Борхес

- Сколько лет прошло, а он жив.
- Кто?
- Советский сервис.
- Он нас с тобой переживёт. Правильно я говорю, Серёга?
Сергей кивнул.
- Это же не то пиво она принесла, - отхлебнув, поморщился первый. - Я сказал: "повторить". А она...
- Разница в десять рэ, - пояснил второй. - Видит, что мужики набухались, ну и решила подзаработать.
- Мы разве набухались? Эй, девушка! - окликнул первый проходившую мимо официантку.
- Я ваш столик не обслуживала.
- Ну позовите, позовите ту, которая обслуживала.
- Напрасно затеял, - качнул головой второй. - Их не переспоришь. А станешь качать права, ещё охрану позовут.
- Тут Вася охрана, - сказал первый. - Помнишь Васю? В "Тройке" стоял на воротах.
- "Тройка" - это "Берёзка"?
- Ну да. А, девушка. Мы пили тёмное пиво "Великопоповицкий козел". Попросили повторить. А вы принесли светлое, не такое.
- Дак что - повторить? - сказала официантка.
Первый беспомощно оглянулся на второго, второй смеялся...
- Да, повторите, пожалуйста. Вася работает?
- Вася выходной, - сказала она. - Сегодня Мамедов.
Второй смеялся, закрывая рот рукой.
- Мамедов, - с трудом выговорил он, когда официантка ушла. - Вася. Ой, не могу.
Первый сказал "кхм".
- А хорошо Серёге, - сказал он, не без смущения. - Да? Серёга!
Сергей кивнул.
- Раньше я не помню чтобы такое было в "Киваче", - сказал второй.
Девушка принесла два пива. Первый удовлетворённо кивнул: тёмное, то самое. Он мысленно вообразил себе официантку на роликах. Ничего так могло бы смотреться. Сказал второму.
- Даже если поставить её на ролики, а ролики на рельсы, а рельсы пустить по всему периметру зала, на высоте человеческого роста, то и тогда из неё не получится нормальной официантки, - развивая мысль, делая паузу на каждой запятой, сказал второй. - Потому что невозможно.
- Я думаю, Серёга с тобой согласится.
- Я думаю.
- Мамедов.
Мамедов прошёл по залу, присматриваясь к цвету лиц. Ушёл обратно.
- Что-то есть в них, что отличает нас от них, - кивнул второй. - Какая-то натуральность.
- Близость к природе.
- Да, недалеко ушли.
- Х-хы...
Серёга кивнул.
- Смотри, мы ничего не спрашивали, а он ответил, - удивился первый.
- Вторая ступень постижения.
- Тупень.
- Х-хы...
В дверях кухни показался повар. Посмотрел, что-то сказал и снова пропал.
- Чего они на нас пялятся? Взяли моду - пялиться, - сказал первый. - Я как-то сидел в "Лимпопо"...
- Нету же "Лимпопо".
- А тогда было. Сижу, тоже пивко... Приносит - я смотрю... Знаешь, они бокал ставят под кран, туда капает. И вот она мне это принесла. Встаю, иду к стойке. Я здесь постоянный клиент, говорю, и вы мне такое! Нехорошо.
- И?
- Принесли свежее.
- Х-хы... А знаешь, я тут понял одну вещь, - второй глянул на Серёгу, потом на потолок. - Помнишь лабиринт?
- Ну как же. Минотавр. Нить Ариадны. Миф.
- А помнишь Вавилонскую башню?
- И её. А чего это тебя на мифологию вдруг потянуло? Не взять ли нам водочки?
- Погоди с водочкой. А то, что эта башня и была лабиринт. Только вверх. Люди запутались, заплутали, выйти никак. Ни туда ни сюда. Пришлось богу сойти и разрушить строение к чёрту.
Первый слушал с наслаждением.
- Борхес, - сказал он. - Надо водочки взять. А, Серёга? Водочки?
Сергей кивнул. Он сказал:
- А сошёл он в виде разделяющихся огненных языков. И все заговорили на разных языках, которым не учились. А другие подумали - пьяные...
- Серёга!
- Нет, а я помню, - не Борхес, нет, - когда Христос это, так все ученички его разбежались и любимые женщины, и вся родня тоже подевалась куда-то, а хоронили два богатых еврея какие-то. Вот тебе и кровь на нас и наших детях. А евреи хоронили.
- А что, евреи - не люди, что ли?
- Водочка ваша, - пропела официантка.
Она ловко опустила на стол графин. При этом умудрившись задеть первого бедром, а второго грудью зацепить. Серёге она сказала:
- Кушайте на здоровье!
- А чего это вы так легко одеты? - спросил первый.
- Новое веяние, - безмятежно сказала официантка. - Велено до двенадцати нормально, а после двенадцати чтобы топлесс... а после трёх... ну, в общем, сами увидите.
- Будем пить в приятном ожидании, - пообещал второй. - Да, Серёга?
Сергей кивнул.
- А что это он у вас всё только кивает?
- А почему бы и вам с нами?
- Не, ребята. С этим строго. Вот после трёх если...
- Будем пить в предвкушении, - пообещал второй. - Ваше здоровье!
- Прост, - сказала официантка.
Она ушла танцуя.
- И этот город... это тра-та-та! - закричал первый.
- И мы живём, это тра-та-та! - поддержал его второй, а Серёга бил ножичком и вилкой по тарелке и по графину.
- Я слышу голоса, они поют тра-та-та, хотя вокруг нас...
- Мамедов.
- Так, ребята, что - башню сносит?
- Лабиринт, - задиристо отвечал первый.
- Садись, товарищ, - второй подвинул стул от соседнего столика. - Выпей с нами! Вот год уж, как нет его. Мы скорбим. Раздели нашу скорбь с нами, а то мы столько уже не осилим.
Мамедов посмотрел на часы... Сел.
- Девки не танцуют, - сказал он. - Кого его?
- А бывает? - заинтересованно спросил второй. - Да какая разница.
- Здесь? Постоянно. На столах пляшут. На стойке.
- Да ты что! Не чокаясь.
- Одна так три дня плясала джаз.
- Молодец!
- А что потом?
- Потом устала, домой пошла.
- Не чокаясь.
- Маша, - сказал Мамедов за соседний столик. - Идите к нам и подругу свою выводите.
- Вокруг нас тра-та-та, - одобрительно сказал первый. - Люблю, когда это начинается. А между прочим, почти три часа.
На потолке змеилась первая трещина. Её никто не замечал. Никто не чувствовал угрозы. Мамедов плясал танец-карате. Маша пела центральным сопрано что-то чувствительное и на испанском. Официантка ходила кругами, задевая бёдрами мебель, грудью - посуду. Прибежавшие из подсобки знакомые Мамедова прыгали зайчиками, заложив большие пальцы в проймы жилетов... "Вы знаете, по-моему, уже! - говорил в трубку жилец квартиры над рестораном, заслуженный врач Лукумонов Олег Иванович. - Где, где... у нас!" Олег Иванович топнул ногой и оказался в "Киваче" и неприглядности: домашний халат, тапки. Его тут же подхватили две гвардейского вида студентки с филфака и закружили, как снежинку на детском утреннике.
Всё закружилось и загудело, как будто в последний раз выпили, а до этого вообще не пили. Змеи с потолка перебрались на землю и сладострастно душили сыновей Лаокоона. Их разнимали официантки, те, что пока ещё могли. Серёга кивал. Такого веселья ресторан не видел с тех золотых времён, когда здесь депутат-женщина швырялась пепельницами, а музыкант Лео падал на руки будущей жене, а пианист Алексей Токунов исполнял классику для подгуляк и подгулён, а это было очень давно, сразу и не вспомнишь - когда...
- Нет больше "Кивача", - сказал первый. - Не тот "Кивач".
Они стояли на утреннем ветру посреди улицы Гоголя, обнявшись, делясь теплом, усиленной дрожью унимали икание.
- И мы не те, - сказал второй. - А те... далече. Правда, Серёга?
Сергей икнул.


2017