иногда даже ослепляло глаза, от чего иногда, она становилась заносчивой.
Жаркое летнее солнце стремительно шло к закату, и люди с измождёнными лицами спешили по домам, скорее проглотить свой будничный ужин и сесть у телевизора, смотреть очередную серию будничного телесериала. Тут и там, по парку шныряли люди: в шёлковых блузках, в потных рубашках, в развевающихся по ветру юбках и строгих деловых брюках, с аккуратно выглаженными стрелками. Все шли куда-то по своим делам и никто для удовольствия, для отдыха, для наслаждения. Ни для того, чтобы любоваться этим удивительным, таким обычным но таким невероятным закатом. Не для того, что бы послушать это милое человеческому уху, пенье птиц. Не для того, что бы блаженствовать на этом приятном ветерке, после знойного дня. Всем было нужно куда-то, по каким-то, жизненно необходимым делам. Но ни один не замечал того, без чего ему действительно не жить: ни солнца, ни воздуха, ни радости, ни красок. Всё смазано, размазано, покрыто серой тенью. Ни у одного из них глаза на солнце не блестят, они потухли, выдохлись, выжаты ненужными делами. У них сосредоточенные лица и глубокие морщины между глаз. Они, с упованием, ждут выходные, что бы двое суток, не зная куда себя подеть, смотреть субботние сериалы, воскресный выпуск новостей, и поглощая праздничную пиццу пивком побаловать себя.
Надя наблюдала за тем, как меняются лица от красных солнечных лучей, как углубляются морщины, придавая лицам ещё более недоверчивый, усталый вид. Она переходила с одного лица на другое, сравнивала их, пыталась разгадать, что за этими морщинами было скрыто, какие жизненные тайны похоронены в их глубине, какой итог из этого вышел. Но вдруг она увидела две медленно идущие фигуры. "Как странно видеть среди этой суеты гуляющих людей" – подумала она. Эти два человека, шли, как будто сквозь эту толпу, вне её течения, по какому-то собственному ритму, не подчиняясь внушительности количества этих усталых от жизни людей.
Надю это веселило, ей нравилось на них смотреть, разглядывать их странные наряды, такие необычные и экстравагантные. Они вызвали невероятный интерес и девушка зажглась идеей рассмотреть их лучше. Ей было всё равно, заметят ли они её пристальный взгляд, она была так увлечена рассматриванием множества цепочек, заклёпок и значков на их нарядах, что совсем не обратила внимание на то, куда идёт – слепо следуя за ними. Когда Надя отвлеклась, они уже входили под арку к центральному городскому парку.