Очень хотелось и этому Славе сказать пару ласковых, чтобы все наконец были охвачены моим вниманием. Но как такого обидишь? Посмотришь и сразу понятно - большой ребенок. Только накрашенный сверх меры и какой-то слегка потасканный, что ли. Или, правильнее сказать, увядающий. Видимо, профессия уже наложила свой отпечаток. Этот Сявочка - наглядный пример того, что даже в случае крайней нужды на панель лучше не ходить.
— Станислав, — поколебавшись пару мгновений, буркнул я и пожал протянутую руку.
И мгновенно возникло дежавю, но на сей раз все было более запущенно. Артур просто скромник по сравнению со своим ночным мотыльком. Маникюр, розовый лак, пальцы унизаны кольцами. У нас в группе даже девушки скромнее ходят. Наверное, никогда не пойму, зачем мужчины делают с собой такие вещи.
— Пойдем? — он легонько потянул меня к выходу.
Я тоскливо посмотрел вокруг, понимая, что зря посчитал кабинет Артура непригодным местом для обитания. Темно-бордовые с золотым тиснением обои, Босх и морды богатых извращенцев давят на психику? Ерунда! Всегда можно закрыть глаза и посидеть тихонько в уголке. Может быть получится сойти за предмет обстановки и не придется идти практиковаться в искусстве эскорта и элитной проституции.
— Уже передумал? Что же ты так быстро? — усмехаясь, спросил Павел.
И меня в очередной раз переклинило от злости. Между нами не просто искры вспыхивают. Возникает самая настоящая химическая реакция, но на выходе не мирный атом, а взрывы, разрушения и жертвы. Поэтому лучший выход: находиться как можно дальше друг от друга. Но это пока не в моей власти, к сожалению. Значит надо потерпеть, пока ситуация не переменится. Демонстративно проигнорировав издевательскую реплику, я позволил Сявочке отвести себя к выходу. Будь что будет. И надо постараться потихоньку сбежать. Выйду на минутку в туалет, чтобы припудрить носик, к примеру. А там поминай как звали. И забуду об этом вечере, как о кошмарном сне, словно его никогда и не было. Но буквально сразу, как гром с ясного неба, прозвучала фраза, похоронившая мои надежды. И, правда, как можно было быть столь наивным и думать, что он не просчитает, как я могу поступить? Сволочь!
— Шульга, присмотри за мальчиками, а то коридоры узкие, темные. Мало ли что произойдет. И в зале приглядывай. Освещение у нас и там неяркое, вдруг кто ребенка обидит? Понял меня?
— Так точно, Пал Данилыч.
Шульга как-то незаметно оказался рядом со мной. Вцепился в воротник, причем с такой силой, что ткань опасно затрещала. Я мгновенно вызверился. Между прочим в этой куртке еще ходить и ходить, и неизвестно, когда удастся купить новую.
— Если порвешь - придется компенсировать. Готов потратиться?
— Отпусти его и просто иди следом, — приказал Павел и, обращаясь ко мне, интимно произнес. — Если порвется, я все компенсирую, Стасенька.
— Какой я тебе, Стасенька, мудак? — понимая, что заносит самым безобразным образом, грубо спросил я. А какого хрена он себе позволяет? Можно подумать, не видно двойного подтекста, вложенного в невинную, на первый взгляд, фразу. — Тебе не давали разрешения так ко мне обращаться. Или мы когда-то переспали?
— Пока нет, но все еще будет. Возможно. Вот смотри, ты уже повысил меня до мудака. С таким стремительным развитием отношений и до романтического свидания с первым поцелуем недалеко. А после прелюдии, пожалуй, можно и переспать. Любишь шелковое постельное белье?
— Предпочитаю спать на хлопковом, — машинально ответил я и осекся. — Издеваешься?
— Нет, малыш, я серьезен как никогда, — он отсалютовал стаканом. — Удачи. Слава, я на тебя рассчитываю. Не подведи.
— Когда я подводил, Павел Данилович? — кокетливо спросил тот и мягко подтолкнул меня вперед. — Пойдем, Стасик.
— И еще, скажи Ивану Иванычу, чтобы накормил. На его усмотрение, но что-нибудь сытное.
— Хорошо, — кивнул Сявочка.
Когда мы выходили, я услышал вопрос, заданный Дмитрием с глубочайшим удивлением в голосе, и осознанно задержался, чтобы услышать дальнейший разговор.
— Паша, ты сошел с ума? Возиться с нищим отребьем из захолустья? Не узнаю тебя.
— Я всего лишь навсего последовал твоему совету немного расслабиться, — ответили ему с легкой издевкой в голосе.
— Однако странный способ.
— В любом случае до тебя мне очень далеко.
— Все еще дуешься?
— Уже нет, Дима. Уже нет.
— И почему я тебе не верю?
А потом Шульга взял меня за плечи и вывел в полутемный коридор.
Я безнадежно оглянулся на выход, от которого удалялся все дальше и дальше. Как бы мне хотелось оказаться в своей комнате. Неожиданно опостылевшее общежитие показалось родным домом. И Мишка, гад, не звонит. Понятно, что помочь он ничем не сможет. Но сам-то в порядке? Подозрительно, что за все время даже сообщение не скинул.
— Не глазей по сторонам, — прикрикнул Шульга и подтолкнул меня в спину.
Нет, ну чего же достала эта тупая горилла со словарным запасом из десятка слов и примитивными рефлексами! Врезать бы ему, но боюсь, что после столь опрометчивого поступка придется собирать собственные части тела со стен и пола.
— Саша, зачем же так грубо? — укоризненно спросил Сявочка. — Мальчик волнуется. У него первый раз.
— И последний, — воинственно сказал я.
— Как же вы меня задолбали! Первый раз, последний раз. Тонкая, хрен ей в рыло, душевная организация. Что там еще? А! Первое, ствол ему в зад, трепетное чувство. А Шульга, бездушная сволочь на зарплате. А не желаете ли отсосать? — он резко провел ребром ладони по горлу.
— Нет, не желаем, тем более у тебя есть кому отсасывать.
И тут я с удивлением увидел, как краска залила грубое малоэмоциональное лицо Шульги, кончики ушей аж заалели. Он смущенно крякнул, повертел головой, словно воротник рубашки сжимал горло, и почти умоляюще произнес.
— Давай не будем? Пойдем, а?
— Ладно, — смилостивился Сявочка и предложил. — Срежем путь через кухню?
— Не возражаю, — кивнул Шульга.
Мы цепочкой двинулись вперед. Шли, наверное, минут десять, причем они показались вечностью. Меня даже потряхивать стало от раздражения. Не люблю ожидание неизбежного. Всегда хочется, чтобы неприятное поскорее случилось и прошло. А мы все шли и, казалось, что это никогда не закончится. Возникло ощущение нахождения в сумеречной зоне, как будто коридор был зоной вне времени и пространства. Этому весьма способствовали тусклый свет, исходивший от светильников на стенах, глухие звуки наших шагов и сопение проклятого Шульги.
— Ты мог бы дышать не так громко? — в конце концов раздраженно спросил я, потому что начал потихоньку звереть. — И подальше от меня?
— Нет.
— Вот спасибо.
— Заткнись и иди.
— Мальчики не ругайтесь, — умоляюще сказал Сявочка. — Я реально заболеваю от выбросов негатива в атмосферу, и моя нежная, чувствительная кожа тускнеет, теряя чудесный перламутровый оттенок. И как работать после ужасной душевной травмы и потери товарного вида?
— Ох, еб твою мать!
— Саша!
Сявочка решительно открыл дверь и шагнул на порог. Я вошел за ним и очутился в шумном помещении, наполненном людьми. На кухне, сверкающей чистотой, кипела бурная деятельность. Из больших кастрюль, стоящих на плите, валил пар, на сковородах скворчало и шипело что-то пахучее. К серебристому стеллажу, на котором стояли тарелки, накрытые крышками, постоянно подбегали официанты, ставили их на подносы и исчезали. От ароматов готовящейся пищи у меня сразу закружилась голова, потекли слюнки и заурчало в желудке от голода. Хаосом режиссировал розовощекий дед, округлый со всех сторон как воздушный шарик. Громовые раскаты его баса, казалось, заполняли все пространство, и заставляли поваров и официантов двигаться со скоростью света.
— Шевелитесь, бездари! — грозно шевеля усами, орал он и хмурил кустистые брови. — Пять минут назад надо было подать чертового угря на восьмой стол. На что вы вообще годитесь, позорники?
— Шеф-повар? — поинтересовался я у Сявочки, с интересом рассматривая странноватого деда в белой форменной куртке, из-под которой выглядывала тельняшка.
— Ага. Наш Иван Иваныч, — с гордостью ответил он.
— А почему он в тельняшке?
— Двадцать лет работы на флоте. Привычка, — пожал плечами Сявочка. — И клиентам нравится морской колорит.
— Вы! — проорал дед. — Кто разрешил? Кто позволил?
— Иван Иваныч, вы уж простите, у нас форс-мажор, — Сявочка с виноватым видом кивнул в мою сторону. — Шеф приказал как можно быстрее провести мальчика в зал. И попросил накормить.
— Хм, тогда ладно, — шеф-повар окинул меня придирчивым взглядом и констатировал. — Худой как щепка. Студент, наверное? — и, не дожидаясь ответа, подвел итог. — Будем кормить мясом.
— Я здесь ничего есть не буду.
— Почему это? — прорычал Иван Иваныч.
— Не по средствам.
— Меня твои финансы не волнуют. От Козлова голодным еще никто не уходил. Будешь есть! Мне не надо еще одного Сявочку на свою голову. Бледная спирахета, а не мужик! — заявил он и отвесил подзатыльник долговязому парню, проходившему мимо. — А ну-ка, шустрей, черепаха! Клиенты ждать не любят.
— Я не хочу быть мужиком. Я тайна, чудное видение. Эфемерность - неотъемлемая часть моего внешнего облика, — театрально заломил худые руки Сявочка. — Зачем Вы так со мной, Иван Иваныч?
— Затем, что жрать надо, а то ветер унесет чудное видение, и клиент будет в поисках тебя ползать по койке с лупой. Шмат сала в рот и побольше!
— Лучше бы член побольше пожелали, — хихикнула жертва красоты. — Так мы пройдем?
— Идите, — милостиво разрешил шеф-повар и укоризненно обратился к Шульге, который что-то торопливо жевал. — Саша, прекращай хватать куски. Они только что со сковородки! Загубишь желудок. Он же не луженый. И зайди после смены, я приготовил печеночный паштетик для твоей мамы.
Тот, облизывая жирные пальцы, молча кивнул. Я неверяще покачал головой. Ну прямо большая и дружная мафиозная семья. И меня прочат проститутом в российский филиал сицилийского клана. А когда стану своим человеком, то удостоюсь чести заходить на кухню, буду носить Мишке паштетики и куриные ножки с работы, и стану чувствовать себя полезным членом... общества.
— А ты, студент, не вздумай отказываться от моей еды! — напоследок крикнули мне. — Шульга проконтролирует.
И это называется крутое заведение? — презрительно спросил я после того, как нас устроили за маленьким круглым столиком в укромном уголке зала.
Честно говоря, совершенно не впечатляло. Никакой позолоты, шикарной мебели, здоровых хрустальных люстр или чего-нибудь в таком роде. Опять чертов приглушенный свет, тихая ненавязчивая музыка и декор жемчужно-серых тонов. Впрочем, мне подобное ненавязчивое оформление пространства как раз нравится. Но предпочтения нынешних богачей известны, чем помпезнее, тем лучше. А зайдя сюда, любой человек "с хорошим вкусом" почувствует себя, находящимся в затхлом пыльном мешке. Кто вообще станет посещать заведение, при первом взгляде на которое не видно больших денежных вливаний? Кстати, мою мысль подтверждало довольно-таки большое количество незанятых столов. Странные вкусы и предпочтения у некоторых рестораторов. Неужели его никто не консультировал?
— Чудак, — улыбнулся Сявочка. — Знаешь, сколько стоит такая мнимая простота? Павел Данилович воспользовался услугами известного дизайнера из Швеции. Почти год нервотрепки со всякими согласованиями в инстанциях, рассмотрением разных дизайн-проектов, ремонтом. И, пожалуйста, посмотри какой невероятный результат! — с гордостью воскликнул он.
— Вижу, что посетителей практически нет, — хмыкнул я и потянулся к стакану с водой.
— Просто еще не время. Основная публика подтягивается ближе к двенадцати. И это место для своих. Владельцы, знаешь ли, не гонятся за известностью.
— Ну-ну. Конечно, гей-забегаловке, предоставляющей секс-услуги не требуется навязчивая реклама.
— Да ладно. Сюда приходят люди вне зависимости от ориентации, присмотрись, — он сделал широкий жест рукой. В зале действительно сидела разномастная публика. — Наше заведение славится гарантированной конфиденциальностью, абы кого сюда не пускают, внимательным отношением к каждому гостю, хорошей кухней и есть мы. Здесь самые лучшие мальчики.
— Прямо-таки и лучшие, — я покачал головой, отказываясь взять меню, которое попытался всучить, незаметно подошедший, официант.
Тогда он просто положил книжечку в кожаной обложке на стол и тактично удалился.
— Допустим, не все. Но один точно вне конкуренции, — не стал спорить Сявочка и кокетливым жестом заправил за ухо высветленную прядь. — Слушай, а что ты такой злой? И как ты вообще сюда попал? Очень странное отношение к будущей работе и к тому, кто ее предоставляет.
— Спроси Шульгу, — с нескрываемым злорадством в голосе предложил я.
— Саша?
Шульга втянул голову в плечи и завел старую песню.
— А я что?
— Знаем, ты ничто! — агрессивно рявкнул в ответ Сявочка. — Говори, хватит ломаться!
Я поразился произошедшей с ним метаморфозе. Вот дает! Они тут все, похоже, отменные актеры.
— Перепутал с другим человеком, — нехотя, сквозь зубы процедил Шульга и неожиданно занервничал. — Я пошел.
— Куда?
— У выхода постою. Не хочу вам мешать.
Он быстрым шагом пошел через зал, петляя между столами и двигаясь какими-то странными зигзагами. Мы с Сявочкой непонимающе переглянулись.
— Что это с ним?
— Сам в шоке до разрыва сердечной мышцы, — хмурясь, пробормотал "самый лучший мальчик в городе" и вдруг понимающе протянул. — А, понял. Олег пришел.
— Привет, Сявочка, — к нашему столику подошел парень, выглядевший как мечта любого гея. При взгляде на него встало бы даже у человека, находящегося при смерти. — Из-за чего меня от клиента дернули?
— Привет, Олег. Ознакомительный момент.
— Вот это надо ознакомлять? — брезгливо посмотрев на меня, спросил он и с небрежным изяществом уселся напротив. В ухе огоньком сверкнул камушек. — Артур уже находит мальчиков на помойках?
— Прекрати! — потребовал Сявочка. — С цепи сорвался, что ли?
— А почему я должен свое время тратить на какого-то задротного пацана?
— Может быть потому, что таково пожелание сверху? — многозначительно ответил мой защитник и ухмыльнулся в ответ на преувеличенное изумление с оттенком презрения.
Я с ненавистью посмотрел на Олега. Как же достали презрительные, высокомерные взгляды! Да, у меня самая обычная внешность, старые джинсы и растянутый свитер, нет блестящих манер и выговор провинциальный. Но кто дал им право смотреть на меня как на грязь под ногами? Чем дорогая клубная шлюха, которая продается за хрустящие, лучше обычного человека? И что он вообще о себе возомнил?
— А сходи на х у й? — обманчиво спокойно предложил я, чувствуя, как накрывает волной ослепляющей ярости, начисто отключающей разум.
В редкие моменты эмоциональных взрывов люди, знающие о такой особенности, стараются держаться подальше, а незнакомцы огребают по полной. Но, к счастью, происходит это нечасто, и надо сильно постараться, чтобы довести ситуацию до точки кипения, за которой следует катастрофа. Однако сегодня слишком много ублюдков поработало над срывом моей крыши.
— Нет, шваль, я лучше схожу в твою дырку, когда скажут тебя выдрессировать.
— Ну-ка, брейк! — злобно прошипел Сявочка и стукнул ладонью по столу. Его лицо пошло безобразными красными пятнами. Он схватил стакан с водой, мгновенно осушил его, с громким стуком поставил и резко выдохнул. — Стас, спокойно! Олег, прекрати ревновать! Никому твой Шульга не нужен. На мальчика вообще глаз положил кое-кто другой.
— Кто? — одновременно спросили мы.
— Хм, — прозвучало многозначительное.
— Что? — воскликнул Олег и почему-то взглянул на меня с жалостью. — Шутишь?
— Шульга? — переспросил я. — Он-то при чем? Разве он гей?
— Нет, не шучу, и Саша не гей. Но никто не может запретить влюбиться в натурала, так ведь? А если я потеряю голос после целого стакана ледяной воды, то вы мне ответите, петухи бойцовские. Теперь давайте вопросы, но только по порядку. Кто первый?
— Я, — снова одновременно произнесли мы с Олегом.
— Понятно. Значит сначала отвечу на вопрос гостя. Не возражаешь, Олег? — спросил Сявочка.
— А ты меня будешь слушать, если я скажу нет?
— Конечно, не буду. Все равно мальчику надо рассказать о специфике нашей работы. Твой пример то, что надо.
— Да наплевать, рассказывай, — махнул рукой Олег и уставился куда-то в сторону, нервно крутя в руках бумажную салфетку.
К нашему столику подошел официант и выгрузил с тележки здоровую тарелку с печеным картофелем и отбивными для меня и какую-то рыбу, залитую соусом, для Олега.
— Сявочка, твой чай со льдом будет позже. Иван Иваныч сам приготовит, — сказал он и, пожелав приятного аппетита, удалился.
Я с ужасом уставился на гору еды перед собой. И как, спрашивается, осилить такое количество? Студент, конечно, всегда голодный, но все-таки он человек, а не слон. Эх, сюда бы Мишку! Столько жратвы! Я непроизвольно бросил взгляд в сторону, в которую удалился Шульга. Он стоял у выхода, скрестив руки на груди, и грозно смотрел на меня.
— И чего вы переглядываетесь? — злобно спросил Олег.
— Влюбились в друг друга с первого взгляда, — вызывающе ответил я.
— Ах, ты гаденыш, — он стал с угрожающим видом приподыматься из-за стола.
— Сядь! — жестко одернул его Сявочка и обратился ко мне. — Прекрати, а то когда-нибудь доиграешься, не стоит так шутить. Начинайте кушать, а я буду рассказывать.