Произошёл как-то раз, в нашем лесу, ну том самом, что между маленьким и большим холмом да перед семиглавой горкой, случай, или даже не случай, цельная история! А началось всё с сущего пустяка…
- Вот я тебе! Стой шельмец!! – пытаясь догнать бело-чёрного пса, на ходу кричал здоровенный мужик.
Мужик этот, известный в селе как Пантелеймон Коровин, работал при ферме кузнецом, и начали, одно время, у него куры пропадать. Уж чего он только не передумал да не перепробовал, капканы ставил, ночью сторожил, пса грозил из дома выгнать.
«Лисы проклятущие тащат кур…», - думал Пантелей.
Так и грешил на лис, пока, с курицей в зубах, Полкана, пса своего, не подловил.
Не выдержало хозяйское сердце, мужчина он, надо сказать, грубоватый, характера буйного, взревел медведем, ухватил палку, Полкан дожидаться расправы не стал, быстрее к лесу помчался.
Бежит Пантелей, пыхтит, глаза сверкают, взметают пыль сапожищи, живот пивным бочонком подпрыгивает, богатырская рука над головой дубину крутит.
Пёс, прижав уши и поджав хвост, мчится пулей к лесной опушке, зубы сжимают курицу, быстрее заячьих, мелькают лапы.
- Стой Полкан! Подлая ты собака!!! – понимая, что не успеет догнать, орёт Пантелей.
Пустил дубину вдогонку, палка кувыркнулась в полёте и рухнула возле задних лап воришки, со страху Полкан ещё пуще припустил.
Молнией шустрый пёс метнулся через опушку и врезался в лесную чащу.
Быстрее ветра, не разбирая дороги, мчится Полкан. Жёсткая трава стегает живот, еловые ветки хлещут морду, качаются позади ветви, недовольно кричат потревоженные птицы, кружатся в воздухе белые перья.
Пробежав половину леса, запыхался и, выскочив на зелёную поляну, остановился передохнуть.
Выплюнул пойманную курицу, перевёл дух и хотел подкрепиться честно украденным трофеем, но тут из чащи вышли трое волков.
Волки, глухо рыча, низко опустили головы, угрюмые взгляды настороженно изучают пса.
- Здорово братцы! – робко вильнул хвостом пёс.
Хищники удивлённо переглянулись.
- Какие мы тебе братцы? – недовольно спросил самый крупный из троих. – Мы серые, а ты вон, пегий какой-то, - вожак брезгливо ткнул лапой в чёрные пятна на белом фоне.
- Так что шерсть?! – обижено, взмутился Полкан. – Шерсть от меня не зависит, - он грустно вздохнул, - зато по духу я такой же, как вы!! Вот, добыл с риском для жизни – Полкан подтолкнул пойманную курицу волкам, - угощайтесь братцы!
Вожак осторожно приблизился и понюхал.
- Странная птица, но пахнет вкусно, - задумчиво произнёс он.
Двое других волков издали принюхались.
- Даже не сомневайтесь, вкус удивительный, - с гордостью бывалого охотника заявил пёс. – Специально люди выращивают!
- Люди?!! – волки испуганно вздрогнули и тревожно оглянулись.
- Ну да, я ж у людей добыл эту птицу, курицей называется, - выпятив грудь, пояснил Полкан.
- Хм… - крупный волк задумался. – Может, ты правда похож на нас… хоть и бело-чёрный?
Перекусив птицей, волки облизнулись, стряхнули с носов перья и двинулись в лес, уходя последним, вожак оглянулся.
- Ладно, давай за нами… братец! – разрешил он.
Полкан обрадовано вильнул хвостом и побежал следом.
Приняли Полкана в волчьей стае, да только тот не тянул на хорошего волка. Ростом мелковат, иные щенки крупнее бывают, охотиться не может, привык на дармовщину – хозяин принеси, подай. Из всех талантов лишь брехать умеет, а от лая много ли пользы? Только добычу пугать.
Ну и как водится, по таёжным законам, ест траву мураву, да объедки, что другие волки обронят. Отощал, живот к спине прилип, кости сквозь кожу выпирают. Иной раз от скелета не отличишь. Матёрые волчары на него заглядываются, подумывают какую, по вкуснее, косточку отхватить. Тут ещё осень на траву, по утрам, дышит, инеем украшат. Того и гляди зима придёт.
О сытой прежней жизни затосковал пёс.
Стал припоминать, и смекать, как бы половчее устроиться, не зря же среди людей ума разума набирался.
Бывает слаб человек, болен, иль глуп, а над сильными и умными такую власть возьмёт, что за него всё делают, да ещё кланяются, благодарят, что ни говори у двуногих справедливее жизнь устроена.
Принялся Полкан волков пытать, наводящие вопросы задавать:
- Кто у вас в лесу самый главный?
Смотрят волки, дивятся…
- Как кто? Медведь, конечно, он самый сильный, потому и главный!
- Ну а над медведем кто? – спрашивает пёс.
- Над ним никого, - качают волчары головами, - солнце да луна.
- Неправильно это братцы! – восклицает пёс. – Вот я вас новой жизни научу, правильной!
И принялся, в меру собачьих способностей, по-человечьи учить.
- Если медведь главный, то коли безобразничать начнёт, кто косолапого буяна остановит?
- Зачем останавливать? Похулиганит, умается, спать пойдёт, да и не буянит он, - отвечают серые.
- Нет, вы что, так не годится!! – ужаснулся Полкан. – Нужно немедленно создать специальную стаю, чтобы за медведем следила, да о лесных жителях пеклась…
Так разошёлся пёс, так красиво изложил, что весь лес взбаламутил, даже медведь, от удивления, пасть раскрыл. Полкан лишь в полезных делах ни «бэ, ни «мэ», ни «кукареку», а как побрехать да поучить кого, тут ему равных нет.
Собрался общий лесной совет, слушает, удивляется, откуда в таком доходяге столько ума и таланта? Жизнь разложил по полочкам, всему место предусмотрел!
Полкан, рад стараться, обещает рай лесной воздвигнуть, да всякую несправедливость искоренить. Словами умными и хитростью человечьей спорящих противников в два счёта на лопатки валит.
- Как то подозрительно всё… ново… - усомнился барсук.
- Так ты что же справедливой жизни, для лесных жителей, не хочешь? – устыдил его вопросом Полкан.
- Хочу, конечно, - жалея, что подал голос, поспешил согласиться барсук.
- А коли хочешь так и слушай, как правильно жизнь устроить, что бы по-человечески зажить, - назидательно поучал Полкан.
Показал себя пёс во всей красе, он хоть и собака, но умный как чёрт. Лишь возникнет затруднение, Полкан тут же решает и ведь мудро-то как? Например, задумались звери, как общие решения принимать, а он сходу – голосованием, возник спор, кого в особую стаю выдвигать, Полкан и тут не растерялся, подсказал, чтобы по одному представителю каждого вида…
Научил, показал, разъяснил, звери в долгу не остались, назначили пса главным защитником прав лесных жителей и полноправным медвежьим представителем. Так вороватый Полкан сделался важным зверем.
Да только пошла в лесу жизнь не жизнь, а катавасия одна.
Стали смотрящих зверей выбирать, никто не хочет, кому добычу ловить, кому запасы на зиму припасать, ежу нору утеплять надобно. С утра до вечера работают, добрые лесные жители заняты.
И пошли, в стаю наблюдательную, звери не добрые, нет, не то чтобы злые совсем, а так, пропащие, что как и пёс ничего толком делать не умеют, а лишь языками чешут. Лиса хромоногая, заяц косой на весь лес глупостью знаменитый, ну и прочие не лучше.
Выбрали их единодушно, кому же ещё за медведем следить и о лесных жителях размышлять, как не тем, кто и так без дела слоняется?
Только стали выбранные представители скулить, что слишком заняты делами лесными, чтобы самим себя прокормить. Они, правду сказать и раньше не особо хорошо кормились, всё побирались больше.
Полкан и тут выручил.
- Нужно, - говорит, - чтобы каждый зверь лесной, специальный оброк платил.
Идея избранным очень понравилась, а остальные звери взвыли, оскалились, упёрлись - никаких оброков платить не станем. Ишь пропащие, чего захотели?! Пригорюнились было избранники, но пёс вновь спас положение:
- Чтобы весу нам придать, создадим дружину! Сильная дружина и оброк соберёт, и порядок в лесу наведёт, и медведя приструнит.
Сказано, сделано.
Бросили клич по лесу, наобещали, как у них водится, с три короба благ лесных, нашлись желающие.
Ну и покатилось.
За медведем следят особые избранники, за избранниками – специальная комиссия, так же и дружина требует пригляда.
Начались споры, понадобились судьи, расходы росли, вырастал и оброк за жизнь в лесу.
Тут смекнули самые хитры и ленивые, что чем своими умениями да трудами, лучше на оброке жить. Сиди себе, наблюдай, ну или там законы новые иль запреты выдумывай, и чтобы ты ни выдумал, всегда сыт, ухожен, а своим трудом в поту и слезах, не каждый день сыт бываешь. Беспокоиться о благе общем – лафа, никогда себя не забудешь.
Пример пса особенно вдохновлял!
Был пёс никчёмным зверем, того и гляди помрёт зимой, а теперь – отъелся, ходит важный, хвост гордым кольцом свернулся, на простых волков, не смотрит, а уж зайцев там, белок всяких, за зверей не считает.
Ринулись толпами звери, лесом управлять и за медведем приглядывать.
Началась в тайге свистопляска.
Раньше ведь как, один закон – таёжный, чего поймал то и твоё, что наработал, то и забирай, а коли не работал, али заболел тяжко, так значит, пора освобождать лес.
Новые порядки законов наплодили видимо-невидимо и каждый день, всё новые составляются, да по-новому правила передумываются, простому зверю не разобраться. Хочешь работать? Сперва оброк отдай, коли нет ничего, в долг возьми, чтобы всю жизнь потом отдавать, ну или на службу лесную ступай, да из соседей добро выколачивай.
Оброков появилось множество: медвежий, волчий, на больных, на ленивых, особый и страховой…
Оброки считать надо, опять же, счетоводы нужны.
Дожили до того, что честному зверю житья не стало, смотришь, сосунок по кумовству пролезет, али хитрец, на тёплое место устроится, спит да есть и покрикивает властно.
Ну, а зверь честный работящий, цельный день носится, надрывается, пытается выжить, и непутёвым зверям роскошную жизнь обеспечить.
В нашем лесу, конечно, звери особенные, терпеливые, не то, что по другим чащам, да только когда пёс вздумал лес - достояние общее, продавать, случился предел терпению. Полкан и так и этак свои планы выгораживал, мол, покупатели солидные, опилками или чем другим, будут казну лесную пополнять, только народ лесной возмутился.
Собралось зверьё, что осталось ещё честным да толковым и к медведю на поклон.
- Так и так Потапыч, выручай, натворил делов пёс, житья нам нет.
Потапыч ясное дело, что раньше, что сейчас своё не отдаст чужого не возьмёт, потому как он царь лесной по природе, да и ненадобно ему, - почесал бок, покряхтел, поднялся, рыком мощным огласил лес.
- Хватит по лесу беспредел чинить! – прорычал медведь. – Кончилось ваше время! Возвращайтесь звери непутёвые взад, пусть как раньше течёт жизнь лесная.
Что тут началось, будто гнездо осиное, загудел лес. Сотни избранников взвились, ощетинились, оскалились, зарычали. Лапами затопали, крыльями захлопали, зубами защелкали.
- Не отдадим леса! – уж очень на лесной оброк жить привыкли.
Только у Потапыча разговор короткий, примял парочку, раскидал дюжину, а тем, что на место царя лесного метят, предложил в поединке силой меряться.
Избранное зверье приуныло, поворчало-поворчало да разбрелось кто куда, старую жизнь налаживать.
А чтобы зверей не смущал, Полкана прогнали из леса.
Пёс хоть и умный, да только умён не своим умом, а человечьим, подучил лесных жителей по-человечьи жить: есть не пойманное, рвать не саженое, брать не даденное,… а давно известно, что человеку хорошо, то честному зверю - смерть.
Однако пёс не пропал, слышали местные от птиц перелётных: «Ходит Полкан по лесам, учит новой жизни, уж очень ему такое житьё по нраву пришлось».
Вот такая под семиглавой горкой перестановка случилась, отменили закон таёжный, а потом обратно назначили, потому что не всегда новое лучше старого…
Конец.
03.04.17