Она вышла на улицу. В глубоких лужах отражались звёзды. Наступала ночь, около университета горели желтые фонари, и на носы рыжих ботинок капал дождь.
Попробовав ладонью воздух, она небрежно бросила зонт в сумку и ритмично зашагала по мокрому асфальту.
Блестящие глаза на мокром лице отражали усталость и безразличие. Запутанные мысли роились в голове подобно муравьям на весеннем лету. В попытке заглушить этот вой в голове, она достала наушники и включила дихлофосную "Only Happy When It Rains", что подошло как нельзя кстати.
В тени промозглых аллей дрогнула улыбка: голова стала вдруг такой пустой, что машины, стоящие в пробке на соседней улице повернули через неё и вернулись домой к ужину.
Незадача. За легким бризом счастья от этой пустоты в голове последовал порыв ненависти к самой себе, переменившийся страстной любовью к дождливому городу и каждому безликому прохожему. Увидев сухую скамейку под раскидистым дубом, она решила присесть и попытаться восстановить дыхание.
В наушниках заиграла "Hey You":
- "Ненавижу всё это. Но не могу отсюда выбраться. Одновременно!" - изо всех сил зажав зубы, выдавила она и мгновенно засмеялась режущим тишину смехом.
Смех этот длился до тех пор, пока из темноты не вышел человек. Лицо его показалось ей знакомым:
- "Быть может, он встречался мне в метро? Или на сегодняшней лекции по нейрофизиологии... Чёрт его знает. А я знать не хочу", - подумала она и устремила свой взгляд в грязное небо.
И тем не менее, персона подошла ближе, на затемненном лице были видны лишь блики острых зубов:
- "Забавно, правда? Мы бежим от собственной фантазии, а сами ходим на лекции по фундаментальным проблемам тех структур, которые формируют наше калейдоскопическое сознание", - усмехнулся он.
- "Не вижу ничего забавного. Все очевидно. От себя не убежишь", - продолжая смотреть в пустое небо, грубо отрезала она.
Его лицо исказилось и глубокие морщины выступили на лбу, закрытым черными как смоль волосами:
- "Тебе пора разобраться. Понять и сделать выбор. Их будет еще много, жизнь же - одна."
Наконец она медленно обернулась и прошипела:
- "Выбор никогда не ходит по темной аллее один. Он тянет кого-то за собой. Он как зацепившаяся за свитер ветка распускает его, связанного некогда твоими собственными живыми пальцами "
Человек опустил тяжёлую ладонь ей на плечо и тревожно произнёс:
- "Остановись, открой глаза. Подними свои прозрачные веки. Вспомни, где право или лево, что такое пространство. Нельзя существовать в бесформенной темноте своих ограничений."
- "Но что это? Что такое право - я забыла. Я не помню клише, которым нас так долго учили. Не знаю, как идти вперёд, не понимая смысла прямой линии. Я не могу подниматься вверх, зная, что совершая каждый шаг, спускаюсь вниз. Ведь Земля однажды оказалась круглой. И в чем же тогда беда моей бесформенной темноты?"
Внимательно выслушав поток ее слов, он спокойно ответил:
- "Беда в том, что можно воспевать бесконечность человеческого сознания и думать о бескрайних возможностях мечты и никогда не верить в силу собственной мысли. Ты принимаешь ничтожное за великое, а великое нарекаешь лишь прихотью собственной фантазии. Можно состариться, так и не успев повзрослеть. А можно стать взрослым, так и не успев вылечить свою юную душу."
Одна, вторая, третья капля упали на нос его ботинка. Он посмотрел ей в лицо и увидел глаза, отсвечивающие серебряным веком.
- "Я помогу тебе. Я не заставлю видеть в небе осенний асфальт и часами страдать над мутной лужей в поисках весенней радуги. Я не стану просить о картинах, писаных нотными знаками, о буквах, составленных из цветов будничной суеты. Я не буду более так громко молчать и не буду шепотом воспевать свержение идеалов. Только пожалуйста, сделай выбор", - тревожно, почти дрожащим голосом повторил он.
Вдруг горечь в её глазах отступила - слезы смыли последние искры гнева и открыли что-то новое и свежее - то, чего он очень давно не видел и уже вовсе забыл.
- "Ты...", - едва слышно сдавливая слезы начала она, - "Ты и есть выбор. И тебе нужна я. Альтернатива. Я часть тебя. Без меня ты лишь судьба, приговор, предопределённость", - уже мягким, но уверенным голосом произнесла она.
Будто не понимая смысла движений, она обреченно вложила свою руку в его.
Человек улыбнулся. Улыбнулся самой детской и тёплой улыбкой, какую она видела в своей жизни. Лицо калейдоскопически искривлялось в ее глазах.
По-прежнему шел дождь и даже небо не стало чище. Но Земля начинала хемингуэевски плыть по волнам какого-то сложного механизма в очень сложном мозге, породившем такую холодную ночь и такие ночные мысли в головах почти вовсе незнакомых испытателей вселенной.