(В. Г. Сорокин. Манарага: Роман. — М.: Издательство АСТ: Corpus, 2017. — 256 с.)
«Художественная литература — дело хорошее, но свет клином на ней не сошелся». Для меня это ключевая фраза нового «полена» от В. Сорокина и единственная мысль, которая в этом «полене» заключена. Она глубоко личностна, эта мысль, она выстрадана автором, всем опытом его писания последнего где-то десятилетия. Если ж не злобствовать очень уж горько, то «Манарага» столь же безупречна по форме, сколь и пуста по смыслу. Точнее, смыслы автор заимствовал в нее у расхожих публицистов-беллетристов, да и схему сюжетную из попсы тоже (но он эдак всегда почти делает).
Итак, около 2033-й год. После двух войн с исламскими фундаменталистами (штамп!) поствоенное человечество погружается в экстаз гедонизма. В тотально цифровом мире (штамп!) бумажная книга становится драгоценной музейной редкостью. Но тут распространяется мода жарить на раритетных буках всякие излюбленные гурманом автором («Пир» помните?..) кушанья. Погибая в огне, драгоценные «поленья» пропитывают своим духом («духовка» — мем, мем!) пищу, сообщая ей достоинства деликатеса. Хренью этой (собственно: жаркой) занимаются повара подпольной международной Кухни, а сама Кухня — некое могучее мафиозное объединение («объедение»?..), которая криминальными путями получает драгоценные «полешки» из культурных всяческих заведений (штамп!). Собственно, главный герой романа — успешный book’n griller. В тайны и смаки его ремесла автор нудновато посвящает нас этак с половину романа.
Тут выясняется, что китаезы отштамповали гигантский тираж набоковской «Ады», клонировав экземпляр конца 1960-х со всеми пятнышками и прыщиками бумажного оригинала. Тираж хранится внутри североуральской горы Манараги. Угробить тираж шеф-повара Кухни поручают герою. Но открывается, что во главе манипуляции с «Адой» стоит Анри — один из шефов Кухни. Теперь изысканные бук-гриль-патиз можно сделать явлением массовым, клонированными «поленьями» заполнить рестораны и чуть ли аж не «Макдональдсы», поставив роскошь на поток. Собственно, автор в полусказочных (якобы!) декорациях описывает обычный технологический трюк, сделавший фейковую роскошь доступной миллионам в 20 и 21 веке.
Герой переходит на сторону Анри, и все счастливы.
В романе есть несколько блестящих сцен: пати в парижской Опера (здесь готовят на «Романе с кокаином») и ужин на яхте в ортодоксальном еврейском семействе (в качестве дровишек тут, ясное дело, Бабель). Но в общем и целом скучаешь над книгой не меньше, кажется, автора — нестерпимо и яростно. Можно, конечно, сказать: Сорокин иронично обыгрывает ходы попсовой литературы и затыки (мемы) массового сознания. Но стоит ли обыгрывать то, что и плевка уже не достойно?!.. Можно, конечно, сказать, что писатель в сжатом («отжатом»? «снятом»? процеженном?) виде выдает силуэт всей послевоенной истории человечества, потому что от будущего в его романе одно лишь и по бытовым признакам настоящее.
Но сказать хочется вот ведь что: автор настолько инертен здесь, настолько ему, показалось, все это уже в скучняк, а то и в ломы, что и сюжетные заходы вялы неимоверно, и персонажи картонны до одури. А главное, все время спрашиваешь себя: ради чего я заплатил 400 с лишком рэ и все это читаю? ЗАЧЕМ?! Ну да: чтоб вот рецензию накатать, черт бы ее подрал.
Есть откровеннейшая халтура у Пелевина — «Смотритель» называется. Теперь халтура без паранджи и у Владимир-Георгича завелась. Правда, Пелевин после «Смотрителя» хороший роман снова выпустил («Волшебная лампа Мафусаила»). Воспарит ли и наш Сорокин на прежнюю свою орлиную высоту?..
Предпоследняя его «Теллурия» рядом с «Манарагой» — как «Евгений Онегин» рядом с книжкой Т. Устиновой. Зачем было писать «Манарагу»-то; ах, зачем?!
Деньги сильно нужны?..
В романе есть несколько пародий, из которых самая удачная — на З. Прилепина. Фрагментом из нее и завершу — хоть она останется в памяти от романа:
«Толян брел по осеннему лесу. Обсосанные хмарью деревья толпились, словно скелеты великанов… Вдруг нога отфутболила что-то живое в пожухлой траве: еж! Толян присел на корточки, взял в руки колючий клубок… «Я тоже еж, — подумал он. — Только иглы свои порастерял. А новые ни хера не отрастают».
Он бережно опустил ежа в траву, встал. И вдруг как-то сразу, обвалисто и внезапно, ему захотелось до боли, до изжоги, до стона нутряного и до слез просраться в этом лесу и подтереться опавшими листьями.
— Как во сне, бля… — прошептал он и рывком расстегнул свой старый дембельский ремень».
Счастливого плаванья, «Манарага»!
8.04.2017