Я уже писал, что довоенное свое детство и послевоенное провел в доме моего
деда, на Подоле. Дом этот еще в начале века был куплен им, но после революции,
после НЭПа был предусмотрительно отдан государству. Дом был со двора двухэтажный, а с улицы одноэтажный, деревянный, но обложенный кирпичом. Из всех удобств в доме
было только водоснабжение. Туалет, в котором кишели крысы, был во дворе.
Почти всех соседей моего деда я хорошо знал. Непосредственным соседом была
большая семья - тетя Наташа с мужем(его мой брат называл насмешливо "слесарь-интеллигент") и четверо детей разного возраста, но одинаково сволочные. Во время
войны эта тетя Наташа перетащила в свою квартиру все самое ценное, что было в
квартире деда. Но после освобождения Киева мой дядя, который участвовал в
освобождении города, заставил этих соседей вернуть все награбленное имущество.
Один из сыновей тети Наташи, Ленька-кривой построил во дворе голубятню и целыми
днями гонял голубей. Самым порядочным в этой семье был старший сын Степан. Он
рано увлекся авиацией, занимался в аэроклубе и впоследствии стал военным летчиком.
Под лестницей, ведущей на второй этаж, была какая-то странная комнатушка,
словно вырубленная в скале, без единого окошка. Там жила дворничиха тетя Дуся с
кучей детишек и зачастую пьяным мужем, который был тяжело ранен и ходил на
протезах. В пьяном виде он любил устраивать дебоши и проклинать моего дядю,
который, по его мнению, всю войну просидел в Ташкенте. Хотя всем было известно,
что он был в действующей армии и самого начала войны, но ему повезло и он не
был ни разу ранен.
С другой стороны дома, в полуподвале жила пожилая женщина, работавшая в
газетном киоске. У нее было четверо детей. Муж был на войне контужен и после
демобилизации служил охранником в концлагере под Киевом. С одним из ее сыновей,
моим ровесником я некоторое время дружил, но потом мы поссорились и подрались.
Его подлая натура проявилась позже, когда он работал на одном заводе с моим
старшим братом(инвалидом Советской Армии) и проголосовал против его кандидатуры
на получение квартиры.
Почти под самыми окнами квартиры деда, на первом этаже, жила семья сестры
тети Наташи, тетя Фрося. В свое время она вышла замуж за вдовца с тремя детьми,
две девочки и рыжий мальчик Женя, с которым я дружил.
Во дворе дома был разделенный на три секции одноэтажный флигель. В одной
из них жил сапожник Киселев, у которого мы всегда ремонтировали обувь. У него
была симпатичная дочка Лена, которая связалась с какими-то преступниками, была
осуждена и из тюрьмы вышла с ребенком. Во второй секции жила семья главного
бухгалтера завода имени Патона. Его жена старалась играть роль аристократки.
С их детьми, рыжеволосой девочкой и ее младшим братом, я тоже дружил. В третьей
секции жили пожилые муж и жена, племянник которых стал мужем моей сестры. И,
наконец, в подвале под ними жил милиционер, который обычно стоял в оцеплении
на стадионе во время футбольных матчей. Моего брата, заядлого болельщика, он
пропускал без билета. В скверике над этим подвалом росла огромная шелковица,
посаженная много лет тому назад моим дедом. Летом все дерево было обсыпано
детьми нашего двора, что вызывало недовольство у этого милиционера. Жили и
еще какие-то соседи, но они были настолько неприметными, что просто не запомнились.
С тех пор как снесли этот дом и на его месте построили очередную многоэтажку,
прошло много лет. Но иногда, встречаясь со своими бывшими товарищами, жившими
в этом доме, мы с удовольствием вспоминаем и этот неказистый дом, и этот
маленький двор, где прошло наше послевоенное детство.