Фэнтези, эротика.
Часть первая
Всего два шага отделяли Зену от убежища мойр — богинь неумолимой судьбы — и от заветного ткацкого станка. Рай без любви называется адом и ей в нем больше было нечего делать. Она все поняла, но, увы, слишком поздно. Ее ненависть к Цезарю была ничем иным, как искаженной любовью, и все мужчины, что были в ее жизни после коварного римлянина, были из-за него. Да только ни один из них не мог помочь ей выбросить из головы мысли о Цезаре, обломки мечты о том, что могло бы быть, если бы не… Не его предательство? Нет. Если бы не ее месть… если бы она простила его, а не затеяла эту глупую вендетту, стоившую жизни им обоим. Она-то была потом возвращена к жизни пророком Элаем, а вот он — нет…
С этими мыслями она подошла ко входу и зашла внутрь. Она увидела, что богини судьбы уже ждали ее.
— Мы знали заранее о твоем приходе, — сказала Клото.
— Это было начертано на нитях судьбы, — сказала за нею Лахесис, — ты не сможешь изменить прошлое и вернуть назад свою любовь.
— Твое время ушло безвозвратно, — закончила речи своих сестер Атропос.
— Посмотрим, — ответила Зена. — Я привыкла достигать невозможного и сама решать, чего я хочу в жизни.
С этими словами она подошла к ткацкому станку. Старый был уничтожен Габриэль, но богини создали новый и снова пряли нити судьбы для смертных. Молча смотря на Зену, они даже не пытались помешать действиям грозной воительницы. Она просматривала ткацкий станок и наконец-то нашла нужный отрезок в нити.
— Вот здесь я должна изменить свою жизнь, — сказала она, — и тогда я смогу быть счастливой с Цезарем.
Все три мойры с ужасом уставились на это действо, даже разинув рты, но не смея перечить ей.
— Если ты изменишь свою судьбу, — все же решилась сказать одна из них, — это повлечет за собой и изменение других судеб.
— На это я и рассчитываю, — очаровательно улыбнулась воительница.
Произнеся эти слова, она взяла в руки свою нить судьбы и тесно переплела ее с нитью Цезаря. Обе нити начали светиться и пошли неразрывно друг с другом, образуя одну судьбу. Над станком озарилась вспышка, которая прошлась по всему миру, изменив его.
«Теперь мы будем вместе, мой любимый… » — подумала Зена.
На следующее утро она проснулась в роскошной императорской опочивальне.
— Доброе утро, дорогая, — сказал ей улыбающийся Цезарь.
Бывшая королева воинов смотрела на него, не в силах поверить своему счастью и реальности происходящего. Она с нежностью провела рукой по его щеке, а он тут же взял эту руку и коснулся ее губами. Зену бросило в жар от этой невинной и бесхитростной ласки. Как она могла жить без этого долгие годы?
Заметив это, Цезарь улыбнулся.
— Ты сегодня необычайно сентиментальна, — сказал он ей. — Вижу, ты проснулась в хорошем настроении. К сожалению, я вынужден тебя покинуть, мне нужно провести смотр войск и заняться вопросами снабжения провизией Девятого легиона. Надеюсь, что не забыла, что сегодня у тебя прием делегатов из провинции? Пожалуйста, внимательно рассмотри их ходатайства. Я должен получить политическую популярность в их среде, и мне нужна их поддержка. Это поможет мне повлиять на сенат.
— Хорошо, дорогой, я обязательно займусь этим вопросом. Я ведь помню, что для тебя это важно, — ответила Юлию Зена и подарила ему страстный поцелуй.
Зена встала с постели и принялась приводить себя в порядок. С помощью рабынь она занялась непривычным для себя делом — подбором подходящего для мероприятия наряда. Ей, привыкшей к латам, было так непривычно и забавно перебирать платья. Наконец, она остановила свой выбор на алом одеянии, такого же цвета накидке и диадеме. Одна из прислужниц советовала ей одеть рыжий парик, но Зене эта идея не очень понравилась.
«Я буду неотразима, — подумала она. — Цезарю наверняка понравится!»
После приведения себя в порядок она вышла из спальни и направилась в тронный зал, в котором через полчаса был назначен прием делегаций ремесленников. На сердце у нее было легко, и она шла бодрой походкой, излучая жизнерадостность и дружелюбие. Ослепляя при этом окружающих своей красотой, она вошла в зал и села на трон.
— Приведите ко мне делегатов. Я желаю выслушать их требования, — сказала Зена.
— Да, моя императрица, — ответил служитель, и подал знак преторианцам, которые впустили представителей делегаций. Двое из них сразу же привлекли ее внимание, ибо лица их показались ей до боли знакомыми. Первым был лысый толстяк с веселым румяным лицом и голубыми глазами, второй — молодая женщина, отличавшаяся необычайной красотой и силой.
«Это же Салмоней, — подумала императрица. — До чего же я соскучилась по его веселой компании и занятной болтовне! А это Аталанта, подружка Геракла. Интересно, здесь у них сложились отношения?»
Первым от имени торговцев выступил Салмоней.
— Здравствуй, моя императрица, — сказал он и учтиво поклонился. — Я хотел бы просить о льготах для торговли в Галлии, уменьшении налогов на пряности и предоставлении охраны для торговли китайским и персидским шелком и коврами.
С этими словами он подал императрице пергамент с пунктами нового законопроекта.
— Примите в знак уважения от делегации скромные дары, — заключил он, и по его знаку слуги принесли персидские ковры и изделия с Дальнего Востока.
— Хорошо, я и мои советники ознакомимся с этим договором, — ответила ему Зена. — Я рада видеть тебя, Салмоней. До меня дошли слухи о твоей большой компетентности в сфере торговли. Моему супругу наверняка нужен будет такой замечательный советник. Да и я сама с удовольствием прислушаюсь к тебе, — Зена разволновалась от избытка чувств и ей захотелось приблизить старого друга и оставить его возле себя.
— Благодарю вас за столь теплые слова, это более чем щедрая похвала для моих скромных способностей, — с деланным смущением ответил ей Салмоней и с довольным видом отошел назад, в толпу.
— Здравствуй, императрица, — сказала Аталанта.
Зена принялась внимательно рассматривать женщину, чье сердце пленил Геракл. Ее всегда поражали женщины, которые достигали высот в мире, несмотря на многочисленные препятствия со стороны мужчин. И оружейница определенно вызвала в ней уважение.
Она с большим интересом выслушала ее требования и решила оказать ей свое покровительство.
— Я наслышана о твоих талантах, Аталанта, — произнесла императрица.
— Да, я знаю, что ты разбираешься в оружии, императрица, — ответила ей Аталанта.
— Мой муж как раз занят улучшением качества доспехов для римских легионеров. Не хотела бы ты открыть свою оружейную здесь, в Риме, и ковать доспехи для элитных частей римской армии?
— Это более чем щедрое предложение, — обрадовалась Аталанта. — Я подумаю над этим.
— Я посмотрю требования, которые выдвигает твоя гильдия, — сказала ей Зена.
После этих слов Аталанта, поклонившись, вернулась назад, в толпу.
«Нужно будет заказать у нее доспехи для себя и моего мужа. Пусть станет моей личной оружейницей. Ее мастерство не уступает самому Гефесту», — сказала себе Зена.
В это время Цезарь закончил заниматься делами снабжения армии провиантом и вскорости вернулся во дворец. Сегодня у него был назначен очень важный прием, который играл судьбоносное значение в жизни империи. К нему прибывала китайская делегация во главе с императрицей Лао Ма. Об этой удивительной женщине ходило множество слухов. Современники приписывали ей невероятные способности. Утверждали, будто она в одиночку управляет Китаем. Поэтому Цезарь очень тщательно готовился к ее приему, ведь альянс с ней означал большие прибыли и приобретение могущественных связей на востоке.
Доверенные лица доложили ему о том, что у Зены дела идут наилучшим образом, в чем Юлий нисколько не сомневался, и он всецело погрузился в приготовления к предстоящему приему.
Императрица Лао Ма действительно впечатлила его, оказавшись не только умной и высокообразованной женщиной, но и красавицей, не смотря на уже не столь молодой возраст. Ее волосы были густыми, длинными и шелковистыми, взгляд выразительным, движения легкими и грациозными. Платье красного цвета с небольшой примесью золотистого, с длинными рукавами и накидкой-шарфом делало ее похожей на огромную бабочку, а крошечные ножки-«лотосы» умилили Юлия. Он знал о китайском обычае бинтовать ноги у женщин в совсем юном возрасте и догадывался о том, как мучителен для них этот процесс. Что ж, красота требует жертв! Бедняжки…
— Император ждет вас, — сказал один из придворных.
Лао Ма немного волновалась. Ее, обычно невозмутимую и спокойную, волновала ожидаемая встреча. Собравшись с духом, она вошла в зал.
— Здравствуй, Цезарь, — сказала она, — я рада видеть тебя и надеюсь на мир и сотрудничество между нашими народами.
Она пристально посмотрела на Цезаря. Его волевое, умное лицо и проницательный взгляд выдавали в нем умного, тонкого собеседника. Неожиданно для себя, она поймала себя на мысли о том, что заинтересовалась им, чего не случалось с ней уже давно.
— И я желаю мира и процветания нашим народам и заинтересован в торговле между нашими странами. Это историческое событие положит начало новой эре в отношениях между цивилизациями запада и востока. Твои советники уже дали мне ряд документов, и я ознакомился с проектом сотрудничества, — промолвил Цезарь.
— Я тоже знакома со всеми пунктами договора, которые выдвинула Китаю римская сторона, — ответила ему Лао Ма.
Тем временем императрица закончила прием делегаций ремесленников и торговцев. К ней подошел придворный.
— Жрица Каллисто ждет вас на благотворительном приеме в честь детей-сирот.
В этой реальности суровая воительница Каллисто не была одержима жаждой мести, ведь Зена не спалила ее село и не убила ее родителей.
— Сейчас я приду к ним, — ответила Зена.
Она покинула тронный зал и направилась к дому сирот.
— Аве, императрица, мы ожидали твоего прибытия, — с улыбкой сказала ей весталка Каллисто.
Зена посмотрела на ее милое, лишенное злобы и чистое, словно у ребенка лицо, и ее сердце болезненно сжалось при воспоминании о том, в кого она превратила эту невинную девушку.
— Аве, Каллисто, — ответила она ей и улыбнулась собравшимся здесь милым детишкам.
Они вместе пошли раздавать им сладости и дарить подарки бедным малюткам.
— Это было так великодушно со стороны императора, организовать дом для сирот. Я совсем не думала, что он откликнется на мое письмо и назначит меня руководительницей проекта по уходу за сиротами, — восторженно проговорила Каллисто.
— Император всегда думает о детях, ведь они будущее нашего государства, — ответила ей Зена. Сама она внутренне восхитилась таким поступком, отметив, что раньше не хотела замечать светлой стороны Цезаря.
После этого она распрощалась с детьми, оставив обрадованную Каллисто играть с ними и направилась во дворец.
В это время прием делегации из Китая уже подходил к концу, и Зена прибыла тогда, когда послы собирались уходить.
— Дорогая, я хочу познакомить тебя с легендарной правительницей Китая Лао Ма, — сказал ей Цезарь.
— Здравствуй, императрица, — приветствовала Зену Лао Ма, — я много наслышана о твоей воинской доблести и любви к тебе простых солдат, которые стремятся подражать твоему мужеству, вдохновляемые твоим образцом.
— Благодарю, Лао Ма. Я тоже немало хорошего слышала о тебе.
— А сейчас мы с императрицей Китая должны обсудить государственные дела. Не буду тебя утомлять, дорогая, ты наверняка устала после сегодняшних мероприятий.
Попрощавшись с императрицей, Цезарь и Лао Ма последовали к императорскому кабинету, чтобы побеседовать о государственных делах при более личной обстановке. При этом Зена уловила на лице Лао Ма явный интерес к Юлию, и все ее движения и мимика указывали на это. Недоброе предчувствие появилось у Зены, и остро кольнуло у нее в сердце.
«Снова эта незаурядная женщина появилась на моем пути. Но ей не завладеть сердцем Цезаря, оно безраздельно принадлежит мне», — подумала она с уколом ревности, почувствовав в китаянке опасную соперницу.
Цезарь вернулся поздно, хотя Зена еще не спала, а просто лежала в своей постели.
— Милый, — встрепенулась она, когда он вошел. — Как прошла твоя беседа с китайской императрицей?
Он как-то виновато улыбнулся своей, так умилявшей ее иногда, детской улыбкой.
— Неплохо, только очень устал и мне что-то нездоровится.
Она потрогала его лоб, потом поцеловала его.
— Тебе идет быть нянечкой, — ласково сказал он. — Полечи меня.
Юлий раскрыл ей свои объятия, и она упала в них. Он стал целовать ее стройную шею, округлые загорелые плечи, ложбинку меж грудей, а его руки блуждали по ее телу. Зена наслаждалась каждым его прикосновением и ей хотелось большего…
На следующее утро Цезарь снова уединился с Лао Ма для беседы о государственных делах. Зена отметила, что Гай Юлий и китаянка много времени проводят вместе, слишком много даже для важных государственных дел.
«Лао Ма умна и наверняка сумела заинтересовать его», — подумала Зена.
Она решила навестить супруга, который в этот момент прогуливался с императрицей Китая в парке, предаваясь философской беседе.
В то же время в городе появилась шаманка Алти — умная, обольстительная, но опасная женщина. Она была знакома и раньше с Цезарем и давала ему советы по различным вопросам, касающимся магических обрядов и прорицаний жрецов.
…Цезарь еще говорил с Лао Ма, когда в кабинет вошел центурион и объявил о том, что жрица Беллоны Алти хочет аудиенции с ним по очень важному делу.
Цезарь попросил Лао Ма выйти, сославшись на государственные дела. Выходя из двери, Лао Ма увидела Алти и почувствовала мощную энергию разрушения и зла, исходящую от нее.
«Нужно уберечь от нее Цезаря», — подумала Лао Ма.
Экстравагантно одетая Алти вошла в кабинет.
— Аве, император, — сказала она вкрадчивым голосом, сев в кресло напротив Цезаря. — Я пришла к тебе поговорить о расширении границ империи. В Египте сейчас неспокойно, и духи сказали мне, что это благоприятное время для обращения его в римскую провинцию.
Она знала, как привлечь Цезаря и завладеть его вниманием. Теперь он всецело сосредоточился на ней.
— Это очень важная новость. Я рассмотрю эту возможность подробнее. Надеюсь, что ты можешь обсудить это со мной позже, сегодня вечером.
— Да, мой император.
Алти решила, что пора начать действовать сегодня же. Она давно уже хотела обольстить Цезаря, и сегодня ей, если правильно взяться за дело, может представиться такой шанс.
Сказав это, она распрощалась с Цезарем и вышла в предвкушении предстоящей ночи.
…Шел уже четвертый день представления спектакля Габриэль. Император с супругой почтили ее своим присутствием в день премьеры. Она была поражена его личностью, его харизмой, красотой, образованностью. Писательница даже поделилась этим со своей дочерью Надеждой, с которой они вместе ездили по миру, давая представления в лучших театрах мира. Дочь не разделяла тягу своей матери к искусству, но всюду следовала за ней, так как очень любила и оберегала мать.
Надежда находилась сейчас тут же и также, как и ее мать, во все глаза глядела на него. До сих пор сердце ее молчало и оставалось глухо к многочисленным поклонникам. Она была слишком сильной личностью, чтобы ее можно было легко покорить и приручить. К тому же она не была похожа на свою мать в этом же возрасте и не являлась ни наивной, ни слишком романтичной. Однако, именно в этом мужчине что-то привлекло ее. Причиной тому был не только ореол власти и славы, а и нечто такое, чего не было ни в одном из мужчин, встреченных ею до сих пор.
…После окончания беседы с Алти мысли Цезаря снова вернулись к Лао Ма. Он был очарован ею. Ему редко приходилось встречать женщину столь выдающегося ума и мудрости. В ней он видел то, чего не хватало его любимой Зене — спокойствие и рассудительность. К тому же ему нравилось беседовать с ней на философские темы. Он вышел из кабинета и направился к Лао Ма. Та сидела на скамейке, на берегу небольшого пруда. Император подошел к ней и присел рядом.
— Государственное дело так скоро закончилось? — полюбопытствовала Лао Ма.
Сегодня она была особенно блистательно одета, что не ускользнуло от взгляда Цезаря.
— Да, это только одно из многих дел, — уклончиво ответил Цезарь, не желая раскрывать государственные тайны. — Ты сегодня ослепительно выглядишь! — неожиданно для самого себя восхищенно сказал он.
Услышав это, Лао Ма улыбнулась. Она была довольна тем, что действие духов, предназначенных для того, чтобы желаемый мужчина думал о любви, возымело такой эффект на Цезаря.
Она еще сможет вскружить ему голову! А ведь именно об этом мечтала китайская императрица.
Китаянка обворожительно улыбнулась римлянину и украдкой легонько коснулась рукой его руки. Это отчего-то вызвало у него большее возбуждение, чем самые страстные поцелуи или ласки Зены.
«Боги! Что со мной? — даже испугался он. — Нет, нет, я люблю свою жену!»
Юлий покачал головой.
— Что-то не так? — все с той же улыбкой спросила у него Лао Ма.
— Нет, все превосходно. Просто пробежала тень государственных забот, — решил скрыть от нее свои истинные чувства Цезарь. Но полученные им от прикосновения эмоции занимали его мысли, и он, не в силах бороться с наваждением, стал более пристально рассматривать ее, вглядываясь в каждую черточку и любуясь ее утонченной красотой. Лао Ма заметила это и, порадовавшись первому успеху, решила воспользоватся ситуацией, чтобы привлечь Цезаря еще больше.
— Я восхищен твоей мудростью. С тобой я познал то, что мне не открывала еще ни одна женщина, — попробовал Цезарь перевести их разговор в более нейтральное русло.
Он говорил себе, что не должен обращать внимание на других женщин, ведь у него есть любящая жена.
Но Лао Ма было не до философских бесед. Она желала заполучить этого мужчину. Он все больше приковывал ее взор, и она любовалась прекрасными чертами его лица. В своих мечтах она уже представляла себя в его объятьях.
— Благодарю тебя, император, — промолвила она, — но ты преувеличиваешь мои способности. Истинную мудрость я нашла у тебя. От тебя можно многому научиться.
Цезарь посмотрел на нее, слегка прищурившись. Как она умна и с каким достоинством держится! А ее движения и взгляд, изящные руки и этот тонкий стан! Он будто опьянен ею.
— На самом деле я лишь старался подражать твоему таланту, императрица. Во мне нет ничего необычного.
Иногда он умел напускать на себя скромность.
— Неправда, — промолвила она. — Ты — самый необыкновенный человек из всех, кого я встречала. И судьба у тебя необычная.
— Да, я рожден, чтобы нести свет людям. И в моих мыслях я всегда со страждущими, разделяя их скорби и заботы. Я стремлюсь сделать их жизнь лучше, — сказал Цезарь, чей мысленный взор обратился к его предназначению и судьбе. — Наверное, ты меня понимаешь, ведь твоя судьба тоже нести свет и добро твоим подданным. И в этом мы не похожи на других правителей.
— Ты прав, — тихо сказала она. — И… как было бы замечательно, если бы мы занимались этим вместе. Кто знает, может, у нас с тобой одна судьба на двоих и мы — две половины одного целого, волей случая рожденные в разных краях?
Говоря так, она взяла его за руку, Цезарь не высвободил своей руки из ее ладони, ведь ему было хорошо с этой удивительной женщиной, в беседах с которой он провел последние дни. Хотя они были знакомы не так давно, но он, казалось, знал ее всю жизнь. С ней он познал то, что не могла дать ему Зена — радость понимания и стремление к чему-то высшему, чем просто власть. И она, казалось, стремилась поддержать его и проявляла о нем заботу. Ему начинало нравиться исходившее от нее тепло.
— Возможно, это действительно так, и наш союз будет плодотворен. Я думаю, что наши судьбы неотрывно связаны. Мы не случайно встретились с тобой.
— Император, ты не знаешь, сколько женщин с радостью отдало бы все, чтобы оказаться на месте твоей супруги! — страстно проговорила китаянка. — Но ты из тех мужчин, которые сперва целуют меч, а потом — женщину.
— Не думал, что ты так обо мне подумаешь. Мне не чужда семейная жизнь и в душе я романтик, — улыбнувшись, ответил ей Цезарь. Ему, вдруг захотелось понравиться этой женщине еще больше. От него не ускользнули ее попытки привлечь его внимание и он понемногу очаровывался ею. В мыслях он представил ее на месте Зены, своей обожаемой женой, и нельзя сказать, что ему это не понравилось.
За этой сценой, находясь в тени деревьев, молча наблюдала Алти. Она поняла, что Лао Ма хочет увести Цезаря у Зены и с ненавистью посмотрела на новую соперницу.
— А не сходить ли нам в театр завтра вечером? — предложил Цезарь. — Сегодня я занят, но завтра у меня есть свободное окно в расписании.
— С удовольствием, — отвечала ему китаянка, — я люблю искусство.
Алти скрежетала зубами от негодования.
— А сейчас я вынужден с сожалением тебя покинуть, — сказал Юлий Лао Ма. — Заботы о государстве ждут меня.
— Я понимаю, — ответила ему китаянка и подарила на прощание ослепительную улыбку, которая сладко отозвалась в сердце императора.
Она так и осталась сидеть, глядя вслед удаляющемуся Цезарю и предаваясь своим мечтам о нем.
А тем временем, Цезарь пошел навестить Зену. Подойдя к ней, он поцеловал ее.
— Ты не устала от государственных забот, моя дорогая? — спросил он свою супругу.
— Немного, — с улыбкой отвечала она, — но я думала о тебе и благодаря этому время прошло быстро.
— Я тоже думал о тебе, — с улыбкой ответил ей Цезарь. На самом деле он поймал себя на том, что впервые за многие годы думал не о своей жене, а о Лао Ма. Загадочная женщина востока пленила его мысли, и ее образ неотступно следовал за ним.
Он старался говорить, как обычно, но чуткое ухо его жены все же уловило некий холодок в его голосе. Она пристально посмотрела на него. Он показался ей сегодня более отвлеченным, чем всегда, как-будто между ней и его любовью пролегла небольшая тень. Зная о мудрости и изобретательности Лао Ма, Зена сразу же подумала о ней.
«Неужели эта женщина хочет увести моего мужа? — подумала она. — Нет, я не позволю ей этого сделать!»
С такими невеселыми мыслями она приблизилась к Цезарю и одарила его горячим поцелуем.
— Дорогой, давай пообедаем сегодня вместе, — сказала она ему.
— Хорошо, любимая, — ответил Цезарь.
Они сидели вместе за столом, и Зена изо всех сил старалась привлечь его внимание, излучая любовь и нежность, на какую только была способна.
Взгляд Цезаря внезапно потеплел и ей показалось, что он смотрит на нее так, как раньше.
«Это я во всем виновата, — подумала Зена, — я уделяла ему слишком мало внимания…»
— Ты сегодня так нежна, дорогая, — сказал Цезарь Зене. — Я давно уже не видел таких чувств в наших отношениях. Мы с тобой хорошо провели время вместе, и я очень счастлив.
Сказав так, он взял ее за руку и, приблизившись, поцеловал.
«Я действительно сама виновата, не уделяла ему внимание должным образом», — подумала Зена. А он, тем временем взял розу, находившуюся в вазе, и надломил ее, вплетя аккуратным движением нежный цветок в ее волосы.
Несмотря на это, Зене было неспокойно на душе. Плохие предчувствия одолевали ее, а она привыкла доверять своей интуиции.
Лао Ма столь умна, начитанна, всесторонне образованна… в этом ей до нее далеко. Правда, она, Зена, красивей и моложе… выглядит, но, с другой стороны, китаянка не зря в прошлом была гейшей. Должно быть, она обучена таким любовным премудростям и утонченным ласкам, до каких ей, как до звезды небесной далеко, не смотря на собственный богатый любовный опыт.
Предаваясь этим мыслям, Зена немного загрустила. Увидев это, Цезарь расстроился, ведь он все еще любил свою жену и переживал за нее.
— Что с тобой, любимая? Я был невнимателен к тебе? — спросил он.
— Нет, все замечательно, — солгала ему Зена, — просто вспомнила о сегодняшних заботах.
— Я совсем забыл о них, а ведь время летит так быстро в твоей компании, — сказал ей Цезарь. — Не грусти, дорогая, я так не люблю видеть на твоем лице тоску. А сейчас я должен попрощаться с тобой и просмотреть несколько важных документов.
С этими словами он поцеловал ее на прощание и ушел в рабочий кабинет.
«Все было замечательно, но я по-прежнему чувствую его увлеченность другой», — подумала Зена, глядя вслед неторопливо удаляющемуся Цезарю.
…В заботах о благе государства прошел остаток дня, незаметно настал вечер, а за ним пришла и ночь. И тут к нему пожаловала Алти со своим вопросом о присоединении Египта.
— Какое решение было угодно принять моему императору? — спросила она у него, сверкнув глазами. — Царь Птолемей Авлет умер, а его дети грызутся между собой за престол. Самое время для Рима проявить инициативу!
— Я полностью согласен с тобой. Сначала я с императрицей разработаю план военной кампании, — последовал немного расстроивший Алти ответ, ведь мысли о сопернице ей были неприятны, но она сдержала себя. — Затем мы перебросим войска из других провинций, и я уведомлю сенат. Я лично поведу в победоносную кампанию легионы Рима, а тебя сделаю наместницей Египта, — с этими словами он склонился над картой Египта, с целью лучшего изучения стратегических позиций.
— Мой император, я рада что тебе понравился мой план. Этого хотят сами боги.
С этими словами Алти незаметно придвинулась к Цезарю и стала рядом с ним, ощущая его мощную ауру, которая опьяняла ее.
— Я люблю Рим также, как ты, — произнесла она, — и Рим для меня — это ты.
Говоря так, она обвила руками его шею и хотела поцеловать.
— Прости меня, Алти, но я женат. — Увидев, что она расстроена, он продолжил: — Это я виноват. Должно быть, я дал тебе повод подумать, что у меня есть чувства к тебе.
— Прости, император, — мрачно ответила Алти и с разочарованием в душе ушла.
«Ты мне за это еще ответишь!» — мысленно поклялась она.
После рабочего дня Цезарь наконец-то вернулся домой. Зена постаралась подарить своему супругу самую страстную ночь любви и была нежна с ним, как никогда до сих пор.
Утром, они позавтракали вместе и начали заниматься государственными делами. У Зены был назначен сегодня смотр войск неподалеку от Рима, и она должна была целый день отсутствовать в городе.
А тем временем, Цезарь снова встретился с Лао Ма. На этот раз правительница Китая решила его удивить и научить тайному умению, которым владела сама.
— Доброе утро, Цезарь, — сказала ему она. — Сегодня я научу тебя тому, что мне доступно — умению передвигать предметы и управлять могущественной силой.
Цезарь необычайно удивился этому факту. Он слышал, что Лао Ма владела этой силой и ему, как правителю, нужно было самому научиться этому для упрочнения своей власти. Конечно же, он не упустит такую возможность, раз судьба дала ему этот шанс.
— Попробуй сконцентрироваться, — сказала она ему. — И постарайся отпустить все негативные эмоции.
В течение нескольких часов они упражнялись с Цезарем, и он наконец-то смог почувствовать в себе спокойствие и постиг принцип управления этой силой.
— Это просто замечательно, — сказала ему Лао Ма после того, как он смог разбить силой мысли поставленный на полу кувшин. — Я уверена, что ты будешь превосходным учеником и сможешь управлять этим совсем не хуже, чем я.
Цезарю самому понравился сегодняшний урок, и он был необычайно доволен его результатом.
— Спасибо тебе, о прекрасная наставница! Ты научила меня управлению непостижимой силой, — с этими словами он галантно поцеловал ей руку.
— Что ты, ты заслужил это! Я лишь хотела, чтобы правитель западного мира был наделен теми же свойствами, что и правительница востока. А сейчас я пойду готовиться к вечернему представлению в театре. Говорят что поэтесса Габриэль весьма талантлива, и ее произведения впечатляют.
Сказав это, она распрощалась с Цезарем и пошла готовиться к предстоящему появлению в свете. Соперница уехала из города, и она являлась хозяйкой положения, намереваясь всецело завладеть его сердцем.
Цезарь, меж тем, остался один. Он вспомнил, что сейчас к нему должна придти жрица Каллисто и заранее обрадовался появлению весталки. Он познакомился с ней несколько месяцев назад, но уже успел отметить ее чистоту и невинность, и она стала его лучшим другом, единственным человеком в мире, не считая супруги, которому он мог всецело доверять.
Так, размышляя, он услышал тихие шаги. Это шла Каллисто.
— Здравствуй, жрица Каллисто, — приветствовал он ее.
— Аве, мой император, — ответила ему весталка, которая успела полюбить императора как брата и стать ему лучшей подругой. — Я вижу, что у тебя сегодня прекрасное настроение.
— Да, я познал сегодня новое умение, и теперь радость переполняет меня.
— Я рада за тебя, — ответила ему Каллисто.
Они побеседовали еще немного и пообедали вместе. После столь приятно проведенного времени, к великому сожалению обоих, настала пора прощаться.
— Возьми этот документ и отдай его казначею, — сказал ей Цезарь на прощанье и скрепил его печатью, — в нем деньги на помощь бедным сиротам, — продолжил он.
— Спасибо, мой император, — ответила Каллисто и радостно удалилась.
А Цезарь, тем временем, принялся приводить себя в порядок и готовиться к вечернему визиту в театр вместе с прекрасной Лао Ма.
…Габриэль волновалась. Сегодня к ней на спектакль пребудет сам император, да еще в сопровождении удивительной женщины, императрицы Китая. Присутствие двух, столько высоких гостей делало ей честь, и она старалась наставлять актерскую труппу, следя за всеми приготовлениями с особым вниманием.
— Это так волнующе, у меня еще никогда не было столь высокопоставленных гостей, — сказала она своей дочери Надежде.
Цезарь ожидал появления Лао Ма, и вот она вошла в зал. Китаянка было просто ослепительна в своём наряде, и все присутствующие не сводили с нее глаз. Они сходились во мнении в том, что императора сопровождала самая прекрасная спутница. Прибыв в театр, Цезарь и Лао Ма поднялись по ступеням. У входа их ожидали поэтесса с дочерью. Габриэль лично пожелала поприветствовать столь почетных гостей.
— Приветствую тебя, о император, и тебя, правительница Китая, — с этими словами она слегка склонила голову. — Я рада представить вам мою пьесу о походе Орфея за Эвридикой в царство Аида, — сказала она. — Для меня является большой честью то, что вы явились на премьеру.
— Мы с удовольствием посмотрим твое новое творение. Я уверен, что императрица Китая с вниманием ознакомится с творчеством одной из лучших поэтесс на просторах Римской империи.
— Да, я с хотела бы увидеть школу западного театра, — вежливо сказала Лао Ма.
После этого они зашли в помещение и сели в почетную ложу, а Габриэль ушла за кулисы, давать последние распоряжения перед представлением.
Время спустя началось представление, и на сцене появились актеры. Император, а вместе с ним и Лао Ма, с восхищением смотрели на эту чудесную пьесу, искренне восторгаясь талантом Габриэль. В то время, как Цезарь смотрел на сцену, Лао Ма украдкой бросала на него взгляды и отмечала, как при виде его трепещет ее сердце.
Когда представление закончилось, весь зал встал, неистово аплодируя, и Габриэль обрадованно помахала рукой, приняв цветы от поклонников. Затем она скрылась за кулисами.
— Пойду, поздравлю ее с таким замечательным представлением, — сказал Цезарь Лао Ма.
Она же пока осталась сидеть в ложе.
— Вы — очень талантливый автор, — приветливо обратился к Габриэль Цезарь. — пьеса мне очень понравилась. Герои и их чувства такие настоящие!
Габриэль улыбнулась, глядя на него застенчиво и в то же время не без добродушной насмешки. Ее почему-то позабавила его восторженность.
«А говорят, что это я вечный ребенок!» — подумала она.
— Благодарю, мой император, — сказала она вслух. — Мне очень приятно, что моя пьеса доставила тебе удовольствие.
— Я хотел бы предложить тебе работу, такие талантливые люди нужны Риму. Ты могла бы руководить всеми театрами в столице.
— Я согласна, — не долго думая, сказала Габриэль. О таком шансе она могла только мечтать. Теперь она сможет воплотить в жизнь все свои творческие замыслы.
— Я рад, что тебе пришлось по вкусу мое предложение, — сказал ей Цезарь, — рад был побеседовать с тобой, — сказав так, он учтиво поцеловал ей руку.
— Я тоже, мой император, — ответила она.
Не успел Цезарь после беседы с Габриэль пройти нескольких шагов, как наткнулся на ее дочь Надежду.
«Об этой девушке, кажется, ходят необычные слухи, — вспомнил Цезарь.— Помнится, она является дочерью бога и может передвигать предметы. Такие люди мне нужны…»
— Мне очень понравилось представление твоей матери, — сказал он ей, — и еще: я слышал от некоторых людей, что ты можешь передвигать предметы силой мысли, я тоже так умею, — он взглянул на картину, стоящую у стены. Под его взглядом та послушно поднялась в воздух. Пораженная Надежда в восхищении посмотрела на него. Она, конечно, знала, что Цезарь человек множества талантов, но чтобы он умел такое…
Она окинула взглядом стоящие вблизи предметы, и внезапно они также взлетели в воздух.
— Замечательно, — рассмеялся Цезарь. — Я вижу, что мы прекрасно поладим друг с другом.
— Впервые вижу человека с такими же способностями, как у меня, — ответила ему Надежда.
— А ты хотела бы применять их на практике? — спросил ее Цезарь.
— Да, — откровенно призналась она, ведь ей так редко удавалось применить свою силу, и мысль о том, что она сможет так делать чаще, понравилась ей.
— Среди наших государственных учреждений есть департамент по сверхъестественным вопросам, — сказал ей Цезарь. — Ты не хотела бы работать там и быть моим личным секретарем по этому направлению?
— Я с радостью соглашусь, о император!
«Нужно скорее рассказать об этом матери», — подумала Надежда.
— Большое тебе спасибо за оказанную мне честь.
— Вот и славно, я рад что все так удачно завершилось, а сейчас прости меня, но я вынужден откланяться, ибо государственные делу ждут меня.
— Да, конечно, — сказала Надежда.
С этими словами Цезарь покинул ее и направился к Лао Ма.
А Надежда, тем временем, пришла к матери, стоявшей неподалеку. Они обе не могли поверить своему счастью. После долгих скитаний, выпавших на их долю, им обеим наконец-то улыбнулась удача. Габриэль вспомнила все те годы нищеты, в которых она жила с дочерью, и как тяжко она пробивалась к вершинам театрального мира, добиваясь признания. И вот, ее мечты осуществились, она получила то, о чем даже не смела мечтать. Теперь у них с дочерью будет та жизнь, которую она всегда стремилась ей дать. И они смогут осесть в Риме, живя в процветании и благополучии.
Надежда тоже была в восторге от беседы с Цезарем и от сделанного ей предложения. Теперь, пользуясь близостью к императору, она сможет сделать карьеру и достичь высокого положения в обществе. К тому же, она искренне радовалась за мать, которую чуткий и обладавший замечательным вкусом император назначил министром искусств.
…Они возвращались во дворец вместе, и точеная рука китаянки находилась в его руке. Его это смущало, но в то же время радовало.
— Тебе понравилась пьеса? — спросил он, чтобы нарушить тишину.
— Да, — отвечала Лао Ма, — похоже, нам, китайцам, стоит многому поучиться у римлян и греков.
— Не надо преувеличивать, — тонко улыбнулся он, — ваша культура тоже довольно развита и многогранна. И, напротив, нам можно многому научиться у вас.
— Может… — китаянка сделала небольшую паузу, — и научиться целоваться?
Не дав ему опомниться, она прильнула губами к его губам, отчего у него перехватило дыхание.
Часть вторая
Поцелуй с Лао Ма полностью захватил Цезаря, и он на мгновение забыл обо всем на свете. Но вот среди мыслей о счастье появилась тревожная мысль, и перед его мысленным взором появилось лицо любимой его жены Зены. Лао Ма продолжала его целовать, но Цезарь внезапно стал более сдержанным и отстраненным. Мысли о жене, с которой он прожил многие годы, и чувство вины перед ней выступили на первый план, охладив его нарастающие чувства к Лао Ма.
— Прости меня, о императрица Китая. Я дал волю своим чувствам, — сказал Цезарь, — я должен покинуть тебя, ведь я женат.
На лице Лао Ма промелькнуло разочарование. Ведь она так надеялась провести эту ночь с Цезарем! В своих мыслях она уже делила с ним брачное ложе и была не намерена отступать от задуманного.
Пусть сейчас высокоморальность и чувство долга Цезаря помогли ему устоять перед ее чарами, но она уже близка к победе, к тому триумфальному мигу, когда она сможет не только назвать Цезаря своим, но и удержать его, навсегда вырвав из рук этой дикарки Зены.
Чуть улыбнувшись, Лао Ма с хорошо скрываемым разочарованием, произнесла:
— Император, я восхищена благородством твоей души и тем, как ты предан своей супруге! Прости, что я позволила себе забыться. Но… мы еще встретимся, как друзья и союзники?
— Обязательно встретимся, — чуть дрогнувшим голосом ответил он.
— Тогда до скорого свидания, император, — промолвила она, и ее голос серебристым звоном отозвался в его душе.
«Нет, нет, я люблю Зену! — в смятении стал убеждать он самого себя. — Чары, чары!»
«Кто ты, Лао Ма?» — хотел спросить у китаянки римлянин, но она уже оставила его, упорхнув огромной прекрасной бабочкой. Юлий тяжко вздохнул.
***
…Зена встретила его упреками в неверности, криком и едва ли не бранью. Такой Зены Юлий не знал, и это открытие неприятно поразило его.
Однако, не подав виду, он взял ее за плечи и примиряюще проговорил:
— Ты ведь сама не веришь в то, что говоришь. Успокойся, я здесь, с тобой. Все хорошо!
— Я все знаю! — не унималась жена. — Алти мне все рассказала.
Юлий приподнял бровь.
— Алти? — переспросил он.
«Так это ты постаралась? Самая безжалостная, жестокая и ядовитая гадина из всех, кого я знал. Отдать приказ тебя убить? Нет, ты мне еще пригодишься…»
Но участь Алти он сможет решить потом. А сейчас ему нужно вернуть гармонию в их с Зеной отношениях. После долгих увещеваний и заверений в любви Зена, наконец, успокоилась. Цезарю давно была известна ее импульсивность и неумение думать, всецело поддаваясь эмоциям. Поэтому он счел, что сейчас наиболее благоприятный момент для их примирения.
И как он мог подумать о том, что во дворце, где и у стен есть уши, Зена не узнает о его зародившихся чувствах к Лао Ма. Но, несмотря на горечь Зены и ее обиду, он увидел свою жену сегодня другой, брутальной и жестокой. И он сразу же представил себе прекрасное лицо Лао Ма, ее изумительные манеры, образованность, умение держать себя с видом, присущим венценосным особам. Сравнение было явно не в пользу воительницы Рима.
Жена Юлия, меж тем, уже окончательно пришла в себя.
— Зена, вот и славно, что ты успокоилась, — миролюбивым тоном сказал Цезарь, и в глазах его она увидела свет прежней любви к ней.
В тоже время в ее душе бушевал ураган. Как эта наглая китаянка смеет посягать на ее личное счастье, пытается забрать ее любовь и это после того, через что она прошла в своей нелегкой судьбе, и как сильно она постаралась вернуться к своему Цезарю, изменив для этого судьбу мира. Нет, ей ни за что не удастся отнять у нее Цезаря. Никто не сможет сделать этого. О, она еще заплатит за эту безумную попытку, ведь в конце концов умирают даже боги, а она лишь смертная, наделенная необычным даром.
— Прости, — произнесла, наконец, императрица, — я просто очень тебя люблю и боюсь потерять.
В ответ он прижал ее к себе сильней и нежно поцеловал в губы, а после проговорил:
— Не бойся ничего, мою любовь от самого сердца ты имела всегда!
И это было правдой, причем не только в этом, созданном Зеной мире, но и в другом, настоящем, не смотря на все, что сделали они друг другу. Пусть даже в настоящей реальности любовь эта переплеталась с ненавистью, и пусть в последние дни его жизни она стала его проклятием и ожившим кошмаром.
Зена посмотрела на Цезаря, уже умиротворенная. Их любовь ничто не сможет разрушить. Они еще поговорили немного с Цезарем и легли спать. А на утра Зена все еще думала о разлучнице и собиралась не дать ей ни одного шанса.
— Я сегодня больше уделю внимания государственным вопросам и побуду с тобой, — сказала она Цезарю во время завтрака.
Тот даже слегка поперхнулся в то время, как она это произносила.
— Хорошо, дорогая, мы займемся делами вместе. Мы с тобой давно уже этого не делали, — промолвил он с бледной улыбкой на устах.
После завтрака они вдвоем прошли в кабинет и стали работать с бумагами.
Однако, обоим супругам сейчас трудно было сосредоточиться на делах государственных, даже Цезарю. В сердце Юлия боролись две любви — старая, где-то трагичная любовь к Зене и нарождающаяся любовь к китаянке, которая была столь же прекрасна, сколь и мудра. Добра ли она при этом? Он знал ответ. Да, добра. Женщина являющаяся самим совершенством! Возможно ли подобное? Но кто знает, пощадила бы она соперницу при всех своих достоинствах или нет? Сердце самой благородной из женщин безжалостно к страданиям соперницы. Гай Юлий знал женщин и знал об этом. Юлий метался в выборе между ними, не понимая того, что он готов остановиться на Зене, но что тянуло его и к Лао Ма.
«Так неправильно», — думал мужчина, но нужно было сделать выбор на одной из них, при этом не сделав больно ни Зене, ни Лао Ма…
Зена же испытывала страдания другого рода. Ей нужно было удержать любимого мужа и не дать своему сердцу вновь наполниться тьмой и ненавистью, как это было в другой, настоящей их жизни. Настоящей? Нет, нет. Настоящая жизнь у нее здесь, рядом с ним. В голову женщине пришла одна счастливая, как показалось ей мысль, отправиться самой к Лао Ма, побеседовать с ней и узнать ее мысли. Если хочешь одолеть своего врага, ты должен хорошо изучить его.
Вскоре Зена, собравшись с духом, отправилась к Лао Ма. Китаянка была в откровенном наряде, и когда жена Цезаря вошла, на нее нахлынули воспоминания об их двусмысленных отношениях в прошлой жизни, об их с Лао Ма встречах, о мудрых наставлениях бывшей гейши, а еще… о поцелуях и ласках, которые она ей дарила. Именно китайская императрица разбудила в ней страсти, свойственные женщинам острова Лесбос. Вот и сейчас ей казалось, что она вот-вот вопьется в губы китаянки страстным поцелуем… Это едва не случилось, но Зена смогла отогнать от себя наваждение, чтобы начать разговор с соперницей.
— Что привело ко мне прекрасную, преданную и любви, и войне, императрицу Рима? — своим мелодичным голосом спросила китаянка.
«Ее голос напоминает пение иволги, — сказала себе Зена, — я понимаю Цезаря…»
— Просто решила нанести обычный визит вежливости и послушать немного китайских премудростей, — улыбнулась Зена.
— Не думала, что великая воительница интересуется китайской философией, — вернула ей улыбку Лао Ма.
Завязалась беседа, и Зена стала слушать отдающий в ее душе серебристым звоном голосок, повествующий о Китае и его достопримечательностях, о некоторых событиях из китайской истории, о том, как Лао Ма хотелось бы увидеть дружбу между китайским и римским народом.
— Лао Ма… — некоторое время спустя вдруг произнесла Зена, — а вот ответь мне, что китайцы говорят о счастье и о том, как его обрести?
— Все очень просто, — отвечала ей Лао Ма. — Умей находить радость в жизни — вот лучший способ привлечь счастье.
— А ты… — Зена запнулась. — Ты-то сама счастлива?
В ответ на этот простой вопрос последовал вздох.
Китаянка какое-то время молчала, а потом честно ответила:
— До приезда в Рим не была. Мой покойный муж был мне чужим человеком, хоть и жили мы вместе, а сын, кажется, растет похожим на своего отца… Дочери еще слишком малы. Я люблю своих детей, но все равно полноты счастья не ощущаю. Но теперь надеюсь обрести его.
— Здесь, в Риме? — мрачновато спросила Зена.
— Да.
— Должно быть, здесь ты встретила мужчину, о котором мечтала всю жизнь? — сделала прозрачный намек жена Цезаря. Сердце ее заколотилось, ведь она знала ответ.
— Да, — медленно отвечала китаянка. — И он не похож на других… совсем непохож. Самый лучший и самый худший из всех людей, что встречались на моем пути… Я его успела хорошо узнать и понять его душу.
— Ты говоришь о Цезаре? — решила напрямик спросить Зена.
Лао Ма прикрыла глаза и одними губами ответила:
— Да.
Обе замолкли, и воцарилась давящая тишина. Соперницы, в другом мире и в другой жизни являвшиеся подругами и любовницами, впились друг в друга взглядами, и сложно было бы сказать, кто из них сейчас бледнее.
— Оставь его мне! — наконец выкрикнула Зена. — Ты не знаешь, что я сделала для того, чтобы быть вместе с ним!
Китаянка покачала головой и печально произнесла:
— Не знаю, но я знаю, на что могу пойти сама, чтобы быть вместе с ним.
Услыхав эти слова, королева воинов решила переступить через себя, чтобы предложить сопернице то, что редкая женщина на ее месте предложила бы:
— А если… я скажу тебе «давай делить его вместе»?
Лицо Лао Ма залилось краской.
— Ты… как ты можешь?! — вскричала она. — Где твоя гордость, самоуважение?
— Поверь, — вздохнула Зена, — у меня ее осталось уже слишком мало.
Говоря так, она коснулась губами губ соперницы, похожих на алую ленту. Поцелуй обжог Лао Ма, вызвав перед ее мысленным взором картины из прошлой жизни — той, в которой у них с этой женщиной были совсем другие отношения.
«Что значат эти видения? Откуда это все?» — промелькнуло в ее мозгу, но вместо того, чтобы искать ответы на свои вопросы, она положила руки на голову Зены и погладила ее прекрасные черные волосы. Ей вдруг захотелось слиться в одно целое с женой Юлия. Вот она уже освобождает Зену от одежды, и ее руки блуждают по телу голубоглазой брюнетки, змеями оплетая ее грудь, талию и соблазнительные бедра.
Увидев пылкость китаянки, Зена подумала о том, уж не влюбилась ли эта фантастическая женщина и в нее саму, также, как в ее мужа. А если так, то как бы это можно было использовать?.. Она хотела было остановиться, но желание оказалось сильнее ее. И все эти прикосновения, поцелуи, ласки обернулись страстью, словно бурное пламя разгоралось внутри нее… все это было настолько хорошо, что у Зены не осталось другого выбора, кроме как просить Лао Ма повторить это снова.
«Но это ведь чистейшее безумие! У меня есть муж, которого я люблю и ради которого изменила и судьбы всех, и даже ход истории! Я и пришла-то к ней из-за него! Нужно как-то остановиться, уйти, но как?..» — думала Зена.
Лао Ма ненадолго покинула ее, а затем вернулась в спальню полностью обнаженной. Жена Цезаря увидела на ее спине татуировку в виде бабочки-махаона, и это почему-то возбудило ее еще сильней. Зена тщетно сдерживать свой пыл, пытаясь внушить себе, что любовь к Цезарю должна ее остановить, но Лао Ма впилась в губы брюнетки горячим поцелуем и все началось вновь… Вскоре спальня наполнилась стонами безумной страсти, все произошло вновь…
…После того, как они насладились друг другом, и Лао Ма уснула, Зена оделась и вышла из покоев китаянки. Женщина перебирала в памяти все детали этого богатого событиями дня и думала о том, как ей быть дальше. Императрица Китая не только согласилась на унижающую соперницу сделку, но и, похоже, оказалась готовой вступить с ней в точно такие же отношения, как и с ее мужем. Но это еще полбеды. Прислушиваясь к себе, Зена с неохотой признавала, что сама хочет того же. Она хочет любить их обоих — мужа и его… нет, уже их обоих любовницу!
Покинув дворец, римская императрица продолжала размышлять об этом, когда перед ней возникла фиолетовая вспышка света, и из нее соткался статный, широкоплечий мужчина с козлиной бородкой — бог войны Арес.
— Ай-ай-ай! — покачал чернявой головой он. — Что за печальное зрелище мне приходится наблюдать! Моя королева воинов, моя гордость, моя любимая ученица, к ногам которой я хотел бросить весь мир, унижает себя ради этого римлянина и его китайской гейши!
Ярко-голубые глаза Зены засверкали при виде бывшего наставника, столько раз пытавшегося вернуть ее на путь зла и… столько раз от зла ее спасавшего. Она всегда знала о безответной любви Ареса к ней и умела пользоваться этим знанием. В то же время в ее душе по отношению к нему уживались такие противоположные чувства, как дружеская нежность и презрение.
— Арес, что тебе от меня понадобилось? — резко заговорила с ним она. — Кстати, свое сочувствие, ахи и вздохи оставь при себе, а мне все это не нужно.
— Я здесь, чтобы заставить тебя встряхнуться и вспомнить, кто ты есть на самом деле, — промолвил, взяв ее за плечи, бог войны. — Победительница, гроза миров, разрушительница наций, достойная быть богиней… моей богиней!
Говоря так, Арес хотел поцеловать Зену, приблизив свои алчущие ее поцелуев губы к ее губам, но она оттолкнула его, сказав:
— Все это в прошлом, Арес, а у меня есть настоящее и будущее, и оно не с тобой!
Арес сдаваться не желал и решил подойти к делу иначе, начав предлагать ей армию самых лучших воинов, самое смертоносное оружие. Зена уже готова была согласиться, но внезапно увидела в толпе Габриэль и тут же вспомнила все то, что они с ней прошли, то, как эта невинная и чистая девушка повлияла на ее душу, исцелив ее. Образ Лао Ма также встал перед нею.
— Уходи! — крикнула она Аресу. — Ничего не хочу слышать!
Поняв, что ее решение окончательное, Арес со вздохом растворился в воздухе. А Зена продолжала глядеть на свою милую подругу из прошлой жизни. Ей хотелось подойти к ней, заговорить, узнать, как она живет и чем, кого любит… Но, увидев мечтательное и чуть отрешенное выражение лица Габби, она подумала: «Должно быть, ты кого-то встретила и полюбила… и сейчас думаешь о нем или о ней… А может, ты замужем и счастлива и думаешь сейчас о любимом муже… Нет, твой покой я не потревожу! Будь счастлива, Габби!»
Мысленно произнеся эти слова, Зена свернула прочь от Субуры, и Габриэль не успела ее заметить. Зена была права, Габби действительно мечтала о любимом, но к ее мечтаниям примешивалась некоторая доля грусти, так как она знала, что тот женат на прекрасной королеве воинов. Поэтому для себя она решила распрощаться с мечтой о Цезаре и с бесплодными мыслями. Было больно и грустно, но ей нужно было поступить именно так.
Грустя, молодая женщина решила купить для самой себя букетик фиалок, когда к ней приблизился какой-то незнакомый темноволосый юноша с доброй улыбкой. Это был Пердикас, которому в другой жизни она вручила свое сердце, но из-за мести озлобленной на весь мир и носившей в душе ад Каллисто, рано стала вдовой. В этом, созданном Зеной мире родители Каллисто не были убиты королевой воинов, и та не потеряла разум… Пердикасу также не суждено было умереть от ее руки. В этом мире он стал музыкантом-арфистом и приехал в Рим, чтобы выступить и в Вечном городе. Одно осталось неизменным: они с Габби знали друг друга с детства и в свое время должны были пожениться, но что-то пошло не так.
Пердикас, увидев Габриэль, встал в ступор, он не ожидал встретить ее здесь. Он просто потерял дар речи и хотел было сказать о том, как рад ее видеть, когда Габби бросилась ему в объятия и сквозь слезы прошептала:
— Как же я рада, что ты жив!
Молодая женщина ожидала такой встречи еще меньше, чем он, поскольку по некоторым причинам считала его погибшим.
— Пердикас, как ты выжил после нападения этих жестоких людей?! — стала расспрашивать она.
— Ты не поверишь, — отвечал музыкант, — меня спас волк! Я не знаю, как он оказался в деревне и мне кажется, что это был не обычный волк, а мой друг детства Маркус.
— Маркус?! — переспросила Габриэль. — Я давно о нем не слышала! Говорят, он настоящий одиночка.
— Он и в детстве был таким, но он хороший друг.
— А как ты оказался в Риме? — спросила Габби.
— Я стал музыкантом и приехал сюда выступить, — сказал ее друг детства, — если хочешь, приходи.
— Я приду, мило, — сказала Габби.
Пердикас и Габриэль продолжали беседу, смотря друг на друга с обожанием. Габриэль чувствовала себя так, будто время повернулось вспять, и она стала девчушкой лет пятнадцати. Она хотя бы на время позабыла свои горести.
Боги всевидящи, и все тот же Арес знал о милой беседе этих двух невинных смертных. Конечно же, она ему была неинтересна, но его заинтересовало другое: он увидел в этой с виду хрупкой и нежной девушке внутреннюю силу, потенциал воина. Вот, кто мог бы занять место его Зены и стать новым Разрушителем Наций! Пусть еще поболтает с этим смертным юнцом, пусть послушает его бренчание на арфе, а он тем временем перенесется к ней в дом, чтобы дождаться ее там, поговорить ей и воззвать к тьме в ее душе, поскольку она сокрыта в душе каждого.
Усмехнувшись своим мыслям, коварный бог, как и хотел, перенесся в прелестное жилище Габби, но там его поджидал сюрприз. К своему изумлению Арес увидел ее копию, да что там копию, вторую Габриэль! Разве что одета она была иначе. Девушка стояла, о чем-то задумавшись, и мяла в руках лепестки мирабели. Арес остановился, как вкопанный и какое-то время смотрел на нее, не отводя глаз. Внезапно, эта вторая Габриэль подняла голову, и взгляд ее впился в него. И именно по этому взгляду бог понял, что это совсем другая женщина-девушка.
— Что тебя привело сюда, Арес? — твердым голосом спросила она.
— Откуда ты знаешь, кто я и… каким образом можешь меня видеть, если я еще невидим для простых смертных? — поинтересовался у нее пораженный и чувствовавший себя глупцом бог войны.
***
…Тем временем Габби отправилась на выступление Пердикаса. Это была невероятно красивая музыка! Габри улетала в мечты. Ей казалось, что она будто в цветных снах и просыпаться не хотелось, но, к сожалению, концерт подошел к концу.
— Пердикас, ты очень талантливый музыкант! — с восторгом сказала Габби.
— Спасибо, я очень рад, что тебе понравилось! Я хочу, чтобы наши встречи длились вечно! — влюбленно произнес Пердикас, нежно пожав ее пальчики.
***
…Зена возвратилась домой, и ее супруг-император заметил, что она будто пребывает в какой-то лихорадке, голубые глаза ее блестят и сама она кажется возбужденной. Юлий принялся расспрашивать свою жену о том, где она была и чем занималась, но на его вопросы она отвечала как-то уклончиво и, вообще, казалась витающей в облаках.
«Что за притча?» — подумал Цезарь, почему-то заволновавшись.
Не смотря на свое увлечение несравненной китайской императрицей, он продолжал быть преданным своей жене и любить свою Зену, несмотря на ее недостатки. Он не мог помыслить себе жизнь без нее, ведь они были словно связаны одной ниточкой, которую не разорвать. Цезарь не знал, что это нить судьбы…
— Я так люблю тебя… — грустно и с какой-то затаенной горечью произнес он, приобняв жену и целуя ее плечи. Но она отстранилась со скукой на лице, и последнее от него не ускользнуло.
«У нее появился любовник!» — раздался горестный голос в самом его сердце, которое «доброжелатели» считали несуществующим.
На душе у него было неспокойно. Ему так и хотелось задать своей любимой жене один мучивший его вопрос, но он по натуре был сдержан, а кроме того, постарался убедить самого себя, что ему все это только чудится.
— Мы давно не были вместе, — вдруг как-то робко сказал он ей.
— Мне сегодня что-то не хорошо, — небрежно бросила она.
Бросив на нее пронзительный взгляд он направился к двери.
— Куда ты? — спросила она.
— Работать, — ответил Юлий. — Ведь все равно я тебе не нужен.
Когда он скрылся из виду, на губах его супруги появилась торжествующая улыбка. Ей удалось заставить его ревновать, а ее целью было именно это. Хотя особо притворяться ей и не пришлось. Она снова улыбнулась, подумав, что Цезарь и не догадывается о том, с кем же изменила ему жена.
«Это только начало, дорогой, то ли еще будет!» — подумала она и села за письмо своей любовнице.
В кабинете Цезаря дожидалась Алти и, поскольку она была его правой рукой по многим вопросам, его это не удивило. Но заговорила она не о делах.
— Она недостойна такого мужчины, как ты… — произнесла шаманка.
— Тебя не касается то, что происходит в моей спальне! — резко проговорил Юлий. — И я знаю о том, что ты вливала яд в ее уши! Берегись, не испытывай мое терпение!
— Меня касается и это, и все, что происходит в твоей жизни, потому что я… люблю тебя! — голос женщины стал низким от страсти.
Она нежно обвила руками его шею и хотела поцеловать, но он легонько оттолкнул ее от себя со словами:
— Алти, мы уже об этом говорили…
— А я хочу поговорить о том, что осталось недосказанным, — ответила она и положила ладонь ему на плечо.
Странно, от этого касания Юлий ощутил боль, а затем произошло нечто странное… будто в калейдоскопе он увидел картины из своей жизни. Некоторые из них, касавшиеся детства и юности, он прекрасно помнил, но остальные будто пришли из какой-то другой реальности. Юлий снова переживал смерть отца, преследования со стороны диктатора Суллы, утрату первой жены Корнелии, встречу с пираткой Зеной, вспыхнувшую между ними страсть… Затем увидел себя отдающим ее на крест и услышал собственные слова о том, что она всегда будет в сердце Рима среди других побежденных Цезарем. Увидел ее выжившей и озлобленной, увидел все то зло, что они сделали друг другу… увидел ее настраивающей Брута против него, потом себя, вновь отдающим приказ ее распять. Кинжалы вновь и вновь вонзаются в его тело… жуткая боль, но она ничто в сравнении с болью от предательства друга и от осознания того, что ему не удалось исполнить свою судьбу… Зена… так вот какова ты! Вот он снова видит свою жену рядом с Судьбами, соединяющей нити их жизней в одну. Затем видит их с Лао Ма лобзания! Юлий застонал, вонзив ногти в грудь. Видения исчезли, но он ощутил дурноту, и мир становился для него серым.
Алти просто подхватила его и начала уговаривать как ребенка с необычной для нее нежностью в голосе:
— Я здесь, с тобой. А она тебя недостойна… они обе тебя недостойны.
Приговаривая так, она стала целовать его красивое полноватое лицо, но он отстранился, произнеся:
— Я должен все обдумать. Прости… Спасибо, что дала мне узнать правду, с какой бы целью ты это не сделала! А теперь оставь меня, я хочу побыть один.
— Как скажешь, — вздохнула она и вышла, бросив на него прощальный взгляд.
Шаманка любила Цезаря. Любила она и Зену. Беда в том, что любовь ее была любовью темной, несущей смерть. Иначе она просто не могла, ибо разрушение было у нее в природе.
…Время спустя Юлий вернулся в супружескую спальню, застав там… упоенно целующихся полуобнаженных Зену и Лао Ма. Обе женщины, заметив его, призывно на него смотрели, даже не думая прекращать свое занятие…
Часть третья
Примечания:
Рейтинг главы 16+
…Юлий смотрел на это прекрасное зрелище, словно завороженный. Сейчас он ощущал странную смесь горечи, восторга, боли и наслаждения. Две любимые им женщины сейчас изменяли ему… друг с другом. Соперником, укравшим у него любовь жены, оказалась его новая возлюбленная! Правда, жена лгала ему с самого начала… создала этот искусственный рай и заставила его забыть горькую правду о том, что на самом деле они всегда были смертельными врагами и были верны друг другу лишь в ненависти…
Окружавший его мир оказался иллюзией, точно такой же иллюзией казалось ему и происходившее сейчас на его глазах. Но до чего же соблазнительным был этот обманчивый сон наяву! Зена сейчас лизала красивую, необычайно большую для азиатки грудь Лао Ма и теребила своей похотливой рукой ее клитор, заставляя китаянку сладко стонать от наслаждения. Юлий облизнул губы, его рука скользнула вниз.
Подняв глаза, Зена заметила его движение и насмешливо сказала:
— Присоединяйся.
Юлий двинулся к обеим своим женщинам, рванув на себе тунику. Очутившись рядом со своей неверной женой, он насмешливо проговорил:
— Зена, а ты знаешь, как называют жен, которые изменяют своим мужьям?
Она наконец оторвалась от сладких грудок Лао Ма и, криво усмехнувшись, ответила ему:
— Знаю. Их зовут шлюхами, и я готова побыть шлюшкой для тебя, дорогой.
Говоря так, она взяла вставший колом член Цезаря и провела своим алчным, змеиным язычком по венцу его головки. Он круто застонал от наслаждения. Затем Зена принялась посасывать его, вобрав в рот одно яичко. В это время оставленная подругой Лао Ма принялась ласкать саму себя. Но собственного тела хватило ей ненадолго, и она стала помогать Зене в ее деле. Теперь они вдвоем облизывали член Юлия своими влажными розовыми язычками. Девушки не отрывались от его члена ни на минуту, и это было сладостной пыткой для него. Он кончил на красивые лица девушек, и извержение его было бурным и прекрасным. А время спустя Зена и Лао Ма стали метать жребий о том, кто из них сейчас будет на нем сверху.
— Жребий брошен, — ухмыльнулась Зена, с удовольствием увидев, что выиграла она.
Юлий дал ей связать себя, а потом она опустилась на его член, принявшись гарцевать на нем. При этом она царапала его грудь своими ухоженными, острыми коготками. А оставшаяся не у дел Лао Ма то сосала ее анус, то лизала грудь… Спальня была оглашена стонами этой очаровательной группы.
Троица не знала, что к их любовным утехам присоединилась еще одна участница. Это была… Алти. Да, ее не было рядом, но благодаря своему магическому искусству она могла видеть всю эту сцену, словно в волшебном зеркале. Шаманка, потеряв контроль над собой, также принялась ласкать себя. При этом она представляла себя на месте Зены. Она будто видела себя прыгающей на члене Юлия и загоняющей его полностью в свое жаждущее любви лоно. Точно так же она вгоняла ногти в грудь любовника, только делала это резче, чем Зена. Еще ей хотелось гладить и целовать его красивое лицо и давать ему посасывать свои пальцы.
Воображение Алти рисовало ей все новые соблазнительные картины. Она видела, как Юлий сосет ее набухшие груди, слышала страстные стоны их обоих… Но конец ее забав был иным: доводя его в своих мечтаниях до оргазма, она молниеносным движением доставала заранее спрятанный нож и кромсала им его плоть так, что фонтаном брызгала кровь! Теперь Алти слушала, как Цезарь кричит и стонет уже от боли. Вот, она вонзает нож все глубже и глубже в истерзанное тело своего любовника, и он наконец испускает дух. Тогда Алти слизывает с него кровь, а потом… вновь принимается ласкать его, уже мертвого.
От этих фантасмагорических видений любви и смерти шаманка кончает, но ее неистощимая фантазия продолжает работать. На сей раз объектом ее наслаждения становится Зена, к которой она испытывает почти те же чувства, что и к Цезарю. Сначала она связывает ее, заставив раздвинуть ноги, потом, старательно работая язычком, вылизывает ее лоно. А потом… потом она приказывает распять Зену на кресте и уже распятую охаживает плетью, заставляя ее исходиться криком. Вскоре все тело Зены становится исполосованным, Алти не оставляет на ней живого места. Хотя нет… у нее есть и ее влагалище. Его-то Алти и станет терзать плетью и собственными зубами и ногтями…
Проходит много времени, прежде чем женщина возвращается в реальность. Скоро все ее фантазии будут воплощены в жизнь, но вначале… она должна избавиться от укравшей у нее любимых Цезаря и Зену Лао Ма. Да, она уничтожит ее, убьет каким-нибудь извращенным способом, но перед этим увидит то, как Цезарь и Зена охладеют к ней. Для этого ей нужно отворотное зелье, а изготовить его можно с помощью крови влюбленного юноши… С этой мыслью Алти отправилась на охоту за подходящей жертвой любви.
…Алти шла по городу, приглядываясь ко всем встречавшимся ей молодым парочкам, наслаждавшимся весной, своей молодостью и любовью. Ей доступно было читать не только в лицах, но и в сердцах, и она заглядывала в каждое юное сердце. К несчастью для себя любви, настоящей любви она ни в одном из них не прочитала. Были нежная дружба, влюбленность или похоть, но не любовь…
Шаманка уже отчаялась в своих поисках, а день меж тем уже сменялся вечером. Она уже хотела оставить свою затею до лучших времен, как вдруг… ощутила чистые, светлые вибрации любви, исходящие от одной пары. Это были Пердикас и Габри. Сейчас они стояли на балконе и мило ворковали, словно голубки при свете взошедшей луны и сиянии звезд, начинавших усеивать собой небо. Встав на одно колено, Пердикас хотел попросить Габри выйти за него, не подозревая о том, что может сейчас умереть. Алти подобралась ближе, занеся ритуальный нож. Им она потом собиралась вырезать любящее сердце юноши.
В это самое время весталка Каллисто шла навестить одну семью, недавно усыновившую двоих сирот из ее приюта. Ей хотелось узнать, как живется детям. Внезапно, она увидела женщину со свирепым лицом, которая очевидно собиралась заколоть молодого парня.
— Что вы делаете?! — вскрикнула она и схватила ее за руку.
— Ах ты, дрянь! — прошипела Алти, увидев, что кто-то осмелился ей мешать.
Ведьма кинулась к Каллисто, и ее руки сомкнулись на шее девушки, удушая ее. При виде этого зрелища Пердикас почувствовал, как в нем закипает ярость. Он не успел рассказать Габри о том, что спасший его друг-оборотень Маркус тогда же сделал волком и его. Сейчас в нем проснулась его звериная сущность. Юноша сменил обличье и на глазах у возлюбленной, несостоявшейся убийцы и неожиданной защитницы стал волком. Он бросился на Алти, заставив ее оставить Каллисто в покое.
— Бегите! — крикнула ей Габри.
Но вместо этого весталка стала молиться за своего спасителя.
Пердикас-волк повалил Алти, и они стали бороться. Эта женщина была сильней иных мужчин, так что даже оборотню пришлось с ней трудно. Пердикас уже готов был перегрызть горло Алти, когда она изловчилась и дотянулась до оброненного ею кинжала. Ей удалось ранить им Пердикаса. Но тут Каллисто и Габри, схватившая шест, кинулись ему на помощь.
Алти высоко подпрыгнула, буквально взлетев вверх, и проговорила со смехом:
— Вы думаете, что одолели меня, глупцы? Вы ошибаетесь. Скоро я уничтожу этот мирок с вами вместе.
С этими словами она исчезла.
Пердикас вновь принял человеческий облик, и Габри вместе с Калли принялись хлопотать вокруг него.
— Если бы не вы, я могла бы потерять Пердикаса! — взволнованно сказала новой знакомой Габри. — Кто вы?
— Я Каллисто, весталка, — ответила та и стала рассказывать о себе, о своей работе с детьми и своей любви к ним. О своих особенных отношениях с императором, смотревшем на нее, как на сестру, она пока не стала говорить, поскольку была очень скромной девушкой.
Габриэль также рассказала ей о себе, своей дочери и о Пердикасе. Рассказала о том, какой тот замечательный и о том, что он талантливый музыкант.
— Музыкант? — восхитилась Каллисто. — Тогда не откажется ли он выступить перед детьми-сиротами?
— Думаю, что он не откажется, — с улыбкой ответила ей Габби.
— Мне нужно заплатить? — спросила весталка.
— Что вы! Не нужно денег, я выступаю даром, — ответил раненый Пердикас. Он тоже очень любил детей и мечтал не только иметь своих, но и усыновить какую-нибудь сиротку.
Улыбнувшись, Каллисто поблагодарила юношу и стала помогать Габриэль излечить рану Пердикаса, но тот остановил ее, сказав:
— Вам не нужно обрабатывать рану, она заживет сама.
Буквально через минуту слова Пердикаса подтвердились, и перед ними открылось еще одно свойство оборотней: они имеют способность к самовосстановлению.
— Пердикас, тебе надо отдохнуть, — сказала Габ.
Поцеловав возлюбленного, она обняла его и не заметила, как рядом с ним уснула, утомленная всем произошедшим.
— Я, наверное, пойду — меня ждут дети, — сказала Каллисто.
— Что вы, уже поздно, оставайтесь здесь. Можно спать рядом с нами, — вполголоса сказал Пердикас, и вскоре они с новой знакомой погрузились в сон.
***
А тем временем, между Надеждой и Аресом происходила сцена в совсем другом духе.
— Откуда ты знаешь, кто я и… каким образом можешь меня видеть, если я еще невидим для простых смертных? — поинтересовался у нее пораженный и чувствовавший себя глупцом бог войны.
— У меня это врожденное, — отвечала Надежда. — Я не такая, как другие люди и с детства умею видеть то, что доступно не всем, а еще двигать предметы с помощью одного взгляда.
В доказательство своих слов она только глянула на лежавший на столе нож, и тот тут же поднялся в воздух, подлетев к груди Ареса.
Тот, ухмыльнувшись, проговорил:
— Можешь и не пытаться. Я бог, и обычное оружие не причинит мне вреда.
— Я знаю, — проговорила она, сузив глаза, — это так… предупреждение. Знаешь, говорят, будто мать родила меня от какого-то темного божества или демона… отсюда и мои способности. Но скажи, наконец, для чего ты сюда явился?
— Я искал воительницу, которую я сделал бы своей новой чемпионкой, Разрушительницей наций вместо отказавшейся от всего этого Зены, но вместо этого я нашел нечто большее… — говорил ей своим звучным голосом бог войны, пристально глядя на нее. — Я — бог войны, а ты — полудемон-получеловек. Теперь я узнал, кто ты. Я ведь знал тебя, только не в этой, а в другой, настоящей жизни… очень близко знал.
Говоря так, Арес притянул ее к себе и хотел коснуться губами ее губ. Он помнил их вкус — он несколько другой, нежели у губ Габриэль. Она не похожа на свою мать… В какой-то миг мужественность и притягательность Ареса подействовали на Надежду одурманивающе, но потом она стряхнула с себя это наваждение.
— Так чего же ты хочешь? — резко бросила она.
— Тебя и детей от тебя, — последовал откровенный ответ. — Вместе мы могли бы произвести новую расу — расу Разрушителей. Они уничтожили бы этот жалкий мирок и убили богов…
— Убили других богов, расчистив тебе дорожку к власти, — закончила за него Надежда. — Разочарую тебя. То, что ты предлагаешь, мне ненавистно. Я люблю этот мир и люблю людей. Их научила любить меня мама — самый дорогой для меня человек.
В ее голосе, обычно суровом, появились теплые нотки, и это раздосадовало Ареса. Но он не хотел отказываться от своего нового плана и сделал новый ход.
— Ты говоришь, что можешь видеть то, что недоступно другим? — произнес он. — Ну так знай: кое-что ты проглядела. Этот мир, который ты так любишь — ненастоящий. Его создала Зена, чтобы быть вместе с Цезарем. Она пленила Судеб и переплела нити судьбы так, как хотелось ей. То, что в этом мире тебя вырастила любящая мать показывает, что у Зены было чувство вины перед тобой. Знаешь, что было в настоящем мире и в настоящей твоей жизни? Зена хотела убить тебя еще, когда ты была ребенком. Мать же оказалась от тебя, а потом два раза убила. В первый раз отравила, когда ты была еще ребенком, а во второй раз обманом заставила твоего — нет, нашего! — сына убить тебя! Мы ведь были женаты, дорогая…
Арес вновь хотел привлечь Надежду к себе, и вновь она его оттолкнула. По мере того, как Арес говорил эти жестокие слова, перед глазами у нее мелькали картинки из другой жизни, названной им настоящей. Она увидела все то, о чем говорил он сейчас, но увидела и другое. Увидела то, как посчитав ее однажды мертвой, он очень быстро утешился и вновь обратил свои взоры к Зене. Увидела его полное равнодушие к их общему сыну, бедному Разрушителю, скрывавшему под уродливой внешностью прекрасную душу, но проклятому своим происхождением.
— Прими мое предложение, Надежда, — вкрадчиво произнес Арес. — Ты достойна лучшего.
С минуту она молчала, мрачно глядя на него, а потом проговорила:
— Арес… а где ты был, когда я в муках рожала сына? Где ты был, когда нам приходилось скрываться? Где ты был, когда я умирала в его объятиях, наконец позволив ему обнять себя?
Арес отвел глаза, не найдя, что ответить на это.
— Молчишь? — насмешливо спросила она. — Ты прав, я достойна лучшего. А теперь уходи.
Бог войны наконец оставил свои попытки и покинул ее. Этот разговор потряс его. Он будто только теперь узнал Надежду по-настоящему, а еще впервые за все это время вспомнил о сыне, на которого в свое время смотрел просто как на инструмент для достижения целей. Да, тот был уродлив, как смертный грех, но в нем действительно текла его кровь… До сих пор в его долгой, очень долгой жизни находилось место лишь для войны и для Зены, которую он хотел то ли убить, то ли любить и которую даже собирался заменить ее подругой, но теперь… теперь он понял, что есть кое-что еще. Семья.
А что же Надежда? Перестала ли она любить мать от того, что узнала? Нет, не перестала, но теперь к этой любви примешивалась толика горечи и печали. Но она прощала ей все и понимала ее.
А между тем, ее мать что-то долго не возвращалась, и Надежда догадалась, что она наконец нашла свою любовь и скоро устроит жизнь по своему хотению. Дочь желала матери только счастья.
Поутру мать Надежды вернулась домой, но не одна, а в обществе молодого человека и златовласой весталки. Надежда радостно встречала свою мать и ее друзей.
— Познакомишь нас? — сказала она с улыбкой.
— Охотно, — отвечала Габби. — Каллисто — весталка и друг детей, — указала она в сторону блондинки, отчего-то сразу вызвавшей у Надежды симпатию. — А это Пердикас, — Габби на минутку умолкла, потупившись, — мой… друг.
Надежда поняла эту заминку и оглядела Пердикаса еще внимательней. Ей хотелось увидеть, что мужчина, которого выбрала ее мать, достоин ее.
— Очень приятно, — сказала она, — друзья моей мамы — мои друзья. Добро пожаловать в наш дом!
Пердикас и Каллисто с радостью приняли приглашение любезной хозяюшки. Их поразило то, насколько мать и дочь похожи и то, что мать при этом кажется ровесницей дочери.
«Видно, время не властно над моей Габби, и ей всегда будет шестнадцать», — подумал Пердикас, не знавший о некоторых семейных секретах Габби.
Когда они с Калли вошли в дом, их внимание привлек портрет рыжей девочки лет семи с серьезными светлыми глазами.
Заметив любопытство на их лицах, Габриэль сказала им:
— Это моя Надежда в детстве… Дети быстро растут.
Надежда лукаво улыбнулась, услышав мамины слова.
— Я всегда мечтала иметь такую девочку, — сказала Каллисто, с умилением разглядывая красивую девочку на портрете, — но я никогда не выйду замуж. Мне это не нужно. У меня и так есть дети, много детей…
Надежда, проникшаяся к ней еще большей симпатией, принялась расспрашивать Калли об ее работе с детьми, и та ей охотно отвечала. Потом Надежда пригласила гостей к столу и потчевала их оливками и сыром.
После того, как друзья закончили завтракать и узнавать друг друга за беседой, Пердикас решил рассказать Надежде о предстоявшем выступлении.
— Каллисто меня пригласила в приют выступить перед детьми. Может, тоже придешь? — предложил Пердикас Надежде. — Габриэль с Каллисто тоже что-то готовят, — добавил он.
— Конечно, я приду спасибо за приглашение, — мило улыбнувшись, ответила Надежда.
— Может, ты будешь зачитывать сценарий? — спросила ее Габриэль.
— Да, я, пожалуй, непротив, — ответила Надежда.
И на следующий день друзья начали подготовку к концерту, который должен был состояться через три дня. Пердикас придумывал веселые мелодии, подбирая их на лире. Габриэль же с Каллисто обговорили сценарий и небольшую сценку.
— Ну что, как у вас дела? — спросил юноша.
— Отлично, у нас все готово, — ответила Габриэль. Она была воодушевлена, и глаза ее блестели, что заставляло Пердикаса гордиться ею как никогда.
Вот и настал долгожданный день. Пердикас, Габриэль и Каллисто прибыли в приют и начали готовиться к выступлению. Пердикас настраивал свою лиру, Габриэль же повторяла сценарий и сочиненную ею пьесу.
Наконец, выступление началось, и Пердикас постарался быть на высоте. Впрочем, он всегда вкладывал в свои песни и музыку всю свою душу. Детки слушали его, и их милые мордочки и ясные глазки просто сияли. Каллисто видела это и радовалась. Она была очень благодарна Пердикасу за то, что он подарил этим детям хоть немного света. После него выступили со своей пьесой Габби и сама Калли. Пьеса была об одном деревянном мальчишке, вечно искавшем себе приключения. Если он врал, у него вырастал длинный нос. Девушкам удалось подарить частичку своего таланта всем присутствующим — и детям, и взрослым.
После выступления Пердикас за кулисами решился на вторую попытку предложения руки и сердца, ведь в прошлый раз эту идиллию прервала злобная шаманка Алти.
Зайдя за кулисы, Пердикас собрался с мыслями и, подойдя к Габриэль, сказал:
— Габриэль, несмотря на все преграды, что нас настигли в последние дни, я еще сильнее полюбил тебя. Я, может, и не был идеальным, но мое волчье сердце нашло свою волчицу, и эта волчица ты, Габриэль! Ты выйдешь за меня замуж?
Габриэль несколько секунд молчала, не зная, что и сказать, но потом пришла в себя и проговорила чуть дрогнувшим голосом:
— Да, я выйду за тебя.
Влюбленные не знали, что на выступление хотела пробраться Алти с тем, чтобы вновь попытаться убить Пердикаса. Но бравый центурион по имени Барнабас остановил ее. Свидетельницей их борьбы оказалась Надежда, которая пришла ему на помощь и силой мысли отбросила шаманку на большое расстояние. Алти, шипя, словно раненная змея, уползла восвояси. А Надежда и Барнабас сразу же ощутили взаимную симпатию. Увы, воин был храбр с противником, но боялся заговорить с девушкой. Тогда Надежда решила сделать первый шаг сама и попросила его рассказать о себе. И тут выяснилось, что герой был не так уж неразговорчив, а еще любил прихвастнуть немного.
— Я Барнабас Могучий и мой рост выше тучи! — сразу же объявил он, чем вызвал у нее улыбку. Надежда не знала, что в другой жизни его звали Джоксером…
Тем временем, обозленная своей новой неудачей Алти решила просто уничтожить этот созданный Зеной мир, раз уж у нее не получалось добыть любящее сердце Пердикаса, чтобы ценой его жизни заполучить жизни тех, кого она любила и ненавидела больше всех на свете и отвратить их от Лао Ма. Сильная, рослая амазонка оседлала вороного коня, быстрого, словно ветер. Он должен был доставить ее к ткацкому станку Судеб, и тогда гори все огнем… Но человек предполагает, а бог располагает. В это самое время за нею с высоты Олимпа наблюдал Громовержец Зевс. В этом мире Ева не родилась на свет и не принесла с собой Сумерек богов. Все олимпийцы в нем были живы, а Зевс по-прежнему был царем всех богов. Терять жизнь и власть Громовержцу отнюдь не хотелось. Увидев намерение шаманки, он решил просто уничтожить эту дерзкую смертную. Поглощенная своими мыслями и мрачная, словно грозовая туча, Алти мчалась вперед. Сейчас она проезжала мимо одного высокого дерева. Внезапно, несмотря на то, что в небе сияло солнце и не было ни облачка, ударила гигантской силы огромная молния. Она угодила в дерево, и оно, объятое пламенем, упало, похоронив под собой и всадницу, и ее лошадь. Перед смертью Алти успела прошептать имя Юлия…
Время спустя тот, кого она хотела любить столь же сильно, как и убить, добился от сената закона, согласно которому мог брать столько жен, сколько хотел и иметь от них наследников. Так ему удалось не потерять ни жены, ни их общей возлюбленной. Рим и Китай стали единой Империей, а культура Запада соединилась с культурой Востока, будто алмазная мозаика. Габби вскоре вышла замуж за любимого Пердикаса, а Надежда обрела счастье с Барнабасом-Джоксером. Вот так закончилась эта удивительная история.