Мы с женой сидели на лавочке московского дворика недалеко от Филёвского парка и курили.
Деревянная спинка лавочки удобно поддерживала спину, и было наплевать на запрет курения в общественном месте и осуждающие окна многоэтажек.
Из-за угла ближайшего дома неожиданно выплыла полицейская машина. Мы потушили цигарки.
- Хорошая машина Волга, - сказала Ленуська и посмотрела на припаркованный на тротуаре агрегат.
- Ага, - подхватил я. - Особенно, если ей поставить двигатель от БМВ.
- И колёса от внедорожника, - поддержала Ленуська.
- Ходовую от Ленд Ровера!
- Крылья от Мессершмитта!
- Обязательно пулемёт!
Мы рассмеялись.
- Ты помнишь, как мы на такой Волжане путешествовали?
- Думаю об этом же, - улыбнулась жена.
...В тот раз самостийный семейный поход организовался неожиданно быстро. Просто сели в машину и поехали вперёд. Сначала к Серафиму Саровскому. Набрали святой земельки, потому что решили посыпать ею границы родины. Чтобы антихрист не прошёл.
И вот уже берёзки да незасеянные поля сменились зарослями грецкого ореха и арбузными бахчами. Потом горы. Потом море. Странная граница, и вот она - Абхазия!
Разбомблённые, да так и не отремонтированные дома. Всё те же древние шутки про бензин, "который весь разливают из одних и тех же бочек." Алчные абхазские гаишники, заброшенные пляжи. Обезьяний питомник. Бедные магазинчики. Покинутые, но всё ещё фруктовые грузинские особняки.
Ничего не изменилось.
По дороге на источник святого мученика Василиска расположились брошенные с войны сады.
Райские красоты природы издалека светились радугами, но вблизи они оказывались густо присыпанными пылью. Чахлая трава под фруктовыми деревьями была покрыта подгнившими сливами и алычой.
Нереальный инопланетный пейзаж.
- Вы зря здесь так запросто ходите, - послышался мужской голос.
На обочине дороги стоял человек и дружелюбно смотрел на нас. Он был невысокого роста, в клетчатой рубашке и светлых брюках.
- А что? – в ответ заулыбалась жена. – Здесь кроме нас еще и медведи водятся? И тоже хотят вкусненького?
- Да медведи-то есть, - вздохнул он, - но не в этом дело. Здесь можно взорваться, недавно пастух здешний взлетел на воздух, а грибнику ногу оторвало.
- Ух, ты! – в один голос удивились мы. - Неужели до сих пор война идет?
- Нет, с того времени осталось. И сады здешние недоброй славой пользуются. Кругом убивали. Абхазы не заходят сюда.
Мы стали потихоньку выбираться из роскошных плодовых зарослей. На пути лежало огромное корыто, простреленное, похоже, автоматными очередями , и напоминавшее решето или дуршлаг. Видимо, за ним пытались спрятаться, но не получилось. Сразу потянуло тленом и кем-то пережитым здесь страхом.
- А вы сами- то не боитесь здесь ходить?
- А у меня глаз намётан. Кому война, а кому мать родна! - спокойно и с достоинством ответил незнакомец.
Почти сразу между нами установился духовный контакт, и взаимная симпатия. Вместе мы отправились на источник святого Василиска.
Незнакомец назвался:
- Федором меня зовут. Назвали так в честь Феодора Стратилата, когда иночество принимал.
Глядя на него, мы подумали, что с таким же успехом его можно было назвать и Георгием в честь Георгия Победоносца или Иоанном в честь Иоанна Воина.
Купаясь в источнике, заметили многочисленные шрамы и ожоги на его теле и спросили, не из кусков ли его сшил Господь?
- Нет, - ответил Федор, хмыкнув, и поскорее прикрыл рубахой свои раны. – Это меня в госпитале по кускам собирали.
- Что, на мине подорвался? – неуместно полюбопытствовали мы.
- Да нет. Тут покруче было. – и, выдержав значительную паузу, начал рассказ.
- Нас, нашу группу тогда забросили заложников освобождать. Дело было в одной из стран, промышляющих продажей людей. Заложников отбили и уже уводили домой. Но напоролись на засаду. Как потом выяснилось, свой же полковник из штаба продал за двадцать тысяч долларов информацию.
- У-у, сучье вымя! – не выдержав, в сердцах произнесла Ленуська.
- Не ругайся, - заметил инок и продолжил свой рассказ.
-Поняв, что попали в засаду, я отправил группу по запасной тропе, а сам принял бой. Врагов было слишком много. И поэтому они окружили меня со всех сторон. В конце боя вызвал огонь на себя. Меня потом из-под земли выкопали, из-под трупов – кусок мяса. Авиацией отправили в Питер в госпиталь. Там врач посмотрел и отправил в морг. И вот пошла моя душа по мытарствам. Вижу - навстречу выходят Господь, Богородица и Николай Чудотворец. Они приветливо посмотрели и начали со мной разговаривать. Сказали, что умирать еще рано, потому что место мне хотя и приготовлено, но еще не уготовано. Надо было возвратиться назад в свое тело. Мне сказали, что Господь терпел свои страдания, и ты терпи, хотя будет очень больно. И они ушли, - растроганно вспоминал Федор. – А я оказался в морге, начал стонать. Сшивали меня по кускам.
- Тогда понятно, почему ты в монашество пошел.
- Ничего вам не понятно. У меня семья была. И дети. Офицер спецназа ГРУ. Учился в Шаолиньском монастыре, а потом в семинарии.
- Ого! – удивился я. – А сколько же ты в монашестве?
- Уже четыре года.
- Меня переплюнул. Я всего три года продержался, пока не вышибли. Потом начнётся – чёрный список, и пошёл по скитам скитаться да по монастырям мытариться.
Инок странно посмотрел на нас.
– Я пытался в другой монастырь пойти, да меня в пути разворачивает и сюда. И так несколько раз. Видно, здесь сейчас моё место, - задумчиво заметил он.
- А нас тоже как-то завернуло сюда непонятным образом. Ехали в одну сторону, а попали в прямо противоположном направлении…
Инок снисходительно посмотрел на нас.
- Бывает, - заметил он, глядя вдаль на горы.
- А как же семья? – не удержались сунуть свой нос в дела ближнего мы.
Инок посмотрел отсутствующе, но рассказал.
- Мы тогда наладили казачий круг, форму пошили с лампасами, а тут и работа подвернулась. Сообщили нам, что сатанисты у нас в городе завелись, и назначили ночью шабаш на горе, недалеко за городом. Они собрались ребёнка - младенца в жертву принести, кровушки человеческой попить. Мы сразу отправились на место, окружили их, ребёнка отбили, а этим отморозкам всыпали нагайками так, что мало не показалось.
- Надо было убивать всех, - не удержался я с советом.
- У меня уже крышу срывает, когда говорят об убийствах, - резко оборвал воин, и заметил: - а как же по-христиански их было убивать, ведь они ещё могли покаяться?
-Эти не покаются, потом всё равно за своё примутся, - сказал я.
Фёдор особо не спорил и как- то тепло посмотрел на нас.Помолчав немного, он продолжил рассказ:
- А потом родители погибли, а жену мою убили прямо дома. Я тогда взял пистолет, набил карманы плаща желудями, и пошёл всех убивать. Знал, кто это сделал. Много бы народу положил, - кто меня остановит? - если бы не храм по дороге попался. Дай, думаю, зайду, благословлюсь сначала. Как встал у распятия, и стою, не могу отойти. Упал перед ним на колени, рыдаю…- инок задумчиво склонил голову, покусывая ус. – А тут священник местный заходит в храм, меня увидел и сразу всё понял. Пойдём, говорит, покажу тебе что–то, да и завёл меня в подвальную гостиницу. Я-то зашел, а он за мной дверь захлопнул, а она бронированная. На окнах решетки, стены вот такущие, - развёл руками инок простодушно.
– Неделю там провёл, а, может, и две. Счёт дням потерял.Поесть там было что, а главное - Евангелие я там нашел!, - уже широко улыбнулся инок.
- Ну и что дальше- то,- нетерпеливо спросила Ленуська.
- А дальше понял я многое, немного успокоился. Священник потом зашел, окликнул меня, а я и не заметил, как он вошел, - так углубился в Евангелие. Меня ведь и раньше монахом называли, а тут решил окончательно. Пистолет в сейф положил, пенсию поделил между детьми, а сам в монастырь подался.
Так закончил свой рассказ абхазский пустынник, и потёр шишку на ноге.
- Эх, ещё чип бы из ноги выковырять, да боюсь взорвётся, - с сожалением добавил он и стремительно скрылся за изгибом заросшей тропинки, махнув нам рукой на прощание...
Эта встреча вспоминалась нами впоследствии - и не раз.
И многажды обсуждались обстоятельства странных жизненных перипетий воина.
Но так мы и не смогли понять действий того священника, что запер мстителя -воплощённую гибель злодеев в том подвале храма.
Получается, что гибель родственников воина так и осталась неотомщённой? И значит, что злодеи и дальше продолжали убивать и приносить в жертвы детей? И значит, священник фактически прикрыл сатанистов?
Другой священник крайне неодобрительно отнёсся к нашей идее обсыпать Россию по границе землёй с Дивеевской канавки, "чтобы антихрист не прошел".
- Нигде в Библии не написано, что будут ездить двое - муж и жена - и посыпать землёй с канавки! - Веско и назидательно заметил он. - Написано, что антихрист придёт, и пускай приходит! - Заявил он нам.
Ошарашенные, мы вышли из храма. И тут впервые на дороге были остановлены сотрудниками ГИББД.
Странное это дело и тайна покрытая мраком. Только такой вывод и оставалось сделать.
Но и другие обстоятельства нашей тогдашней поездки вызывали недоумение.
К примеру, почему тогда прямо над дорогой барражировали военные самолёты и вертолёты? Так, что нам даже пришлось прятать машину под мостом?
Или вот ещё: Почему так странно реагировали в Крымске на мои съёмки любительской старой видеокамерой?
Почему ночью после этого нашу машинёшку под Новороссийском гнал впереди себя, как зайца в лучах фар, здоровущий джип? Справа обрыв,внизу - море, слева вдоль дороги - скала. Спас ситуацию открывшийся небольшой карман, в котором наша волжана и стала, как вкопанная.
И тогда на этом ночлеге, в первую же ночь, нашу старую видеокамеру просто выкрали из машины, в которой ночевали две женщины, а носители с материалом впоследствии оказались без информации.
Местные жители говорили о том, что погибших в Крымске было гораздо больше, чем объявлено. Что погибло порядка 20 тысяч человек, и что среди погибших не было ни одного представителя власти, которые заблаговременно эвакуировались.
Остались непонятными и странные кульбиты попа, встреченного нами в станице Пластуновской, - бывшего сотрудника ФСБ.
Почему он так агрессивно себя с нами повёл? Почему нас всё время пристально отслеживали крепкие ребята, а наша волжана так скоропостижно и безнадёжно сломалась после стоянки возле его храма, что пришлось её сдавать в металлолом?
Почему после обеда в их трапезной мы так болели и чуть не умерли? и почему сзади машины, когда мы собрались уезжать, в темноте, стоял приготовившийся к падению мотоциклист? Хорошо, что я вовремя включил габариты и посмотрел в зеркало заднего вида прежде, чем сдать назад.
Странным было и скоропостижное возвышение до министров сельского хозяйства краснодарского дебильноватого губернатора, последовавшее сразу же после смыва с лица земли многочисленных станиц и поселений местных жителей и казаков.
Не понятым нами остался и заговор молчания о трагедии в Крымске в СМИ - как отечественных, так и зарубежных. Массовая гибель людей осталась просто никем не замеченной и не оцененной.
Что это такое? Геноцид? Их же просто народ слили, как в канализацию! И при этом никто не испугался взрыва протестов или разборок с правозащитными организациями.
Всякие комитеты мира, права на жизнь и запреты на геноцид - побоку!
Складывается такое впечатление, что люди просто оглохли и ослепли на чужие страдания. Ведь так проще жить! И можно ничего не бояться?
Но что будет, если люди перестанут бояться?
Вот тогда боюсь! Ох, боюсь, что взорвётся!
Тогда точно взорвётся.