1
Надя говорит:
-Я рада, что ты нашел для меня время. Обещаю, тебе понравится.
Мы идём по мощёной дороге Кузнецкого моста, нас обдаёт дождём. Весь день сегодня пасмурный. Небо тянет за собой в пучину сна и спокойствия. Только вот моросит. Капли будят меня, снова и снова разбиваясь о моё лицо. Надя идёт рядом и морщится, глупо говоря себе что-то под нос. Она поднимает руки ладонями вверх - они мгновенно становятся мокрыми. Порывы ветра делают из её прически настоящее перекати-поле.
Надя злится:
-Похоже, это надолго! Но мы уже близко, но давай купим сигарет? Вон ЦУМ.
Я соглашаюсь.
Надя продолжает:
- Мы видимся впервые. Да, до этого мы долго общались, но ты же знаешь,- мы идём, я изредка перепрыгиваю лужицы, чтобы не запачкать свои кроссовки, слушаю её,- Это всё не живое. Вот оно,- она показывает вокруг,- Вот живое.
Я соглашаюсь:
-Мне и правда интересно увидеться с тобой, Надя.
-Надеюсь, это правда.- улыбается она.
Перепрыгивать лужи, оказывается, занятие бесполезное, когда тебя окатывает проезжающая мимо машина. Дождь усиливается, мы быстро забегаем под козырек ЦУМа. Надя ловко бежит по мощенной дороге на своих ботильонах. Я удивляюсь, как она еще не испачкалась. Волшебство и элегантность Москвы.
Надя говорит:
-Черт. Я, кажется, паспорт забыла. Не покажешь свой на кассе?
-Без проблем.
-Я постоянно что-то где-то забываю, теряю,- говорит она, смеясь, устремленно ведя меня, ухватив за руку, в глубь ЦУМа, - Обычно сразу с собой обычный ношу и загранник, но в этот раз - ничего.
Мы останавливаемся. Надя начинает рыться в сумке:
-А поищу снова: может, он тут...
Я смотрю на неё и вспоминаю, какой она представлялась мне раньше, до нашей встречи. Она постоянно рассказывала о себе.
В первую неделю Надя обожала рисование, кинематограф, красное полусладкое по вечерам и иногда "шишки"- побаловаться. На вторую - она напрочь забыла о рисовании и кинематографе или же мы просто стали узнавать друг друга лучше. Третья неделя принесла мне фото амфетаминовых дорожек в сообщениях. Россыпь в рисунке "ХL". Её гордость, её слабость.
Это всё моё воспитание. Первое время я её немного опасался. Не знал, кто это. Когда узнал,- просто не захотел встречи. Но это воспитание...
Мне стало стыдно отменить встречу. Я же когда-то обещал встретиться. Я, вроде, сам и предлагал...
Поэтому я здесь.
Надя что-то говорит. Я вижу движение её пухлых губ, но ничего не слышу. Наверное, просто не хочу.
И я врываюсь:
- А что за место, куда ты меня ведешь?
Она достает из сумочки что-то и прячет это в руке.
-Это секрет!- смеётся она, - Скоро ты всё узнаешь. Я же интересная. Интересная, да?
Я соглашаюсь.
-Да. Но всё-таки. На что это похоже? Это связано с …?
-Нет, это не связано с "драг",- успокаивает она меня.
-Я не волнуюсь,- успокаиваю её я,- Мне просто интересно. Я не знаю, к чему готовиться.
Она положила мне свободную руку на плечо и нежно говорит:
-Готовься к хорошему времяпрепровождению.
Я соглашаюсь.
-Угадай, что я нашла?
-Паспорт?
-Лучше. Мне тут подарил один парень,- она протягивает мне руку.
На её ладони я вижу что-то похожее на пачку жвачки или коробочку для лезвий. Вся она исписана непонятным мне языком. Она открыта, внутри лежат полупрозрачные кусочки, наверное, бумаги.
Я смотрю на неё.
-Это из Нидерландов! Представляешь?!
-Но что это?
- Это для самокруток, - Надя достает один листочек и подносит его к носу,- Ах, что за запах!- она закрывает глаза, подносит этот листочек ко рту и облизывает его, - Обожаю! У них вкус яблока. Здорово.
Надя кажется мне смешной и забавной. Она протягивает листочек мне, чтобы я тоже попробовал. Я дотронулся языком до листочка. Почувствовал вкус яблока.
-Мило,- похвалил я.
Мы подходим к кассе, она расплачивается за сигареты, я показываю свой паспорт.
-Какой ты милашка,- говорит продавщица, Надя смеётся.
Я смущаюсь.
Мы идем к выходу. Я замечаю, что дождь на улице стал спокойнее, порывы ветра, надламывающие деревья, исчезли. Всё вокруг, в ЦУМе, освещено белыми огнями. Они замыливают глаза. Нас ждет мощеная дорога Кузнецкого моста.
Надя идет первой: лишь ей известна дорога в её место. Я спешу за ней, отвлекаясь на всякое.
Еще немного - и Надя растворится в неоновом свете улицы, исчезнет, думаю я. Но она останавливается, ждёт.
2
Надя говорит. Кажется, делает она это постоянно. Кажется, ей просто нужно выговориться кому-то. Мне, например. Это не для психолога, не для мамы, а для нового друга, кем она меня теперь считает. Поэтому она рассказывает.
О теплых вечерах в ванной с вином и тихом плаче под одеялом. О красивых путешествиях с родителями и еще более чарующими полетами среди мира одной. О веселых концертах и любви, потерянной среди этого вечного шума.
О Гоше Рубчинском. О работе в журнале. О её драгоценной Франции.
Немного пройдя под мразным февральским дождем по скользкой дороге, мы сворачиваем на небольшой тротуар, тоже выложенный камнем, ведущий куда-то выше. Там, дальше - старая Москва и её потрепанные, скрытые от общих глаз, дома, которые, как я люблю представлять, пережили много интересных историй. А теперь это просто место для аренды офиса, где никогда не думают над мытьём чайных кружек.
Впереди себя я вижу толпу. Все модно одеты, у всех модные прически. Словно все спустились с обложки. Или просто я впечатлительный. Те люди, собравшиеся возле входа, стоят группками по несколько человек.
-Как ты относишься к бесплатному пиву и веселой компании?- спрашивает Надя.
-Как и все.
-Тогда тебе понравится.
Бесплатное пиво. Значит, я тут не надолго. Тусовки с бесплатным пивом не могут быть по-настоящему интересными. Все лишь ждут чего-то, потом напиваются и тихо расходятся, крича, как им понравилось, как им хотелось бы собраться еще и еще выпить, и еще так же поболтать ни о чем. Наверное, кто-то нашел в этом себя. Но не я.
Надя останавливается, ступив под вывеску места, куда мы пришли. Она говорит, что стоит покурить, прежде, чем мы зайдем. Я смотрю вверх, чтобы увидеть название места.
-Ты привела меня в магазин одежды для гопников?
Надя улыбается:
-Да, это магазин. Тот самый магазин. Но он не для гопников. Не только. Тут много, кто одевается.
-Три полосы на штанах стали у нас знамениты, именно благодаря нашим дворовым маркетологам.
Надя смеется:
-Тут разливают бесплатное пиво. Тебе понравится.
Я не люблю бесплатное пиво. Оглянувшись вокруг, посмотрев на окружение, я начинаю чувствовать себя одиноко.
Надя говорит:
-Ладно, сознаюсь, я притащила тебя за компанию. Я не была уверена, что ты пойдешь, но так даже лучше. Узнаешь меня настоящую: так сказать, целиком.
Я смутно соглашаюсь.
-Надеюсь, ты не разочарован?
-Совсем наоборот,- говорю я.
Надя улыбается, потом достает сигареты из нагрудного кармана. Из него, вместе с пачкой, на мокрые кафельные ступени чуть не выпадает металлическая зажигалка. Её Надя тут же прячет обратно. Из пачки она достает сигарету.
-Будешь?- предлагает она мне.
Я отказываюсь.
-Это хорошо.
Никогда не понимал, за что меня хвалят курильщики. Спросить? Нудно. А думать, что им так больше достанется, - как-то по-детски. Вот я стою и молчу, а Надя начинает рыскать в сумке.
-Что ты ищешь?
-Зажигалку. Постоянно её теряю.
-Она в кармане,- я киваю, указывая на тот, где были сигареты.
Надя бьет по нему- ничего. И продолжает искать в сумке.
Я не вмешиваюсь.
Через минуту она найдет его в том самом кармане, который не стала открывать.
3
Я спрашиваю:
-А почему Франция?
-Что?
-Ну,- я уточняю, - Почему именно Франция? Что тебя в ней привлекает? Мне и самому становится здесь не комфортно, но почему именно она? Есть же много других стран.
Надя опускает вниз глаза. Делает глоток из бумажного стаканчика, края которого искусаны Надей, испачканы Надиной помадой. Надя думает.
Мы стоим, я смотрю на неё, тоже пью пиво. Оно невкусное. Делаю глоток - хочется выплюнуть. Делаю еще глоток, чтобы на время, лишь бы на пару секунд, забыть о дерьмовом привкусе отечественного пива, что разливают тут.
Вокруг нас множество полок, крючков, стоек, где лежит одежда, обувь и прочая бижутерия. Это магазин одежды, но сегодня вечером здесь что-то вроде квартирника. Собралось тут человек тридцать, в этом большом магазине. Из-за стоек, шкафов и крючков с одеждой, обувью и бижутерией всем тесно. Я стараюсь не разлить своё пиво, когда в меня врезается очередной подросток со стеклянными глазами. Все они знают Надю, а Надя знает их.
Надя говорит:
-Знаешь, а все они тут нюхают. Все-все. Я их знаю, - заявляет она это с гордостью. Раскрывает мне секрет.
Я улыбаюсь.
-Ну, а Франция… Ну, как. Ты разве не знаешь? Все эти её переулки, исписанные граффити, и в этих переулках много негров. И негры курят травку, слушают отличную музыку. Нюхают. Ах!- восторгается Надя,- Как бы мне хотелось очутиться сейчас там, во Франции. Где-нибудь в Париже, за каким-нибудь баром, в компании настоящих черных. Чтобы они были чернее всех. И дымить. И музыка. И всё становится приятно, всё становится хорошо, всё в жизни!
Или же утром, прежде, чем ехать за одеждой, посидеть где-нибудь в кафе, а за окном чтобы дождь, сделать себе что-нибудь красивое на столе. В себя - и вот он- мир. Это же так круто! Ты не считаешь? Ах, помню, как впервые… Я тогда в Италию летала. Мне тринадцать- четырнадцать было. И большой мускулистый Марко делает мне большой, - она показывает на пальцах,- ну, ты понял. И мы с ним лежим, затягиваемся. Вот это я понимаю, отдых от серых будней. Хотелось бы мне вернуться в те времена да взять побольше, полежать подольше. А Франция… Со временем она стала нравиться мне куда больше, чем Италия. Я же говорю: негры, наркотики и вечная жизнь. Хочу всего этого. Очень хочу! По подворотням - и травка. Дома с фильмами - и травка. И травка.
Я слушаю, слушаю, слушаю.
-Разве Франция для тебя не это? У меня она всегда ассоциировалась только с этим. В первую очередь.
-Для меня Франция всегда была чем-то большим, чем курить травку за барами с неграми.
-Тебе не понять.
-Я хорошо это представляю. Всё, что ты мне рассказала. Но почему именно Франция. Такого в других странах не встретить?
-Да! Именно Франция. Она мой эталон, там то я точно найду себя, своё место. Только там и нигде больше. Да, такое и в других странах, но это всё не то. В Италии не так, а вот во Франции…
Я делаю глоток обжигающего пива и говорю:
-В любом случае, куда бы ты или я ни уедем, оставаться нам там только приезжими. Не станем мы теми неграми в переулках, будем лишь безымянными подражающими.
Надя допивает всё, что осталось у неё в стакане, потом смотрит на одежду, разложенную, развешанную кругом, думает и говорит:
-Наверное… Но, я всё-таки не верю. В душе я с ними, всегда была. И я не останусь тут, не останусь заложницей панельных девятиэтажек.
-Я и не говорю, что останешься. Эти девятиэтажки - часть тебя, часть меня. Камушки в фундаменте.
-Быть может. А я всё-таки верю, что эти камни можно выкинуть.- Она замолкает.
Я вижу, как испортил её утопию. Я вижу, как её великая мечта поцарапалась от осознания чего-то реального. Настоящие мечты никогда не ранятся, никогда не умирают.
Надя молчит.
Я говорю, что мне пора.
4
Надя говорит:
- Рада, что ты пришел. Очень рада. Я еще побуду тут. Столько знакомых скоро подойдут.
Я улыбаюсь, но пиво напоминает о себе. Мои губы мрачно кривятся.
-Тебе, наверное, не понравилось?
-Всё отлично,- вру я.
-Тебе не понравилось.Зря, наверное, я привела тебя. Но мне понравилось... с тобой.
-Не зря. Все было здорово, а теперь мне пора,-я снова пытаюсь улыбнуться,- Пока.
Я иду к выходу. Мне предлагают налить. Я отказываюсь. Надя догоняет:
-Выйду с тобой. Покурить.
По мощеной дороге сильно и нагло бьет ливень. Холодно. Порывы мразного ветра раскачивают магазинные и барные вывески. В воздухе над дорогой летает несколько целлофановых пакетов вперемешку с фантиками от шоколадных батончиков. Мимо катятся картонные стаканчики, бычки сигарет и прошлогодние опавшие листья, что где-то так долго прятались.
Надя снова ищет зажигалку. Не может найти, сдается, спрашивает огня у прохожих. Она стоит, курит, смотрит на меня. Все это время мы молчим. Я поглядываю на время. Мои волосы уже совсем мокрые, я щурюсь от ветра.
Надя кидает бычок на дорогу и говорит:
-Ладно. Спасибо, что пришел. Ты мне хоть иногда пиши.
Я киваю и прощаюсь.
-Пока,- говорит Надя и возвращается в магазин.
Я быстро иду по улице в сторону метро. Ветер бьет, толкает меня.Я съеживаюсь, пытаюсь укрыться воротником своего пальто. Сдаюсь.
Людей на улице практически нет: все разбегаются по магазинам или кафе. Под крышей ЦУМа собралось несколько волонтеров, продающих аксессуары с давно знакомым триколором.
Подходя к метро, замечаю кучу флажков, валяющихся в урне и возле неё. Знакомый триколор, что когда-то вызывал чувства гордости, теперь вызывает лишь сострадание. Я смотрю, как они пачкаются от дождя, портятся, носясь по дороге туда-сюда. Прохожу мимо.
Я забываю о них, когда в вагоне включаю плеер, и играет музыка. Она уносит меня, и нет больше одиночества. Музыка создает мою утопию. Создаёт мою «Францию».
Саундтреки:
1.La Femme- S.S.D.